Бари Вайс: Я здесь, чтобы бить тревогу. Перевод Леонида Комиссаренко

Loading

Американскому либерализму угрожает опасность. За его замену борется новая идеология… Александрия Окасио-Кортез (АОК) отменила своё участие в мероприятии в честь Ицхака Рабина. Если уж Рабин — символ прогрессивного сионизма — табу, то приемлемы ли вообще какие-либо израильтяне?

Я здесь, чтобы бить тревогу

Бари Вайс
Перевод с немецкого Леонида Комиссаренко

От переводчика

Сначала отвечу на уже несколько раз заданный вопрос о критериях отбора материала. Конечно же, ничего хитрого — актуальность (ведь мы в ежедневной газете) и стремление заинтересовать нашего интеллектуального высоко и глубоко информированного читателя. Актуальность же в нашем случае — куда уж ближе: всего-ничего до исторического события — первого вторника после первого понедельника ноября високосного года, а тема статьи — об, скажем так, оппозиционном (Трампу) органу печати страны.

Позволю себе напомнить о том, что мнение переводчика не обязательно и не всегда совпадает с мнением автора и, с другой стороны, мнение читателя не всегда совпадает с мнениями обоих предыдущих товарищей. А это и есть потенциал для обсуждения.

Для расширения собственного кругозора по теме провёл поиск и обнаружил в немецкоязычной сети достаточно много материалов, главная героиня которых — Бари Вайс (Bari Weiss).

Из того множества выбрал два: появившуюся по горячим следам открытого письма Вайс в июле этого года статью Вилли Винклера (Willi Winkler) и совсем недавний материал-рецензию Арно Орцессека (Arno Orzessek).

Моя глубокая благодарность коллеге Борису Дынину, взявшему на себя труд по сверке русского перевода с немецкого с оригиналом на английском языке. Его замечания приняты.

Публикация на немецком предваряется аннотацией:

Бывший редактор New York Times Бари Вайс (Bari Weiss) в открытом письме сообщает о своем опыте работы в газете. Она рассказывает, что мнения людей, несогласных с новыми «прогрессистами», пресекаются в зародыше или подвергаются цензуре. Некоторые коллеги боятся публиковать свой взгляд на вещи.

«Американскому либерализму угрожает опасность. За его замену борется новая идеология»

В июле журналист Бари Вайс покинулa «Нью-Йорк Таймс». Тогда она раскритиковала «либеральный» идеологический климат в редакции. Здесь она пишет о гротескных эксцессах нового антирасизма, который разрушает либеральные общества — и угрожает евреям.

Бари Вайс
Я ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ БИТЬ ТРЕВОГУ

Последнее крупное возмущение в еврейской общине, которое теперь осталось позади на несколько информационных циклов, произошло в субботу перед Йом Кипур, высшим праздником в еврейском календаре. Многие американские евреи с тревогой отреагировали на инцидент, который я нашла полностью предсказуемым: прогрессивная политическая падающая звезда (Shootingstar) Александрия Окасио-Кортез (АОК) отменила своё участие в мероприятии в честь Ицхака Рабина, премьер-министра Израиля, убитого за его усилия по достижению мира с палестинцами. Премьер-министр Рабин был, как сказал Билл Клинтон на его похоронах, «мучеником за мир своей нации».

Многие евреи были шокированы (поступком АОК — пер.). Если уж Рабин — символ прогрессивного сионизма — табу, то приемлемы ли вообще какие-либо израильтяне? А как насчет 95 процентов евреев, которые поддерживают еврейское государство? Почему конгрессмен из Бронкса от Демократической партиии, представитель партии, к которой лояльно относятся до 70 процентов всех американских евреев — делает это?

Возможно, Окасио-Кортез, ранее признавшаяся, что она «не является геополитическим экспертом в этой области», просто не знала, кто такой Рабин? Наверное, так оно и было. Или, может быть, вина лежит на еврейской общине: если Окасио-Кортез ввести в круг обозревателей газеты «Гаарец», они непременно придут к соглашению. Разве AOК не сказала, что она сама потомок сефардских евреев? Разве она не понимала, что Мэнди Патинкин — сам Мэнди Патинкин! — Посол Международного комитета спасения будет вести мероприятие? Скорее всего она действительно не до конца поняла. Наверняка возникла путаница. Непонимание. Путаница.

Но путаница была не у AOК. Проницательный политик распознала знамения времени и ясно дала понять, кто принадлежит к новому прогрессивному альянсу, а кто нет. Путаница — а в наши дни ее, кажется, много — царит среди американских евреев, которые верят, что могут каким-то образом сохранить старый статус-кво и свое место в нем, постоянно обновляя знаки лояльности.

Дошло до вас, что в Филдстонской школе этической культуры выступал некий представитель, который сравнил израильтян с нацистами? Знаете ли вы, что школа Брирли теперь просит семьи подписать декларацию об их приверженности «антирасизму»? Вы слышали, что комик и актриса Челси Хэндлер поделилась в Твиттере видеоклипом с изображением лидера „Nation of Islam“Луи Фаррахана? Вы видели, как протестующие изрисовали синагогу в городе Кеноша лозунгами «Free Palestine»? Вы слышали о демонстрации в Вашингтоне, округ Колумбия? Слышали, как люди скандируют: «Израиль, мы знаем тебя, ты убиваешь и детей»?

