Яхта взяла курс на Кипр, а через час вдогонку за яхтой отправился патрульный катер. Офицер на катере потребовал немедленно вернуться в порт. В порту яхту ждали офицер полиции и четверо полицейских. Капитан предъявил документы и заявил протест, но его уверили, что к нему претензий нет, нужны только двое американцев…
Экспресс «Варшава — Тель-Авив»
Роман
Владимир Янкелевич
Продолжение. Начало
Книга седьмая: Прощай Сирия
Глава 6. Март 1947 г. Арест Лабро
В то время, когда Боб и Сабина подъехали к Бейруту, разъяренный Сахим Рабах добрался до Хомса. Он немедленно отправился в отель к Морису.
— Морис Лабро?
— Да, что Вам угодно?
— Вы арестованы за шпионаж.
— Я протестую, я французский гражданин, дайте мне связаться с консульством.
— Сейчас.
Неожиданно Сахим Рабах нанес резкий удар Морису в живот, а затем двумя ладонями по ушам. Морис упал.
— Я не слышу, господин Лабро, что Вы сказали?
Морис молчал.
* * *
Помощников Лабро Боб и Сабина отыскали легко. Они оказались семейной французской парой средних лет. Сборы заняли несколько минут, и все четверо поехали в порт. В порту их ждала яхта. Боб отправился к уже знакомому таможеннику.
— Я рад видеть Вас м-р Грин в моем скромном кабинете. Что привело Вас ко мне? Вы можете рассчитывать на мою дружбу!
— Я ценю дружбу. Я хотел бы в знак дружбы продать вам свой виллис, он, кажется, Вам понравился?
— Это прекрасная машина, м-р Грин, меньше, чем студебекер, но очень хорошая! Сколько Вы за нее хотите?
— Как для друга и брата — 10 долларов устроит?
— Вы шутите, м-р Грин?
— Нет, мы с друзьями собрались на Кипр на яхте, Вы просто избавите меня от забот.
У таможенника загорелись глаза.
— Когда вы собираетесь отправиться?
— Сразу, как только пройдем портовые процедуры.
— Вы их уже прошли, м-р Грин. Счастливого пути!
Через пятнадцать минут яхта взяла курс на Кипр, а еще через час вдогонку за яхтой отправился патрульный катер. Офицер на катере потребовал немедленно вернуться в порт. В порту яхту уже ждали офицер полиции и четверо полицейских.
Капитан яхты предъявил документы и заявил протест, но его уверили, что к нему претензий нет, нужны только двое американцев, которых разыскивает полиция Сирии.
— Каких американцев?
На яхте американцев не было, там была французская пара, которая повозмущалась, затем поблагодарила капитана за морскую прогулку и отправилась домой. А американцы в это время уже ехали по приморскому шоссе Бейрут-Хайфа. Рассчитывать на легкую прогулку не приходилось, скорее всего, в районе Сайды полиция выставит контрольные пункты на шоссе.
Сабина обратилась к водителю с вопросом:
— Возможно ли перед Сайдой свернуть на проселочные дороги?
— Зачем? По шоссе приятнее и быстрее!
— Мы знакомимся со страной, по шоссе многое не увидишь.
Водитель покачал головой.
— Госпожа, я вожу таких «туристов» постоянно, и все они не любят встреч с полицией. Просто это стоит 200 фунтов. За это — любые красоты без полиции.
— Договорились. 100 фунтов — справедливая плата.
Водитель недовольно скривился, но было видно, что он доволен.
Машина попетляв по проселочным дорогам и, проехав Сайду, вернулась на шоссе. Уже стемнело, и потому полицейских, подававших знаки остановиться, заметили слишком поздно. Водитель отреагировал мгновенно. Он сбавил ход, демонстрируя решение остановиться, а потом вдруг направил ее на полной скорости на полицейских. Те отскочили в сторону.
Водитель погасил фары и понесся вперед в полной темноте. Вслед раздались выстрелы. Боб и Сабина пригнулись, как оказалось — вовремя, одна из пуль попала в заднее стекло… Через некоторое время поехали поспокойнее, а от города Сура или по-арабски Тира, повернули на юго-восток.
Водитель что-то горячо говорил Сабине, умудряясь вести машину и жестикулировать.
