Сергей Эйгенсон: Без нефти. Продолжение

Loading

На сегодняшний день уже добыто примерно 240 млрд тонн нефти. Запасы ее, по данным геологов, позволяют прожить с сегодняшними расходами еще лет 50… Технологический прогресс позволяет удержаться на гребне волны, хотя окончательное решение энергетической проблемы принесет, наверное, только управляемый термояд.

Без нефти

Альтернативная история ХХ века

Сергей Эйгенсон

Продолжение. Начало

6. БОЛЬШАЯ ВОЙНА БЕЛЫХ ЛЮДЕЙ (1914-1919 гг.)

Тем временем к благоустроенному миру пост-викторианства незаметно подкрался Август 1914-го. Кажется, что и в нашей реальности дележка нефтяных ресурсов не была в числе главных причин Мировой войны. Как раз перед ней англичане и немцы договорились по спорному вопросу о месопотамской нефти. Да и двигатели внутреннего сгорания пока не так влияют на военные действия, как рельсы и паровые котлы, нефтяные фонтаны в тылу не так важны для фронта, как добыча угля и выплавка стали. Собственно, вся боевая техника обеих сторон остается почти той же самой. Почти нет военной авиации — но ведь и в реале авиаторы WWI на своих этажерках воевали более между собой, совершая героические подвиги на грани цирковых номеров, но не так уж сильно влияя на военные действия и тыловую жизнь на земле. Бомбы с неба больше ассоциировались с «Цеппелинами» — читайте Б. Шоу («Дом, где разбиваются сердца») и других современников.

На море, разумеется, не было ни «нефтяных» эсминцев, ни даже мыcлей о замене угля на мазут в топках линкоров. Но все это очень мало могло изменить соотношение сил. Единственный вид вооружения, на котором очень сильно отразился проявившийся дефицит углеводородов — подводные лодки. Этот вид техники к 1914 году разделился на два подвида: небольшие аккумуляторные лодки береговой обороны и подводные минные заградители, развитие того, что уже существовало ко временам русско-японской войны — плюс дизель-электрические подводные лодки дальнего плавания, в чьих двигателях работали смеси рапсового и других растительных масел с дистиллятами коксохимии.

Первый случай, когда безнефтяная реальность выглядит отлично от привычной истории представился в самом начале военных действий, в ночь на восьмое сентября. Согласитесь, что представить себе генерала Галлиени, перевозящего пехотную бригаду из Парижа в Нантейль на фиакрах, за пределами человеческих возможностей. Но вот будет ли эта ситуация «такси не ходют» решающей для Битвы на Марне? Вторая-то бригада и у нас прекрасным образом доехала на пригородных поездах. Но ясно, что эта ситуация, в любом случае, менее выгодна французам, чем то, что было в реале.

Вообще, когда обращаешься к тому, что пишут о Первой Мировой как аналитики, так и ее ведущие фигуранты вроде Черчилля или Клемансо — впечатление такое, что нефть больше воевала на стороне Антанты. Была даже высказана мысль, что победа союзников над кайзером была победой грузовика над локомотивом. Неудивительно, перед войной в Германии было 64 тысячи авто, против 100 тысяч во Франции, 178 тысяч в Соединенном Королевстве и 1,7 миллиона в Штатах. Но тут тоже возникает некий вопрос — только ли распределением запасов углеводородов на планете вызвано такое различие? Не в том ли дело, что прусскому духу гораздо ближе железная дорога с ее расписанием, чем пульсирующий хайвэй? Если нет, если все дело в топливных ресурсах, то в безнефтяном мире все должно сложиться с точностью до наоборот. Моторное топливо будет, хоть и не в избытке, у того, кто располагает коксующимся углем и кадрами химиков — тут немцы не уступят ни янки, ни англичанам. На 1913 год добыча всех видов угля в США 517 млн тонн, в Великобритании — 292 млн, в Германии — 277 млн А в России и во Франции около 40 млн тонн. Почувствуйте разницу.

Напомню, однако, что разница, кроме того, что поменяла знак, сильно уменьшилась по величине. Мы же договорились, что из-за дефицита газолина автомобильный прогресс отстает примерно на пятилетку. А большую ли роль сыграла моторизация хоть бы и в обеих Балканских войнах?