Слышали ли вы, что команда кампании Джо Байдена извинилась перед активисткой BDS Линдой Сарсур, хотя сначала от нее дистанцировалась? Вы видели, что Twitter заблокировал организацию биолога Брета Вайнштейна, но в то же время позволяет иранскому аятолле открыто призывать к геноциду против еврейского народа? Дошло до вас, что мэр Нью-Йорка Билл де Блазио сделал козлом отпущения за распространение COVID-19 в Нью-Йорке «еврейскую общину», и в то же время защищает массовые протесты на том основании, что это «момент исторических перемен»?

Да, это был адский год. У всех нас много проблем; многие из них раздражают, а некоторые действительно плòхи. К тому же многие из этих историй всплывают только в таких местах, как Twitter; они редко пробиваются в New York Times или даже в ленту друзей в Facebook — откуда в наши дни большинство американцев узнает новости. Журналисты неадекватно освещают события, не помещают их в соответствующий контекст, не говорят своим читателям, какие из них верны, а какие нет, какие актуальны, а какие не имеют значения.

Поэтому логично, что многие умные и благонамеренные люди сбиты с толку. Или, скорее, они ищут кого-то, кто может объяснить им, почему растущее движение, которое утверждает, что продвигает идеалы, за которые они всегда стояли, — честность, справедливость, исправление исторической несправедливости — похоже, делает прямо противоположное.

А еще есть непредсказуемый компонент Дональда Трампа, который ни в коем случае нельзя недооценивать. Понятная к нему враждебность помешала многим евреям осознать проблемы на другой стороне. По их словам, отвернуть хотя бы на мгновение взгляд от непристойности в Белом доме кажется безответственным или абсурдным.

Лицом к реальности

Я разделяю отвращение большинства американских евреев к Трампу и его политике, которая нормализует фанатизм и жестокость способами, глубоко деформировавшими и разделившими американское общество. Но этот факт не должен отвлекать и от чего-то иного: есть ведь еще одна опасность — Левые. И, в отличие от Трампа, эта угроза доминирует над культурой, она охватила американские элиты и самые влиятельные институты. Трудно представить, что в случае победы Джо Байдена эта угроза встретит сопротивление. Так что позвольте мне четко и ясно заявить о своем намерении: я здесь, чтобы бить тревогу. Я здесь, чтобы сказать: хватит шокировать. Перестаньте спрашивать: «Можно ли вы в это поверить?..» Пришло время взглянуть в лицо реальности — если хотим иметь какую-то надежду навести порядок.

Чтобы осознать гигантские масштабы нынешних изменений, нужно остановиться на мгновение и понять Америку так, как подавляющее большинство тамошних евреев видели и, возможно, верили, что она останется такой навсегда: она была либеральной. Не либеральной в узком, партийно-политическом смысле, но, скорее, либеральная в самом широком и прямом американском смысле этого слова. Вера в то, что все люди равны, потому что все созданы по образу Бога.

Убеждение в неприкосновенности личности перед группой или племенем. Вера в то, что верховенство закона, как и равенство перед законом, является основой свободного общества. Убеждение, что справедливый суд и презумпция невиновности — это хорошо, жестокая толпа — это плохо. Вера в то, что разнообразие — это источник нашей силы, что терпимость — основание для гордости и что свобода мысли, убеждений и самовыражения является краеугольным камнем демократии.

Это либеральное мировоззрение осознаёт, что в жизни есть вещи — самые важные вещи, — которые находятся за пределами политики: дружба, искусство, музыка, семья, любовь. Это был мир, в котором такие противоположные по взглядам верховные судьи, как Антонин Скалиа и Рут Бадер Гинзбург, могли быть близкими друзьями. Потому что, как однажды сказал Скалиа, некоторые вещи важнее.

Очевидно, основным посылом такого рода либерализма была следующая гипотеза: хотя инструменты просвещения, такие как разум и наука, могли быть разработаны давно уже мертвыми белыми людьми (вариант: мужчинами — пер.), они были доступны всем и, кроме того, были лучшими из когда-либо изобретенных инструментов для человеческого прогресса. Расизм был злом, потому что противоречил основам этого мировоззрения, судя о людях не по их характеру, а по цвету кожи. И хотя основателям Америки, несомненно, можно бросить упрёк в лицемерии, их собственная моральная неудача не сделала недействительным их проект преобразований.

Основополагающие документы не были сплошь плохими, но, как выразился Мартин Лютер Кинг-младший, «великолепными», они были «векселем, который должен унаследовать каждый американец». Другими словами, сами отцы-основатели посеяли семена отмены рабства. И наши вторые отцы-основатели — такие антиработорговцы, как Фредерик Дуглас — сделали именно это. Америка никогда не будет идеальной, но мы всегда будем стремиться к лучшему обществу.

Я не понимала, что у этого мировоззрения есть имя — оно так сильно врезалось во всё, с чем я контактировала: мировоззрение моих родителей, школы, в которые они меня отправили, синагоги, в которые мы ходили, мы читаем журналы и газеты и так далее. Я принадлежала ко многим миллионам американцев, испорченных этими идеалами. После Второй мировой войны интеллектуальная и культурная жизнь Америки формировалась и защищалась рядом институтов — университетов, газет, журналов, звукозаписывающих компаний, профессиональных ассоциаций, профсоюзов, культурных учреждений, издательств, голливудских студий, аналитических центров, исторических музеев, художественных музеев — ориентированных, по большому счету, на эти принципы. Как таковые, они обладали значительной властью — силой, которая заслуживала нашего уважения за поддержание либерального порядка.

