Владимир Янкелевич: Экспресс «Варшава — Тель-Авив». Продолжение

Loading

Египтяне атаковали Негбу силами пехотного батальона, танковой роты, бронедивизиона, трех полевых артиллерийских батарей с поддержкой бомбардировочной авиации. Им противостояли 140 человек с легким оружием, но египтяне застряли у кибуца, так и не смогли его взять. Это позволило ЦАХАЛу остановить продвижение египтян.

Экспресс «Варшава — Тель-Авив»

Роман

Владимир Янкелевич

Продолжение. Начало
Книга девятая. Оружие во время эмбарго

Глава 6. Февраль 1948 г. Фандрайзинг[1] с Микки Коэном

В Лос-Анжелесе человек Микки Коэна встречал нас в аэропорту. Это был элегантный, несколько щегольски одетый крепкий молодой человек лет 30. Он нас вычислил сразу, подошел и представился:

— Господа, я рад приветствовать вас в Лос-Анжелесе. Я к вашим услугам на все время пребывания здесь. Меня зовут Ричард, но Рич привычнее. Я предлагаю сначала поехать в гостиницу.

Речь его была настолько правильной, что я спросил:

— Рич, — спросил я, — какой университет заканчивал?

— Стэнфорд, господа… Но настоящий университет называется Микки Коэн. Кстати, сейчас в Голливуде готовится новый проект, Вы Алекс, на мой взгляд, легко прошли бы кастинг.

— Что снимать собираются?

— Что-то о приключениях Одиссея.

— Приключения «Алекса в Гулаге», вот, что нужно снимать. — вмешался я в разговор.

— Господа, тут у многих занимательные истории.

— У Микки Коэна тоже?

— У него особенно.

Мы ехали по Малхолланд-Драйв. Улица была чрезвычайно живописной, но, на мой взгляд жителя Негева, в этой красоте была некая избыточность, как будто ее построили в павильоне для съемок фильма о трудной жизни очень богатых людей.

— Господа, мы сейчас едем по бульвару Сансет, это центр ночной жизни Лос-Анджелеса. Здесь начали карьеру множество голливудских звезд, но и многие ее здесь со слезами закончили.

Он болтал и болтал, его болтовня и мягкий ход машины меня быстро усыпили.

— Господа, мы приехали. Вот ваш отель. Буду здесь в 18-45. Господин Коэн назначил встречу на семь. Отдыхайте.

Отдых нам действительно требовался. Мы были задействованы в Нью-Йорке днем и ночью, но то, что оружие пошло в обход эмбарго, помогало нам держаться.

Когда мы спустились в лобби, Рич нас уже ждал. Ехать было всего минут 10, можно было бы и прогуляться, но положение обязывало.

Мы сели за столик, который как оказалось, был постоянно забронирован для Микки Коэна.

— Господа, — обратился к нам Рич, — Микки очень серьезно относится к своему статусу коэна, так что на этот счет шутки нежелательны, и соблюдает кашрут. Вы свободны в своем выборе продуктов, но вы же хотите произвести впечатление, не так ли? Кстати, кошерные блюда здесь очень качественные и вкусные.

— Рич, это не проблема. А где г-н Коэн?

— А вот и он.

К столу подходил невысокий плотный круглолицый мужчина в шикарном костюме. Его сопровождали две красотки, с такой стандартной красотой, что я сразу отнес их к эскорт-девицам.

Рич представил нас, а на обращение — мистер Коэн, Микки запротестовал.

— Меер Лански вас рекомендовал, так что для вас я Микки.

Еда действительно была превосходна, да и выбор вин не разочаровал.

— Куда, катится этот город! Просто позор. Я только остановился купить сигару, как ко мне подходит коп и нагло выписывает мне штраф за неправильную парковку. Я ему — парковки не было, водитель просто притормозил. Так этот коп начал грубить, а когда я его слегка отпихнул от машины, терпеть их не могу — нажрутся пончиков, а потом на машине следы оставляют, так он вызвал подкрепление.

— Ну и Вы бы вызвали. — вставил Рич.

— Еще не хватало мне из-за этой ерунды шум поднимать. Короче. Они препроводили меня в камеру своего участка. Я позвонил адвокату и сел читать газету. Вдруг — такой сюрприз. В мою камеру сажают еще двух клиентов, местного нациста и его помощника. Я их прекрасно знал, да и они меня тоже. Поначалу им было некомфортно. Но я простой человек, подхожу, обнимаю обоих за плечи… — Чего вы, ребята, все в прошлом. Эти придурки расслабились, а я начал их бить головами друг об друга, а эти двое ничего не могли со мной поделать. Поработал я над ними неплохо. Убежать они не могли — куда из камеры убежишь! Так они забрались на решетки и начали орать так, что к камере сбежался весь участок. Я сидел в это время в углу и спокойно читал газету.

— Жаль, какие кадры пропали!

