Инна Беленькая: Доколе вам «клепать кожуру на апельсин», или Почему мнемоника?

Loading

Задачей настоящей статьи было показать особенности словообразования иврита. Но язык «неразлучен с мышлением», по выражению Марра. Поэтому древнее языкотворчество отличается от современного точно так же, как древнее дологическое мышление отличается от современного понятийного мышления.

Доколе вам «клепать кожуру на апельсин», или
Почему мнемоника?

(о дополнительной литературе по изучению иврита)

Инна Беленькая

Такой вопрос возникает при чтении многочисленных пособий и руководств по изучению иврита, в которых авторы отдают предпочтение мнемоническим способам при изучении словарного состава языка. Недостатка в методиках изучения и преподавания иврита нет. Интернет переполнен рекламой всевозможных курсов по изучению иврита. И каждый метод преподносится как «уникальный», «эффективный», «не имеющий себе аналогов».
Откроем сайт, где речь идет о книге Е. Буровой «Через русский к ивриту». Автор — выпускница МГУ, филолог, преподавательница иврита. Это уже второе издание, первый выпуск был в 1997г.

А в 2001г. у автора вышел «Словарь ключевых слов. Русский-иврит Иврит-русский» на 2500 слов.

В интервью с Е. Буровой журналист называет ее метод «нетрадиционным». Это сразу вызывает интерес. Но, увы, речь идет все о той же мнемонике и мнемотехнике — методах уже знакомых по другим учебникам и руководствам.

Что такое мнемоника? Это искусство запоминания.

В качестве мнемонического приема автор приводит знаменитую фразу, которую все мы учили в школе, чтобы запомнить цвета радуги: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан».

Как следует из интервью, автор «использует слова с подобранными к ним оригинальными ассоциациями, представленными в «кодирующей фразе». Согласно автору, для каждого ивритского слова можно найти в русском языке созвучные слова или словосочетания, например: «Весна пришла в Тель-Авив» (весна на иврите авив).

Благодаря кодирующей фразе, в которой есть ивритское слово и русский его перевод, происходит быстрое запоминание. Например, как запомнить слово земля на иврите? Автор предлагает такую «кодирующую фразу»: «Израиль — земля Адама». Отсюда Земля — ивр. адама אדמה

Или слово «зеленый» по этой же схеме: «Зеленый цвет ярок». Зеленый — ивр. ярок ירוק.

А к слову «красный» предлагается кодирующая фраза — «А дом красный». Красный — ивр. адом אדום.

В качестве примера автор берет глагол «изменил, (предал)». Кодирующая фраза: «Ба, гад, изменил, предал!» Изменил — ивр. багад בגד

В последних двух случаях мы видим составление созвучного ивриту русского слова из нескольких частей: «А дом», «Ба, гад,…» Т. е. автор, как в ребусах, использует вспомогательные частицы, отдельные слоги, междометия, что в целом дает искомое слово.

Слово «аэропорт» также составлено из отдельных слогов. Кодирующая фраза: «На маленьком ты, Уфа, аэропорту находишься». Аэропорт на иврите намальтыуфа (правда, непонятно, как город — Уфа — может находиться «на аэропорту», да и междометие «ба!» (Ба, гад…) — это радостный возглас, а никак не угрожающий).

Но, главное, почему это называется «нетрадиционным» методом?

Звукосмысловые ассоциации лежат и в основе книги Ильи Рабиновича «Иврит без иврита»[1]. Представление о них дает хотя бы такая ассоциация, как яд יד (рука) и яд в смысле «отрава». На этом строится предложение, которое надо запомнить: «Да, остановится РУКА, дающая ЯД!»

Можно себе вообразить всю трудоемкость этой работы и неистощимость фантазии автора, если словарь звукосмысловых ассоциаций включает в себя 3500 слов!

Об этом же и книга Керен Певзнер «Параллельный ульпан» [2], которую настоятельно рекомендуют в качестве учебного пособия и дополнительной литературы по изучению иврита. В аннотации к ней говорится, что эта книга «во многом уникальна». В ней:

«… использован энергичный и эффективный подход к изучению иврита: метод ассоциативного запоминания, благодаря чему вы научитесь легко запоминать слова».

Что же это за метод? Автор пишет:

«Нам он знаком со школьных лет. Например, чтобы запомнить цвета радуги, мы учили: «Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан».