Все окончено. Американский либерализм находится под угрозой. За его место борется новая идеология. Никто пока не знает настоящего названия этой силы. Некоторые называют это «социальной справедливостью». Консервативный автор Род Дреэр назвал это «терапевтическим тоталитаризмом». Эссеист Уэсли Янг называет это «идеологией преемников» — как преемником либерализма. В какой-то момент эта идеология получит официальное название — имя того, кто адекватно опишет эту смесь постмодернизма, постколониализма, политики идентичности, неомарксизма, критической расовой теории, интерсекциональности и терапевтического менталитета. А пока каждый из нас должен четко их видеть. Мы должны заглядывать за хэштеги, слоганы и жаргон, чтобы правильно их оценить, а затем объяснять другим.

Предпосылка этой новой веры звучит примерно так: мы находимся в войне, в которой силы справедливости и прогресса сталкиваются с силами отсталости и угнетения. А во время войны обычные правила игры — справедливый суд, политический компромисс, презумпция невиновности, свобода слова и даже разум — приостанавливаются. Фактически, эти правила сами по себе считаются коррумпированными, поскольку они были составлены мертвыми белыми людьми с целью поддержания их собственной власти.

«Инструменты Мастера никогда не разрушат дом Мастера», — сказала писательница Одре Лорд. А дом Учителя должен быть снесен, потому что фундамент прогнил. Сердцем этой новой идеологии является «Теория критических рас». Ученый-юрист Анджела Харрис лаконично изложила это в своем предисловии к вводному тому «Теория критических рас». В отличие от традиционного дискурса о гражданских правах, который подчеркивает инкрементализм и постепенный прогресс, теория критических рас бросает вызов основам либерального порядка, включая теорию равенства, правовую аргументацию, рационализм Просвещения и нейтральные принципы конституционного права.

Критическая расовая теория утверждает, что нейтралитета не существует даже перед законом, поэтому концепция цветовой слепоты — мечта Кинга судить людей не по цвету их кожи, а по их характеру — должна сама по себе рассматриваться как расистская. Расизм больше не связан с индивидуальной дискриминацией: речь идет о структурах, которые по-разному влияют на людей разных рас. Если все не финишируют одновременно, значит, с трассой что-то не так.

Даже разум можно считать расистским

Отсюда стремление отменить школьный оценочный тест для поступления в университеты или вступительный тест для элитных государственных школ, таких как Стуйвесант и Лоуэлл — последние были десятилетия двигателями американского общества достижений, которое позволяло детям из бедных семей и семей рабочего класса развиваться независимо от расы, опираясь только на свои заслуги. Или аргумент, недавно выдвинутый классическим критиком «Нью-Йорк Таймс» — отменить слепое прослушивание для оркестров.

Фактически, необходимо исключить любую черту человеческого бытия, которая приводит к неравномерному результату: семейное ядро, вежливость и даже здравомыслие могут быть истолкованы как расизм или как свидетельство превосходства белых, как предложил этим летом отдел Смитсоновского института. Чартерные школы KIPP недавно исключили выражение «работай упорно» из своего знаменитого девиза «Работай упорно. Будь дружелюбен» потому, что идея упорно работать «подкрепляет иллюзию общества достижений». Дениз Янг Смит, одна из первых чернокожих, попавших на руководящий этаж Apple, уволилась с работы, заявив, что цвет кожи — не единственный законный маркер разнообразия — она ​​стала жертвой «Культуры разнообразия», которая, как заявил автор Зайд Джилани, «распространяется по всему корпоративному миру и продвигается высокообразованным классом активистов».

Самый сильный представитель этого мировоззрения — Ибрам X. Кенди. Его книга «Как быть антирасистом» возглавляет список всех бестселлеров, его фотография красуется в «GQ», он является одной из самых влиятельных личностей года по версии журнала «Time», его Центр антирасизма при Бостонском университете. недавно получил пожертвование в размере десяти миллионов долларов от генерального директора Twitter Джека Дорси. По мнению Кенди все мы либо расисты, либо антирасисты. Чтобы считаться хорошим, а не плохим человеком, нужно быть активным антирасистом.

Нейтралитета, что-то вроде «не расистский», не существует. Кенди даже хочет удалить эти термины из словаря. Ни самая известная речь Мартина Лютера Кинга-младшего, ни речь Барака Обамы, в которой он говорил о том, что существует слишком много чернокожих семей, не имеющих отца, не соответствовали бы определению антирасизма Кенди. Фактически, почти всё, что американцы узнали об антирасизме за последние несколько десятилетий, как означает четкое определение Кенди, является расистским.

Это блестящая риторическая стратегия. Расизм — величайший грех в американской жизни. Кто когда-либо захочет быть кем-нибудь, кроме антирасиста? И поэтому Кенди и его идеологические союзники под предлогом праведных усилий по достижению давно назревшей справедливости и равных возможностей для чернокожих в Америке ставят американцев перед выбором: либо-либо: соответствовать их мировоззрению или быть поставленным на одну ступень с неонацистом Ричардом Спенсером.