Танки? Пионерные образцы танков могли выползти на пикардийские поля и в этом мире. Клепаные коробки из шестимиллиметровой стали на гусеничном ходу. Скорость 2 км/час. А двигатель? Ну, может быть, как и в нашей Реальности, карбюраторный, на газолине, но на каменноугольном. А может, с калильной головкой, на том же рапсовом масле или на этиловом спирте. Летали же в нашу Гражданскую войну у обеих сторон аэропланы на смеси прямогонного бензина с самогоном, известной под названием «авиаконьяк». В любом случае, основное воздействие танка на противника в ту пору было, как известно, ревом мотора и грохотом трансмиссии. Это можно и на самогоне. Конечно, в последние, «брюквенные» годы Мировой войны Германии нелегко вырвать из голодных ртов населения и фронтовиков масло для дизелей и картошку для технического спирта, неоткуда взять лишнюю землю для посевов рапса и того же картофеля на сьедение моторам. Но зато только в Германии удалось организовать патриотическое движение «Die Ölhilfe«, «Масляная помощь» — сбор и очистку использованного кухонного жира со сковородок всей империи, от больших ресторанов и солдатских кантин до кухонек городских и деревенских хозяек. Это давало до 25 % ресурсов дизтоплива для армии и тыла. У союзников такого, конечно, не получилось, хоть и были попытки подражать бошам. Их выручали бескрайние соевые поля Иллиноя, новые рапсовые плантации Алжира, Пенджаба и Кубани.

Ну, а отставание в прогрессе подводного флота могло, как кажется, пойти и на пользу Второму Рейху. Все равно из подводной блокады Британских островов ничего не вышло и в нашей Реальности. Авось-либо, заправленная растительным маслом (ухудшенные по сравнению с нефтяным дизтопливом, пусковые свойства и теплотворная способность, низкое цетановое число) подлодка не дойдет до ирландского мыса Олд-Хед оф Кинсейл и не торпедирует «Лузитанию»? Что ни говори о коварных замыслах американского империализма, но не будь потопления «Лузитании» и «Арабика» — что за радость для США переходить от выгодной роли невоююющего «арсенала и кредитора демократии» к амплуа простого участника конфликта? У них и так все уже были в долгу, как в шелку. Что получали они от присоединения корпуса Першинга к войскам Антанты? Ни контрибуций, ни завоеваний — разве что в культуре: в литературе, в музыке, в кино, где появился и принес целый ворох лавров новый сюжет — «Американец в Париже».

Именно возмущение общественного мнения наглостью немцев привело в вступлению в Мировую войну. Как всегда в этой стране, не сразу, газетам нужно время, чтобы довести Бэббита до точки кипения. Не могу утверждать достоверно, но мне кажется, что в массовом сознании гибель «Лузитании» отчасти связывалась с тем, что произошло на три года раньше — с гибелью «Титаника». Если айсбергу никак нельзя было отомстить, то тому, кто выпустил торпеду — возможно. Вот за это и отдали жизни сто тысяч солдат дяди Сэма за океаном. Плюс испанка. Зато остальные увидели мир. Была даже такая песенка:

How you gonna’ keep ’em down on the farm
After they’ve seen Paree?

Так что, не будь нефти, нефтяного дизтоплива и удачного рейса подводной лодки U-20 капитан-лейтенанта Вальтера Швигера, Центральные Державы, по крайней мере, не имели бы против себя еще и Джи-Ай. Конечно, не янки вынесли на себе главную тяжесть войны. Это сделали французы, совершенно очевидно надорвавшиеся в это страшное четырехлетие, недаром же герой Вердена Филип Петен сыграл такую мутную роль двумя десятилетиями позже. Русские — для них это была уже вторая неудачная война за десять лет, и империя рухнула. Ну, и британцы, конечно. Если во Франции один погибший пришелся на 28 человек довоенного населения, то в Великобритании — один на 57, вроде и поменьше. Но не надо забывать, что на полях Фландрии и пляжах Галлиполи в значительной степени была выбита молодежь правящего класса Британской империи. Герои светских комедий Уайльда и романов Голсуорси не отвиливая пошли под огонь орудий Фалькенгайна и пулеметов Кемаля-паши. Вызывает уважение, но в результате Британской империи, несколько даже и расширившейся по итогам WWI, остро стало нехватать кадров для управления колониями. Пришлось не только дать практическую независимость переселенческим доминионам: Австралии, Новой Зеландии, Канаде, Ньюфаундленду, Южно-Африканскому Союзу, но и доверять все больше ответственных постов местным цветным кадрам в Индии и даже в африканских колониях — белых менеджеров, киплинговских носителей Бремени, очень нехватало после Великой Бойни. Что и привело невдолге к полной потере империи.