Т. е. повторяется все слово в слово. Таким образом, метод Е. Буровой не нов, а «охотник», как пример мнемонической техники, «гуляет» по просторам интернета, переходя из одного учебного пособия и руководства в другое.

Мы видим, что в основе методов, как Е. Буровой, так и К. Певзнер лежит одно и то же — подбор звуковых ассоциаций.

Только у Е. Буровой — это называется «кодирующей фразой», а у Керен Певзнер — «калькой».

Еще в отличие от Буровой, Керен Певзнер предлагает словарь ассоциаций с использованием глагольных корней. Для запоминания ивритского глагола нужно подобрать кальку, т.е. русское слово, которое ближе других по звучанию к ивритскому.

Одним из условий подбора кальки, как пишет автор, является то, чтобы ударение в кальке и ивритском слове совпадали. Например, для слова «кожура — клипа — קליפה подходят кальки клип, клипсы, клипер, клепать. Но в слове «клепать» ударение такое же, как и в «клипа», а безударное «е» слышится как «и». Поэтому, по мнению автора, лучше придумать ассоциацию именно с этим словом, например: «Я клепаю кожуру на апельсин».

Вот несколько рекомендуемых автором примеров на запоминание ивритских глаголов с применением кальки.

На слово леканэ (ревновать) — корень КНА קנא — подбирается сходное по звучанию слово «канай», на чем строится предложение: «Ах, ты меня РЕВНУЕШЬ? Ну и КАНАЙ отсюда!».

«Кому и БЕДРО — развлечение…». Глагол левадер (развлекать), корень БДР בדר, калька «бедро».

Глагол «усмехаться» (легахех), корень ГХХ גחכ. Соответствующее предложение: «Хватит усмехаться, только гы-гы да ха-ха».

Надо признать, что в мнемонических приемах допускается известная доля абсурда.
А, кроме того, как справедливо замечает автор, «ассоциации нужно уметь составлять. Точно так же, как любому другому делу, этому нужно учиться». И с этим трудно не согласиться.

Но вот тут возникает вопрос: а стОит ли этот подбор звукосмысловых ассоциаций тех умственных усилий и напряжения, которые на него затрачиваются? Приближает ли это к пониманию иврита как древнего языка? Дает ли это представление о специфичности его построения и словообразования, которые так отличают иврит от современных языков?

На наш взгляд, искусственность, механистичность подобных конструкций не столько приближает, сколько отдаляет от понимания. Не говоря уж о лексике, которая оставляет желать лучшего. (Некоторые фразы как — будто взяты из молодежного сленга или услышаны при разборке отношений среди маргиналов, не озабоченных чистотой русского языка).

Правда, Е. Бурова оговаривается, что «слова «кодирующей фразы» иногда приводятся не в соответствии с нормами правописания, принятыми в русском языке, а в соответствии с нормами произношения в разговорной речи. Также иногда слова в «кодирующем предложении» произносятся несколько утрированно, подражая акцентам иностранных языков».

В результате вместо «потихоньку» — в кодирующей фразе «патихоньку», вместо слова «биться» — битца, вместо «мне» — мине, вместо (на вопрос: кому?) «Рае» — Раи, вместо «они» — ани и т.д.

Не знаю, способствует ли этот метод эффективному запоминанию слов иврита, зато он хорошо помогает и способствует тому, чтобы забыть русский язык.

Притом, никто не делает оговорки, что иврит — особый язык, и как все древние языки, не похож на современный. Он отличается от современных языков особенностями семантики, или значений слов, системой словообразования. А мнемонические приемы являются общими и применяются ко всем языкам без различия.

Если не учитывать закономерностей древнего языкотворчества, то можно, наверное, продолжать и дальше придумывать замысловатые «кальки» и «кодирующие фразы», множить и множить звуковые ассоциации к словам иврита и так, образно выражаясь, до бесконечности «клепать кожуру на апельсин».

В то время, как иврит в своем словообразовании следует закономерностям древнего языкотворчества, о чем пойдет речь ниже. Единственно отметим, забегая немного вперед и рассматривая примеры с глагольными корнями, что в иврите, в отличие от современных языков, глагол вырастает из той же звуковой и смысловой основы, что и имя существительное. Поэтому слово клипа (кожура) с глаголом лекалеф (очищать, снимать кожуру) связывает, как единый корень קלף, так и общее происхождение.