— Рич, я не в Голливудская звезда, мне кадры безразличны. И вообще — не перебивай меня. Начальнику участка я объяснил, что эти двое ни с того, ни с сего начали выяснять отношения, а я не хотел им мешать. Надо сказать, он мне не поверил. Ну да это его проблема. А я получил огромное удовольствие.

— Я бы тоже от такого удовольствия не отказался. — Алекс заулыбался и продемонстрировал огромный кулак.

— Жаль, Алекс, что мы с тобой в разном весе, а то бы проверили на ринге, кто что может!

— Что вы, г-н Коэн, Вы бились с чемпионами мира, а я все больше оружием пользовался. А кулак — это так, когда патроны кончатся.

— Ладно ребята, Меер [Лански] говорил, что у вас мало времени. Сегодня вечером в 23 часа приглашаю вас на встречу. Рич за вами заедет, а пока мне нужно девчушек позабавить.

— До встречи м-р Коэн, спасибо за ужин и прекрасный рассказ.

К 23 часам Рич привез нас в какой-то бар. Там было полно народу.

— Здесь весь цвет Голливуда, — пояснял нам Рич, — знаменитых актеров вы и так узнаете, тут и продюсеры, и прочие шишки. Но есть и букмекеры, и много кто еще.

— А этот в форме, он кто? — спросил я.

— Это сам шеф полиции с женой. Вас Микки зовет.

Микки махал нам рукой, мы подошли к нему. Он стал рядом с нами и похлопал в ладоши.

— Господа, мы благодарим прекрасных артистов, скрашивающих на вечер. Позвольте я представлю своих гостей. Этот человек своим визитом доставил мне огромную радость. Его зовут Лео Розен, а радость он мне доставил потому, что после великих Маккавеев, это первый увиденный мной еврей, сражающийся за свою землю. Значит сбылась моя мечта. Но обратите внимание, он безоружен. Почему? Потому что сражающимся евреям не хватает оружия и денег для его приобретения. Я думаю, это то, что мы сейчас можем частично исправить. Я уверен, что все вы меня поддержите. Я не могу внести большой вклад, но и эта малость поможет им в борьбе.

Микки пожертвовал 25 тысяч долларов. По тем временам это была огромная сумма. После этого деньги потекли ручьем. Все знали, что Микки правит этим праздником, а значит нужно ему подыгрывать. Мы улетели в Нью-Йорк с большой сумкой набитой деньгами.

Глава 7. Сентябрь, 1982 г. Тель-Авив. Давид

Сентябрь в Иерусалиме прекрасное время. Светит солнце, дома, облицованные иерусалимским камнем, кажутся золотыми. Уже привычный вид с балкона у Лео на юго-запад Иерусалима играет новыми красками. Напротив, на склоне хребта белеют здания Бейт-ва-Гана, а слева — на горе Гило теснится путаница подъемных кранов — на освобожденной территории строится новый район. Там, на горе, когда-то жил Георгий Победоносец, по крайней мере, так утверждают христиане. Жил или не жил, нам с Лео это неизвестно, но сегодня там монастырь, занятый серьезным делом — производством вина. Лео сказал, что пробовал и ему не понравилось. На его вкус оно оказалось слишком сладким.

Прямо вниз от дома, по крутому склону горы сбегают улочки четырехэтажек, а за ними, в долине виднеется недостроенная чаша нового стадиона.

Лео все рассказывал мне о винах, а я никак не мог сосредоточиться, просто не мог отвести глаз от картины. Великолепная пастель, она висела на стене в комнате слева от балкона в небольшой рамке. Молодая очень красивая женщина с глазами испуганного олененка… Пропорции были чуть искажены, и это придавало ей особую грацию.

Лео в конце концов рассмеялся.

— Давид, ты ничего не планируешь с картиной сделать?

— Ты о чем?

— Месяца три назад у меня в гостях был гость из Франции. Такой французский грузин или грузинский француз. На каждый мой тост он отвечал своим, я поддерживал, и, в конце концов, мы основательно перебрали. Так он так же, как и ты, все на картину косился, косился, а потом залез на диван, и, не сказав ни слова, снял картину и просто ушел с ней. Примерно через неделю принес обратно и извинился.

Я ему:

— А ты где был все время?

А он мне:

— Сидел в гостинице и ломал голову, как принести картину назад.

— Так принес бы и все.

— Не мог, стыдно было.

Я поинтересовался:

— А кто это на картине?

— Это моя жена, Дина. Это ее в 45-м я вынес на руках из концлагеря Берген-Бельзен. Только это работа 46 года, когда она уже поправилась. Мастер, он итальянец, на мой взгляд, слишком большой поклонник Модильяни, да ты это и сам видишь. Эта работа — моя любимая.

Но тут уж я не выдержал:

— Лео, а когда он снимал, ты-то где был, ты что, молчал?

— Если снимает, значит нужно.

