Ничего подобного Фишеру не удавалось. НИКОМУ не удавалось, кроме, пожалуй, Ласкера — но там слишком маленькая выборка. Анатолий Евгеньевич выигрывал столько, сколько не удавалось никому. Отчасти, это была борьба с тенью Фишера, не вышедшего на ринг в 1975 году. Отчасти, потому что любил играть и побеждать.

Шахматные этюды Эмиля Сутовского

Учитель и ученик. Фурман и Карпов

Эмиль Сутовский

Семен Фурман

1-го декабря этого года — 100 лет со дня рождения Семёна Абрамовича Фурмана. Великого аналитика и тренера, без которого Карпов не стал бы Карповым.

Фурман и сам был очень сильным игроком — его дебют в чемпионате Союза 1948 года получился фантастическим — третье место и балл гроссмейстера. Основательный, не по годам серьёзный, Сёма снискал уважение коллег своим подходом к шахматам. Эта основательность возможно где-то помешала ему стать топовым шахматистом — он и гроссмейстером станет лишь в 46.

Игроцкие навыки его всё больше уступали аналитическим — казалось Фурман стремился математически доказать, что белые начинают и выигрывают. Пожалуй, он был первым столь явным белоцветчиком в истории — перевес в счёте с практически всеми тяжеловесами — Смысловым и Талем, Корчным и Кересом, а уж для игроков второго эшелона, к которому принадлежал сам Фурман, партии чёрными с ленинградцем всегда были тяжелым испытанием. Противника надо окружать новинками, как волков флажками на охоте — таковым было его кредо. Потом заимствованное — правда не любимым учеником Фурмана Карповым, а его творческим антиподом — Каспаровым.

Аналитик с толстенными очками, выглядящий лет на десять старше своего возраста, он уже в тридцать похож на профессора. Типаж Фурмана настолько характерный, что когда-то говоря по телефону с отцом одного из своих друзей, я по голосу и манере разговора предположил внешнее сходство с Семёном Абрамовичем — чем немало удивил своего приятеля. Не похож, но что-то общее есть. Спокойный, основательный, фундаментальный — идеальный наставник, и он довольно быстро приходит к осознанию своего предназначения. При этом Фурман изредка еще и удачно играет — высочайший класс и отменная подготовка позволяют порой добиваться высоких результатов — но всё же дебютная лаборатория ему ближе, чем турнирный зал.

Репутация Фурмана как аналитика чрезвычайно высока — он начинает выступать играющим тренером во многих командных соревнованиях, потом работает с Корчным. Как раз на эти годы приходится второй взлёт Виктора Львовича. Они работают вплоть до матча претендентов 1968 года с Решевским, однако потом происходит разрыв. Говорят, что Фурман ожидал какого-то осязаемого материального проявления благодарности от Корчного за хорошую работу, а её не было. Не берусь судись, правда или нет, но они прекращают работу. Корчной проигрывает финал претендентов Спасскому, а Фурман начинает плотно работать с талантливым юношей, которому изредка помогал уже давно.

Юноша этот — Толя Карпов. С самого начала тандем настолько сложился, что Карпов переезжает из Москвы в Ленинград, переводится из одного института в другой, только чтоб иметь возможность работать с Семёном Абрамовичем. Подмечу разницу — сегодня юный шахматист, которого прочат в Чемпионы, может выписать себе в тренеры хоть экс-чемпиона мира, и тот будет прилетать к нему на другой континент. Полвека назад отношение к наставникам было иное, и Карпов переезжает, делая (клише, клише) один из сильнейших ходов в жизни.

Начинается большая совместная работа. Фурман словно обретает вторую жизнь, выдаёт на гора множество идей для любимого ученика — и сам, кстати, приободряется — его результаты в семидесятые годы стабильно хороши, и скажем рейтинг 2560 в возрасте 55 лет — один из рекордных показателей. Но главное — тренерство. Особенно много они работают перед претендентским матчем со Спасским. Карпов рассказывал, что никогда так много не работал — даже перед ожидавшимся поединком с Фишером. Этот уникальный, почти вертикальный взлёт Карпова в первой половине семидесятых, был во многом заслугой Фурмана. Он действительно этим жил. Рассказывают, что он не спал апрельскими ночами 1975–го, вслушиваясь в «вражеские голоса» по радио — чего тут было больше — желания услышать, что Карпов объявлен чемпионом мира? Или подсознательной надежды, что Фишер согласился играть, и впереди много увлекательной работы? Думаю, это была сложная гамма чувств. И вот, Карпов — чемпион.