Точно так же от одноименного корня происходят слова хэх (небо) и мэхаех (улыбается), и митхаех (усмехается). Или сфог (губка) и софэг (впитывает).
Т. е., в образовании глаголов в иврите существенную роль играет назначение или функция предмета, производной от которой является глагол, а также ассоциация предмета с тем или иным действием, какую он вызывает.
Однако в учебном пособии «Параллельный ульпан» об этих особенностях образования глаголов ни слова не говорится. И верная своему методу К. Певзнер для запоминания глагола лиспог (впитывать) дает кальку «сапог»: «Мои сапоги впитывают всю воду».

Откроем другой сайт. На экране монитора возникает название «Иврика».

Симпатичная девушка, приветливо улыбаясь, рассказывает, в чем суть ее метода. Овладение любым языком опирается на четыре главных базовых навыка: умение читать, писать, слушать, говорить. Эти навыки связаны с различными органами чувств. Когда мы говорим, мы задействуем голосовые связки, мышцы рта, губы. Когда слушаем, задействуем орган слуха — уши, когда пишем — мелкую моторику. При чтении задействуем глаза, т.е. орган зрения. Главное же в том, что обучение другими методами, по сравнению с этим, представляется «односторонним и однобоким». По мнению этой девушки, «бумажный учебник» не дает полноценного знания. Обязательно должна быть озвучка, т.е. аудиокассеты». Вот, оказывается, в чем все дело — «в озвучке».

Повторю, ни на одном из просмотренных сайтов не было сделано даже намека на специфичность словообразования иврита, особенности его словотворчества как древнего языка.

Но в доисторические времена существовали не только иные значения, но совершенно иные основы словотворчества и словоупотребления, так что разнородные по значению слова восходили к одному и тому же корню, писал Марр.

Марром было выдвинуто положение о наличии «семантических рядов или пучков», «образовании целых семантических гнезд», в которых одно и то же слово могло служить для обозначения самых разнородных понятий, но связанных одноименным корнем.

Это находит отражение в структуре корневых гнезд иврита, в которых общий корень связывает слова самые разнородные по значению. Отсюда и тот семантический разброс, который характеризует входящие в них слова и так озадачивает исследователей.

Надо сказать, что в современном словообразовании перспективным подходом к изучению словарного состава языка является гнездовой. С давних пор лингвистов занимал вопрос о принципах объединения слов в гнездо, выяснение закономерностей, по которым устанавливаются связи между словами. По существу, слова не выдумываются, а происходят от других слов.

Как утверждал классик теоретического языкознания В. ф. Гумбольдт (1767-1835 ), в языке нет ничего единичного, каждый факт языка надо рассматривать в его связях. Он видел основную задачу языкознания в выяснении связей между словами, или «распознавании связующих язык нитей». «Только таким образом, — писал он, — можно проникнуть в словообразование, в эту самую глубокую и загадочную сферу языка».

В этом плане он придавал особое значение изучению древних языков, ибо, по его словам:

«… действительно первоначальный, чистый от чужеродных примесей язык на самом деле должен бы был сохранять в себе реально обнаруживаемую связность словарного состава». [3]

С этой точки зрения, иврит дает уникальную возможность для исследования этих связей, в силу того, что дошел до современного мира, сохранив всю специфичность древнего строя и словообразования. Благодаря этому, связи между словами в нем выступают в своем первоначальном, так сказать, не закамуфлированном виде.

Вернемся к слову багад (предал, изменил), которое связано одноименным корнемבגד со словами бэгэд (одежда) и бгида (измена). В Библии говорится: «Одежду изменническую надевают они» (Исх.24:16), что на иврите בגד בוגדימ בגדו бэгэд богдим богаду. В этом предложении все самостоятельные части речи являются производными от одноименного корня.

Какая связь между «одеждой» и «изменой»? Почему иврит обобщает в одно корневое гнездо такие разнородные понятия?

Согласно словарю О.Н. Штейнберга, בגד — одежда, одеяло, покров, но также личина, притворство, обман, которые являются ее метафорой. От одноименного корня и глагол בגד багад — укрываться чем-либо, надевать что-нибудь, а в переносном значении — таиться, довести до вероломства, измены, скрываться изменнически. Иначе говоря, древний человек мыслил образами, формой выражения которых была метафора. Поэтому древние языки насыщены метафорами, которые соединяют далеко отстоящие друг от друга предметы путем перенесения черт одного предмета на другой.