Инструмент восхождения и захвата власти

И только в том случае, если моральное влияние окажется неэффективным, у Кенди есть подспорье: конверсия власти правительства. «Чтобы исправить первородный грех расизма, — писал он в «Политике», — американцы должны принять поправку к Конституции США, которая закрепляет два антирасистских руководящих принципа [sic]: расовое неравенство является свидетельством расистской политики, а различные расовые группы имеют равные права».

Чтобы подкрепить это изменение закона, он предлагает создать агентство по борьбе с расизмом. Этот орган будет иметь право принимать меры не только против местных органов власти, но и против частных компаний, и наказывать тех, «кто добровольно не меняет свою расистскую политику и идеи». Представьте себе, как такое агентство увидело бы, что еврейская школа, работающая в течение всего дня, учит, что евреи — избранный Богом народ; не говоря уже о тех, кто учит сионизму.

Кенди, который, следует отметить, сейчас занимает старую кафедру пережившего Холокост Эли Визеля в Бостонском университете, считает, что «быть антирасистом означает — все культуры видеть одинаковыми в их различиях на одном уровне». Он пишет: «Когда мы видим культурные различия, мы видим культурные различия — ни больше, ни меньше». Трудно понять, как кто-то может поверить в то, что культуры, одобряющие «убийства чести» нецеломудренных молодых женщин, «ни больше и ни меньше» отличаются от нашей собственной культуры. Но, верит он в это сам или нет, очевидно, что отстаивание такого релятивизма — очень эффективный инструмент для восхождения к власти.

Само собой разумеется, что идеология, которая утверждает, что нет значимых различий между культурами, с точки зрения евреев не только смешна — у нас явно другая история, традиции и религия, которые являются как источником огромной трагедии, так и безграничного дара — что также, как показала история, смертельно опасно. Просто, существуя сами по себе, евреи подрывают представление о мире без различия.

Из этого следует, что вещи, которые делают нас разными, должны быть демонизированы, чтобы их можно было стереть или уничтожить: сионизм интерпретируется как колониализм, правительственные чиновники релятивируют убийство невинных евреев в Джерси-Сити, еврейский бизнес может быть разграблен, потому что евреи — это «лицо капитала». Евреи просто становятся «белыми людьми»; наша живая история стирается, чтобы можно было, не моргнув глазом, заявить, что Холокост был просто «преступлением белых против белых».

И это уже далеко не точка зрения стороннего наблюдателя.

Как сказал философ Питер Богосян:

«Эта идеология является преобладающей моральной догмой в наших университетах; она проникла во все грани американской жизни и распространилась на все области — в издательском деле, машиностроении, искусстве, театре, газетах, средствах массовой информации «и все в большей степени в бизнесе».

Эта власть развивалась не через диктат сверху, а через захват права на интерпретацию снизу.

Решительная молодая когорта за несколько десятилетий и с ускорением последние годы завоевала почти все институты, составляющие культурную и интеллектуальную жизнь Америки. Вместо того, чтобы эти институты формировали их, они формировали институты. Для этого не обязательно, чтобы большинство в этих учреждениях было на вашей стороне. Большинству достаточно хранить молчание, запуганное бесстрашным и фанатичным меньшинством, которое может оклеветать их как расистов, если они осмелятся не согласиться.

Вот почему Калифорния попыталась ввести этнологическую программу в средних школах, в которой евреи используются только для объяснения того, как они вместе с ирландскими иммигрантами добились привилегий для белых. Вот почему тех, кто говорит, что им близки к сердцу многообразие и интеграция, похоже, не волнует укоренившийся расизм против американцев азиатского происхождения в таких университетах, как Гарвард. Вот почему молодую еврейку по имени Роуз Ритч недавно исключили из студенческого совета USC.

Ее обвинили в расизме, потому что — согласно советской лжи — быть сионисткой означает ни что иное, как быть расисткой. Ее сокурсники начали кампанию по её отстранению: «Избавьте нас от этой сионистской задницы», — требовали они. Вот почему Демократические социалисты Америки, набирающий силу центр Демократической партии в Нью-Йорке, разослали кандидатам в городской совет Нью-Йорка анкету, в одном из пунктов которой говорилось, что в знак солидарности с палестинцами они не должны посещать Израиль. Вот почему с Тамикой Мэллори, открытой поклонницей Луи Фаррахана, на фотосессии для Vogue обращались как со звездой.

И именно по этой причине Александрия Окасио-Кортес, номинальный руководитель новых левых в Америке, сочла Ицхака Рабина недостаточно политически значимым и вместо этого несколько дней спустя хвалила Черных пантер. Это предвестник политической реальности, в которой у евреев будет мало власти.

Евреев все чаще называют расистами

Неважно, насколько вы прогрессивны, насколько веган или гомосексуалист, насколько вы хотите всеобщего здравоохранения, дошкольных учреждений и окончания «войны с наркотиками»: верить в право на существование еврейского государства — верить в еврейский партикуляризм в принципе — означает сделать это движение своим врагом. «Невозможно описать словами, насколько удушающе это мировоззрение особенно для еврейских студентов», — недавно написал мне Блейк Флейтон, прогрессивный еврейский студент.