— О чем это он, — поинтересовался Боб.
— Он говорит, что нас арестовали бы, но, в конце концов, выпустили бы, а его бы просто застрелили. Он еще рассказал, что уже сидел в ливанской тюрьме и видел сирийского солдата после допроса. Потрясение он помнит до сих пор. Ну и, естественно, он просит еще 50 фунтов.
— Пообещай ему, но только когда довезет.
Постепенно нервное напряжение спало.
— Я про Тир слышал еще в молодости, там, в Польше, — рассказывал Боб. — Здесь правил царь Хирам, поставлявший ливанские кедры царю Соломону для первого храма. Как я хотел побывать в этих краях!
— Вот и побывал. Тебе французы передали пистолет. Отдай его мне. От меня, как от женщины, никакой опасности не ждут, так что — есть смысл!
— Ладно, держи. Только может в случае опасности его лучше выбросить?
— Это по обстоятельствам.
Дорога шла в удивительно живописных ливанских горах. Какая война, тут нужно жить в мире и наслаждаться красотой этой сказочной страны.
— Ты знаешь, Сабина, ощущение дежавю, кажется, что я здесь уже был. В 45-м у нас выдалось три дня отдыха, и мы с другом укатили в Швейцарию. Это была сказка. Мы просто купались в тишине, чувствовали ее особо остро после боев. А кругом были такие же горы, такая же красота.
— Может красота расслабляет? Левант, какая им армия… Им не до этого.
— Не скажи. Швейцарцы — крепкие ребята. В их горы так просто не сунешься. Война — это вообще патология. Мне нравится только одна война — между Великобританией и Занзибаром 27 августа 1896 года.
— Почему?
— Она длилась ровно 38 минут.
Впереди показалась деревня. Водитель пояснил, что это Кана, где вода превращалась в вино.
— Дальше ехать нельзя, можно наскочить на полицейский кордон. Дальше нужно идти пешком. Это не сложно, нужно только выдерживать направление между теми двумя вершинами. Идти всего-то километров 15.
— Спасибо, уважаемый. Все отлично.
После часа пути сделали привал. Километров восемь прошли без проблем, но, когда обогнули выступающую скалу, два араба с ружьями вышли навстречу. Они потребовали платы за проход через их территорию, угрожали сдать их пограничникам. Выстрел их ошеломил. Ружье в руках у одного развалилось — приклад упал на землю, в руках остался безобразный обрубок. Араб сумасшедшими глазами смотрел на него и чуть не плакал. Второй смотрел на ствол пистолета, нацеленный ему в голову.
— Зачем стрелять было?! Оно даже не заряженное было… С этим ружьем еще мой отец ходил… Что теперь делать…
— Теперь положить второе ружье на землю. Медленно.
Араб положил и отошел на шаг. Боб взял ружье и осмотрел.
— Как дубинку его использовать можно, как оружие — вряд ли.
— Сейчас на выстрел пограничники появятся, тогда посмотрим.
Это араб пытался как-то вернуть инициативу.
— Да, так они и прибегут сюда по горам. Делать им нечего. Говори быстро, как про нас узнали? Только не вздумай рассказывать про «случайно наткнулись»!
В итоге удалось установить, что они за небольшую мзду узнали все от шофера, который привез американцев.
— Ну что, тоже бизнес, мелкий правда.
— Ну не студебекерами же им торговать. Места эти хорошо знаете? — обратился Боб к арабам.
— Здесь живем…
— Значит так: ведете нас до границы, когда границу перейдем, доведете нас до деревни на той стороне, я вас отпущу, заплачу, как проводникам. Сможешь карабин купить.
— Спасибо, господин. Ошиблись мы.
Через некоторое время арабы, как близкие друзья, рассказывали им истории своей жизни, проклинали попеременно турок и англичан и даже поделились каким-то соленым сыром.
— Смотри, господин, там впереди Дейр-эль-Касси. Это уже Палестина, нам дальше нельзя.
Арабы, как считал Боб, могут находиться в двух состояниях, либо они смертельные враги, либо твои братья, готовые для тебя на подвиги. Чтобы не плодить врагов, Боб заплатил арабам, как проводникам и добавил на ружье.