Кроме этого, мы видим здесь тот же принцип конструирования глагола, о котором говорилось выше. Т. е., глагол берет свое происхождение от имени существительного, исходным является назначение предмета, его функция.

Это говорит о том, что иврит как один из древнейших языков на земле имеет свои законы словотворчества, разительно отличающиеся от современного.

К особенностям словообразования нужно отнести и такую характеристику иврита, как удвоение слогов, которое в долгий период развития цивилизации служило средством для производства новых слов. По мнению Марра:

«… этот архи-архаичный способ образования послужил основанием гипотезы о происхождении и трехсогласного шаблона семитических корней от четырехсогласных формаций, представлявших удвоение или сложение из пары разных простых двусогласных элементов». [4]

В качестве подтверждения сказанного можно рассматривать следующие слова, которые представляют собой удвоение слогов и происходят от соответствующих четырехбуквенных корней (следует оговориться, что как эти примеры, так и все остальные, касаются не только старых слов, но и тех, которые вошли в употребление в недавнее время, но образованы по общим со старыми словами закономерностям): бикбук (бульканье), милмул (бормотанье), парпар (бабочка), пирпур (трепыхание), цамцам (диафрагма, фотограф.), цимцум (сокращение), тимтум (отупение), тумтум (бесполый), ливлув (распускание), лавлав (поджелудочная железа), килкул (порча) и пр.

Закономерностям древнего языкотворчества подчиняется и образование в иврите эпитетов, или прилагательных. В доисторических языках между прилагательными и существительными не было четких различий. Первоначально названия свойств — ничто иное, как название тех предметов, которые являлись носителями этих свойств. (Так, по Леви-Брюлю, аборигены на острове Тасмания для понятия «черный» сравнивают предмет с вороной, и все, что является черным, особенно предметы блестящего черного цвета, называют так).

Поэтому все прилагательные, с точки зрения происхождения, были производными от названия предмета. Вследствие этого архаические эпитеты тавтологичны семантике предмета, который определяют, т.е. являются той же его сущностью, только перешедшей с имени существительного на роль определения, или прилагательного. Выражение «масло масляное» — классический пример тавтологии.

Но самое интересное, что это находит свою аналогию в древнем языкотворчестве и отражает тот период раннего языкового развития, когда «признак мыслился вместе с субстанцией». (А. А. Потебня).

Примером может служить иврит, в котором название предмета и его признак имеют общую языковую и смысловую основу, что принимает форму тавтологии, как: тамар (пальма) и тамир (стройный), цимук (изюм) и цамик (сморщенный), цаним (сухарь) и цанум (тощий), рейхан (базилик) и рейхани (ароматный), мара (желчь) и мар (горький), агала (коляска) и агол (круглый), балут (желудь) и болэт (выпуклый), мэйцар (пролив) и цар (узкий) и пр.

В этом видится проявление такой закономерности древнего словотворчества, как связь определения с той семантикой, которая заключена в определяемом им предмете.

И более того, в некоторых случаях иврит сохраняет и самую древнюю форму, когда существительное употребляется без изменения в качестве прилагательного или определения, например, саир (козел) и саир (косматый).

В заключение надо сказать, что в статье рассмотрена совсем небольшая часть той обширной темы, которая касается особенностей словообразования в иврите — одном из древнейших языков на земле (подробно — в статье «Об отношении иврита к яфетическим языкам» в Мастерской). Но даже из приведенных выше примеров видно, что в структуре и словотворчестве иврита (несмотря на позднейшие языковые напластования) можно обнаружить пережиточные формы доисторического языкотворчества. И этого нельзя не учитывать. Вот почему весьма распространенная тенденция делать упор в методиках преподавания иврита на мнемонику не представляется бесспорной.

Задачей настоящей статьи было показать особенности словообразования иврита, который в своем словотворчестве следует закономерностям древнего языкотворчества. Но язык «неразлучен с мышлением», по выражению Марра. Поэтому древнее языкотворчество отличается от современного точно так же, как древнее дологическое мышление отличается от современного понятийного мышления.

Марр считал, что доисторические языки, языки доэллинской культуры надо изучать в их связи с древним дологическим мышлением. Доисторический человек мыслил иначе, и его психологический механизм мышления не совпадает с механизмом мышления современного человека. По его мнению:

«… языки доэллинской культуры требуют иного мышления, чем то, которым обладают исследователи, они требуют иной системы анализа речи, чем та, которой они располагают». [5]

В свете изложенного, в справедливости этих слов не приходится сомневаться.

