Шахматные этюды Эмиля Сутовского. Михаил Таль

Loading

Он будет умирать на глазах — трудно смотреть на пятидесятилетнего Таля без боли — но по-прежнему держать высочайший уровень. При этом будет делиться своей любовью к шахматам… Он не станет на фоне болезни злым и раздраженным — он по-прежнему останется Мишей. Гением, постоянно менявшимся, но не изменившим себе.

Шахматные этюды Эмиля Сутовского

Михаил Таль

Эмиль Сутовский

Эмиль СутовскийСегодня я вспоминаю Михаила Нехемьевича Таля. Волшебного, неземного, удивительного. Сама фамилия его, в переводе с иврита — роса, во многом раскрывает сущность рижского гения. Свежий, хрупкий, кратковременный. Он действительно словно росинка, появился из ниоткуда в том самом символичном 1956 году, и стал глотком свежести уже в первом своём выступлении в чемпионате Союза. И дальше — четыре года невероятных успехов. Какие-то другие шахматы, где попраны все законы. И совсем молодой Миша, который со своей невероятной энергией и чуть ли не мистической внешностью, взлетает на самый верх. Он чертовски уверен в себе, дьявольски изворотлив и божественно прекрасен в этой битве с лучшими игроками старшего поколения, и вот уже сам Ботвинник вынужден сложить оружие. Таль — чемпион мира. Любимец публики и прекрасного пола. Открытый, живой, совсем молодой, солнцем полна голова…

Но тут начинается долгая чёрная полоса. У Миши — а так будут звать его до последних лет жизни почти все, несмотря на разницу в возрасте — обнаруживаются серьёзные проблемы со здоровьем. Это влияет и на подготовку к матч-реваншу, и на сам ответный поединок, который Таль проигрывает 50-летнему тёзке в одни ворота. И сразу же радостно сообщает окружающим, что зато он теперь самый молодой экс-чемпион мира.

О, его чувство юмора. Ни один чемпион мира не выдал столько запоминающихся фраз, реплик, комментариев на происходящее. И в этом был весь Таль. Иначе бы не выжил — с его здоровьем просто ушёл бы в депрессию и не вернулся. А он жил, творил, играл в шахматы и жил ими — турниры, сеансы, публикации, бесконечные блицы. Занятия? Сборы? Нет, в современном понимании этого не было и близко, и многолетний наставник Миши, Александр Нафтальевич Кобленц с какого-то момента даже перестал пытаться что-либо изменить. Но шахматы были всегда и везде. А быта не было. Таля он не интересовал, и его не было. Он где-то проходил по касательной. Все эти организационные и денежные вопросы его только отвлекали. В молодости он мог несколько дней ходить в неправильно надетых туфлях, опаздывать регулярно на рейсы, в зрелом возрасте мог забыть многотысячный приз или просто потерять большую сумму денег. А уж все эти советские реалии — они ему просто мешали. Как та самая пешка из диалога с Ботвинником во время Олимпиады:

— Миша, зачем вы отдали пешку?

— Она мне мешала.

Он ни в коей мере не был антисоветски настроен, он даже не особо замечал недостатки системы — ему всего-то и надо было, чтоб его не отвлекали от его Призвания. Но отвлекали. Отвлекали прежде всего многочисленные болезни.

В 1962 году он стартует в Турнире Претендентов, в надежде вновь отобраться на Матч. Но куда там, проведя три четверти турнира на лекарствах, Таль в очередной раз попадает в больницу. Больная почка — с этого начинались беды молодого Миши, через тридцать лет в его теле не найдется ни одного нормально функционирующего органа. Всегда с сигаретой — две пачки в день, не чурающийся выпивки, и абсолютно не склонный к занятиям спортом, он сжигал себя, но представить его иным просто невозможно. Тогда молодой еще организм восстанавливается, и в 1964 кудесник из Риги снова в строю — он делит победу в межзональном, набрав +11 без поражений, затем обыгрывает в матчах Портиша и Ларсена, и лишь в финальном матче претендентов уступает Спасскому, становясь формально третьим игроком планеты.

Олимпиада в Гаване-66 чуть не заканчивается для Таля трагически. Удар бутылкой по голове в одном из ночных баров-то ли по ошибке, то ли из ревности, вновь приводит Таля на больничную койку. Как метко пошутил Петросян — «только с железным здоровьем Таля можно было так быстро прийти в себя» — через несколько дней Таль уже снова за игрой, и громит соперников.

Вот тут хотелось бы остановиться поподробнее. Таль был невероятно хорош в борьбе с игроками, пусть и сильными, но уступающими ему. Он блестяще использовал психологию, заставляя соперников сомневаться в себе, влезать в цейтноты, ошибаться, А вот с игроками своего уровня — чемпионами мира, а так же хорошими счётчиками Корчным, Полугаевским, Штейном — ему было очень трудно. Фантазия возносила его ввысь, а суровая реальность возвращала обратно — но уже без пешек, а порой и без фигур. Когда Таль был в нормальном физическом состоянии, такая игра могла пройти и с сильнейшими, ибо в здоровом Тале — здоровый дух, но когда он был не в оптимальном состоянии, заканчивалось всё плачевно. И именно с конца шестидесятых здоровье стало подводить всё чаще, и уже тогда в редакциях всех главных газет был заготовлен некролог — а ведь Мише было около тридцати…

В 1968 году он выбывает из очередного цикла, проиграв матч Корчному. Следует многолетний кризис — Таль перестаёт попадать в Олимпийскую сборную, при этом в случае с Лугано-68 его заменяют за день до вылета — как бы демонстративно списывая, предпочтя куда более возрастного Смыслова, не имевшего особых спортивных оснований, но дружившего с начальством.

