Все ведущие нефтегеологи мира, авторитетные для мировых компаний, свято веруют в биологическое происхождение нефти, при котором углеводородов там, внизу, быть не должно. Хотя известны и кое-где разрабатываются уже десятки месторождений на большой глубине, невозможные по биогенной теории.
Без нефти
Альтернативная история ХХ века
Сергей Эйгенсон
Продолжение. Начало
11. СКОЛЬКО?
Понятно, что много.
Одним из главных потребителей будет не существовавший до ХХ века мир двигателей внутреннего сгорания. Не похоже на то, что мы знаем о природе человека, чтобы в «безнефтяной реальности» население Земли отказалось от своих новых органов тела — крыльев и колес. Во всяком случае, в нашей реальности этот мир развивался очень быстро. Не поручусь за каждую линию или точку на графике, но он появился в результате сведения вместе довольно большого количества сообщений о числе автомобилей «на ходу» для разных дат. Конечно, для выпуска с конвейеров данные были бы понадежней, но к нашей теме о потреблении горючего это относится меньше. А вот работающую технику надо кормить. Как говорил один из брехтовских персонажей:
«Единственные существа, не ведающие чувства самопожертвования, — это танки, пикирующие бомбардировщики и вообще машины. Только они способны отказаться терпеть голод и жажду. В таких случаях они не внемлют доводам разума. Вышло горючее — и их не сдвинешь с места никакой пропагандой. И никакие клятвенные заверения насчет обетованных морей бензина в будущем не заставят их воевать, если не дать им бензина насущного».
К цивильным авто это, конечно, тоже относится.
Можно, думается, предположить, что и в альтернативном отражении цифры будут достаточно близки. Другое дело, что стереотипы потребительских требований и критерии инженерных решений в мире, никогда не знавшем морей разливанных дешевых нефтепродуктов, должны бы быть маленько поскромней. Оценим это «маленько», на первый случай, в 20%. То есть, примем, что в мире, весь свой бензин, весь авиакеросин и все дизельное топливо, производящем из угля, производство и потребление моторных топлив будет, в среднем, равно четырем пятым от нашего. Это ведь почти и не требует заметно отличающихся конструкций двигателей. Вполне достаточно не выбрасывать энергию на ветер: не разрушать хорошо фунционирующие трамвайные сети, не ездить на тракторе «Кировец» за двадцать километров в сельпо за водкой, не посылать транспортный самолет, чтобы привезти с иркутского оборонного завода на уфимский забытый при комплектации ящик гаек, не гонять прекрасно приспособленные к Скалистым Горам крутые джипы по бостонскому асфальту. Такое регулируется только сколько-нибудь реально заметной для потребителя ценой на горючее.
На Западе это несколько поуменьшилось после 1973 года, в России — после 1991-го. Но, конечно, тут еще работы и работы. В конце-концов, лично у меня сомнений нету, от персонального четырехколесного транспорта человечеству придется в основном отказаться. Возможно, тогда уйдет в прошлое и столь привлекательная «сабарбан-лайф». Но произойдет это, повидимому, уже не при нашем поколении и не столь катастрофически, как это вещают многочисленные нынче люди, зарабатывающие хорошо продающимися мрачными пророчествами на собственный уютный домик в предместье и свою пару джипов у дверей. Во всяком случае, ХХ век и в «нефтяной», и в «угольной» реальностях всяко заканчивается на четырех колесах и под небом, исчерченным следами инверсии от реактивных лайнеров.
Вторая операция, которую мы проделаем над потреблением моторных топлив — это сглаживание провала между 1973 и 1985 годами, провала, вызванного нефтяным эмбарго, энергетическим кризисом и резким повышением цен после Войны Судного Дня и иранской аятоллинской революции. До этого потребление нефтепродуктов явно было завышенным, не по реальным потребностям современного мира. Потом — какое-то время в западных городах выстраивались километровые очереди у бензоколонок, а нефтедобывающие страны захлебывались под потоком нефтедолларов, пока не оказалось, что «невидимая рука Адама Смита» более или менее восстановила равновесие примерно там же, сильно обесценив новые сказочные заработки этих стран. До нового, нынешнего кризиса цен, которые номинально уже превзошли все, что было, но с учетом инфляции пока еще только на подходе к этому.
Претензий к нефтяным шейхам иметь нельзя. Кто-то умеет работать и воевать — кого-то Аллах поселил в очень удобном месте, где можно, особенно не надрываясь, скомпенсировать за счет отчислений за добываемую пришельцами нефть свое не сильно большое умение работать и воевать. Так бы и любой на их месте. Да и не арабы же изобрели нефтяное эмбарго. Они вообще не очень много изобрели, даже вершина тамошнего прогресса — пояс шахида, как будто, был придуман еще техниками эсеровской Боевой Организации. Сила этой цивилизации и в лучшие ее времена была не столько в изобретении своего, сколько в трансляции, доставке чужих изобретений. Адаптированного еврейского единобожия к дальним языческим пределам Зинджа, Турана и Малайского архипелага. Индийских цифр и китайского компаса в Европу. Греческой философии и математики через Испанию в католический мир. Египетской алхимии в Китай и Италию. Мадагаскарских сведений о птичке эпиорнис к берегам Средиземного моря. Даже «Тысяча и одна ночь» при внимательном рассмотрении оказывается очень хорошим переложением индийских сказок и анекдотов. Такая вот цивилизационная специфика. Спасибо и на этом, многие другие не сделали и такого.