Эту сентенцию нужно было запить чем-нибудь более крепким, чем итальянское вино, да и приготовить что-нибудь нужно. Я, в отличие от Лео, не люблю готовить. Правда одно блюдо у меня получается. Его испортить сложно — говядина тушеная с овощами в красном вине. Это «говядина по-бургундски». За него я и взялся.

— Лео, как прошел сбор денег для оружия?

Я знал, что у него это уже записано, но нужно было его занять, пока мясо готовилось.

— Без проблем. Когда за дело брались такие спецы, как Меер Лански или Багси Сигал, все получалось точно.

— А Багси, это кто такой?

— А это интересный парень. Гангстер, входивший в синдикат убийств, он был очень обаятельным и остроумным. Крутился в Голливуде в кругу звезд и знаменитостей, этому не мешали слухи о его преступных доходах. Элегантные манеры и превосходные костюмы, что еще нужно? Он просто без затей говорил, сколько с кого причитается на покупку оружия и все. Это работало.

— Ты успел с ним пообщаться?

— Конечно. Он мне рассказал интересную историю. В 38 году в Голливуде он закрутил роман с графиней Дороти Ди Фрассо, а потом некоторое время жил у нее на вилле в Риме. Там же остановились Йозеф Геббельс и Герман Геринг. Они прибыли с визитом к Муссолини. Сигел ненавидел фашистов и захотел их убить. Графиня протестовала: «Ты не можешь этого сделать». Сигел ответил: «Конечно же могу. Это легко организовать». Остановило его только то, что графиня сказала — «Эти убийства повесят на моего мужа». Как он впоследствии жалел, что не убил этих двоих.

— А он не врал?

— Да вряд ли. Зачем ему?

— Тогда — к столу.

Мясо получилось.

Позже, когда я собрался уходить, Лео передал мне еще несколько тетрадей.

Глава 8. 1948 г. Марек. Бои за кибуц Негба

Кибуц Негба. Красивое место. Ухоженная земля радует глаз, вокруг словно разлито спокойствие. Благословенное место, здесь все для того, чтобы жить счастливо до 120, растить детей и внуков…

Я закрываю глаза и сразу попадаю в 1948 год. Звучит смертельный оркестр: рвутся артиллерийские снаряды. Это бесконечная канонада египетских пушек, поливающих огнем Негбу с соседних высот. Угрожающий свист горячей шрапнели, и обреченное мычание раненых коров…

Открываю глаза, и передо мной мирная жизнь, играют детишки, а там, в тени, двое пожилых кибуцников что-то горячо обсуждают. Пасторальная картинка. Но стоит закрыть глаза, и тошнотворные звуки боя снова тут, рядом.

* * *

1 декабря 1947 года я, Марек Новак, стал бойцом Хаганы.

Мне сказали, что я должен пройти испытания на годность к военной службе. Испытания были довольно смешными. Задали «сложный вопрос» — ты здоров? — и я сказал, что да. Было еще обследование глаз, и это все, на этом испытания закончились.

Позже мне предложили стать сапером, и я сразу же согласился. С взрывчатыми веществами мне приходилось работать еще в «трудармии».

Желающих работать со взрывчатыми веществами было немного, только три человека. Затем постепенно добавились десять парней, но двое из них убежали практически сразу, а еще двое попросили исключить их из группы после двух дней обучения. Им оказывается страшно иметь дело с тем, что может взорваться. Только через 10 дней к нам присоединились еще шесть парней. 15 человек сочли достаточной группой, и мы приступили к учебе.

Занятия шли в «Сароне», старинной немецкой колонии в центре Тель-Авива. Там, в одном из зданий, мы и занимались с декабря 1947 года до середины января 1948 года. Полтора месяца! Сейчас это слышится странно, но тогда время было иным, каким-то спрессованным, не таким, как сегодня.

К концу курса отсеялись еще два солдата. Они не смогли вытерпеть разминание руками взрывчатого вещества, которые англичане называют «гелигнит».

Конечно, возиться с гелигнитом особого удовольствия не доставляет. Он представляет собой пластичный материал, состоящий из трех компонентов: нитроглицерина, древесных опилок в соотношении 1:4 (т.е. одна часть нитроглицерина четыре части древесных опилок), третьим ингредиентом был нитрат натрия или калия.

Нитроглицерин — очень опасный материал, он взрывается даже при падении с высоты 30 см, но, когда ингредиенты смешаны должным образом, материал становится «спокойным», его можно переносить, а для взрыва требуется взрыватель.

Так вот, готовый материал в виде длинных «колбас», завернутых в жирный пергамент, необходимо было один раз в месяц перемешивать заново, чтобы нитроглицерин не отделился от остальных ингредиентов. Если это произойдет, он становится очень чувствительным, неосторожное касание гвоздем или даже поглаживание пальцем может привести к взрыву.

Ребята так и не смогли пересилить себя, но сапером по приказу стать невозможно, нужны особые свойства характера.

Было тяжело, нужно было в очень сжатые сроки научиться многому, это и понятно — минер, как известно, ошибается только один раз. А потом меня отправили в кибуц Негба. Он стоит на пути египтян в Тель-Авив, я там был нужен.

