Цыпа, это я, Таня. Ты узнаёшь меня? Мы — хорошо, дочка дома, с папой, а я приехала тебя повидать, посидеть рядышком. Как ты?.. Бабушка! Цыпа… Я редко навещаю тебя на кладбище. Не сердись на меня и не обижайся. Я просто знаю, что ты не там. Ты всегда теперь внутри меня.
Цыпа
Рассказы из книги «Дом общей свободы», издательство «Арт Волхонка», 2020
Татьяна Хохрина
ЦЫПА
— Бабушка-а-а! Ты уже встала-а-а? Нуууу… А я хотела с тобой поваляться! Посиди со мной, ну пожалуйста, расскажи мне про эвакуацию…
— Ай, ну шо ты в самом деле! Уже сырники остывают! Надо было встать еще вчера! А ты опять эти бобе майсес! Что тебе эвакуация?! Тебе, не дай Б-г, пока не надо туда собираться, по крайней мере пока не умоешься и не застелешь кровать. И чтоб тебе никогда не знать, как оно бывает! Иди уже кушай завтрак, как раз успеешь до обеда!..
— Бабушка, за мной ребята пришли, я гулять!
— Куда уже тебя несет на ночь глядя? Шо это стал за фасон бегать по Малаховке со всякими швыцерами, когда приличные люди уже вымыли ноги и ложатся в постель?! И шо я, как цудрейте, должна потом мотаться в темноте и орать в неё или ты меня услышишь и решишь-таки вернуться домой?! Шо думают себе твои родители или детей надо воспитывать только в холодное время?! Пусть приедут в субботу и отправят меня в санаторий лечиться от твоих каникул. И сидят тут между керосинкой и колодцем и сторожат свою доченьку. Посмотрю, как им это понравится! А то выбираются на выходные, еще пятерых друзей мне на голову тащат, уходят на весь день на озеро, шоб мне мыть не две, а десять тарелок, а потом помашут ручкой «как у вас тут хорошо»… Пусть здесь сидят, если так хорошо! Я смотрю, здесь особенно хорошо с большого расстояния! И шоб в одиннадцать ты уже запирала калитку, ты слышишь меня?! Не «ну, бабушка», а именно уже по эту сторону!..
— Цыпа, не дергай меня каждые пять минут! Мне надо готовиться к экзаменам! Ну, бабушка-а-а-а! Не ищи мне занятия, я и так не успеваю ничего, а ты: то воду накачай, то малину собери, то за хлебом смотайся… Провалюсь в институт — что тогда?!
— «Шо тогда»… Ничего тогда, рога и хвост не вырастут. Если бы кто-то от института становился особенно умней… Я уж не говорю про стать человеком! И почему учить надо только сейчас? А десять лет до? Или твои ученые родители не говорили тебе, что в один день всё в голову не засунешь? Надо было не мотаться с этими твоими горлохватами по Малаховке, а слушать папу, маму и учиться. А если ты не слушаешь маму — будешь слушать заводской гудок!
— Баба Циля, этим летом поедешь со мной и с Димкой в Малаховку? Я диссер буду писать и тебя выгуливать, не возражаешь? Да не будет мне тяжело, мы с тобой давно хорошо в паре выступаем! Хорошо-хорошо, не буду надолго уходить. И буду делать кабачковую икру и оладьи. И купать тебя в моей детской ванне на террасе. Честное слово!
— Скажите пожалуйста, они берут меня на мою же дачу! Какие благородные люди мои внучка и зять! Ай, и зачем так долго жить, шоб тебе делал кто-то одолжение помыть спину! И всё надо попросить. Когда ты в полгода была чуть живая без маминого молока, я не спрашивала или ты хочешь кушать, а толкала в тебя творог и кефир и только успевала менять пеленки! А теперь я должна чуть свет проснуться и ждать или мне дадут завтрак и шо именно!
— Цыпа, я же еще не успела тебя разочаровать или обидеть, так что ты заранее недовольна и ворчишь?
— Потому шо я знаю, с кем-таки я имею дело! Когда ты была уже здоровая девка в четвертом классе и я сказала: «Китценька, сходи бабушке за синенькими!», ты шо ответила?! — «Ай, отстань, я читаю!» Как мне было обидно! И то, шо ты не сходила, и шо чтение не впрок пошло!
— Цыпа, это было пятнадцать лет назад, что ты вспоминаешь всякие глупости?!
— А я тебе скажу: не ты умная и не бабушка дура, а вести себя, как человек, надо от рождения до смерти!
— Таня, ты не видела бабушку? Я вошла, зову ее, а она не откликается? Она нормально себя чувствовала? Или ты опять ей нахамила и она обиделась?
— Мама, это шоу — каждый день, а ты — благодарный зритель, впечатляешься всегда как первый раз! Она сидит в своей комнате, при погашенном свете в углу за секретером и ждет тебя, чтобы вместе оплакать свою несчастную судьбу.
— Можете не шептаться и не надсмехаться! Я все отлично слышу! И таки — да, несчастную! Потому шо пока я была нужная и эти руки делали дело — я была человек и имела ковэт! А теперь я шо? Сижу, как шлепарке, и всем или смешно или действую на нервы! А у вас то Новый Год, то день рождения, то свадьба, то просто гости, как будто рядом нет человека с плохим самочувствием! И никто не думает или показать меня профессору, шоб я стала здоровая, или иметь хотя бы уваженя к моему состоянию и не хохотать, как скаженые, а чем-то меня порадовать, шоб я не думала об болезнях и не хотела плакать! Иначе зачем мне эта дрэковская жизнь столько лет! Дед уже бока отлежал на кладбище, а меня все нет…
Цыпа, это я, Таня. Ты узнаёшь меня? Мы — хорошо, дочка дома, с папой, а я приехала тебя повидать, посидеть рядышком. Как ты? Тебе удобно? Ноги стынут? Хочешь грелку или носки теплые? Я не ухожу, я только окно прикрыла. Я тут. Хочешь, я лягу рядом, как в детстве, и ты расскажешь мне про эвакуацию…
Бабушка! Цыпа… Я редко навещаю тебя на кладбище. Не сердись на меня и не обижайся. Я просто знаю, что ты не там.