«Мы не подходим к категории «угнетатели» или «угнетенные». Мы одновременно и привилегированы, и обездолены, мы защищены теми, кто находится у власти, и все же мы являемся мишенью тех же расистских сумасшедших, что и люди с темной кожей. Ненависть, с которой мы сталкиваемся в университетском городке, не имеет ничего общего с израильско-палестинским конфликтом. Евреи бросают вызов антирасистской идеологии просто в силу своего существования. Так что дело не столько в том, что сионизм является расизмом, а в том, что расизмом является иудаизм».

Позвольте мне на минутку разобрать это. Речь идет не о сионизме, землевладельцах, капитализме или лоббистской организации AIPAC. Мы живем в мире, в котором всех настоятельно призовут встать на сторону «расистов» или «антирасистов». Евреев, которые отказываются игнорировать различия, все чаще называют расистами; часто с помощью других евреев, которые отчаянно пытаются быть принятыми крутыми парнями.

Если вы спросите себя ближе к концу этого эссе, почему это не было объяснено вам ранее, ответ будет таков: мы снова находимся в момент большой нужды и неотложности в еврейской истории, с еврейским руководством, которое — за малым исключением — не осознает опасности. Я хорошо понимаю, почему люди закрывают на это глаза. В течение полувека жизнь американских евреев была необычайно хороша. Многим пожилым председателям общин, кажется, не хватает морального воображения, чтобы признать эту угрозу. И каждому трудно слышать: они просто не за тебя.

Когда я пытаюсь обсудить это с ведущими евреями, я сталкиваюсь либо с «бумерским» типом прав —идеей о том, что для них мир должен продолжать работать, как всегда,-либо с открытым сопротивлением. «Да ладно … пробуждение нигде не важно, кроме глупого микрокосма Твиттера». Когда вы объясняете, что эта идеология уже давно пронизала университеты, издательства, СМИ и музеи и в настоящее время с большим успехом завоевывает американскую экономику, вы наткнетесь на другую стену: разве дело не идёт только лишь об исправлении нескольких исторических несправедливостей? Что может пойти не так? Затем нужно объяснять, что на самом деле может пойти не так, и что уже идет не так; как эта идеология разрушает жизни простых, хороших людей и как она разрушает все больше и больше жизней, чем больше организаций и компаний становятся её жертвами.

Костяшки домино падают все быстрее и быстрее. Вот и приходят раввины, которые утверждают, что мы, евреи, не должны заявлять, что являемся коренными жителями Земли Израиля. Или организация по борьбе с антисемитизмом, ориентирующаяся на Эла Шарптона. Или пороховая бочка в городе с самым большим еврейским населением в стране, лидеры общин которого, похоже, больше озабочены защитой политиков, чем обеспечением физической безопасности евреев.

В прошлом месяце я посетила Zoom-встречу с несколькими ключевыми еврейскими филантропами. Кратко обсудив свой опыт в «Нью-Йорк Таймс», я понялa: чтобы понять, что со мной произошло, нужно понять силу этого нового, пока безымянного убеждения, что «Нью-Йорк Таймс», как и многие другие крупные американские учреждения, находятся под контролем. Я все еще думаю о том, что случилось потом. Один из спонсоров напал на меня напрямую, объясняя мне важность работы Ибрама X. Кенди и изображая меня как отсталую и некрутую, потому что я противоречу идеологии времени. Поскольку этот человек известен и достаточно силен, чтобы влиять на других в еврейском мире, комментарии могли оттолкнуть меня в сторону и заставить замолчать почти всех остальных.

Эти люди, пожалуй, самые невыносимые: те, кто, с одной стороны, достаточно финансово обеспечены, что могли бы противостоять этой идеологии, но так же отчаянно хотят, чтобы их считали модными; которые хотят, чтобы их дети сохранили свое место в правильных подготовительных школах, чтобы на бенефисных мероприятиях они сидели за правильными столами, чтобы их чествовали в Брауне или Гарварде, чтобы их бизнес процветал настолько, чтобы реконструировать свой дом в Аспене или Ист-Хэмптон. Заламывая руки в стремлении поддерживать хорошие отношения с нужными людьми, они готовы закрывать глаза на то, что ждет всех нас впереди.

Таким образом, молодые евреи, понимающие масштаб этой проблемы и готовые с ней бороться, сталкиваются с двумя фронтами: со своими идеологическими врагами и лидерами своих общин. Но именно внутри этой группы — людей, которые не накапливают социальный или политический капитал, а некоторые из них даже вне университета — я обнаруживаю видящих проблемы нашего сообщества. Эта динамика напоминает мне динамику Теодора Герцля: истеблишмент еврейской общины того времени был категорически против его сионистского проекта. Именно более бедные и молодые евреи — особенно из России — первыми осознали необходимость спасительного видения сионизма.

Доноры и представители общин, которые позволяют себе увлечься альянсами с модными активистами и их идеями, наслаждаются декадентской роскошью, которую гордые молодые евреи не могут себе позволить. Они живут вдали от насилия, с которым евреи сталкиваются в таких местах, как Краун-Хайтс и Боро-Парк. Если город идет под откос, они могут укрыться во втором доме. Для богатых может быть свободным флирт с идеологией, предлагающей упразднение полиции, семейное ядро или капитализма. Но для большинства евреев и американцев отмена этих концепций обходится дорого.

Америка не идеальна.