— Спасибо, господин. Мы ваши друзья. Если понадобится — мы для вас все сделаем, не забудем вашу доброту.
Совместное путешествие закончилось, арабы ушли в Ливан, а Боб с Сабиной направились в деревню.
— Интересно, «не забудем» — это что-то хорошее или угроза?
— В зависимости от обстоятельств.
Боб повернулся лицом к Сирии и прокричал:
— Goodbye Сирия!
Глава 7. Март 1947 г. Дорога в Тверию
В Дейр-эль-Касси быстро нашелся водитель, готовый отвезти путешественников. Это был 50-летний грузный мужчина с большими ухоженными усами.
— Усама, — представился он и протянул руку Бобу.
Боб уважительно пожал ему руку:
— Салям алейкум, Усама.
Сабина добавила:
— Рады знакомству, уважаемый Усама.
Потом вполголоса сказала Бобу:
— Усама означает «молодой лев», или, скорее, «львенок». Это просто тебе для сведения.
— Львенок? Скорее уж бегемот на пенсии, — буркнул Боб.
— Боб, если нужно посмеяться, смейся надо мной, арабы народ горячий, не стоит проверять. А молодым львом… так он им, вероятно, и был.
Но «Молодой лев» ехать в Тель-Авив наотрез отказался. Как Боб и Сабина не уговаривали его, он согласился довести их только до Тверии.
— Видимо он сам чего-то опасается. Наследил, когда был «молодым львом». ОК! Скажи ему, едем в Тверию.
Усама оказался христианином, и в душе он был не водителем, а гидом. То ли из христианского рвения, то ли в надежде на дополнительную плату, он все время порывался отвести их то в Капернаум, туда, где стоял дом апостола Петра, то в Табху, в «Церковь Умножения Хлебов и Рыб».
— Вы упускаете уникальную возможность увидеть место исцеления тещи апостола Петра! Вы никогда себе этого не простите!
— Усама, я даже на место исцеления собственной тещи не поеду, — пробурчал Боб.
— А она у тебя есть? — сразу заинтересовалась Сабина.
— Будет когда-нибудь.
Усама без перевода понял — туризм не состоится. Обиделся он на самом деле или нет было не ясно, но его вид выражал обиду каждой клеточкой тела, каждой складкой одежды.
— Мы сюда еще вернемся, — успокаивала его Сабина.
— Но Вам никто так не расскажет так, как я!
Дорога была разбитой, в машине трясло нещадно, но Боб привалился к плечу Сабины и безмятежно спал. Но какая красота была вокруг! Горы, заросшие лесом, напоминали Сабине Швейцарию, тени облаков лежали на склонах гор, а голубое небо было просто необъятным. Усама так лихо вписывался в виражи серпантина, что захватывало дух.
— Боб, смотри, проспишь все на свете.
Впереди, как на ладони, открылось потрясающе голубое Галилейское море. Дорога оставалась такой же разбитой, но по сторонам было видно немало обработанных полей, финиковых и оливковых рощ.
— Я понял, почему вы не захотели в Капернаум! Вы не христиане, вы евреи, — вдруг осенило Усаму.
— Нет уважаемый Усама, мы христиане…
— Христиане бы заехали, но все равно, евреев я уважаю. Здесь в Тверии находится могила Рамбама. Он был великий врач. Кто посетит его могилу — будет здоров и получит долгожданных умных и красивых детей! Отвезти вас туда?
Машина въехала в центр города.
— Спасибо, уважаемый Усама. Когда мы надумаем завести умных и красивых детей, мы туда обязательно поедем.
Машина остановилась в центре города недалеко от берега. Невдалеке, почти на самом берегу, стоял старый домик.
— Смотри, он возможно еще мамелюков видел, но вывеске написано, что это лучший рыбный ресторан города. Проверим?
Еда действительно оказалась очень вкусной.
Официант пояснил:
— Это рыба самая лучшая — «Сан-Петер». Её апостол Петр ловил, когда еще был Шимоном. А как стал Петром, ловить перестал, теперь вот мы ловим.
