Шерзод Артиков: Следом за мечтой

Loading

«Всю жизнь вы мечтали сыграть короля Лира. Большая часть вашей жизни и юности была потрачена на эту мечту. Но — не выпало на долю, не судьба. А теперь вы постарели. Вы уже не в том возрасте, чтобы бегать следом за мечтой…» — Дядя Нурмат тяжело вздохнул…

Следом за мечтой

(рассказ)

Шерзод Артиков

Шерзод Артиков

Вдруг я проснулся. Было утро. Кто-то звал меня громким голосом, что доносился с улицы.

— Дядя Нурмат, — поприветствовал я, открыв ворота и увидев соседа, одетого не по сезону.

— Я… я… — сказал он торопливо, — я давно звал вас. Замерз от холода. Давайте зайдем внутрь.

Несмотря на то, что дядя Нурмат был семидесятилетним, очень худым, низкорослым человеком, еще не выпал ни один волосок на его голове. Жил он бобылем. Жена его умерла много лет назад, оставив его одного с детьми. Кроме навещающих двух дочерей, не было ни одного родственника, кто бы заботился о его состоянии.

Он был актером, сыгравшим за всю жизнь только второстепенные роли, посредственным человеком, чья мечта воплотить на сцене героев Шекспира превратилась в навязчивое желание. Этот человек, чья единственная значимая роль в театре была роль Бобчинского в спектакле «Ревизор», был искренним, свободным от присущего пожилым людям упрямства, добродушным и энергичным. В таком возрасте у него не осталось ничего, что можно бы просить у жизни, и не за что было роптать на судьбу. Но почему-то, несмотря на сорокалетний опыт, на сцене он держался неуверенно, и из-за этого, говорят, так и не смог сыграть роль старого короля Лира по известной пьесе Шекспира.

— Вчера много раз репетировал, сосед, — сказал он, из-за холода вбежав в комнату раньше меня и греясь возле печки. — Не получилось. Не подходило. В тот момент сам себе сказал: как можно репетировать вот так, вечером? Я должен репетировать утром, проснувшись рано. Я думаю, это верное решение. Потому что вчера вечером четыре раз повторял монолог несчастного короля в последней сцене. Вышло неудачно. А утром исполнение покорного вашего слуги получилось гораздо лучше.

Говоря об этом, он потирал руки одна о другую.

— Можно сяду на стол? — продолжал сосед. По-видимому, он согрелся и отошел от печки. — Смотрите. Я вот так сидел. Не прямо. А немного сгорбленно. Потому что король Лир так сидит. Он старый, обессиленный. Его руки всегда трясутся. Из-за этого он не сможет крепко обнять мертвое тело дочери. Более того — он широко открывает глаза, не желая верить в его безжизненность.

Он открыл глаза, как захотел, вытащил из кармана камзола сильно помятый листок бумаги. В конце концов, приняв положение короля Лира, он начал читать печальный монолог, посматривая на листок.

— Мне нужно поработать над некоторыми недостатками, — сказал он, закончив исполнение монолога. — В основном придется поработать над этой последней сценой. Это — самая сложная часть.

Он встал со стула, подошел ко мне и, воровато оглянувшись, зашептал:

— Даже великие актеры еле-еле выполняли эту последнюю сцену. Я должен серьезно подходить к монологу и выучить его. До каких пор буду носить письменные монологи с собой? Если сегодня-завтра вернусь в театр, ни в коем случае не буду читать монолог по листочку.

Он, потёр висок, перевёл дыхание.

— Я должен решить эту проблему. Я пошел домой.

Он торопливо выразил мне признательность за просмотр его репетиции, и, сжимая в кулаке листочек с монологом, выбежал из комнаты.

После его ухода я вышел на улицу, тепло одевшись. Целый день проработал в городской библиотеке. Листая книги, собирал сведения для моей научной работы о литературе Латинской Америки. Когда возвращался домой к вечеру, опять встретил дядю Нурмата возле ворот. Он нетерпеливо стучал в них кулаком. Одет был так же, как пару часов назад.

— Ах, вы не дома? — сказал, увидев меня.

— Был в библиотеке, — ответил я, показав на книги.

— Сегодня ходил в театр, — сказал он, не обращая внимания на книги. — Хотел посоветоваться с директором о возвращении на работу. Долго ждал его возле кабинета. Но он не проходил. Завтра еще раз пойду. Скажу ему, что решил вернуться на работу: сыграю роль короля Лира.

Когда на следующий день я проходил мимо его дома, окно на улицу открылось, затрещав рамой, и из него выглянул дядя Нурмат.

— Сосед, — закричал он помахав рукой. — Встретился с директором, вчера вечером: он пришел. Я сказал ему о своем намерении. Он слушал меня внимательно и лестно отозвался о моем возвращении. Но, по-видимому, эта работа откладывается надолго, потому что, дескать, сейчас нет вакантного места в театре. Он сказал, что известит меня по телефону, как только появится вакансия..