Последние несколько лет и проблемы, которые они выявили, как ничто прежде поколебали мою веру. Но идеи, на которых построена эта земля, действительно необычны, достойны нашей неумолимой защиты и многого другого. Им угрожает трампизм, но также и те, кто утверждает, что решение наших проблем лежит в расовой одержимости; если предположить, что некоторые американцы более праведны или проклинаемы, чем другие, из-за обстоятельств своего рождения и стоят за разрушение, вместо обновления. Это возмутительно, что лидеры и филантропы, призванные защищать и лелеять наше сообщество, находят такие нигилистические и антиамериканские идеи интересными и иногда даже делают их своими собственными.

Не случайно евреи могли процветать в мире, где преобладал либерализм. Мысль о том, что мы должны судить каждого человека не по его социальному положению или семейному происхождению, а по его действиям; что у людей есть свобода выбора и свобода действий — это революционные идеи, в основе которых лежит иврит. Нас не должно шокировать то, что любая идеология, объявляющая войну этим истинным и вечным ценностям, неизбежно будет вести войну и против нас.

Статья впервые появилась на английском языке в «Tablet Magazine».

Перевод Джессики Б. Вагенер.

Вилли Винклер (Willi Winkler)
На материал New York Times от 15 июля 2020
Бегство самопровозглашенной «центристки»

Бари Вайс — спорная фигура, редактор раздела «Мнения», покидает «Нью-Йорк Таймс» — и получает аплодисменты с совершенно неожиданных сторон.

По крайней мере несколько Твиттер-буянов признали, что никогда не слышал о Бари Вайс до полудня вторника. Можно предположить, что, в отличие от дигитальных возбуждений, которые, впрочем, тут же улеглись, 36-летняя журналистка вряд ли известна за пределами своей отрасли. Однако жаркие дебаты бушуют вокруг нее в течение многих лет, особенно теперь, когда она бросила работу редактора раздела «Мнения» в New York Times. До сих пор никто не мог упрекнуть её в недостатке тщеславия, и именно поэтому она объявила о своем уходе в обширном, похожем на манифест открытом письме к А.Г. Сульцбергеру, издателю Times.

В нем Вайс сообщает о внутренних спорах в редакционной группе, в которых она подвергалась издёвкам и даже угрозам из-за ее особого мнения. Это нелегко проверить, но, когда она после одной из конференций горько написала в Твиттере о «гражданской войне» между молодыми активистами и старшими либералами, другие участники сразу же охарактеризовали этот пассаж как чрезмерное преувеличение.

На гламурном портрете в журнале Vanity Fair Вайс полтора года назад прославили как «прогрессивную сионистку-феминистку», борющуюся за право Израиля на существование. Даже в колледже она агитировала против профессоров, которых считала сторонниками палестинцев. Несмотря на все её симпатии к Женскому маршу против презирающего женщин Трампа, для нее было важно указать, что среди лидеров нашлись и такие, которые высказывались антисемитски. После резни в синагоге «Древо жизни» в Питтсбурге она написала трогательную статью — она ведь там отпраздновала свою бат-мицву.

Вайс называет себя «центристкой», представительницей среднего класса, для которой, однако, больше нет места в этой газете. Вместе со 150 другими авторами, учеными и интеллектуалами она подписала несколько дней назад обращение Харпера, которое выступает против якобы все более нелиберального климата в США. В своем собственном письме, которое она разместила на своем веб-сайте под заголовком «Письмо о расторжении контракта», она бросила своей газете упрёк в том, что, хотя она не включила Twitter в официальное уведомление, «Twitter стал решающим редактором».

Это, конечно, не совсем ложное открытие, но оно ни в коем случае не исключительно для Times. В своем письме она пишет: «Ведущий медиум все чаще становится медиумом для тех, кто живет в далекой галактике и чьи интересы почти не имеют ничего общего с жизнями большинства людей». Вайс — одна из авторов, которых Джеймс Беннет как глава редакции Мнения, принял в газету после победы Дональда Трампа на выборах, что было столь неожиданным для редакции, что позаботилась именно об этих людях. Однако, когда Беннет позволил сенатору-республиканцу в гостевой статье потребовать использования армии против протестующих «Black Lives Matter», он настолько превзошёл меру либерализма газеты, был вынужден был из неё уйти. Его протеже Бари Вайс теперь следует за ним добровольно.

За это она получила аплодисменты со стороны, с которой она раньше не хотела себя индифицировать. Сенатор-республиканец Тед Круз, которого только что уличили в самолете без маски, направил приветствие Бари Вайс, как и Дональд Трамп-младший. Ханс-Георг Маассен, бывший президент Службы по защите конституции Германии, вынужден был вмешаться и рассмотреть жалобу Вайс, в соответствии с которой после каждого выражения ею собственного мнения её тотчас же поносили как нацистку и расистку.

Враги Вайс в Твиттере несколько недель назад написали, что она со своими заявлениями хочет попасть в Fox News. Два лояльных президенту модератора Fox уже выразили свою симпатию Вайс, а третий, Такер Карлсон, поспешил взять отпуск после того, как стало известно, что его ведущий автор со своим расизмом отбушевался в Интернете.

Арно Орцессек
Страх перед концом либерализма
(Сокращённый вариант)

Бывшая журналистка «Нью-Йорк Таймс» Бари Вайс определила новую идеологию, которая борется с либерализмом и хочет его заменить.