Прямо напротив ресторана в воду уходил небольшой рыбацкий причал. Боб и Сабина прошли туда полюбоваться озером, горами и вечерним туманом. Сабина бросила в воду остаток питы. Вдруг со дна озера начала подниматься какая-то тень, потом вода пошла кругами, и огромная пасть с могучими, как у Усамы усами, схватила питу и сразу ушла на дно.
— Вот это сом! Просто королевский сом!
Боб так обрадовался, будто встретил старого друга.
— Вырос бы он до таких размеров, как же! Ему повезло, что евреи и арабы их не едят. Вот и скучает на дне, растет до размеров Левиафана…
— Да, повезло ему. А нам что дальше делать? Я думаю — заночуем в Тверии, а завтра двинем в Тель-Авив.
Глава 8. Март 1947 г. Монастырь «Сан-Петер»
Метрах в двадцати на набережной располагалась церковь святого Петра.
— Рыбка «Сан-Петер» спасла нас от голодной смерти, а в монастыре «Сан-Петер» мы найдем все остальное.
В церкви их встретил высокий худой монах в огромных очках.
— Здравствуйте, меня зовут брат Лоренцо. Что привело вас к нам?
— Мы путешествуем, отец Лоренцо, по библейским местам. Меня зовут Борис, а госпожу — Сабина.
— Возможно, все возможно. Но Вы, Борис, не перекрестились. Согласитесь, это немного странно для путешественника по святым местам.
— Вы правы, отец Лоренцо. Просто я в пути, ищу правильную дорогу.
Боб замолчал. Отец Лоренцо был весь внимание. И Боб продолжил:
— Отец Лоренцо, я воевал, и война все еще звучит в моей голове, особенно по ночам. Вместо отдыха, я слышу крики умирающих от ран друзей, вижу кладбища, слишком много кладбищ. Я ищу свою дорогу, и думаю, найду, только пусть война по ночам перестанет тревожить…
— Здесь вы найдете покой. На какой срок вы хотите у нас остановиться?
— Только до завтра, отец Лоренцо. Нас ждут в Иерусалиме.
— Вы хотите исповедоваться?
— Мы еще не готовы, жаль, но это так.
— Тогда давайте, я немного покажу вам нашу обитель. Ее 850 лет назад построили крестоносцы, потом арабы устроили здесь мечеть. Вот видите, на южной стене видна выпуклая часть, где был михраб, ниша, обращённая в сторону Мекки.
— Отец Лоренцо, этот зал имеет форму лодки!
— Да, хорошо, что вы это заметили. Так и задумано, святой Петр был рыбаком.
На заднем дворе отец Лоренцо показал им статую Петра. Это была копия скульптуры, установленной в соборе св. Петра в Ватикане. Сама скульптура потемнела от времени, но большой палец правой ноги был отполирован до блеска.
— Он отполирован поцелуями паломников, — пояснил отец Лоренцо.
Боб разглядывал блестящий палец. Что его целовать, — недоумевал он.
— Но я хочу показать вам еще кое-что.
Отец Лоренцо подошел к полукруглому мемориалу из светлого камня в конце церковного двора у стены. Боб с удивлением увидел на памятнике гербы Варшавы, Львова, Кракова, Вильнюса, Познани, Гданьска…
— Сабина, — Боб был поражен, — это поляки! Здесь, в Палестине… Это невероятно… Смотри, вот здесь, в центре, герб Польши. Вот это, скорее всего, эмблемы воинских частей. Я их не знаю, но по стилистике — польских. А вот это вроде знак восьмой британской армии… Потрясающе! Как это оказалось здесь, в Тверии, отец Лоренцо?
— Это работа поручика Тадеуша Зелински. Военные из армии Андерса построили его на свои деньги.
— Как они попали сюда?
— Из Ирана их перевезли в Палестину, а часть из них размещалась в Тверии. Их принял наш монастырь.
Отец Лоренцо немного помолчал, потом продолжил:
— Вот это святой Христофор.
Он показал на барельеф человека с ребенком в левой части.
— Св. Христофор является покровителем путешественников. За тысячи километров, вдали от родины, солдаты армии Андерса вполне попадают под это определение.
— Ну что же, наверное, за Польшу можно воевать и здесь.
Боб молчал. Он уехал из Польши остаточно давно, но этот польский мемориал в далекой Тверии просто потряс его…
Лоренцо и Сабина молчали, дали ему справиться с волнением.