Я вез в Негбу приблизительно 200 мин различных типов со всем вспомогательным оборудованием. Всё это было необходимо, но и взрывоопасно.

Было два часа ночи, когда мы, наконец, добрались до кибуца. Уже через полчаса трое кибуцников были заняты подготовкой защищенного бункера. Они управились до рассвета — к утру два бункера были готовы. Аарон Шнайдер, столяр Негбы, он работал в своей мастерской, изготавливал крепления и полки для мин и аксессуаров.

Сверху бункеры были перекрыты слоем бревен около 40 см, затем слой грунта, потом 30 см слой бетона, на котором лежал другой слой песка примерно в 40 см. Все мины и аксессуары были размещены на полках. На мой взгляд, мины были в безопасности.

Кибуцники из молодежной алии, сразу же начали рыть ходы сообщения, по которым я мог бы попадать в минные бункеры во время обстрела или даже во время боя. Сеть таких ходов-траншей соединяла все позиции в кибуце, штаб обороны, медицинский бункер, кухню и защищенные продовольственные склады.

Днем Негба была отрезана, окружена египетской армией, но в ночное время прибывали грузовики с продовольствием и боеприпасами. С ними пришли мины и большое количество взрывчатки всех видов.

Я просил для защиты Негбы приблизительно 5000 мин. Столько не получил, дали, что могли. Ближайшие ночные конвои привезли еще 2400 мин. С таким запасом можно многое сделать. С тех пор я не был без работы ни минуты. Нужно было установить, как противопехотные мины, в том числе — «прыгающие осколочные мины», так и мины против броневиков и танков.

«Прыгающая» мина — для египтян это был сюрприз. Стоит прикоснуться к скользящей проволочной струне, то газ в нижней части мины выбрасывает ее с огромной скоростью на высоту от 60 см до метра, где она взрывается, и около 350 поражающих металлических шариков делают свою работу. Она поражает даже лежащих на земле бойцов. Кроме того, эта мина действовала на психику, даже на мою, не говоря уж о противнике.

В течение недели мне подвезли еще около 700 различных мин с аксессуарами. К югу от кибуца, я сделал самое большое минное поле. В нем было 780 мин в 25 линиях. Каждая линия была длиной в 380 метров, мины в них располагались через каждые 310 см. Это поле стало смертельным сюрпризом для египтян.

* * *

Мы готовились к бою. Мы — это 70 солдат бригады «Гивати» и 70 кибуцников, в их числе 10 женщин, вооруженных легким оружием. Дина была в их числе.

Египтяне наступали двумя колоннами. Одна, самая мощная шла вдоль моря на Тель-Авив, вторая через Беэр-Шеву на Иерусалим. Кибуц Негба — «Врата Негева» — стоял на пути первой колонны. Египтянам необходимо было захватить его в любом случае.

12 июля в 6:25 утра была начата артподготовка. Полуторачасовый огонь артиллерии и минометов был настолько интенсивным, что египтяне не ожидали встретить какое-либо серьезное сопротивление.

После артподготовки в дело вступила авиация. Сначала появились три самолета «Дакота» с большим количеством различных бомб от 18 кг до 90 кг. К счастью, пилоты самолетов работали неточно, и большая часть бомб упала за забором кибуца.

Через несколько минут после «Дакот» появились четыре самолета «Вестланд Лисандр». Эти летели низко и бомбили точнее, они просто засыпали нас бомбами.

Эти самолеты могут бомбить без промаха, на таких легких самолетах пилотам проще целиться и попадать. Бомбы убили троих наших товарищей. От зажигательных бомб начался пожар. Черный дым от огромного костра закрывал небо. Огонь горел до вечера, его просто некому было тушить, все были на позициях, и никто не мог покинуть свой пост. Но этот ад был только началом.

Двадцать минут спустя появились три «Спитфайра», у каждого под крыльями по две 50 фунтовые бомбы. Две бомбы тоже упали за забором, но четыре ударили по сооружениям кибуца. «Спитфайры» облетели кибуц и принялись обстреливать нас из своих 20 мм пушек. Они летели так низко, что усатые лица пилотов были ясно видны. Мы ничего не могли сделать, в Негбе не было никакого оружия против самолетов. Расстреляв боезапас, Спитфайры улетели.

Затем в дело вступила тяжелая артиллерия, размещенная на двух позициях, одна — на ферме около Мадждала, вторая около Фаллуджи. Их 25 фунтовые снаряды уничтожали все, что еще не уничтожили самолеты.

В командный бункер с наблюдательного поста на крыше водонапорной башни доложили, что египетские подразделения начали наступление с трех основных направлений: от полицейского форта Ирак-Суэйдан, от арабской деревни Суэйдан и соседней высоты 113.

