Разговор с Роджером Скрутоном. Перевод Бориса Дынина

Loading

Все американцы должны прочитать «Записки Федералиста». В них ясно очерчены проблемы, причем в форме живого, срочно важного разговора между людьми, вовлеченными в их решение… И «Размышления о революции во Франции» Эдмунда Бёрка, где он также пытается обратить внимание людей на то, что зависит от их выбора.

Разговор с Роджером Скрутоном

An Interview with Roger Scruton

Сэр Роджер Скрутон
Перевод с английского Бориса Дынина

Роджер Скрутон, выдающийся консервативный мыслитель, ушел из жизни в январе 2020 г. Он был звездой правого лагеря, и анафемой для левого. Вместе с тем, и внутри консервативного лагеря он отличался широтой своих взглядов и их неортодоксальностью. В наши дни, полные противоречий во всех лагерях, читателям, думаю, будет интересно послушать его ответы на вопросы Дэвида Бертона (David R. Burton of The Heritage Foundation, исследовательского и образовательного учреждения, чья миссия заключается в разработке и продвижении консервативной государственной политики).

Я опускаю вступительное слово Д. Бертона, некоторые моменты живого разговора и вопросы в конце интервью.

Перевод интервью сделан с неотредактированной видеозаписи.

Д. Б. — означает вопрос Дэвида Бертона.

Р. С. — означает ответ Роджера Скрутона.

* * *

Д. Б. Позвольте мне начать с очень широкого вопроса: Что такое консерватизм с Вашей точки зрения, и каков его моральный фундамент?

Р. С. Я думаю, консерватизм означает именно то, что говорит его имя: желание и политика, вытекающие из стремления сохранять вещи, которые мы ценим и которые, как мы видим, легче разрушить, чем восстановить. Так что рационально сохранять их, что, конечно, предполагает их приспособление к изменяющимся условиям. Это кажется очевидным мне, и я также верю, что существуют фундаментальный инстинкт в человеке как социальном существе сохранять вещи, которые он ценит, которые он хотел бы оградить от уничтожения, приспособляя к новым условиям. Почвой для этого является простой принцип: любовь к жизни. Если вы любите нечто, то естественно, вы хотите сохранять это. И поскольку ваша жизнь связана с этими вещами, и вы любите жизнь, вы стремитесь сохранять их. Любая другая философия для меня иррациональна, и консерватизм уникально рационален среди политических выборов.

Д. Б. Почему Вы думаете, что консерватизм этически и морально лучше и более продуктивен, чем его главные оппоненты?

Р. С. Консерватизм не ведет необходимо к лучшему обществу. Все может пойти в плохом направлении, но если я говорю, что он морально выше других выборов, то только потому, что любовь выше ненависти. И все, что я вижу на левой стороне, это политику и настроения, которые возникают, хотя и не основе ненависти, но на основе отрицания существующих вещей и стремлении разрушить их.

Д. Б. Несомненно, существуют различные варианты классического либерализма: Миллс, утилитаризм, учение Локка о правах, влиятельный либерализм среди отцов Америки, таких как Джефферсон, Мэдисон, возможно, Джордж Мейсон…, также современные течения либерализма в Америке. Что Вы думаете о классическом либерализме с точки зрения консерватизма?

Р. С. В политической сфере я думаю, консерватизм возник в 18 веке как ограничительная модификация либерализма. Благодаря Локку и Монтескье и некоторым другим, правящей элите стало очевидным, что свобода имеет серьезную политическую ценность, которую следует реализовать и сохранять. Это мне кажется очень важным, но это также чревато опасностью для социальной стабильности. Если вы полностью освободите людей от социальных ограничений и тем самым дадите вырваться силам анархии, люди окажутся дезориентироваными при принятии важных решений. Так что я думаю, консерватизм возник, особенно среди мыслителей, подобных Бёрку и Юму, как модификация либерализма. Консерватизм указал, что свобода имеет смысл, только, если ею пользуются люди, признающие свои обязательства, пользующиеся свободой ответственно. Но ответственные люди существуют только в социальном контексте, который формирует их, а этот контекст сам существует только благодаря институтам, обычаям, традициям, ограничениям, которые консерватизм стремится сохранить.

Д. Б. Какие различия Вы видите между консерватизмом в Британии и Америке?