Журналистка Бари Вайс покинула «Нью-Йорк Таймс» несколько месяцев назад, потому что коридор мнений там был для нее слишком узок. Теперь она пишет в «Welt» об «опасности», исходящей слева. Тем не менее она тоже против Трампа.

«Невероятно!» — это заголовок ежедневной газеты DIE WELT над двухстраничным эссе журналистки Бари Вайс, даже «звездной журналистки» WELT, которая покинула NEW YORK TIMES в июле. Вайс «Критика: редакционный коридор слишком узок, существует «нелиберальный климат». А теперь Вайс объясняет в WELT:

«Я разделяю отвращение большинства американских евреев к Трампу и его политике, которая нормализует фанатизм и жестокость способами, глубоко деформировавшими и разделившими американское общество. Но этот факт не должен отвлекать и от чего-то иного: есть ведь еще одна опасность — Левые. И, в отличие от Трампа, эта угроза доминирует над культурой, она охватила американские элиты и самые влиятельные институты».

Вам интересно, о чем на самом деле говорит Бари Вайс? Очевидно, что это непросто перейти к сути. Вайс заявляет:

«Американский либерализм находится под угрозой. За его место борется новая идеология. Никто пока не знает настоящего названия этой силы. Некоторые называют это «социальной справедливостью». Консервативный автор Род Дреэр назвал это «терапевтическим тоталитаризмом». Эссеист Уэсли Янг называет это «идеологией преемников» — как преемником либерализма. В какой-то момент эта идеология получит официальное название — имя того, кто адекватно опишет эту смесь постмодернизма, постколониализма, политики идентичности, неомарксизма, критической расовой теории, интерсекциональности и терапевтического менталитета. А пока каждый из нас должен четко их видеть. Мы должны заглядывать за хэштеги, слоганы и жаргон, чтобы правильно их оценить, а затем объяснять другим».

Print Friendly, PDF & Email

15 комментариев для “Бари Вайс: Я здесь, чтобы бить тревогу. Перевод Леонида Комиссаренко

  1. Возможно, «почему все бьют тревогу»- это то, что исторически Соединенные Штаты после победы в войне за независимость взяли , как впрочем и сама Англия до этого, курс изоляционизма, возможно в то время самый разумный для Америки, тогда как Франция в своей помощи восставшим штатам против враждебной ей Англии, допомогалась до революции. Т.е. тогда реально победившими были созданные США. Даже Россия под руководством Екатерины тогда косвенно посрадала,хотя и занимала позицию сдержаного нейтралитета. Наследник Павел, все время живший под гнетом страха перед веяниями свободы французской революции и заговоров , погиб от рук заговорщиков.
    Сейчас же политика глобализации прямо противоположна исторической политике самоизоляции и США потребуется новая политика сдержанности и компромисса. Обычно в правовом государстве евреи находят свою нишу, если не восстает Амалек,(враждебная сила не признающая Б-жественного и противопоставляющая себя Израилю и в итого человечеству),которая может рядится в самые прогрессивные одежды мира,равенства,братства и т.п.

    с ув.

  2. — Василий Иванович, ты за какой Интернационал, за Второй или за Третий?
    — А Ленин за какой?

    История повторяется дважды. Один раз как трагедия, второй раз как реанимация трагедии.
    Разница между либералами и левыми = разнице между Вторым Интернационалом и Третьим.

  3. А что антирасизм и теория «равенства культур» говорит об исламском джихаде, о его цели любыми средствами, включая террор, подчинить весь мир исламу?

  4. Статья перекликается с «В чем разница между либералом и левым?» Д. Прагера (http://club.berkovich-zametki.com/?p=58203) плюс значение момента: «Американский либерализм находится под угрозой» для евреев. Эта фраза означает, что «либерализм» стоит того, чтобы его защищать, но в разговорах перед выборами (остался один день!), так часто среди сторонников Трампа (которому и я желаю победы) слышится отождествление либерализма с «левизной». И вот возникает вопрос, насколько сегодня повержен либерализм в американской культуре (политике, настроениях электората…). Партии в Америке представляют собой собрания фракций, объединяющихся во время выборов (и то не единодушно). Так и демократическая партия не является единой в отношении к либерализму и еврейскому вопросу.

    Для реалистического анализа ситуации, особенно в свете возможной победы демократов завтра и их правлении после, красить их одной краской неадекватно. Среди них мы видим от Alexandria Ocasio-Cortez до Alan Morton Dershowitz, а также фракции: Moderate, Conservative, Libertarian, Liberal, Progressive (понятно, не 100% однозначной классификации).

    Соответственно следует видеть республиканцев не в одной краске, а в разноцветии. На нашем Портале есть коллеги, углубившиеся в политическую жизнь Америки, способные на более нюансированный анализ ситуации (более нюансированный, чем , вспоминаю.: «Обама – это большевистский переворот»). Возможно, кто-либо соберется и проанализирует реальную картину политичекого калейдоскопа после выборов и в свете их результатов, избегая бинарного: «Ура-Кошмар»

    А статья Бари Вайс ко времени. Спасибо переводчику.

  5. Как идеология, «критическая теория рас» это аналог расовой теории Гитлера, а как политика это рвущийся к власти нацизм наших дней.
    Эту идеологию придётся уничтожить.

    А если Трамп проиграет, то этот конфликт будет труднее и дольше. Хотя если он выиграет, то всё равно легко и коротко НЕ будет 🙁

    1. Как идеология, «критическая теория рас» это аналог расовой теории Гитлера, а как политика это рвущийся к власти нацизм наших дней.