В течение следующих трех дней дядя Нурмат не выходил ко мне. А когда я наконец его встретил, он выглядел очень раздраженным.

— Мерзавцы, мерзавцы, — повторял он беспрерывно.

Он сидел возле печки, как обычно. Рассказывая, сильно жестикулировал.

— Мои дочери пришли, — в его голосе звучали нотки ярости, не присущие его характеру. — Сказал им, что я вернусь в театр, но они не одобрили мою идею. Сказали, что я стар и не могу работать, как прежде. Дескать, теперь я не могу работать. Нет, этого не произойдет! Сейчас самое подходящее время, чтобы сыграть короля Лира. И мой возраст подходит. Королю Лиру было около семидесяти лет.

Вдруг он воспрянул, заходил в комнате из стороны в сторону, положив руку за спину.

— Ведь вы видели, правильно? — сказал он, внезапно остановившись передо мной. — Вы лицезрели, что я могу сыграть короля Лира, что я глубоко изучил его душевное состояние. Слышали своими ушами, как выразительно читал монолог. А они даже не видели, не слышали. Дочери огорчили мою душу, сказав безжалостные слова.

Я поднял голову, отвлекшись от описаний портрета Марио Бенедетти. Это была одна из частей моей научной работы.

Я не мог работать, когда дядя Нурмат так нервничал. Тут вскипела вода в электрическом чайнике и я заварил чай.

— Чай повышает давление, — сказал дядя Нурмат. Он не хотел пить и поставил чашку на подоконник.

— Дядя, может, ваши дочери говорят правду, — сказал я, допив чай до конца. Потом грустно смотрел на остаток чая, который остался на дне чашки.

Дядя Нурмат смотрел на меня печально.

— Они ничего не знают.

Здесь я снимал жилье. Визиты к родителям порок откладывались из-за работы в институте, отнимавшей много времени. Теперь я взял отпуск от работы на кафедре и у меня появилась возможность их навестить.

— Завтра еду в деревню, — сообщил я, почувствовав, что дядя Нурмат немного успокоился. — Навещу родителей… На два-три дня, может, на неделю.

Он кивнул — как будто сказал «ладно».

— До того времени позвонят мне из театра.

Я пробыл в деревне две недели. Холодные январские дни казались там еще холоднее. Я продолжал научную работу, не выходя из дома из-за холода. Дни протекали скучно, и я переводил на узбекский язык рассказы Бенедетти. Сильный снегопад случился за день моего возвращения в город. Снега было по колено. Дороги скользкие. Не только ходить пешком, но даже ездить в машине стало опасно. Двигались так медленно, что казалось, будто спидометр такси не работает из-за малой скорости.

Когда я вышел из машины около моего дома, заметил карету скорой помощи возле ворот дяди Нурмата, шофер в которой не двигался, съежившись на руле. Спустя некоторое время из дома вышел фельдшер с чемоданом для медицинских инструментов в руках, и сел на переднее сиденье. Карета медленно тронулась вверх по дороге. Рассчитавшись с таксистом, я пошел к дому дяди Нурмата, даже не зайдя к себе. Когда я вошел, его старшая дочь Зарифа как раз доставала воду из колодца и поприветствовала меня. Я справился о ее делах, здоровье и вошел в дом. Дядя Нурмат лежал на кровати, вперив взгляд в потолок. Его голова была обмотана белым бинтом.

— Вчера он сильно напился и поскользнулся на снегу, — сказала Зарифа. — Затылок повредил.

Я сел на стул возле кровати, положив вещи поодаль.

— Еще не позвонили мне из театра, — сказал дядя Нурмат, увидев меня.

Наступило короткое молчание. Я оглядел комнату. Нерастопленная печка, шкаф с покосившейся дверцей, в котором стояли два десятка книг, пружинная кровать и старый стул. На подоконнике незашторенного окна стоял старый телефонный аппарат, возле него пустая бутылка вина, груда листков и использованные шприцы лежали вразброс. В комнате было холодно.

— Сосед, — сказал беспокойно дядя Нурмат, увидев, что я принес со двора дрова для печи. — Взгляни на телефонный аппарат, что, провод порвался?

— Нет, всё на месте, — сказал я, оглянувшись на телефон. Чиркнул спичками и затопил печь.

— Ну, и хорошо, — сказал он с большим удовлетворением, успокоенный моим ответом, — если позвонят из театра, телефон зазвенит.

Вскоре печка растопилась, затрещала дровами. По комнате пошло тепло. Наверное, Зарифа увидела дым от печки и зашла в комнату погреться.

— Я заучивал наизусть все речи и монологи короля Лира, — сказал дядя Нурмат, когда дочь вышла на двор, отогреваясь. Он не мог качать голову из-за травмы. Поэтому вращал глазами, когда говорил. — Однако не звонят из театра. Жду каждый день. Нет никаких новостей.