Р. С. Я думаю сегодня между их видением мира много общего, но так не было в 18-веке, когда между странами разразился конфликт. Те и другие сегодня осознают, что они наследники цивилизации, которая больше любой входящей в нее страны. Она основывается на неотъемлемых принципах, среди которых индивидуальная свобода является одним из самых важных. Мы должны делать все, что можем, чтобы сохранить эту цивилизацию и оставить ее в наследство нашим детям. Так что у нас есть общее, но, конечно, между нами есть и громадное различие, связанное с тем, что в вашей истории случился момент, когда вы осознали свою уникальность. Возникновение Америки есть результат процесса интеллектуального размышления и создания конституции с целью обеспечить ее действенность на века посредством определения прав гражданина и границ власти. И это самое замечательное в Америке. Стремлением ее основателей было ограничить возможности правительства, а не навязать его гражданам. Так я понимаю вашу Конституцию. Но мы в Британии никогда не имели такого момента. У нас нет записанной Конституции, все спрятано в глубине институтов, во мгле времени, Мы бродим вокруг, в то время как вы стремитесь к ясности, почему мы постоянно и смеемся над вами, но, тем ни менее, вы всегда добивались успеха.

Д. Б. Какова роль частной собственности и свободного предпринимательства в обществе и почему они важны?

Р. С. Нет индивидуальной свободы без частной собственности, потому что без нее вы не можете закрыть дверь перед теми, кто хочет оккупировать ваше пространство. По крайне мере для меня, частная собственность абсолютно необходима для сохранения других ценностей, которые утвердила наша цивилизация. Из этого не следует, что частная собственность означает право делать что угодно с вашей собственностью. Я думаю, в этом отношении существует большее различие между Америкой и Англией. Если вы задумали купить землю или здание, то в Англии вы имеете дело со средневековым законом. Согласно ему, у вас нет абсолютного права на землю, только титульное владение, данное вам королевской властью с условиями, которая эта власть установила. Так что, если, например вы владеете домом, вы не можете делать с ним, все, что вам захочется. Если вы хотите перестроить дом согласно вашим вкусам, вы должны получить разрешение. У меня есть дом в деревне. Если хочу его перестроить, я должен использовать только местный котсуолдский серый камень, чтобы казалось, что дом был таким всегда. Это замечательно, но американец будет возражать такому порядку. Так в Оксфорде один американский лунатик купил дом на красивейшей Terrase St. и решил украсить крышу алюминиевой акулой, как будто она упала с неба. Это было безобразие, но он судился и выиграл. После того, как он осуществил свой план, он продал дом. Новый хозяин тут же выкинул акулу. У вас тоже есть правила, но они иного рода, и в Америке всегда есть сопротивление запрещениям делать с вашей собственность, что вы хотите. В Европе же, в общем, существует настроение, что вы владеете собственностью как бы по доверенности общества.

Д. Б. Так какую роль должно играть государство или правительство в экономике?

Р. С. Об этом, конечно, много спорят в Европе. Мы пережили два великих эксперимента, оба тоталитарных: в Советском Союзе и нацисткой Германии, и несколько умеренных конституционных экспериментов после войны: в Англии, Франции и до некоторой степени в Германии. Но все еще левые политики в Европе хотят видеть больше вмешательства государства в экономику, а правые политики в целом хотят уменьшить это вмешательство. И я хочу этого, но все-таки я вижу роль государства в этой сфере. Мы уже обсуждали, как государство может вмешиваться в планы владельцев собственности с целью гармонизации их действий с эстетическими ценностями и характера места, где живут люди. Но, конечно, более важный вопрос, какую роль должно играть государство в распределении прибылей, которые проносят частное предпринимательство, среди тех, кто не принимал участие в получении прибыли. Это большой вопрос. Согласно моему инстинкту, несправедливо забирать деньги у одного человека и передавать их другому на основании того, что один их имеет, а другой нет.

Д. Б. Но что есть справедливость? Это слово звучит вокруг нас, особенно «социальная справедливость». Как мы должны думать о ней?