Солдатам предстояло шагать почти 2 км, на дистанцию боя они придут только через 25 минут. Но шли они с карабинами с примкнутыми штыками, направленными вперед, как для атаки. Думаю, что это было глупое решение… Только бессмысленно утомляет солдат.

Мы смотрели, как блестели их штыки на солнце. Что сказать, было бы даже красиво, если бы это не было войной…

Затем египтяне еще раз удивили нас, они открыли огонь с расстояния 800-900 метров, превышающих дальность ружейной стрельбы. Возможно, они рассчитывали на психологическое давление? Не знаю.

Мы не понимали, что они делают. Это было неправильно, это было просто глупо, абсурдно, и давало совсем не тот результат, на который они рассчитывали. Занятые бессмысленной стрельбой, они совершенно не видели провода прыгающих мин, натыкались на них непрерывно. Уже кругом множество погибших и раненых… Но они все идут.

Впереди каждого египетского подразделения шли солдаты с «Бангалорами». Их изобрел еще в 1912 году британский майор Макклинток во время службы в районе Бангалор в Индии, оттуда такое странное название. «Бангалоры» представляли собой длинные трубы по 160 см, начиненные взрывчаткой. С их помощью можно взрывать колючую проволоку и взрывами создавать проходы в минных полях. Взрыв «Бангалора» создает проход шириной около одного метра и максимальной длиной 15 метров, но египтяне не знали расположения минных полей, и от «Бангалоров» им было мало толку.

Наконец они зашли на минное поле. Как оказалось (это мы узнали потом от пленных), даже после того, как мины стали взрываться, они думали, что это не мины, а минометный обстрел.

С первыми двумя отрядами, которые двигались с юга, наступало десять бронетранспортеров «Хамбер МК-4» с 37 мм пушками. Четыре из них мы подбили, еще два застряли, завязли в грунте и загорелись. Еще у двух других пробили шины, и они не мог двигаться. Солдаты выскакивали из броневиков наружу и тут же подрывались на минах.

На вершине холма появились египетские санитарные машины «Красного Полумесяца». Фельдшеры побежали к полю для эвакуации раненых. Две группы медиков с носилками подорвались на минах. Когда их тела подбросило в воздух на минах, которые установил я, то радости не было. Конечно, это гибнут враги, но это гибнут люди.

На место подорвавшихся медиков приходили другие, тоже подрывались на минах, но все равно продолжали пытаться выносить раненых с минных полей.

Несмотря на стресс и тревогу, которую я тогда испытывал, героизм и самопожертвование египетских медиков я оценил. Они приходили за раненными на протяжении долгих часов боя, входили на минное поле, погибали, но делали свою работу должным образом. Мы не стреляли по ним, и им удалось эвакуировать десятки раненых.

Затем в дело пошли танки.

Египтяне построили свою армию точно по образцу британской. Каждый пехотный батальон, вступивший в бой, усиливали шестью танками, действующими в соответствии с указаниями оперативного офицера этого батальона. В этой атаке были использованы шесть танков, в том числе два танка «Матильда» и три итальянских M13-40 «Каро Армато». Еще один танк я не узнал.

Танк «Матильда» был одним из основных средних танков Великобритании в первые годы 2-й мировой войны. Отличался очень мощным для своего времени бронированием и высокой надежностью. Такое бронирование позволяло в начале войны игнорировать большинство противотанковых пушек противника

Два «Каро Армато» от форта полиции двинулись к южным воротам Негбы. Оставшиеся четыре танка двигались примерно в четырехстах метрах к северу от форта полиции, затем остановились и выпустили около пятидесяти снарядов и снова продолжили обход Негбы с севера. Но им не повезло. В течение нескольких минут, три танка (два из них были «Матильды») подорвались на минах.

В этот момент я увидел что-то, очень похожее на учебный фильм: всего через четыре или пять минут к танкам подъехали два тягача-эвакуатора и потащили поврежденные танки назад к форту полиции. Под одним из тягачей трижды взрывались мины, но они оказались слишком слабыми, и с тягачами ничего не произошло. Примерно через двадцать минут все три поврежденных танка уже стояли у форта.

Два «Каро Армато» пока продолжали действовать. Они остановились и с дистанции около 200 метров от забора кибуца открыли огонь по нашим позициям. Первым выстрелом они попали в опорный столб позиции 6. Крыша позиции рухнула, но погибших, к счастью, не было. Командир позиции Аарон Шнайдер перевел своих бойцов в соседнюю траншею.

Эти танки могли натворить много бед, но из траншеи выскочил Аарон с двумя «коктейлями Молотова» и побежал навстречу танку «Каро Армато». В окопе ты сидишь в относительной безопасности, свистящие пули и осколки не твои, но все равно сердце уходит в пятки. Самое сложное — сделать шаг из окопа. Аарон вышел! Он старался подойти к танку так близко, чтобы оказаться вне зоны обстрела. Танк пятился от него, стараясь достать нахального кибуцника из пулемета. Аарон бросил первую бутылку, но она скатилась по броне, огонь растекся по земле, не причинив ущерба танку. Но вторая бутылка попала точно, танк загорелся, танкисты стали выскакивать наружу и сразу попадать под наш огонь.