В любом случае, появление на фронте свеженьких американцев никак не увеличивало шансы рейхсвера, даже при том, что одновременно подогнулись коленки у противника на Восточном фронте. А не будь той удачной торпеды в «Лузитанию» 7 мая 1915-го — маловероятно, чтобы Вильсону удалось втянуть Штаты непосредственно в войну. Получается, что в мире без нефти спектр возможностей для исхода войны оказывается между тем, с одной стороны, что было в реальной истории, с блокадой, голодом, «14-ю пунктами», Версальским миром и репарациями и, с другой стороны, «почетным миром» без особых аннексий и контрибуций где-нибудь в конце 1917-го — начале 1918-го года.

Ну, разве что России пришлось бы пожертвовать Польшу, а Германии Познань и Эльзас на алтарь послевоенных референдумов. Могла бы тут выжить и Австро-Венгрия, отдав Триенто, Катарро, Краков и превратившись в «триединую» монархию. Добрым чехам, русинам, хорватам не пришлось бы тогда на жутком личном опыте убеждаться, что старенький император Франц-Иосиф — это еще не самый жестокий правитель, какие бывают на свете.

Есть даже подозрение, что могла бы уцелеть и Османская империя. А что? В Европе турки уже в 1912-м отдали все, что возможно. Проливы… тут нет никакой уверенности, что западные державы так уж стремились отдать Проливы России, а Греции этот кусок не по глотке. Арабов освобождать? Но если в Месопотамии нет не только нефти, но и надежды на нее — что за игра гонять бедного Фейсала, как зайца, с одного трона на другой, из Дамаска в Багдад? Не было такой страны, Ирак, с незапамятных времен, пусть и не будет, а будут сидеть в Басре, Багдаде и Мосуле так же, как в Халебе и Аммане, турецкие губернаторы, сечь местное население за неуплату налогов и никаких вам межобщинных войн и национального самосознания. Разумеется, Турция ничего не могла приобрести по итогам войны — не в том она была состоянии, не на том, как нынче модно говорить, градусе пассионарности. Тем более, если она не сбрасывает мешающие национальной консолидации инородческие окраины.

Будем считать, что падишах в варианте «почетного» мира остался во дворце Долмабахче, а младотурки, пожертвовав парой вилайетов на восточной границе, частичным возмещением армянам и парочкой рядовых исполнителей резни, остались у власти со своими футуристическими прожектами будущих модернизаций, индустриализаций и процветаний. При этом совсем не важно, будет ли у них во главе харизматический Кемаль, в Реальной Истории ставший Ататюрком, глубоко почитаемым отцом нации, или авантюристический Энвер, в нашем мире успевший побывать и вице-генералиссимусом, и зятем султана, и делегатом конгресса Коминтерна, и, наконец, сложивший свою буйную голову в горах Восточной Бухары от пули красноармейца Сухова. В любом случае невозможно одновременно решать две задачи: создания новой национальной Турции — и имитации жизнедеятельности былой и некогда великой Османской империи. То-то державы и согласились на формальное сохранение султанской Турции, утешив себя новыми военно-морскими арендами по китайскому образцу: Россия в Синопе на Черном море, Румели-Хиссаре на берегу Босфора и в Чанаккале у Дарданелл, Франция в Александретте и ливанском Триполи, Италия в Анталии, Великобритания в Хайфе и Газе, Германия в Бейруте, взамен потерянной стоянки в Циндао, Австро-Венгро-Славия в Мерсине.

Россия… Тут уж, с нефтью или без нефти, а ясно, что романовское самодержавие еще одной тяжелой войны пережить не могло. Хорошо было бы, конечно, если б, пойдя по пути благоустроенной конституциональности, народы империи смогли стравить потихоньку накопившийся за столетия потенциал классовой и межнациональной злобы и после подоспевшего вовремя «мира без аннексий» объединиться на пути процветания под скипетром… хотя бы и второго мужа Наталии Шереметьевской-Вульферт, Михаила Александровича Романова. Возьмем это, как предельный, наилучший вариант. Хорошо бы, но… слишком уж много накопилось злобы за прошедший век.

Боюсь, что так или иначе и в этой реальности будут Брестский, а потом Версальский мир, пермские, алапаевские и екатеринбургские убийства, красный и белый террор, расстрел двадцати шести… э-э, а вот этого, скорей всего, не будет. Потому, что не будет Бакинской Коммуны. Нефтяной Баку после нескольких десятилетий лихорадочного роста тихо угаснет к концу десятых, как в реальности угас в тридцатых, после окончания бума натурального каучука, «Париж сельвы», бразильский Манаус. В свой срок придет туда Одиннадцатая армия и велит строить социализм, как и в Шемахе, Дилижане, Кутаиси и прочих кавказских захолустьях.