Р. С. Я принимаю взгляд, защищавшийся Аристотелем. Он говорил, что справедливость должна быть дана тому, кто имеет право на нее или кто заслужил ее. Что это означает, не может быть определено априори. Это зависит от поведения человека, в каких отношениях он находится с другими людьми. Если он участвовал в моих делах, принесших прибыль, а я не вознаградил его, я поступил несправедливо по отношению к нему.. Справедливость заключается в вознаграждение того, кто заслужил ее. В том числе и в случае преступника. Он также должен получить то, что он заслужил. Понятия «права» и «заслуги» есть сложные моральные идеи, которые не могут быть определены независимо от всего контекста взаимоотношений между людьми. И это не так, как рассуждает Джон Ролз и вся левая традиция либеральной мысли в Америке, которая видит справедливость как форму распределения богатства, аккумулированыого обществом, среди его членов, независимо от того, как эти богатства были добыты, независимо от того, что богатство не появляется в мире инкогнито с неба для распределения. Но если вы думаете об этом в таком плане, то немедленно возникает вопрос: «Кто осуществляет распределение?», и тогда ответом неизбежно оказывается государство, получающее полный контроль как владелец всего богатства.

Д. Б. Как-то Вы назвали себя «неохотным капиталистом». Почему?

Р. С. Потому что я никогда не имел шанс сделать деньги сам и меня раздражает смотреть, как другие делают их. Но, серьезно, я также вижу плохую сторону общества, полностью озабоченного получением прибыли, и предпринимательства, не принимающего во внимание долгосрочные обязательства заботы о людях, а также прямую ответственность перед своей общиной, важность благотворительности и тех форм распределения, которые реализуются как проявления любви. Должны быть действия, которые соединяют вас с теми, кто рядом с вами. В капитализме есть тенденции ослаблять эти связи, выставляя все на продажу, сводя все к обмену. Но в человеческой жизни есть области, которые мы хотим оградить от обращения в вещи для обмена. Секс — очевидный пример. С начала истории продажа секса, обращение человека в сексуальный объект рассматривались как унижение человеческой природы. И брак был защитой сексуальных отношений и любви, происходящей из них. Так что есть вещи вне рынка, не только эти, но все те отношения, которые действительно важны нам. Мы исключаем их из рынка. Но капитализм имеет естественную тенденцию захватить и выставить на продажу вещи, которые мы хотим сохранить.

Д. Б. Что еще, по Вашему мнению, должно быть ограждено и поддержано институтами, а не рынком?

Р. С. Несомненно, личные взаимоотношения и ассоциации с их самобытностью должны быть ограждены. И такие вещи, как архитектура городов [от которой зависит и сохраняется чувство принадлежности человека к месту своего проживания, его ценности не только бытовой, но и эстетической — Б. Д.]. То, что является коллективным достоянием, не должно выставляться на продажу без согласования с теми, кто пользуются им. Даже люди в левом лагере жаловались, когда Penn Station, N.Y., была снесена и владелец земли на ее месте разбил Madison Square Garden, одно из самых отвратительных мест в городе. Это один из примеров среди многих коллективных достояний, которые не должны быть объектом рыночного обмена. И все религии не хотят пустить в обмен свои связи, церкви, храмы и т.д. ради получения прибыли. Например, мусульманская секта для гомосексуалистов могла бы собрать много денег, но их религия не позволила бы этого.

Д. Б. Вы упомянули Джона Ролза и сказали несколько слов о социальной справедливости. Вспомним Фридриха Хайека и его известную атаку на саму идею социальной справедливости. Видите ли Вы какую-либо ценность в этой идее или это просто, как Хайек сказал, мешанина смыслов, уловка, позволяющая левому лагерю понимать под справедливостью то, что они захотят. Считаете ли Вы проблематичной саму идею социальной справедливости?

Р. С. Да, я согласен с Хайком, что это уловка, которая высасывает смысл из слов «социальная справедливость», и которая, несомненно, использовалась для оправдания действий, не имеющих отношения к справедливости, для оправдания насильственного распределения собственности с лозунгом социальной справедливости. Если вы посмотрите на все то, что называлось справедливостью в 20-м веке, вы вспомните, как конфискация собственности евреев в нацисткой Германии называлась справедливостью. Нацисты не шли так далеко, чтобы открыто объявить последовавшее за этим убийство евреев справедливостью, но вполне могли сказать это, потому что уже полностью исказили и подменили действительный смысл слова. Справедливость означает уважение к другим в соответствии с их правами и желаниями. По сути, она не имеет ничего общего с распределением.

Д. Б. Очевидно, в Европе, но все больше и в Америке, социал-демократические, социалистические движения со всеми их туманными самоопределениями приобретают почву. В чем Вы, как философ, видите центральную проблему, моральную проблему социалистической и социал-демократической философий.