ЛИТЕРАТУРА

  1. Илья Рабинович Словарь звуко-смысловых ассоциаций 3500 (пособие для ускоренного усвоения необходимого новому репатрианту словарного запаса).
  2. Керен Певзнер. Параллельный ульпан. Издательство «SeferIsrael», Телль-Авив, 2003
  3. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. — М.: «Прогресс», 2000, с.113
  4. Марр Н. Я Яфетидология. — Жуковский-Москва, Кучково поле, 2002, с. 235
  5. там же, с. 91
Print Friendly, PDF & Email

14 комментариев для “Инна Беленькая: Доколе вам «клепать кожуру на апельсин», или Почему мнемоника?

  1. Eugene 11 марта 2021 at 9:25 |
    «кожура» от «зер» זר на иврите «ободок», «кора» это вообще «бревно» на иврите, а «шелуха» — это то,что вообще надо выбросить להשליך.
    _____________________
    Я что-то перестала вас понимать. Я про мнемонику, а вы про что?

  2. Eugene
    11 марта 2021 at 5:35 | Permalink
    Ведь не «клепать кожуру», а от «отклепать скорлупу» («клипа» на иврите, чистое заимствование).
    _________________________
    Но «клипа» на иврите – это и кожура, и скорлупа, и кора, и шелуха. А у автора именно «клепать кожуру на апельсин». Я тут ни при чем.

    1. «кожура» от «зер» זר на иврите «ободок», «кора» это вообще «бревно» на иврите, а «шелуха» — это то,что вообще надо выбросить להשליך.

  3. Михаил Поляк
    10 марта 2021 at 19:58 | Permalink
    Положение о том, что одинковое произношение и написание существительных и прилагательных — признак древности сомнительно. В английском, молодом по сравнению с ивритом, такое сплошь и рядом.
    _______________________
    Это интересно, а не могли бы вы привести примеры такой тавтологии аналогичные ивриту: изюм-сморщенный, сухарь-тощий, пальма-стройный, пролив-узкий, стена-коричневый, нож-опасный и пр.? А тогда можно будет продолжить разговор.

  4. Eugene
    10 марта 2021 at 17:09 | Permalink
    «Но самое интересное, что это находит свою аналогию в древнем языкотворчестве и отражает тот период раннего языкового развития, когда «признак мыслился вместе с субстанцией».
    Например: «зАВОД, зАВОДить» — Авода на иврите «работа» или
    «Зеркало» — Иврит — ЗЭ это + РЕИ зеркало, вид, образ + КЕЛИ инструмент, орудие, предмет; КАЛАЛ сверкающая медь (материал для изготовления зеркал).
    _____________________________________
    Это немного другое, уважаемый Евгений.

    1. Ведь не «клепать кожуру», а от «отклепать скорлупу» («клипа» на иврите, чистое заимствование).
      Уважаемая Инна, первые «русские» были ״рашаим» из Крыма (колено Биньямина), от них пошел язык, см. книгу Ирмы Хайнман «Еврейская диаспора и Русь» http://amkob113.ru/irma/index.

  5. требуют иного мышления, чем то, которым обладают исследователи». Где же нам взять других исследователей?
    ___________________________
    Хороший вопрос, Ефим, вы, как всегда, в точку. А представляете, как трудно Марру было. И он прекрасно сознавал, что «для заслуженных лингвистов , обычно людей пожилых, трудно изменить основные линии их научной деятельности, начать учиться». Ведь в таком случае надо «перейти к иному «думанию», в этом смысле переучиться…. А это значит овладеть или победить себя, поскольку человек это мыслящее существо и расстаться с своим мышлением представляется по традиции актом самоотречения – отказом от себя».
    И о положении дел в науке он писал в свойственной ему образной эмоциональной манере, что «специалисты, творчески способные двигать науку, продолжают неподвижно стоять в отведенных им стойлах, перед яслями с прожеванным кормом, ничего уже не дающим…».
    Вы не находите параллели с сегодняшним днем?

  6. Положение о том, что одинковое произношение и написание существительных и прилагательных — признак древности сомнительно. В английском, молодом по сравнению с ивритом, такое сплошь и рядом.
    Не в филологическом, а в бытовом, ученическом смысле (цвета радуги) помогают неплохо. Например, израильские школьники запоминают алфавит так: АБГаДА ВаЗХаТИ КаЛаМаНСА ПаЦКаРеШеТ.