Но времени почивать на лаврах нет. Продолжается работа — и изредка собственные выступления Фурмана в турнирах. «Рядом с Толей я не могу позволить себе играть плохо», скажет он, глядя через толстенные фурмановские очки. Последним его турниром становится сильный круговик в Бад-Лаутерберге в 1977–м. Семён Абрамович держит марку — благо рядом не только великий шахматист, но и заядлый филателист Толя. Обыгрывает Майлса и Глигорича, делает много ничьих с сильными молодыми игроками, и кажется всё еще впереди. Увы, скоро ему ставят смертельный диагноз, и в марте 78-го, великого тренера не стало.

Для Карпова это было большим ударом — и мне кажется, что неубедительная игра его в матче с Корчным частично объясняется уходом Фурмана. Хотя конечно же, роли самого Корчного никак нельзя преуменьшать. А Фурман останется надолго в памяти знатоков и любителей шахмат. Надолго. Хотел бы сказать навсегда, но нет. Голы, очки, секунды это не его ценности. Но лично я очень сожалею, что таких основательных и вдумчивых людей как Семён Абрамович — или как Ефим Петрович Геллер, в шахматах больше нет и не предвидется. Светлая память.

Карпов

Анатолий Евгеньевич Карпов. Писать о человеке, с которым много общался, гораздо легче. С одной стороны. А с другой — гораздо трудней. Что из этого общения, из малейших деталей, которые складываются для тебя в одну картину, этично предавать огласке? Как давать оценку человеку, с которым наверняка еще доведется не раз встретиться? На эти непростые дилеммы накладывается еще и следующая — пожалуй никто из Великих не делится для меня так основательно на две части, а точнее даже на три: шахматист, человек, общественный деятель.

Так вот, начну с чисто шахматной части. Карпов был, и пожалуй остаётся, величайшим интуитивным шахматистом в истории. Тут, кроме Капабланки и Карлсена и рядом-то поставить некого, но для меня сомнений никаких: Карпов — лучший. Магия его ходов завораживает — и не только в лучших партиях. Он никогда не был особо силён в дебюте. Никогда не был счётчиком. И он даже не технарь. Он — гениальный интуит. Невероятно цепкий защитник. До Карпова, даже лучшие игроки мира, зачастую безвольно разваливались в неприятных позициях. Но Карпов привнёс в шахматы абсолютно невиданный прежде компонент борьбы — искусство защиты и перехвата еще в начале семидесятых практически отсутствовало. Но этого мало. Карпов ко всему прочему, еще гениальный игрок, который все время чувствует ритм игры. Это невозможно передать. Но не видел ни у кого столь великолепного ощущения переломного момента. Только вот была совсем равная позиция, или даже ты давил на него, но одно неловкое движение, и тут же Карпов мгновенно перехватывает, и не на отбой, а сразу уже прихватывает, и как правило добивает. С Карповым никогда нельзя было расслабляться. Это, кстати, то, что недооценил Каспаров в их первом поединке, и именно поэтому матч чуть не закончился нокаутом. Как бы сложилась шахматная история, закончи Карпов матч победой (пусть не 6:0, а 6:1), мы уже никогда не узнаем, но вряд ли тогда кто-либо решился вывести Анатолия Евгеньевича за пределы пятерки величайших игроков в истории.