Р. С. Центральную проблему здесь я вижу в том, что социал-демократия неизбежно придает государству так много силы, что ею становится невозможно пользоваться ответственно. Вы вынуждены придать государству и бюрократии силу делать веши, за которые никто не сможет привлечь их к ответственности. Это одна из тех проблем, с которыми мы в Англии сталкивались в отношении национализированной индустрии, и с которыми сталкивается Франция сегодня. Никто не ответственен за злоупотребления властью. При этом те, кто работают внутри этой индустрии, могут произвольно начать бастовать, и правительство вынуждено рано или поздно сдаться, и тем самым создать возможность для группы людей не демократически навязывать свою волю на нацию. И мы можем засвидетельствовать, что это происходит по всей Европе. Это не только ведет к экономическому застою, но приводит к произвольному накоплению власти в руках людей, не отвечающих за свои решения.

Д. Б. Вспомним замечание Алексиса Токвиля о склонности американцев создавать частные ассоциации или то, что мы сегодня называем гражданским обществом, и то, что Бёрк называл «маленькими отрядами» (семья, церковь, община, соседи). Какова важность гражданского общества или «маленьких отрядов» сегодня, и какова роль государства в их поддержании. Есть ли какая либо экономическая составляющая во всем этом?

Р. С. Я думаю, это очень значимая сфера. В ней заключен центр консерватизма, как я понимаю его: признание, что смысл нашей жизни как социальных существ исходит из «маленьких отрядов», исходит из принадлежности к ним, присоединения к ним, открытия для себя общины, которая может помочь нам расти как личностям, найти любовь и дружбу с другими. В этом смысле гражданское общество есть глубокая забота консерватизма, стремящегося дать обществу возможность процветать независимо от государства, которое есть система офисов и власти, а не система ассоциаций. Когда движение Солидарность в Польше начало борьбу за исход из коммунизма, оно именно в этом нашло свою программу: гражданское общество против правительства, против власти. Я думаю, гражданское общество необходимо, но вместе с тем возникает вопрос, который Вы поставили: какова роль правительства в утверждении важности и поддержке гражданского общества. И вновь, этот вопрос открыт для захвата левым лагерем. Его организации объявляют себя воплощением гражданского общества, в том числе организации представляющие собой завуалированные формы государства. Многие части NGO (не-правительственных-организаций) таковы, особенно финансируемые правительством. Они навязывают людям многое того, что те не приняли бы самостоятельно. Я думаю, надо быть осторожным в оценке возникновения таких «маленьких отрядов». Вместе с тем, в деревне, где мы жили некоторое время, в округе Раппаханно, Виргиния, было много небольших ассоциаций, среди них местный «отряд спасения». Он не финансировался государством. Он был сформирован местными добровольцами, готовыми тушить пожары и прочее. Там было много и других ассоциаций, никак не связанных с политикой. Это была модель старой Америки, о которой писал Токвиль с восхищением. Сегодня, Вы знаете, Роберт Putman в известной книге «Bowling Alone” описал упадок таких ассоциаций в Америке вследствие того, люди стали замыкаться в своем частном пространстве, заполненном телевидением, Интернетом и другими подобными вещами, удовлетворяя себя средствами, доступными в одиночестве, а не в общении с другими. В этом заключается один из самых больших ударов по американскому образу жизни. Конечно, Америка пережила много кризисов, но я не уверен, что Америка переживет опасность телевидения. Однако об этом, возможно, поговорим в другое время.

Д. Б. Я хочу Вас спросить об институте семьи, как важном посреднике между индивидуумом и государством. Насколько она важна и каково ее место в экономике?

Р. С. С момента возникновения в 18-м веке консерватизма как определенного движения, сознающего свою специфику, семья была в центре его внимания. Это то место, где люди не только находят возможность реализовать себя, но и возможность посвятить себя следующему поколению, передать ему то, что сегодня называется социальным капиталом: знания, чувства, усвоенные манеры, позволяющие людям общаться между собой. Никто не может отрицать, что семья в этом смысле есть самый важный институт в обществе. И конечно, она важна экономически, потому что это базовый экономический элемент свободного общества. Но она еще более важна с культурной точки зрения, потому что передает от поколения к поколению социально необходимое знание, которое не есть знание о фактах и технике, но знание о том, как общаться с другими людьми, обращая их в своих союзников, а не врагов. Вне семьи дети растут с чувством антагонизма к окружающему миру. Как вы знаете, было проведено много исследований этого вопроса, и они показали, что дети, рожденные вне семьи и отданные в детские дома, не социальны подобно детям, выросшим в семьях, и испытывают трудности в жизни, если только не окажутся под опекой какого-либо замечательного ангела.