Аарон повернулся и не побежал, а устало пошел к окопу. Мы кричали ему — бегом! Но он не слышал нас, казалось, энергия его покинула. Наконец он спрыгнул в окоп. Дуди, солдат Гивати, сказал, что у него есть лекарство и быстро принес флажку с коньяком. Это помогло.

А второй танк вскоре наехал на мину. Из танка выскочил солдат и бросился наутек, но тут же был застрелен. Командиры бронемашин видимо решили, что жизнь дороже, и решили отступить к форту полиции. Их понять можно. Они видели вокруг крайне неприглядную картину: два броневика пылают, рядом два уничтоженных танка… Вот они и решили, что пора уносить ноги. То, что они уничтожили позицию 6, им было гораздо менее важно.

На солдат отступление танков подействовало деморализующее. Они сначала залегли, а потом начали беспорядочно убегать на юг к форту полиции прямиком через минное поле. Большинство из них подрывалась на минах, но кто-то, конечно, добежал.

Сражение продолжалось уже около пяти часов.

Примерно в 17:30 машин скорой помощи не стало, и мы увидели рядом с фортом каски суданских солдат. Они шли в образцовом строю, их продвижение по склону холма выглядело так, как будто они проводят учения на плацу. Солнце ударило в блестящие штыки. Суданцы тоже шли с примкнутыми штыками, но держали карабины на плече. От этой организованной массы, объединенной одной общей целью — покончить с нами, невозможно было отвести взгляд.

Странно, несмотря на то, что уже было ясно всем — поле заминировано, офицеры упорно вели свои подразделения туда, на минное поле. Глупость или солдаты просто расходный материал?

Немедленно, как только солдаты вошли на минное поле, я услышал хорошо знакомые взрывы осколочных мин. Солдаты сразу же заплатили высокую цену, но по-прежнему без колебаний вошли во второе и затем в третье минное поле.

Несмотря на то, что на минах подорвались около сотни суданских солдат, мы почувствовали на себе эффективность этого батальона.

Все его броневики остановились на расстоянии в 800 метров от забора по ширине поля и открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов. Стрельба продолжалась около десяти минут. Затем огонь продолжился уже из пушек. Каждый броневик выпустил по тридцать снарядов, после чего стрельба прекратилась одновременно. Очевидно, это работа их центрального командования. Броневики не приближались к ограждениям. Вероятно, командир батальона был опытным солдатом, и учел то, что произошло около двух часов назад с другими броневиками.

Суданские солдаты всё приближались. Передовые — несли «Бангалоры». Они продвинулись еще на сотню метров вперед и положили свой багаж на землю. Неожиданно двое из них подорвались на минах, а остальные быстро побежали обратно. Непохоже, что этот бег был экспромтом, скорее всего они мечтали убежать, и вот представился повод.

Но движение вперед не прекратилось. Первые линии достигли дистанции ружейной стрельбы и открыли огонь. Правда стрелять могла только передовая суданская рота. Большая часть подразделений, четыре оставшиеся роты позади них, не могли стрелять, опасаясь попасть в своих.

Вот эта рота уже в 450 метрах от забора Негбы.

Мы открыли огонь. Пулемет разил ряды суданских солдат. Тем не менее, они не остановились, продолжали двигаться вперед. Их товарищи погибали от огня минометов, пулеметов и наших мин. Но они всё двигались и двигались вперед.

Теперь уже и мы могли открыть ружейный огонь. Нам приходилось стрелять только тогда, когда противник в пределах уверенного поражения. Это было необходимо, чтобы не тратить драгоценные боеприпасы.

Внезапно я услышал очень громкий взрыв и увидел черный дым из рядов египетского батальона. Позже мы узнали от пленного, что у одного из суданских солдат взорвалась труба «Бангалора», убив троих и ранив двоих.

Артиллерийский обстрел прекратился. Египтяне боялись попасть в суданцев, те были слишком близко от нас, всего в 300 метрах от забора. У нас погибло еще двое, и ситуация стала ухудшаться.

Сейчас первые ряды суданских солдат уже в пределах 150-180 метров. Мы ясно слышали крики суданцев «Аллаху Акбар!»

— Возможно, они надеялись, что это поможет спастись от мин?

— Не знаю, крики были.

А вскоре дистанция до суданцев сократилась настолько, что мы начали чувствовать даже их запах — пот просто заливал египетских солдат. Они были в поле около четырех часов, таскали на себе оружие и боеприпасы. А это жаркий июль в Негеве, солнце в этом случае воевало на нашей стороне. Правда оно помогало и египтянам. В отсутствии электричества, у нас не было никакой возможности сохранять продукты. В жаре они сразу же портились, начались желудочные заболевания, и люди страдали от жесточайшей диареи, сильно ослаблявшей организм.