Дядя Нурмат скоро заснул, по-видимому фельдшер добавил снотворное, когда сделал обезболивающий укол. Младшая дочь дяди Нурмата Замира, как только вошла в комнату, подошла к подоконнику и изодрала разбросанные листки в клочья. Закончив, она села на край кровати, в которой лежал её отец.

— Вы должны ехать в больницу, без возражений, — сказала она, приблизившись к дяде Нурмату, когда тот проснулся. Дядя Нурмат удивленно смотрел то на нее, то на старшую дочь, которая принесла чай в комнату.

— Я не хочу в больницу. Скоро мне позвонят из театра.

Дочери покачали головой, услышав его слова.

— Не позвонят, — сказала Замира, глубоко охнув, — вы знаете, что почему вам не звонят? Потому что, вы не нужны им. Там есть десятки актеров, которые могут сыграть роль короля Лира. И все они — один талантливее другого. Режиссер не даст вам эту роль, он отдаст ее им. Вам не давали главную роль, когда вы там работали, думаете, сейчас охотно дадут?

— Правильно говорит сестренка, — подала голос с порога старшая дочь Зарифа. — Всю жизнь вы мечтали сыграть короля Лира. Большая часть вашей жизни и юности была потрачена на эту мечту. Но — не выпало на долю, не судьба. А теперь вы постарели. Вы уже не в том возрасте, чтобы бегать по следам мечты…

Дядя Нурмат тяжело вздохнул, сжимая край постели изо всех сил.

— Вы, обе, выйдите из комнаты.

После того, как они вышли, он тихо лежал, не отрывая глаз от двери. Когда он заговорил, я не мог определить, что он говорил сам себе или мне.

— Моя жизнь прошла не следом за мечтой, а в хлопотах по уходу за дочерьми. Утром все мои коллеги приходили в театр чисто одетыми и причесанными, а я приходил в старой одежде, не стриженным, с небритой неделями бородой. Потому что у меня не хватало времени на себя. Я взял ежедневные заботы о моих дочерях из-за болезни жены. Я заботился о них, умывал, кормил, водил их в детский сад, потом в школу, делал уроки вместе с ними, а если они заболевали, оставался с ними в больнице по несколько дней. Из-за этого не мог работать в театре, как мечтал. Я тоже был талантливым. Но требовалось много времени, чтобы присматривать за дочерьми. Когда ставили спектакль в театре, часто получал выговоры от режиссера, потому что не только не мог отлично сыграть отведенную мне роль, но даже не мог запомнить тексты персонажей. Почти не работал над собой, как другие. Не читал книги, не развивал речь. Двадцать четыре часа в сутки думал только о дочерях. И мне перестали давать роли. В глазах режисс%ра я обрел репутацию бездарного актера, не подходившего ни к какой роли, совсем безответственного, и меня отстраняли, обходили при распределении ролей перед спектаклем. Я месяцами ничего не играл. Поручали мне роли лишь изредка и неожиданно, но это всегда были незначительные роли в маленьких непопулярных спектаклях, эпизодические, из двух-трех реплик.

Дядя Нурмат молчал, уныло глядя на телефонный аппарат. Слезы стояли на его глазах и, накопившись, стекали на скулы.

— Моя жизнь никогда не была следом за мечтой, — сказал дядя Нурмат, закрыв глаза.

Вероятно, дрова в печке уже успели догореть, потому что жар от печки ощутимо уменьшился. Я принес со двора еще одну вязанку дров.

Когда я начал подтапливать печь, дверь отворилась, и на пороге появился фельдшер, тот самый, которого я видел утром.

— Мы пытались отвезти вашего отца в больницу, — сказал он Замире, оправдываясь, — но он сам не согласился.

— Человек становится таким капризным, когда стареет, — ответила дочь, взглянув со смущением на кровать, где лежал отец.

Двое мужчин осторожно уложили дядю Нурмата на носилки. Он не сопротивлялся. Даже не открыл глаза.

Я подошел к окну, постояв некоторое время в одиночестве в центре комнаты. Обрывки листков, на которых были написаны монологи и реплики короля Лира, разлетелись по подоконнику, некоторые лежали возле бутылки вина и рядом со шприцем, другие — за телефонным аппаратом.

— Мне захотелось немного проветрить и убрать комнату.

Увидев Зарифу, стоящую на пороге, я вышел в коридор. Задумчиво стоял там, прислонившись к стене. Вдруг раздался звонок телефонного аппарата. Через некоторое время послышался голос Зарифы, поднявшей трубку.

— Ты уже госпитализировала отца? Я проветриваю комнату, тут везде пахнет.

Перевод с узбекского Ироды Холбековой

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Шерзод Артиков: Следом за мечтой

  1. Талантливо написано. Признателен автору — ах, как трудно написать прозу, цепляющую за сердце …

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.