— Вы поляк, сын мой? — спросил его отец Лоренцо.
— Я из Польши. Был там такой город — Костополь, теперь он у Сталина.
— Вам нужна опора в вере, сын мой. Определитесь, я буду Вас ждать. А сейчас пойдем ужинать, потом вас проводят к месту отдыха.
Глава 9. Март 1947 г. Наблус
Утром отец Лоренцо помог найти им водителя до Тель-Авива.
— Помните, я всегда жду вас!
— Спасибо отец Лоренцо!
Машина тронулась, и отец Лоренцо вдогонку перекрестил их. Али, молодой араб-водитель, объяснил:
— Поедем через арабские деревни, это безопаснее. Вы не евреи, вас у арабов никто не тронет, а вот что ожидать от английских патрулей на приморской дороге? Если евреи что-то снова взорвут, то англичане начнут хватать всех подряд, разбираться будут потом.
— Так разбираются?
— Да, но пока до тебя дойдет очередь, в тюрьме насидишься. Мой брат провел там две недели ни за что! Разве пистолет — причина? Если отправляешься в дорогу, то ты должен быть готов защитить себя. Как без оружия?
— Конечно не причина. Поехали.
Обедать остановились в Наблусе. Там Али привел их в ресторан какого-то своего родственника. Али при худощавом телосложении отличался завидным аппетитом. Он умудрялся уплетать за обе щеки и одновременно поносить англичан, которые в 1938 году разнесли полгорода, отчего его семья сильно пострадала. Евреев тоже поругивал, но намного меньше.
К столику подошел молодой араб и поздоровался на иврите.
— Шалом!
— Это Абир, мой двоюродный брат, — пояснил Али.
— Брат, они не евреи, иврита не знают.
— Салям алейкум, — ответила Сабина.
— Мы гостям рады. Вы издалека?
— Мы американцы, м-р Борис — археолог, а я — Сабина, журналист газеты «Балтимор Сан».
— Госпожа Сабина, у Вас прекрасный арабский. Где Вы его учили?
— В университете. Я всегда интересовалась арабской культурой, а когда смогла читать арабские книги в подлиннике, прикоснулась к настоящим жемчужинам мысли.
— Благодарю Вас, г-жа Сабина, не часто услышишь от европейца подобные слова.
Через некоторое время Абир снова подошел к их столику:
— Здесь господин Садат, Ваш коллега. Он очень хотел бы побеседовать с Вами, г-жа Сабина. Он говорит, что беседа с журналистом такой влиятельной американской газеты для него очень важна. Вы согласны уделить некоторое время беседе с г-ном Садатом? Ваш спутник не будет против? Если Вы согласитесь, г-н Садат будет счастлив поговорить с Вами.
— Я уверена, что не будет против и с удовольствием примет участие в беседе. Я буду ему переводить.
К столику подошел элегантный мужчина лет сорока. У него было правильное, достаточно приятное лицо, но впечатление портили неулыбчивость и тяжелый взгляд, больше свойственный полицейским, чем журналистам. Те по роду своей деятельности должны быть контактными людьми. Садат был одет в костюм тройку достаточно модного покроя, аккуратные усы, очки… Вот только галстук подкачал, но в целом он смотрелся неплохо.
«Улыбайтесь, мистер Садат, это Вам поможет» — подумала Сабина.
— Здравствуйте, — обратился он к Бобу и Сабине на хорошем английском. — Я — Садат, могу ли я надеяться на беседу?
— Садитесь, г-н Садат. Мы с удовольствием побеседуем с Вами.
— Г-н Садат — крупный арабский журналист, его много публикуют в американских газетах. — пояснил Али.
— К сожалению, я не читала работы г-на Садата, но теперь уже больше не пропущу их. Г-н Садат, — обратилась с вопросом Сабина, — Вы публикуетесь в Америке, Вам нравятся США и американцы?
— Из любезности я мог бы подтвердить это, но зачем говорить неправду? Я пишу потому, что хочу повлиять на решение США по будущему Палестины. К сожалению, там слушают еврейские голоса.
«Очередной антисемит, наверное, из людей муфтия», — подумал Боб. Али перестал жевать и с горячим восторгом взирал на Садата.