Положение было крайне серьезным. Наша позиция рухнула из-за прямого попадания снаряда. Было значительное количество раненых.

Куба Вилан, командовавший обороной, спустился в медицинский бункер. Он обратился к раненым, сказал, что просит каждого, кто может держать оружие, выйти на позиции. Он сказал, что ситуация очень серьезная, и египтяне подошли уже близко к забору. Шесть или семь раненых взяли свое оружие и спросили, куда идти.

Египтяне, наступавшие с юга, создали критическую ситуацию. Куба добавил на этом направлении еще один пулемет «Брен». Теперь уже два пулемета вели огонь по наступавшим египтянам.

Пулеметы, минометный огонь, непрерывные подрывы на минах… Теперь на минных полях полегли три роты суданских солдаты. Часть — убиты, многие ранены.

И в этот критический момент суданцы неожиданно остановили наступление. Они покатились назад, к форту полиции. Если бы египетский командир знал наше положение, он наверняка приказа отступать не дал бы.

У нас к тому времени было шесть убитых и 46 раненых. Другими словами, треть всех защитников уже не могли участвовать в боевых действиях. Передовые части суданцев были в пятидесяти метрах от забора, и у нас не было никакого шанса на подкрепление.

Только откуда было это знать египетскому командиру? У него перед глазами были тела убитых солдат, множество раненых, двенадцать поврежденных бронемашин, а это огромное количество. Он решил отвести свои силы, сосредоточить и перегруппировать их, а затем, учтя все потери, решить, есть ли смысл продолжать атаку.

Мы никогда не узнаем, сколько было раненых суданских солдат. Но мы видели, что примерно половина батальона уничтожена. Их боевой дух не мог быть высоким, солдаты, они такие же люди, как и все, они не хотят умереть или ослепнуть неизвестно ради чего или вернуться домой без конечностей.

Это отступление было спасением Негбы. Мы на самом деле тогда не понимали его причин и очень опасались, что наступление будет продолжаться.

Но пехота отступила, и ей на смену сразу же пришли пушки. Начался новый обстрел, это опять стреляли две крупнокалиберные артиллерийские батареи у Мадждала и Фаллуджи. К ним через несколько минут присоединились пушки, расположенные на холмах, доминирующих над Негбой. Артобстрел нами был встречен спокойно, пока идет стрельба, египетские силы атаковать не будут, пальба означает конец наступления.

Как только остатки суданцев отошли примерно на 900 метров, прилетели четыре «Спитфайра». На нас снова посыпались бомбы. Как обычно, самолеты, отбомбившись, сделали облет и обстреляли нас из пушек и пулеметов, ранив двоих наших солдат и Дину. Осколком у нее была повреждена рука.

Обстрел обстрелом, но мы начали организовываться, с позиций в лазарет были отозваны часть бойцов, нужно было помочь фельдшерам в уходе за ранеными… Погибшие были перенесены в отдельный бункер, нужно было составить их точный список, не допустить страшной ошибки для семей погибших.

Чуть позже к забору с оружием на плече подошли трое раненых суданских солдат, они были с белой тряпкой, показывающей, что сдаются. Солдаты просили о помощи, двое упали в обморок, не дойдя до медицинского бункера.

Сегодня бой закончился. Бой, но не война.

Мне нужно было восстанавливать минные поля. Только у южных ворот кибуца египтяне оставили порядка 180 трупов своих солдат. Я думал, что смогу восстановить линии мин, но очень быстро понял, насколько опасно прикосновение телу погибшего солдата. Совершенно невозможно узнать, какие еще мины не взорвались под его телом.

Мне пришлось создать новые минные поля к югу. На тележке, которую построил Аарон, я привозил опасный груз к месту установки, сильно уставал и часто был голоден. В кармане на поясе у меня всегда был разрезанный на ломти хлеб и иногда шоколад, быстро тающий под солнцем Негева.

Тела погибших египтян под солнцем стали разлагаться, они выглядели страшно, цветом от коричневого до черного или фиолетового. Опухшие трупы взрывалась, выбрасывая в воздух тысячи червей, множившихся внутри тел.

Это было ужасно, мне приходилось слышать и увидеть это каждый день. Туши убитых коров из-за обстрелов мы не успевали хоронить. Запах стоял ужасный, он проникал везде, мне казалось, что я пропах им на всю жизнь.

С утра и до ночи я непрерывно работал по установке новых минных полей. Неоднократно страх пытался проникнуть внутрь. Множество трупов вокруг заставляло думать, что скоро и моя очередь!

— Ты устанавливаешь мины, не боишься умереть?

Конечно, я боялся умереть, но я хотел жить и работать, я хотел вернуться к своим, я даже просто хотел пойти посмотреть хороший фильм… Эти мысли постоянно приходили мне на ум при установке мин. Не раз я улыбался этим мыслям. Я не был героем, но у меня хватало воли отгонять такие мысли и делать свое дело…

Боялся — не боялся… Если бы мы не боялись быть убитыми или покалеченными, если бы не работал инстинкт самосохранения, человечество истребило бы себя еще на заре существования. Страх это и есть война, страх и смерть, а всё остальное — логистика, накладные на снаряды, награды и поощрения, списки имен — все это важно, без этой работы ничего не получится, но это канцелярщина, не война.