Д. Б. В течение многих лет Вы поднимали свой голос по вопросам окружающей среды, влияния не нее рынка и индустрии. Вы говорили об экологическом консерватизме. Поясните, что он означает для Вас и какие Ваши опасения в этой сфере.

Р. С. Я вижу сбережение природы и консерватизм как два аспекта одной позиции. Мы зависим от окружающей среды, и она зависит от нас. Это взаимное отношение, и абсурдно думать, что оно не часть консервативной политики. Необходимо принимать в расчет эффекты наших действий на окружающую среду. Но, конечно, мое понимание этой проблемы вызывает гнев у людей, в данном случае, в правом лагере, потому что я осуждаю в этой сфере большой бизнес и предпринимательство, вообще западный образ жизни, ведущий к деградации окружающей среды, которую мы наблюдаем. Понятая правильно свободная экономика более благоприятна для окружающей среды, нежели организованная государством. Свидетельства тому перед нами, но как факт, консервативная политика в Европе и Америке игнорирует эту проблему и это не способствует положительному восприятию консерватизма.

Д. Б. Так что должно быть принципами экологического консерватизма?

Р. С. Осознание значения охраны природы. Вы должны вернуть ей то, что взяли у нее. И стремление охранять не столько среду обитания животных, что, конечно, важно, сколько среду обитания человека, которая была ужасно разрушена бизнесом и рынком. Вы сами видите это вокруг себя в Вашингтоне, когда-то замечательном городе.

Д. Б. Что бы Вы порекомендовали молодым консерваторам читать (кроме, конечно, Ваших книг), чтобы они лучше усвоили идеи консерватизма и представления о консервативном обществе, правильно организованном?

Р. С. Хороший вопрос! Прежде всего, молодые люди должны читать больше, чем твиты, то, что требуют внимания. Чтобы понимать консерватизм, не обязательно читать политическую философию, хотя она чрезвычайно интересна. Если вы прочитаете Гомера и Шекспира, вы уже поймете, что пытаются сказать консерваторы, а именно, привлечь ваше внимание к тому, что присуще природе человека, и учитывать ее. Все американцы должны прочитать «Записки Федералиста». В них ясно очерчены проблемы, причем в форме живого, срочно важного разговора между людьми, вовлеченными в их решение. Я думаю, это будет замечательным упражнением для простых читателей. Они смогут понять, что зависит от важных политических выборов. И «Размышления о революции во Франции» Эдмунда Бёрка, где он также пытается обратить внимание людей на то, что зависит от их выбора.

Д. Б. Последний вопрос. Среди различных тем, обсуждаемых в Ваших книгах, меня заинтриговало Ваше отношение к Гегелю, В то время как американские консерваторы почти никогда не обращаются к нему, Вы, английский консерватор, нашли у него нечто важное для себя.

Р. С. Гегель был первым философом, кто теоретически различил гражданское общество и государство. Он выразил и подчеркнул предельно ясно, что первичные ассоциации, в которых люди находят удовлетворение своей жизнью, принадлежат не государству, а гражданскому обществу и семье. И он защищал частную собственность на этой основе, а не на абстракциях типа тех, что выдвинул Локк. Я думаю, по этим причинам, он более реалистичен, чем английские консервативные философы.

Print Friendly, PDF & Email

6 комментариев для “Разговор с Роджером Скрутоном. Перевод Бориса Дынина

  1. К комментариям выше:

    Сэра Роджера спросили, кто были его самыми известными учениками в King College, Cambridge. Он назвал несколько имен, среди них лорда Сакса.
    См. Conversations with Roger Scruton — Roger Scruton and Mark Dooley

  2. Моё впечатление от этой статьи:
    Превосходный доктор читает мудрую лекцию о здоровье человека. Только доктор принципиально отрицает существование рака (для него все опухоли всегда доброкачественные) — а лекцию он читает больному раком, которого ещё есть шанс спасти.