— Поясните, г-н Садат, — задал вопрос Боб, — мы, американцы, плохо понимаем происходящее в Палестине. Скажите, чем мешает Вам присутствие евреев? Они, насколько я знаю, принесли сюда новые методы земледелия, построили и продолжают строить дороги, я уж и не говорю о медицине.
— Это стандартное мнение. Оно не ново. Сразу узнаешь голос человека, ничего не понимающего в Палестине. Фабрики, кибуцы и медицина могут быть весьма полезными вещами, но они не имеют никакого отношения к нам, арабам, к нашей культуре, к нашему образу жизни.
«Хорошо излагает. Вот из-за таких-то и льется кровь», — подумал Боб, но продолжал невозмутимо и заинтересованно слушать.
— Вам, американцам, не приходило в голову, что арабы предпочитают свою жизнь, такую, какой она была без евреев? — продолжил Садат, — Вы сможете увидеть в Негеве бедуинов в палатках или просто под натянутыми тентами. Они не переселяются в города, вы не знаете почему? Там же все еврейские блага, и водопровод, и медицина, но они предпочитают свою жизнь.
— Но ведь нужно двигаться по пути прогресса, г-н Садат. Вы же пошли по этому пути. По Вашей одежде я могу судить, что Вы приехали сюда не на верблюде, а на автомобиле.
— Это вынуждено. Вам, европейцам, арабская культура как видно представляется отсталой и ужасающей. Но арабы, простите, предпочитают именно её. Исключительно арабские ценности сохраняются лишь благодаря такому образу жизни. Оказавшись в еврейских городах, арабы просто исчезнут, как арабы.
Окружающие внимательно вслушивались в разговор, было видно, что Садат здесь пользуется популярностью.
— Но у меня сложилось впечатление, что в Палестине, это вполне возможно, дело идет к войне. Разве эта проблема стоит войны. Ну не селитесь вместе, живите по соседству!
— Война неизбежна. Лично я против евреев ничего не имею. Я говорю о тех, кто живет здесь давно. Я клянусь, что не желаю им зла. Но я буду воевать, буду биться насмерть, чтобы Палестина осталась арабской. Это наше, арабская земля, арабской она должна и остаться. И важно не допустить в эту страну ещё хотя бы одного еврея.
— Господин Садат, евреи это факт жизни, они здесь. Сзади них сожжены мосты, они будут драться. Куда им деваться по Вашему мнению?
Садат помолчал, посмотрел на Али, на остальных посетителей ресторана и произнес:
— Вот вы, американцы, это и решайте. Почему над этим должны думать арабы? Есть большие страны, где евреи живут давно. Почему не поселить их в Америке или России? Почему, мы должны нести этот груз ответственности? Если остальной мир действительно хочет того, чтобы еврейский народ продолжал существовать, пусть примет евреев у себя. Америка, Англия, Россия… Я почему-то не замечаю, чтобы эти великие страны пускали к себе евреев.
— Насколько я знаю, г-н, Палестина — историческая родина евреев.
— Опять эти уловки. Постарайтесь понять, и один приехавший еврей — это слишком много. В Европе погибло шесть миллионов евреев, значит там достаточно места для всех оставшихся. Пожалуйста, подумайте над этим.
Садат встал, поблагодарил за беседу, и продолжил:
— Госпожа Сабина, мне доставило удовольствие беседа с Вами. Я не упускаю ни одной возможности побеседовать с нашими американскими друзьями. Я буду признателен, если Вы сможете опубликовать нашу беседу в «Балтимор Сан». Счастливой поездки Вам и Вашему спутнику.
Боб с Сабиной тоже встали.
— Всего наилучшего, г-н Садат. Но мы видели войну в Европе. Поверьте — мир лучше, но мы подумаем над Вашими словами.
— Али, — обратился Боб к водителю, — можно ехать.
Глава 10. Март 1947 г. Тель-Авив. Доменик
До Тель-Авива доехали за полтора часа без приключений. На всякий случай вышли за несколько кварталов и к дому Доменик подошли пешком. Дом оказался трехэтажным обшарпанным строением, без малейших архитектурных изысков. Было видно, что его строили быстро и максимально дешево. Доменик дома не оказалось.