  7. Уважаемая Инна!
    Во второй части все хорошо, кроме высказывания «языки доэллинской культуры требуют иного мышления, чем то, которым обладают исследователи». Где же нам взять других исследователей?

  8. «Но самое интересное, что это находит свою аналогию в древнем языкотворчестве и отражает тот период раннего языкового развития, когда «признак мыслился вместе с субстанцией».

    Например: «зАВОД, зАВОДить» — Авода на иврите «работа» или
    «Зеркало» — Иврит — ЗЭ это + РЕИ зеркало, вид, образ + КЕЛИ инструмент, орудие, предмет; КАЛАЛ сверкающая медь (материал для изготовления зеркал).

  9. Aharon L.10 марта 2021 at 10:23 |
    Спасибо, Инна! Вывод (цитата Марра?) в финале вполне убедителен и очень продуктивен для понимания истории.
    ________________________
    Да, конечно, Марр. И никто другой!
    Спасибо вам за отклик.

  10. Ефим Левертов
    10 марта 2021 at 10:09 | Permalink
    Если я правильно вас понял, статья состоит из двух частей — критической и рекомендующей. На мой непросвещенный взгляд, было бы методологически целесообразно каждой из них дать отдельные подзаголовки.
    Мои следующие предложения касаются только первой части, критической.
    «Можно себе вообразить всю трудоемкость этой работы и неистощимость фантазии автора, если словарь звукосмысловых ассоциаций включает в себя 3500 слов!» — мне кажется, что надо сделать следующий шаг, не валить все в один котел, а разбить эти 3500 слов на отдельные постепенно расширяющиеся сферы — сначала выделить первый блок, скажем, из 50 наиболее употребительных слов, и так, по мере освоения расширять сферы знания — еще 100 слов, еще… и т.д.
    __________________________________
    В свою очередь, наверное, я что-то не поняла, уважаемый Ефим. Вы пишете, не надо валить все в кучу, т.е. предлагаете как-то систематизировать найденные ассоциации к трем с половиной тысячам слов. Но, во-первых, это непосильная задача, мне это не под силу, да я и далека от пропаганды этого метода, а во-вторых, все скроено по одному образцу, только ассоциации разные у разных авторов. К слову «пришел» (ба ивр.) у И.Рабиновича такая ассоциация: «Ба, кто пришел!» А у другого автора междометие «Ба!» входит в словосочетание «Ба, гад, предал, изменил».
    И вообще, не знаю, как вы это себе представляете, но у меня не укладывается в сознании как можно «разбить эти 3500 слов…» Ну, например, на слово «сгорел» — нисраф автор предлагает следующую фразу: «Когда сгорел клетки НИЗ, жираф еще не чувствовал огонь(во-первых, он высокий, а во-вторых, «доходит» НЕ СРАЗУ). Вот и до меня «не доходит…»
    А что вы скажете относительно второй части статьи – «рекомендующей»? Это меня больше интересует.

  11. Спасибо, Инна! Вывод (цитата Марра?) в финале вполне убедителен и очень продуктивен для понимания истории.

  12. Уважаемая Инна!
    Если я правильно вас понял, статья состоит из двух частей — критической и рекомендующей. На мой непросвещенный взгляд, было бы методологически целесообразно каждой из них дать отдельные подзаголовки.
    Мои следующие предложения касаются только первой части, критической.
    «Можно себе вообразить всю трудоемкость этой работы и неистощимость фантазии автора, если словарь звукосмысловых ассоциаций включает в себя 3500 слов!» — мне кажется, что надо сделать следующий шаг, не валить все в один котел, а разбить эти 3500 слов на отдельные постепенно расширяющиеся сферы — сначала выделить первый блок, скажем, из 50 наиболее употребительных слов, и так, по мере освоения расширять сферы знания — еще 100 слов, еще… и т.д.
    «Не знаю, способствует ли этот метод эффективному запоминанию слов иврита, зато он хорошо помогает и способствует тому, чтобы забыть русский язык» — да, это очень важный шаг, чтобы освоить новый язык, потому что, возьмем некоторых наших коллег, русский язык постепенно забывают, а язык новой страны так и не освоили, слово Welcome после 20-летнего пребывания пишут через букву V.
    Ну, пока все. Спасибо!

Добавить комментарий для Ефим Левертов Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.