Думается, что и в соседнем Иране, скажем, все будет более или менее так же, как и в нашем мире. Конечно, командир туземной казачьей бригады Реза-хан может попросту подавиться, как принято, персиком и умереть. В этом случае ему не сидеть на Павлиньем троне, не называться Резой-шахом. Но специального воздействия от исчезновения нефти тут не предвидится. Похоже, ее открытие и добыча в реале к тому времени не больше изменило тысячелетние порядки Эраншахра, чем лихой рейд замкомпоморде Раскольникова и его Ларисы на Энзели для основания недолговечной Персидской Советской республики.

Постепенно во всем мире все устаканится, уляжется в неудобную, но хоть понятную форму Версальско-Вашингтонской системы. Начнется восстановление мирового хозяйства с постепенным переходом в Просперити, «веселые двадцатые«.

7. ЧЕГО ЛИШИЛИ ЗЕМЛЮ ДЕМОНЯТА МАКСВЕЛЛА

Давайте оценим, чего же лишили Человечество заигравшиеся демонята. Углеводородные ресурсы можно разделить на две большие группы, об одной из которых люди раньше просто не думали.

Значит, во-первых, так называемые конвенциональные ресурсы, попросту сказать, легко добываемые нефть и газ. Их определяют в соответствии с существующими на этот момент технологиями. Скажем, первые известные месторождения на Апшеронском полуострове возле Баку давали нефть через нефтяные колодцы глубиной до 60 метров. Попробуй-ка выкопать колодец поглубже. Будем считать, что тогда извлекаемые запасы нефти были только на глубинах не более этих метров. Потом из Америки привезли идею бурения скважин. Собственно, буры были и раньше, в Китае так добывали соль еще в 5-м веке.

Глубина скважин быстро дошла до пятисот метров. Соответственно, и запасы стали много больше. Сегодня обычные скважины имеют глубину 2-3 километра. Но известна и нефтяная скважина глубиной 12 км, глубже, чем глубочайшая в морях Марианская впадина. А с глубины 8-10 км вовсю идет добыча в Пермском бассейне штата Тексас. Многие геологи считают, что на этих глубинах очень много углеводоводородов. Проблема в том — как их найти. В свое время поиск и освоение новых гигантских месторождений нефти и газа в Западной Сибири, Северном море и на Аляске прошли быстро потому, что появились геофизические методы поиска соответствующих геологических структур. Эти методы позволили видеть недра с поверхности. А уже потом шли геологи-поисковики. Их разведочные скважины позволяли проверить есть ли газ и нефть в указанных геофизиками структуре или она «пустая».

А на больших глубинах помехи, «шум» приходящие на приборы геофизиков по величине больше несущего информацию сигнала. А новых физических методов на замену существующим нет. Лет сорок назад я довольно часто бывал в институте ЗапСибНИГНИ — «головном мозге» западносибирских геологов и геофизиков. Там я много слышал о надежде на «распознавание образов», компьютерные программы, которые позволят отсеять шум, получить информацию с больших глубин.

Помню, приехал я в Тюмень, в ЗапСибНИГНИ, и пробился на прием к их директору. Иван Иванович Нестеров — это действительно великий геолог, один из главных открывателей нефти и газа в Сибири, лауреат Ленинской премии за это открытие, член-корреспондент и обладатель целой кучи наград и почетных званий. В общем, кому задавать мой вопрос, если не ему? Конечно, он мог бы и уклониться. Заставить его ответить не то, что я, а и сам ЦК был не в силах.

А он сказал попросту: «Нефти у нас в Западной Сибири много, может, и половину еще не открыли. Но нового Самотлора уже не будет. Не будет такого стечения благоприятных обстоятельств, чтобы и климат не такой уж страшный, и большинство месторождений рядом с судоходными реками, так что и без дорог можно грузы завозить. И месторождения все если не гигантские, то уж достаточно крупные. И проницаемость пластов большая, так что дебиты на скважину до пятисот тонн в сутки. И породы — легкие для бурения, потому-то у вас на Самотлоре так много бурильщиков — Героев Соцтруда. Нет, новые месторождения будут небольшими и трудными для разработки. А на некоторые у нас и вовсе технологии пока нет. Так что, — закончил гуру, — и нефть будет не такая дешевая, как нынче«.