А его всё же недооценивают. Скажем, даже сопоставление Карпова с Фишером для меня абсолютно неочевидно. Да, у Фишера были феерические три года. Но посмотрите на результаты Карпова за четверть века с сильнейшими шахматистами ЧЕТЫРЁХ ПОКОЛЕНИЙ! Он не просто обыгрывал — он громил в одни ворота таких титанов как Спасский, Ларсен, Штейн, Полугаевский, Портиш, да и Корчной, хоть и дал бой в Багио, оказался по общим итогам поверженным с неприличным счётом… Ну да ладно, скажете вы, им всем было под сорок, а то и старше, когда игрались эти партии. Давайте смотреть дальше — со своим поколением был абсолютно беспощаден. Белявский, Любоевич, Хюбнер, Тимман, Андерссон. Там везде хоккейный счёт. Иногда регбийный. Но только у Карпова. Далее идёт поколение Каспарова. И тут Карпов на высоте — что и говорить, если для Гарри все матчи стали тяжелейшим испытанием. А остальным — Юсупову, Соколову, Сейравану от Карпова прилетало регулярно — несмотря на разницу в возрасте. Ну и самое удивительное, это его счёт с поколением Ананда. Да, Виши сам — единственный, помимо Каспарова, имеет плюс с Карповым — хотя, что пожалуй важней, оба сыгранных матча закончились в пользу Анатолия Евгеньевича. Но смотрим всю плеяду: плюс с Иванчуком, Гельфандом, Топаловым, разгромный счёт с Камским и Шировым, равный с Крамником. И это множество партий с каждым, партий, которые были сыграны когда Карпову было за сорок, и он вроде как уже заканчивал карьеру. Ничего подобного Фишеру не удавалось. НИКОМУ не удавалось, кроме, пожалуй, Ласкера — но там слишком маленькая выборка. Анатолий Евгеньевич выигрывал столько, сколько не удавалось никому. Отчасти, это была борьба с тенью Фишера, не вышедшего на ринг в 1975 году. Отчасти, потому что любил играть и побеждать. Вопрос, как бы закончился матч в 1975 — один из самых популярных «если бы» шахматного мира. Я думаю, на момент матча, Карпов уже был фаворитом. Он вообще очень резко взлетел, взмыл благодаря своему феноменальному таланту и замечательному наставничеству Фурмана. То, как он разгромил Спасского в претендентах-1974, было пожалуй убедительней фишеровского разгрома в 1972 — но пожалуй более важно, что Фишер был оторван от шахмат все эти годы. Думаю, Фишер хорошо это понимал. Что было бы, если Фишер продолжал бы играть с 1972 по 1975? Тогда он, пожалуй, был бы фаворитом, но не явным. И это был бы один из интереснейших матчей в истории.

А вообще Карпова недооценивают часто. Недооценивают, ибо знают — никто из шахматистов в истории не получал столь мощную государственную поддержку. И дескать, собрали ему супербригаду — Фурман, а впоследствии Таль, Полугаевский и Зайцев разработали все дебюты, вот Толик и победил. И Ботвинник крайне грубо высказался на эту тему. А еще потом его Брежнев лично поздравлял и т.д. — всё это было. Но всё это, на мой взгляд ни на толику (pun intended) не принижает собственной роли Карпова.

Абсолютно великий. И при этом достаточно простой. В это наверное трудно поверить — но я очень часто слышал и видел изумление как организаторов, так и болельщиков — настолько Карпов был и остается незвёздным в общении. Всегда приветливый, всегда фотографии, автографы, за любым официальным обедом быстро сходящийся с людьми. Один из лучших послов шахмат. Видел это много раз своими глазами. Видел и домашнего Карпова — довелось с ним сыграть несколько сотен блицпартий — чаще всего у него дома. Никаких деталей не поведаю — скажу только, что и тут он ведёт себя очень просто. А еще произвело впечатление, как азартно Карпов играет эти блицматчи. Пока он тебя не обыграет, или хотя бы не догонит в счёте, ты из дома не выйдешь. Он будет играть еще, и ты начнешь уставать после 10, 15, 20 блицев. Ты начнешь уставать (хотя мы играли в те годы, когда мне было 30-35, а ему под 60), а он разыгрываться. Такое было только у Корчного.

Интересно с Карповым говорить на разные темы. Одно время я любил его огорошить вопросом про его собственные партии. Что было заготовлено там-то и там-то. Как он готовился к тем или иным поединкам. Вынужден раскрыть секрет — не только я, но и многие из тех, кто росли на его книгах, помнят их лучше, чем сам Анатолий Евгеньевич. Но, конечно, мы много беседовали о самом разном — не только о шахматах. Он многое знает и отлично помнит. Страны-города, экономика, экология, история, политика — обо всём этом с Карповым интересно говорить — пусть и взгляды у нас зачастую не сходятся. И иногда кажется, что многие оценки живут в нём с советских времён.

А все равно — Великий. Я не знаю как это объяснить. Великий, даже несмотря на то, что я не поддерживаю, а зачастую абсолютно не принимаю большинство из его высказываний на общественно-политические темы. И когда он говорит о будущем шахмат, меряя его мерками прошлого, это тоже мне крайне неблизко. И наверное, непростое детство в послевоенном Златоусте накладывает до сих пор отпечаток на материалистическое отношение к жизни этого состоятельного и состоявшегося человека.

И всё же — Великий шахматист и замечательный посол нашей игры. У которого, как у любого Чемпиона много недостатков, но в то же время, вопреки мнению некоторых, очень много человеческих достоинств. Анатолий Евгеньевичу Карпову в следующем году — 70. Пожелаю ему здоровья, и буду ждать новых встреч.

Первоначальный вариант статьи опубликован на личной странице автора в социальной сети facebook.