Оружие же отказа в поставках нефти и нефтепродуктов начали первыми применять в период между мировыми войнами США, на которых приходилось тогда почти две трети мировой добычи. Гораздо большая доля, чем пришлось в 1973 году на все арабские страны. Подробности могли бы доложить нам тени Сталина (за нападение на Финляндию), Тодзио (за оккупацию Французского Индокитая и эскалацию агрессии в Китае) и ряда других, ныне покойных лидеров. Но, конечно, при всей несомненности американского авторства первоначальной идеи, на эмбарго 1973-го и самой Войне Судного Дня лежит заметный отпечаток московской школы исполнительского искусства. Я бы уподобил то потрясшее мир «после-йом-кипуровское» эмбарго сирийскому танку Т-34 на Голанах — американский первичный патент, мастерская советская разработка, арабский лейбл на башне. Очень уж вовремя пришлась эта история и этот скачок цен — как раз на тот год, когда самотлорская нефть стала поступать на новороссийский терминал.
В «угольном мире» такое было бы невозможно. Нет у угля той географической диспропорции между регионами добычи и потребления, как у нефти. Потому что месторождения каменного угля на удивление помещены Создателем примерно там, где они и нужны индустриальной цивилизации.
Так что мы с вами сделаем для того Отражения вместо провала и нового взлета потребления нефтепродуктов равномерный рост от 1965 до 1995 года. По-моему, вполне приемлемый вариант. Очень популярные среди дискуссантов на эти темы биологические источники дадут у нас для всей последней четверти века около 200 миллионов тонн годовых. И будет это, большей частью, не растительное масло для дизелей, масло есть кому скушать и без двигателей внутреннего сгорания. В основе это то же, что и в нашем Отражении — этиловый спирт из кукурузы и древесных отходов как повышающий октановое число компонент газолина. Сами по себе этиловый или метиловый спирты вполне могут быть моторным топливом — и в двигателе Отто, и в дизеле и даже, как и делалось в первые десятилетия, в ракетном двигателе. Минусом спиртов является то, что они уже содержат в своих молекулах кислород, этанол меньше, метанол больше. А значит, в килограмме остается меньше энергии, которая выделится при окислении-сгорании. Высшие спирты, начиная с пропилового в этом отношении лучше, но их синтез не в пример дороже.
Теперь осталось только посчитать, сколько же нам нужно для всего этого добывать угля. Примем, что для производства одной тонны моторных топлив потребуется четыре тонны угля — это достаточно близко к реальным показателям. Тут у нас входят и расход угля по балансу из таблицы в 8-ой главе, и, где нужно, то, что пойдет на производство водорода, и, очень важно, то, что съедят при этом заводские печи для поддержания энергетики процессов ожижения. Потребление одной тонны мазута из нефтяного Отражения заменим двумя тоннами уголька — тоже на уровне практических показателей, но несколько завышено. Потребление газа и то из нефти, что пойдет как сырье для нефтехимии, у нас заменятся из расчета три тонны угля на одну тонну нефтяного эквивалента. Тоже похоже на правду.
Ну что ж, посмотрим, что там у нас получилось?
Тут линия для нашего Мира так плотно прилегла к абсциссе, что стало ясно — никакого реального внедрения производства искусственного топлива пока на Земле не было, все, что было в III Рейхе, Сибири, Южной Африке — это пока игрушки, просто показывающие реальную возможность внедрения. Первые ласточки. Применение этих процессов еще впереди.
Вроде бы, все у нас правдоподобно. Уголька рубать приходится в четыре с половиной раза больше, чем у нас с вами дома. Но и это количество совсем не запредельное. Если у нас доказанные, т.е., хорошо разведанные запасы ископаемых углей превосходят сегодняшнюю годовую добычу в 219 раз, то у них там, при ихних 21 миллиарде тонн годовых это отношение для тех же запасов окажется равно 47. Такое же примерно, как у нас для углеводородов — нефти и газа. С той, однако разницей, что по оценкам геологов у нас доказанные 156 миллиардов тонн запасов углеводородов подпирают 125 милиардов тонн неоткрытых ресурсов. А почти триллион доказанных ресурсов угля представляют собой видимую верхушку айсберга, под которой не меньше десяти триллионов пока неоткрытых тонн. Понятно, что новые месторождения ископаемых углей пока никто особенно не ищет — зачем, при таком-то запасе прочности больше, чем в два столетия? Но когда будет нужно…
Была не была — открою вам еще одну профессиональную тайну. Месторождения нефти и газа, по правде, тоже никто сегодня, как следует, не ищет. По разным причинам.