А просто бурить в надежде на удачу, методом «дикой кошки» — очень уж дорого стоит глубинное бурение. Я в свое время прикинул — получалось, что стоимость скважины зависит от ее глубины в степени более двух с половиной. И чем глубже, тем эта степень выше. Так что, увеличив глубину поисковой скважины с 3-х до 9-ти километров мы получаем удорожание бурения раз в двадцать. Лишний раз не возьмешься.

Но в любом случае на доступных нам сегодня глубинах лежит по данным обзора Бритиш Петролеум 244 миллиардов тонн сравнительно легко извлекаемой нефти. Это в нашем «нефтяном» мире. Плюс природный газ 160 миллиардов тонн нефтяного эквивалента. Но надо сразу сказать, что добыть это все не удастся. Мы достаем углеводороды наверх — при этом падает давление там внизу, в пласте, которое нам и выталкивает эти углеводороды. Количество нефти или газа в скважине снижается. Тогда мы через другие скважины закачиваем в пласт воду. Давление мы поддерживаем, но, к сожалению, вязкость воды намного ниже, чем у нефти. Она прорывается к забою скважины и отрезает участки, пропитанные нефтью. Это нам уже не добыть. Есть много способов как-то уменьшить количество такой недоступной нефти, за это дают очень хорошие премии, но в среднем более половины нефти в итоге остается в пласте, а вверх по скважине идет нефтеводяная смесь, в которой под конец 2-3% углеводородов. Наверху мы воду отделим и закачаем обратно, но толку в такой работе уже мало.

С газом механизм несколько другой, но исход тот же. Средний итоговый коэффициент извлечения углеводородов и на нефтяных, и на газовых залежах меньше половины. Некоторым утешением служит то, что если мы совсем закончим добычу на месторождении, то начинает работать старик Архимед. Менее плотная нефть, а тем более газ, всплывают над более плотной водой. Постепенно, за столетия, а иногда просто за десятки лет образуются новые, уменьшенные месторождения, которые будут источником углеводородов для наших потомков.

На сегодняшний день уже добыто примерно 240 млрд тонн нефти. Запасы ее, по данным геологов, позволяют прожить с сегодняшними расходами еще лет 50. Страшновато! Но могу вас утешить — когда я учился в нефтяном институте в Уфе, то запас тоже предполагался на те же полвека. А за это время добыто сто семьдесят миллиардов тонн, да и годовая добыча подросла до четырех с половиной миллиардов. В чем дело? А новые геологические открытия уже больше века держат запас на том же уровне в пятьдесят лет.

Конечно, мировые запасы нефти и в нашей, нефтяной реальности не безграничны. Но не безграничны, к примеру, и запасы гранита. Однако призрак «гранитного голода» нас, кажется, не пугает. Технологический прогресс позволял и позволяет удержаться на гребне волны, хотя окончательное решение энергетической проблемы принесет, наверное, только управляемый термояд.

А пока что усовершенствования технологии позволили человечеству вовлечь в разработку то, что раньше не могло и рассматриваться в качестве ресурса углеводородов. В первую очередь речь идет о запасах так называемых «неконвенционных» нефти и газа. Я имею в виду «трудноизвлекаемые запасы»: битуминозные пески и т. н. «сланцевые нефть и газ». Конечно, такая добыча сегодня доступна не всем, но месторождения есть по всему земному шару. По сегодняшним оценкам запасы битума в песках по всему миру составляют более 500 млрд тонн. Добывать это нелегко. Надо черпать ковшом экскаватора битуминозный песок, оттмывать битум от песка, облагораживать его до уровня природной нефти, а потом еще складывать песок назад и рекультивировать бывший карьер, вырастить там траву и хотя бы кусты. Нужна пресная вода и стоит это раза в три больше, чем обычная добыча нефти, но на сегодня почти половина нефти в Канаде добывается этим способом. Собственно, впервые разработка битуминозных песков началась в Венесуэле, но сегодня там на это нет ни капиталов, ни технологии, ни специалистов. Непонятно вообще, кто там добывает нефть, если все квалифицированные инженеры и рабочие эмигрировали от «боливарианского социализма» и теперь работают кто в США, кто в Бразилии, кто в Колумбии.

За последнее десятилетие на передний план вышла добыча из сланцевых пластов с низкой проницаемостью. Для этого пришлось научиться бурить горизонтальные скважины, производить гидроразрыв пласта с тем, что там образуются пустоты, куда собираются углеводоводы. На сегодняшний день известны залежи таких нефти и газа в США, Китае, России, Австралии, Аргентине, Бахрейне и других странах. Но реально такая добыча осуществляется только в разработавших соответствующие технологии США и в Канаде. На сегодня около 45% нефти Соединенных Штатов добывается из сланцевых пластов.