Обстоятельства? Люди обычно сильно преувеличивают их роль. По-настоящему важны личностные особенности, то есть те параметры, которые заложены в нас природой. Под влиянием обстоятельств они просто ярче проявляются, вот и все. Но если внутри человека живет отчаянный сорвиголова, то это обязательно вылезет наружу, когда придет срок. И он сделает то, что нужно не потому, что его заставили это сделать обстоятельства, а потому, что в нем всегда был стержень.

Но все имеет свой предел. Непрерывное эмоциональное напряжение вымотало меня. Я потерял в весе больше 20 кг. В конце концов, я упал без сил и меня отправили в недавно созданную больницу Тель-А-Шомер. После десяти дней лечения я решил, что я пора вернуться в полк, но из-за болезней в октябре 1948 года был вынужден демобилизоваться и снова стать кибуцником.

Египтяне атаковали Негбу силами пехотного батальона, танковой роты, бронедивизиона, трех полевых артиллерийских батарей с поддержкой бомбардировочной авиации. Им противостояли 140 человек с легким оружием, но египтяне застряли у кибуца, так и не смогли его взять. Это позволило ЦАХАЛу перебросить войска на юг и остановить продвижение египтян.

Но египтяне не сдавались. Они твердо знали, что у нас авиации нет, это был их шанс.

Продолжение

___

[1] Сбор пожертвований — привлечение ресурсов для реализации задач организации.

Print Friendly, PDF & Email

8 комментариев для “Владимир Янкелевич: Экспресс «Варшава — Тель-Авив». Продолжение

  1. Господин редактор, поменяйте этот текст:
    ««Кстати, парень, ты еврей? — Так говорила моя мама. — Скажи мне, что за молитва «Коль нидрей»? — Мистер Лански, моя жизнь шла вдали от синагог, все больше, где стреляют. Но у меня есть одно доказательство, и я его готов выложить на стол». Лански рассмеялся. — «Не нужно, верю. Нахальство у тебя чисто еврейское».»
    Он от предыдущего «фельетона» 🙂

  2. «Мы готовились к бою. Мы — это 70 солдат бригады «Гивати» и 70 кибуцников, в их числе 10 женщин, вооруженных легким оружием. Дина была в их числе.»
    Это всё ещё Марек рассказывает? Судя по всему да, но при чём тут Дина? Её упоминание немного сбивает.

    Бой описан с излишними подробностями, но это на мой взгляд…

    «— Возможно, они надеялись, что это поможет спастись от мин?
    — Не знаю, крики были.»
    Это кто с кем говорит? Выглядит так, как будто Давид с Лео, но рассказ от имени Марека или… уже от имени Лео?»

    «Он решил отвести свои силы, сосредоточить и перегруппировать их, а затем, учтя все потери, решить, есть ли смысл продолжать атаку.»
    Это египетский командир сообщил Мареку или Лео? Снова чтение мыслей? Конечно можно сказать, что если бы не решил — не отвёл бы и не перегруппировал бы» 🙂

    «— Ты устанавливаешь мины, не боишься умереть?»
    Кто спрашивает? Понятно, что обращаются к Мареку.

    «Они твердо знали, что у нас авиации нет, это был их шанс.»
    Это Мареку египтяне сказали? 🙂

    Ну и в самом начале — Лео говорит, что он житель Негева. Негбу можно зазвать Негевом с ба-А-альшой натяжкой.

  3. Спасибо. Когда речь идет о Негбе, у меня мороз по коже — еще с Ваших «Заметок о войне за независимость Израиля «. И при этом — потрясающе выглядит мирная жизнь. Одна эта «кража » картины чего стоит: «Если снимает, значит нужно» 🙂 Еще и строительство Гило упомянуто! (Этот район сейчас иногда называют «Гилоруссия» 🙂 )

    1. За тридцать лет жизни в Израиле (из них первые десять лет в Иерусалиме) ни разу не слышал, чтобы Гило называли «Гилорусия», но, возможно, я не с теми людьми общался и родственники мои из Гило (их очень много) — тоже 🙂

      1. 🙂 Тоже уже давно не слышал этого выражения. Сейчас все привыкли, что в Гило много «русских». И «французов», кстати. Раньше их было больше в Гило hэй, а теперь по всему району, даже в исконно «русском» Гило алеф 🙂

  4. Я тоже двумя руками за выдвижение Янкелевича на автора года за роман «Экспресс…»

  5. Поддерживаю выдвижение Янкелевича на автора года в рубрике «Проза» за роман «Экспресс Варшава -Тель-Авив».

Добавить комментарий для Zvi Ben-Dov Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.