      Совершенно правильно.

      Эту идеологию придётся уничтожить.

      Ну тут уж — кто кого. Либо мы ее, либо она нас.

      1. Элла: «Ну тут уж — кто кого. Либо мы ее, либо она нас.»
        ======
        Я тоже прекрасно это понимаю, но на всё есть своё время.

        P.S.: Леониду Комиссаренко — спасибо за перевод.

  6. Уважаемая Элла, спасибо за внимание!
    Но вот на чём основывался мой вариант перевода:
    Теория критической расы — Critical race theory Теория критической расы — https://ru.qaz.wiki/wiki/Critical_race_theory
    При всём неоднозначном своём отношении к Вики, решил применить. Знатоки английского (родного языка материала), если прочтут, могут дать и своё мнение.

    1. Не верю никаким Викам. Критических рас не только в природе, но даже в теории Гитлера не существует. У него были высшие, были неполноценные, но не было ни критических, ни треугольных, ни слоеных с начинкой.

      1. «Критических рас … даже в теории Гитлера не существует» .
        Точно по Ф.Раневской: вот есть — а нет! Вами уже занимается эта теория, а Вы обсуждаете неверность наименования, вместо опровержения.

    2. Уважаемый Леонид! В выражении “Critical race theory” основное именно “race theory”, т.е. «расовая теория» (можно и «теория рас», но, на мой взгляд, это не по-русски). И вот эта «расовая теория» может быть нацистской, левой, правой, какой угодно. В данном случае — «критической».

    3. По-поводу перевода:
      По-моему тут специально было выбранно двусмысленное название: основное «критическая теория рас» и замаскированное «теория критической гонки».
      «Критическая гонка» (Critical race) в английском это устоявшийся синоним для «Race condition», притом не только в электронике и программирование ( https://ru.wikipedia.org/wiki/Состояние_гонки ), но и в социологии и политике — смотрите 8-ой и 10-й правила Алинского ( https://en.wikipedia.org/wiki/Rules_for_Radicals#The_Rules ).

      Кстати, «New Israel Fund (NIF)» тоже имеет двойной перевод: основное и замаскированное.

  7. Переводчик Леонид Комиссаренко в очередной раз представил перевод статьи с запахом. Надо обладать особым обонянием, чтобы отыскивать статьи с дурным запахом.
    Ключевой фразой представленной статьи является следующая:»Я разделяю отвращение большинства американских евреев к Трампу и его политике, которая нормализует фанатизм и жестокость способами, глубоко деформировавшими и разделившими американское общество.» Фраза произнесена автором статьи Бари Вайс. Журналистка, либералка, принадлежащая к той породе людей, которые «не могу поступиться принципами.
    Всё остальное в статье — это дымовая завеса. Бьюсь об заклад, что комментарии и дискуссии развернутся вокруг дымовой завесой, ибо фраза «Я разделяю отвращение большинства американских евреев к Трампу и его политике, которая нормализует фанатизм и жестокость способами, глубоко деформировавшими и разделившими американское общество.» — факт, сам собой разумеющийся.

  8. «Теория критических рас»

    Извините, но не могу не придраться. «Критических рас» не бывает, это что-то вроде «Зеленые идеи яростно спят». Может быть, например, «критическая расовая теория» или «критическая теория расы», или еще как-нибудь, но при условии, что именно теория будет «критической».

  9. «Бари Вайс заявляет:..Американский либерализм находится под угрозой. За его место борется новая идеология. Никто пока не знает настоящего названия этой силы. Некоторые называют это «социальной справедливостью». Консервативный автор Род Дреэр назвал это «терапевтическим тоталитаризмом». Эссеист Уэсли Янг называет это «идеологией преемников» — как преемником либерализма. В какой-то момент эта идеология получит официальное название — имя того, кто адекватно опишет эту смесь постмодернизма, постколониализма, политики идентичности, неомарксизма, критической расовой теории, интерсекциональности и терапевтического менталитета.
    А пока каждый из нас должен четко их видеть.»
    …Сердцем этой новой идеологии является «Теория критических рас». Ученый-юрист Анджела Харрис лаконично изложила это в своем предисловии к вводному тому «Теория критических рас». В отличие от традиционного дискурса о гражданских правах, который подчеркивает инкрементализм и постепенный прогресс, теория критических рас бросает вызов основам либерального порядка, включая теорию равенства, правовую аргументацию, рационализм Просвещения и нейтральные принципы конституционного права… семейное ядро, вежливость и даже здравомыслие могут быть истолкованы как расизм или как свидетельство превосходства белых, как предложил этим летом отдел Смитсоновского института…Само собой разумеется, что идеология, которая утверждает, что нет значимых различий между культурами, с точки зрения евреев не только смешна — у нас явно другая история, традиции и религия, которые являются как источником огромной трагедии, так и безграничного дара — что также, как показала история, смертельно опасно. Просто, существуя сами по себе, евреи подрывают представление о мире без различия… «Евреи бросают вызов антирасистской идеологии просто в силу своего существования…»
    :::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::;
    Комментариев не требуется.
    Бари Вайс и переводчик Леонид Комиссаренко бьют тревогу, предупреждая о новой опасности.

Добавить комментарий для Emil Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.