Суммарно на сегодня считается, что мировые запасы нефти в низкопроницаемых «сланцевых» пластах равны примерно 700 млрд тонн, а газа 160 млрд тонн, в том числе в США 17 млрд тонн. Есть, как будто, еще один нетронутый источник природного газа. Это газогидратные залежи на дне Мирового океана и под пластами вечной мерзлоты на суше. Но тут работающей технологии пока нет ни у кого.

В России нынешние руководители Газпрома Миллер и Роснефти Сечин долго вели «разоблачение американского сланцевого пузыря», попутно теряя рынки и обешая вот-вот начать добычу из низкопроницаемой Баженовской свиты в Западной Сибири. Будем снисходительны: и Миллеру в ОАО «Морской порт Санкт-Петербурга» и, тем более, Сечину в португальской группе филфака ЛГУ неоткуда было узнать о том, как именно добывают нефть и газ. А даже самое близкое знакомство с подполковником КГБ Путиным тут вряд ли может помочь. Ну, может быть, сегодня реальная жизнь сумела им показать какая страна является «энергетической сверхдержавой» — та ли, которой от прошедшего достались большие малообитаемые пространства в зонах тайги и тундры, или та, которая разрабатывает и реализует новые энергетические технологии.

Но посмотрим правде в глаза: все же битуминозные пески и сланцевые месторождения не решают проблему навсегда, они только оттягивают истощение энергоресурсов во времени ценой повышенных по сравнению с обычными нефтяной и газовой промышленностями затрат.

Продолжение
Print Friendly, PDF & Email

7 комментариев для “Сергей Эйгенсон: Без нефти. Продолжение

  1. Рассуждения про нефть и особенно про газ далеки от реальности. Да и ЗапСибНИГНИ после 75 года никаким «головным мозгом» не был.

  2. Войны мировые и армии съедают ресурсы для потомков, и, в этом аспекте Европа более логична в использовании энергоресурсов.
    Пока можно выключать свет в пустующих комнатах и разумно расходовать тепло….
    С горизонтальным бурением столкнулся возле дома при замене газопровода. «Сломался»- когда не смог представить, как изгибается стальная труба при «проколе» на глубине одного метра…
    Спасибо автору.

  3. Спасибо, дорогой Сергей, за содержательный ответ, в смысле, что все варианты надо применять, но с умом. Кстати, приходилось с геологами плавать по Красноярскому водохранилищу. Действительно, залиты узкие горные долины, а не плодородные поля, как под Новосибирском, а саму ГЭС включают только при пиковых нагрузках. Но торчащие из енисейской воды несрубленные сосны и ели производят очень гнетущее впечатление.

    1. Забыл отметить, что Новосибирское «Обское море» размывает глинистые берега, заиливается и грозит превратиться в болото. Так что потомки наверно будут там охотиться на уток.

    2. Вы абсолютно правы. Но это не принципиальный недостаток таких ГЭС, а просто «что ни делает дурак все он делает не так». То же самое и на Братском водохранилище, и на Зейском. А на Иваньковском торчат из воды колокольни.

  4. Ну, холява это всегда хорошо. Но вот побочные последствия могут быть хуже, чем с нефтью. Возьмем, к примеру, ГЭС. Если так, как на Енисее или на Колорадо-Ривер — нет возражений. А вот плотины на Волге или в Каховке на Днепре — потеря для сельского хозяйства самых плодородных земель. Помнится, смотрел я кинокомедию «Кремлевские куранты». Там главный комик Лукич интересовался у академика — нельзя ли поставить плотину прямо в устье реки, чтобы все буржуи проплывая видели какой у нас размах строек.
    Поставить ветроэлектростанции тоже неплохо, но как бы всех птичек под пропеллер не затащило. Гелиоэнергия тоже хорошо, особенно если где-то в пустыне в Аравии или Австралии, где земли не жалко. Сейчас если какие-то правительства этим занимаются — то для производства впечатления на избирателей.
    Все же, думается, на дальнюю перспективу основная надежда на термояд. Ну, посмотрим. Не мы, так правнуки.

  5. Так что, дорогой Сергей? Может не так уж неправ тов. Д. Байден и Ко, что требуют переходить с нефти и газа на солнце и ветер, также ГЭС?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.