Шейхам не надо — у них и так кратность запасов выше мировой в 5-10 раз. А открытие новых месторождений снижает алармистский ажиотаж, бескорыстный или оплаченный теми же шейхами, на тему «нефть кончается — небо падает!». Но именно этот ажиотаж является одним из главных факторов, поднимающих цену на нефть. Экономика, все-таки, наука не технического, а гуманитарного цикла как раз из-за этого. Из-за важной роли психологических факторов в развитии экономических ситуаций. Недаром в советское время в Перечне сведений, запрещенных к опубликованию в открытой печати по Министерству Нефтяной промышленности, числилась информация «о том, что мировые запасы нефти и газа очень велики и надолго обеспечивают мировое энергопотребление«.
Нефтяные транснациональные гиганты — они должны, конечно, думать о будущем, но боюсь, что в них слишком большую роль играют не добычники, не геологи и не переработчики, а трейдеры. На такой-то уровень, к Экссон, Ройал Датч Шелл и Эльф-Акитен, я, честно скажу, не вхож и никогда не был, а один из самых удачливых и хищных новорусских нефтеторговцев в свое время объяснял мне в частной беседе: «Это, на самом деле, неважно, высокая цена или низкая. Главное, чтобы пластичная, чтоб все время менялась в ту или другую сторону. Вот тут и заработок».
А поиск новых месторождений — это сегодня поиск на больших глубинах, больше трех-четырех километров. А все ведущие нефтегеологи мира, авторитетные для мировых компаний, сделали себе имя на открытии месторождений на меньших глубинах и свято веруют поэтому в биологическое происхождение нефти, при котором углеводородов там, внизу, быть не должно. Что не способствует, хотя известны и кое-где разрабатываются уже десятки месторождений на большой глубине в трещинах кристаллического фундамента, невозможные по биогенной теории. От вьетнамского «Белого Тигра» через украинский Донбасс до Пермского бассейна, который, правда, находится не в российском Пермском крае, а вовсе в Тексасе.
И разработать на свои деньги методы поиска на глубинах более шести километров — такое не под силу даже Экксону. Большие сотни миллиардов нужны, никому в отдельности не по карману. Тем более, сегодня нефтяные цены растут, а если завтра они опять завалятся, как в 1985-м или 1998-м? Конечно, и отдача от такой работы будет, как у нас одно время говорили, «судьбоносной«. Но — где деньги, Зин? Этим должны заниматься, видимо, на паях все гиганты вместе. Нечто вроде проекта ИТЭР по созданию термоядерного реактора — а дружно ли там идет работа? Не клюнул пока еще жареный петушок, в этом все дело. Впрочем, знаменитый советский академик и американский профессор Роальд Сагдеев видит термоядерную ситуацию несколько по-другому. Он говорит так: «Ассигнования на исследования в этой области четко коррелируют с ценой на нефтепродукты: пока нефть дешевая, настоящих ассигнований на эту проблему не будет. Может быть, это и правильно, потому что когда термоядерный реактор понадобится, то с помощью технологий середины 21 века его можно будет сделать гораздо быстрее и дешевле«. Есть резон. Может быть, этот взгляд подходит и к нашей ситуации с «глубинными» нефтью и газом.
В Российской же Федерации свои заморочки. Частным компаниям тратить деньги, прибавлять ресурсы, увеличивать капитализацию — прибавлял один такой! Как раз по итогам работы за 2003 год было объявлено, что «нефтяная компания ЮКОС возместила 338% объемов своей добычи в 2003 году и увеличила доказанные запасы нефти и газа до 16 млрд баррелей нефтяного эквивалента». После чего из самого высокого кабинета ей было разъяснено, что нефть и газ она в недра не закачивала, что пользуется только по монаршей милости, а другие, непосредственно подчиненные и вообще более близкие этому кабинету, тоже хочут. Еще раз о дальнейшем развитии событий не будем — много раз и многими говорено. Ну, а ожидать, что разработкой новых геофизических методов и поисками на больших глубинах будут заниматься эти, непосредственно подчиненные… вы фотографии Сечина или Миллера видели когда-нибудь?
Так что, если и есть нефть на больших глубинах, скажем, в Подмосковье, найти ее пока не больше шансов, чем до разработки сейсморазведки было шансов найти Самотлор. Вот когда мы говорим о прогнозных или о суммарных запасах углеводородов — речь только о том, что видится с точки зрения сегодняшних теоретических представлений и методов «видения» в земных глубинах. В 1949 году в самом начале работы геофизических методов суммарные начальные нефтересурсы виделись знаменитому д-ру М. Кингу Хабберту на уровне 160 млрд тонн, отчего он тогда предсказывал пик нефтедобычи на начало 90-х годов ХХ века с последующим скорым крахом цивилизации. Сегодня, оценка суммарных начальных ресурсов увеличилась в 2,5 раза. Да и 90-е годы пройдены не без неприятностей, но вроде, без катастрофы. Надо отметить, что и срок краха мировой энергетики последователями д-ра Хабберта с учетом этого тоже перенесен. Пока что на 30-е годы XXI века. Спасибо и на этом.
Продолжение