Боб и Сабина сели ожидать ее в кафе, расположенном на первом этаже дома. Не успели они выпить по чашке кофе, как в кафе зашла высокая женщина лет тридцати. Она заказала кофе и круасан и села за соседний столик.
— Боб, это Доменик! Если я ошиблась, то уйду в монастырь!!!
— Тебя не возьмут, у тебя глаза грешат. Ты такими глазами обитель взорвешь.
— Сейчас будет эксперимент. Смотри.
— Мадам, — обратилась Сабина к женщине по-французски, — не могли бы Вы подсказать, какой работы это кольцо. Мы с другом спорим, я говорю, что это французская работа, а он утверждает, что местная, арабская.
Было очевидно, что женщина узнала кольцо.
— Доменик, Вы можете взять его в руки, чтобы получше разглядеть.
— Мы с Вами знакомы?
— У нас есть общий друг, Морис. Он передавал Вам привет.
Сабина представила Доменик Бобу так, как будто они были друзьями детства.
— Продолжим разговор у меня? — предложила Доменик
В квартире Сабина сразу уловила аромат французской косметики. Комната была просторной с высоким потолком, мебели было мало, в углу стоял небольшой буфетик, стол, застеленный скатертью с кружевной окантовкой, небольшая софа, два стула и видавшее виды старое кожаное кресло. Несмотря на жаркую погоду, в комнате было прохладно. На стене висела выгоревшая репродукция «Вид на крыши Парижа» Ван Гога.
— Вы давно знакомы с Морисом? — спросила Доменик.
— Мы познакомились с ним в Сирии, он нам очень помог.
— Его арестовали сразу после вашего, скажем так, отъезда. Мы принимаем меры, чтобы вытащить его из тюрьмы. Он успел мне о вас рассказать. Имя Сахим Рабах вам что-нибудь говорит?
— Конечно. Это он должен был нас арестовать.
— Его понизили в звании из-за вас. Пока он сорвал злость только на Морисе, от более крупных неприятностей его спасло то, что он пообещал доставить в Сирию ваши скальпы…
— Так-таки скальпы?
— Не так, но смысл такой. Так что вы оглядывайтесь, когда ходите. А пока я вас отведу в квартиру по соседству, вы там сможете жить. Отдыхайте, а мне нужно ненадолго отлучиться.
Доменик отвела гостей отдыхать, а сама отправилась в «Комитет социального обеспечения солдат». Там, под этой вывеской на улице Бен-Иегуда 85, в ничем не примечательном доме, располагалась штаб-квартира «Шай». К этому времени Шай была уже переформирована из военной организации во внешнеполитическую разведку Хаганы. Доменик быстро взбежала по ступенькам к входной двери. У ступенек тоже была своя роль, пока посетитель по ним поднимался, охранник мог рассмотреть его.
Человек в штатском у входа узнал ее, Доменик была там своим человеком.
— Привет! Ты к кому?
— Я к Исеру-маленькому[1]. Он здесь?
— Здесь, что-то не в настроении с утра… Тебе будет рад. И я был бы тебе рад, если согласишься со мной поужинать.
— Отстань, я с женатыми не встречаюсь.
Доменик быстро прошла наверх в микроскопический кабинет Исера Хареля. Его все звали Исер-маленький, чтобы отличать от большого — Исера Беери[2].
Исер, руководитель тель-авивского регионального отдела «Шай», уже ждал ее. Видимо позвонил охранник снизу.
— Рад тебя видеть. Что привело, рассказывай.
— Я получила сообщение от Мориса из Сирии о двух американцах, якобы представителей Studebaker Corporation. Подполковник Стирлинг считает их американскими разведчиками. Но вот что интересно, он уверен, что они не из Управления стратегической разведки (OSS), не связаны с ФБР (FBI), и Госдепом.
— А откуда он знает?
— У него хорошие позиции там, старые связи и все такое. Так вот, он уверен, что их могли послать только из администрации Трумэна. Методом исключения вычислил, старый лис.
Исер встал, подошел к окну.
— Что они здесь хотят узнать, если они из президентской администрации, достаточно понятно. Но вот что они принесут Президенту отсюда, это надо бы узнать. Поработай с ними, узнай, что им надо, что интересует. А потом я с ними встречусь.