Кстати, это еще одно отличие Таля. Ботвинник, Петросян, Смыслов, Карпов — все они, пусть и в разной степени, были обласканы руководством. Таль нет. И Спасский — нет. Но Спасский был фрондёр и не хотел держать язык за зубами. А Талю это просто было настолько чуждо…

Конец шестидесятых — самое начало семидесятых ничего особо радостного для Таля не несли. Он пытается менять свою игру, понимая, что его фирменные поля f5 и d5 надежно прикрыты, но результата эти попытки не приносит. Его даже не пустили в Чемпионат Союза-1970, проводившийся в родной Риге.

Потом у него случился короткий взлёт в 1972-1973, но вновь подвело здоровье, и в самом главном турнире года, межзональном в Ленинграде, он проваливается, и хотя выигрывает вместе с молодым Белявским чемпионат Союза-1974, кажется, что укатали сивку крутые горки. Дело движется к сорока, отобраться в претенденты раз за разом не получается, руки исколоты — Миша, правда ли, что вы морфинист? Нет, я чигоринец! Так вот, надо сказать, в те годы, он перестаёт быть чигоринцем. Много ли партий Таля той поры вы вспомните?

На его счастье, на авансцену выходит битва Карпов-Корчной. Таля призывают на помощь советскому чемпиону в борьбе с отщепенцем. Тут надо заметить, что никакой идеологической составляющей для Михаила Нехемьевича тут не было. Он не играл в эти игры. Но он играл в шахматы, и это оставалось единственно важным.

Так вот, у меня есть теория, что именно тогда — в ходе подготовки к матчу, и во время его, Таль впервые позанимался шахматами по-настоящему. Не блицы сутками напролёт, не «какая вкусная пешечка, я бы взял», не «у Миши есть открытая линия, значит мат будет» — а серьёзно, по-настоящему, с одним из тончайших шахматистов в истории, полным антиподом самого Таля, молодым Карповым.

После этого у Таля открылось второе дыхание. Его знаменитая некогда энергетика обретает новую форму. Он проводит невероятный год, выигрывая с конца 1978 по конец 1979 всё — чемпионат Союза, супертурнир в Монреале (вместе с Карповым), межзональный в Риге…

Пользу от работы с Карповым он будет ощущать до конца карьеры. Он станет более выдержанным, более практичным, более основательным. Всего этого, увы, не хватило в претендентском матче-1980 против Полугаевского. Не хватило из-за сознательного безрассудного решения. Михал Нехемьевич решил бросить вызов Льву Абрамычу — чуть ли не впервые в жизни решив, что сможет соперничать с лучшим дебютчиком мира на его поле. Конечно, Таль готовился — и помогал ему один из ярчайших аналитиков того времени Алвис Витолиньш, но закончилось это всё предсказуемо. Полугаевский уверенно победил, а Таль, набравший к тому моменту невероятные 2705 (третьим после Фишера и Карпова), сбился с курса.

Впереди еще будет 12 лет жизни и выступлений. Будет в 1988 году невероятная победа в первом чемпионате мира по блицу, будут интереснейшие партии, успехи в межзональном и хорошая игра в претендентском. Это будет уже новый Таль. Треть его партий будет завершаться ничьими за час, он научится играть в другие шахматы и существенно улучшит счёт с Корчным.

Он будет умирать на глазах — трудно смотреть на пятидесятилетнего Таля без боли — но по-прежнему держать высочайший уровень. При этом будет делиться своей любовью к шахматам в бесчисленных статьях, выступлениях, работая с детьми… Он не станет на фоне болезни злым и раздраженным — он по-прежнему останется Мишей. Гением, постоянно менявшимся, но не изменившим себе.

Первоначальный вариант статьи опубликован на личной странице автора в социальной сети facebook.

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Шахматные этюды Эмиля Сутовского. Михаил Таль

  1. Эмиль, к сожалению, назвать А.Витолиньша тренером М.Таля будет ошибкой.
    Позвольте внести ясность.
    Тренером Михаила Таля в разные годы были Александр Кобленц, Айвар Гипслис, а с 1979г. — Владимир Багиров, который специально по приглашению Михаила Нехемьевича переехал в Ригу из Баку.
    В.Багиров также тренировал и других членов сборной Латвии, в том числе А.Широва, А.Шабалова, А.Витолиньша.
    А.Витолиньш был скорее спарринг-парнером М.Таля.

    Пожалуйста, вот ссылки на статьи на сайте Федерации шахмат России
    https://ruchess.ru/persons_of_day/vladimir_bagirov/
    » Владимир Багиров был хорошим тренером. Девять лет он работал со Львом Полугаевским, а после переезда в 1979 году в Ригу помогал Михаилу Талю.»

    https://ruchess.ru/persons_of_day/vitolinsh_pd/
    «В 1980 году Владимир Багиров начал вести тренировки со сборной Латвии…»

    Нонна Каракашян,
    Международный арбитр

  2. Большое Спасибо.
    Правда ли. что где-то в 91 Таль приехал в Израиль и материально помог своему сыну?

Добавить комментарий для Nonna Karakashyan Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.