    Может быть в современном британском обществе нет злокачественных опухолей, тут Роджер Скрутону виднее.
    Но в современном американском обществе они точно есть. Только 3 примера из очень многих:
    1) государство поддерживает борьбу против «системного расизма», поддерживает чёрных расистов из БЛМ и чёрный расизм «анти-расизма».
    2) те, кто от лица государства борются с увеличением «углеродного следа» простыми гражданами — те в открытую сами живут роскошной жизнью, напрямую или косвенно очень «углеродно дорогой». Тут есть тотальное уничтожение одного из самых важных консервативных принципов.
    3) поддержка государством наследственного статуса для палестинских беженцев в ООН-овских программах для беженцев. На первый взгляд эта проблема далека от американцев, но в ней лучше всего виден принцип действия «раковой опухоли» политиков и гос.чиновников: главное это любой ценой прикрывать свою задницу и заботиться об узких интересах своей касты — даже за счёт огромного вреда для интересов свой страны.

    1. Benny B
      — 2021-01-20 14:14:33(799)
      ————————————————————————————————————-
      Да, так оно и есть. И то же самое, на мой взгляд, можно сказать о произведениях рабби Сакса: все, что он говорит, — правильно, но беда-то вся в том, что главного он НЕ говорит.

      1. Элла Грайфер : … то же самое, на мой взгляд, можно сказать о произведениях рабби Сакса: все, что он говорит, — правильно, но беда-то вся в том, что главного он НЕ говорит.
        ========
        В этом я с вами очень НЕ согласен. Рабби Сакс мобилизовал британских евреев и неевреев против антисемита Корбина и его корбинизма. Это дело, притом великое дело. А говорил рабби Сакс тоже об главных вещах: как правильно строить общество «снизу» — и еврейскую общину, а также помочь в этом британцам-неевреям. Его великое дело было прямым результатом того, о чём он говорил.

        Каждый должен заниматься своим делом. Как в армии на тотальной войне: одни генералы командуют войсками и воюют с врагом — а другие генералы занимаются снабжением войск и долгосрочными программами развития вооружений и строительства армии.

  3. Михаил Поляк
    — 2021-01-19 19:01:
    Не собираетесь ли ВЫ перевести работы Скрутона о том, можно ли преодолеть отрицательные стороны ТВ и И-нета в нашей жизни? Очень хотелось бы почитать!
    =====================
    Дорогой Михаил,
    Я не знаю специально работы Р. Скрутона на эту тему. Но частичным ответом на Вам может быть один из вопрос из аудитории после интервью и реакция на него сэра Роджера.
    Вопрос: Я бы хотела спросить, что Вы думаете о том, как сегодня людям говорят, что они могут или не могут сказать в Интернете? Сейчас существует огромная политическая предвзятость в Интернете.
    Р.С. Да, проблема свободы слова обернулась неожиданной формой из-за Интернета, из-за социальных сетей. Я не думаю, что-либо изменилось в отношении ценности свободы слова. Без нее вообще нет свободы. Если люди могут заткнуть тебе рот, и ты не можешь защитить свою позицию, не можешь сохранить свое пространство, в котором способен оставаться самим собою, тогда свобода кончается. Но сегодня мнения подавляются под лозунгом предупреждения риторики ненависти (hate speech), и главным вопросом оказывается: «Кто определяет hate speech, что является языком вражды?». И ответ всегда дается людьми из левого лагеря с целью помешать выражению суждений, защищающиеся другой стороной. Я думаю, очень опасно позволять людям вводить законы о «hate speech», хотя все знают, что мы должны что-то делать с издевательствами в социальных сетях. И я скажу Вам, что мы должны делать с этим: Выйти из таких социальных сетей и быть самими собой!
    P.S. Скрутон испытал на себе и hate speech и cancel culture. Но заметьте, что его ответ не дан на абстрактном уровне. Как он сказал в интервью: «Ответственные люди существуют только в социальном контексте, который формирует их, а этот контекст сам существует только благодаря институтам, обычаям, традициям, ограничениям, которые консерватизм стремится сохранить».
    Свобода слова предполагает нормы, традиции, самоограничения, формирующие ответственно поднимающих свой голос людей! Это всегда усилия. Таково мое понимание позиции сэра Роджера.

  4. Cпасибо, дорогой Борис! Замечательное изложение принципов традиционализма! Не собираетесь ли ВЫ перевести работы Скрутона о том, можно ли преодолеть отрицательные стороны ТВ и И-нета в нашей жизни? Очень хотелось бы почитать!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.