— Мы с ними вечером куда-нибудь пойдем, погуляем, поужинаем. Я постараюсь все выяснить.
* * *
Назавтра уже в 9 утра Доменик вновь навестила Исера.
— Кто они и зачем, ты Исер, вчера сказал абсолютно верно. Понесут они Президенту то, что арабского единства нет и в помине, и то, что 300 млн арабов против 400 тысяч евреев — глупая сказка. Это свое мнение они и доложат. А вот что они скажут об евреях? Я так поняла, что они еще ничего не знают. Значит нужно с ними работать. И вот еще что, по-моему это важно. Ближайший друг Боба уехал в Палестину в 37-м. Его зовут Лео, фамилия Розенфельд. Они оба из Костополя. Было бы неплохо его найти.
— Выходцы из Польши селятся вместе, и таких мест совсем немного. Но мне помнится, эта фамилия звучала в связи с «Мосад ле-Алия Бет».
Исер вышел в коридор и крикнул:
— Давид, зайди ко мне.
Давид оказался таким крупногабаритным, что третьим в кабинет Исера просто не помещался. Он просто засунул голову и подмигнул Доменик.
— Я здесь, Исер.
— Ты знаешь Лео Розенфельда? Он работал в «Мосад ле-Алия Бет».
— Кто его не знает! Его ранило в Италии при разминировании, сейчас он поправляет здоровье в кибуце Негба.
— Он откуда?
— Да он мне все уши прожужжал своим Костополем. Костополь то, Костополь сё, тоже мне — центр мира.
— Спасибо. Доменик, вероятно это тот, кто нам нужен. Если он там, то завтра мы его привезем сюда. Пока доберется… Давай, часов на 5 организуем встречу в кафе Карлтон, на углу улицы Герцль и проспекта Ротшильда. Там будет пара наших ребят, посмотрим пока на твоих американцев.
— Исер, у меня к тебе большая просьба. Подключи все, что можешь, чтобы вытащить Мориса из тюрьмы. На него у них ничего нет. Хочешь, взорви эту тюрьму, хочешь — купи всех и вся, но вытащи его. Вытащи его, слышишь!
Доменик встала, оперлась руками на стол. Теперь она возвышалась над Исером, хотела что-то сказать, но неожиданно для самой себя расплакалась. Она опустилась на стул, потом подняла заплаканные глаза.
— Я хорошо слышу. Не нужно плакать. Мы вытащим его, мы все сделаем.
— Я надеюсь, Исер.
Исер протянул Доменик салфетку. Она промокнула глаза. Мгновение помолчала, собралась с силами, и снова гордая и невозмутимая вышла из кабинета.
Продолжение
___
[1] Иссер Харель — руководитель служб разведки и безопасности Израиля с 1948 по 1963 годы. Известен тем, что был единственным человеком в истории Израиля, совмещавшего руководство разведкой и контрразведкой. Фактически именно он создавал легендарный Моссад.
[2] Иссер Беери (фамилия при рождении Биренцвейг, 1901) — создатель и первый руководитель израильской военной разведки.
Надеюсь понять в дальнейшем почему французская разведка помогала американцам против арабов (про англичан понятно). Или Морис «француз» ex nostris?
Михаил Поляк
2 декабря 2020 at 15:07 |
————————————
Взаимоотношения между французской, английской и ШАЙ (еврейской) разведкой описаны мной в «Заметках о Войне за независимость Израиля». Американцы в то время были в офсайде или вне игры. Реально они занимались Саудами, в Палестинский вопрос вмешивались только если это влияло на выборы. Ну и эмбарго на поставки оружия ишуву…
Спасибо. Круто всё разворачивается, в тогдашнем темпе… «Журналист » Садат — бесподобен! Четко излагает. И Исер Харэль, лэавдиль (не будь рядом помянут). Волнуюсь за Лабро 🙁 Ну просто всё здорово, включая замечательную войну между Великобританией и Занзибаром 🙂
\»…но Боб привалиться к плечу Сабины и безмятежно спал\» — Наверное, привалился.
\»-Вы давно знакомы с Морисом? — спросила Сабина\» — Наверное это всё таки спросила Доменик.
Вы совершенно правы, Опечатка-с!