Ты всегда теперь внутри меня.
НИЧЕГО ОСОБЕННОГО
— Кто-нибудь может снять трубку? Я котлеты переворачиваю!
Вот интересно! В нашей коммуналке три семьи, но такое впечатление, что звонят только нам. По крайней мере никто другой сроду трубку не снимет!
Рита, чертыхнувшись, переставила сковородку на выключенную конфорку и подбежала к телефону. «Маргарита Аркадьевна? Если Вас интересует, где сейчас находится Ваш муж, подъезжайте в течение часа по адресу Зельев переулок, дом четыре, корпус 1, квартира 11, третий этаж, первый подъезд. Не заперто будет. Вторая дверь слева по коридору. Ну какая Вам разница, кто звонит. Вы лучше время не теряйте.»
Рита тупо уставилась в плюющуюся короткими гудками трубку. Какой-то бред! Мало ли идиотов, развлекающихся с телефоном?! Вот жарила котлеты и жарила бы! Нет, надо было обязательно подойти тебе! А то не узнаешь, что война началась… Да, но эта баба, которая звонила, откуда-то же знает ее имя… Но Сашка ведь на работе, он говорил, его сегодня в Щербинку в типографию посылают… Конечно, чушь какая-то…
— Чего ты с трубкой окаменела? Узнала, что тебя в роддоме подменили? Случилось что ль что-то? Тебе в аптеке или в хозяйственном что-то нужно, я поеду сейчас по магазинам…
Рита повернулась к соседке, натягивающей сапоги. — Люб, мне ничего не нужно, можешь пять минут подождать и до Зельева переулка меня подбросить?
— А что там есть, в Зельевом-то? Что ты там забыла?
— Знаешь, такой странный звонок сейчас был… Тетка какая-то сказала, Сашка там…
— В каком смысле?
— Ну в каком… Сказала, что он там и всё…
— Да ты что?? А ты ее знаешь, тетку эту? Или адрес? А Сашке-то ты позвонила? Что Сашка-то говорит?
— Ничего не знаю и спросить у него не могу. Короче, подвезешь?
— Ну что ты спрашиваешь? Может, мне с тобой? Одевайся беги, только прилично, не по-сиротски!
— Ты еще посоветуй в парикмахерскую для этого сходить! И не надо тебе со мной! Фигня это какая-то, просто хочу в этом убедиться, чтоб потом эта полоумная больше не звонила. После дома тебе отчитаюсь…
Люба подвезла Риту до Зельева переулка, в аптеку и хозяйственный уже идти не хотелось, она вернулась домой. заварила чай и стала ждать Риту.
Рита возвратилась довольно быстро. И сразу стало ясно, что лучше было трубку не снимать. Рита прошла сразу на кухню, села за Любкин стол, не снимая пальто, налила чаю. У нее было странно сосредоточенное лицо и мелко-мелко стучали зубы.
— Пятиэтажка старая, немцы пленные строили. Подъезд как вокзальный сортир, только с блюдцами кошачьими… Не заперто было. Тоже коммуналка явно. Вторая дверь слева. Облезлое все и щами воняет. Хуже, чем у нас еще. Ну, открыла. Комната такая длинная и низкая, как трамвай. И почему-то на окне вместо шторы скатерть висит общепитовская. Шкаф желтый, канцелярский, как в ДЭЗе. И кровать с панцирной сеткой, я уж не помню, когда такие видела. Одеяло такое зеленое, колючее, как в больнице или пионерлагере. То-есть когда я вошла, одеяло было сбито в ноги, Сашка голый лежал. Ну и она. Она завизжала — и за шкаф. А он одеяло на себя натянул, прямо с головой и оттуда прошипел:»Какая сука настучала?»
Рита говорила быстро-быстро, будто боялась, что не хватит дыхания, а с последними словами начала смеяться. И не могла остановиться. И казалось, что тут как раз дыханье и кончилось и это не смех, а одышка.
— Рит, ну что ты, как маленькая! Ну, правда! Все мужики блядуют! Ну ты ж не вчера родилась! Вообще не надо было ходить! А сходила — забудь! Хорошо хоть, что скандал не устроила. Сашка это оценит. Вот увидишь, все у вас будет зашибись!
— Уже зашиблась, — не проговорила, а процокала зубами Рита. Глотнула остывшего чая. — Знаешь, что самое страшное? Вот живем мы в этой вонючей коммуналке, жизнь собачья, денег вечно нет, самой на себя противно смотреть, не то что мужику! Иногда колгот целых нет, не то что белья приличного! И если бы я пришла по этому адресу и увидела красивую, уютную квартирку и в ней ухоженную, нарядную, отмытую девку — клянусь, поняла бы! Поняла бы и простила. А здесь, когда обнаружила его, как в похабной комедии, в этом вонючем закутке, на какой-то рванине… Прямо Горький, «На дне»… Я попятилась, бежала обратно и мне казалось, мне разорвет голову одна только мысль: какое же я ничтожество, во что же я превратилась, что же сделала со мной наша паскудная жизнь, если мужчина, узнававший меня по шагам, придумавший наш особый язык, дышавший со мной в унисон, бежит от меня на эту собачью свадьбу и превращает нашу жизнь в пошлый анекдот… Единственный способ остаться самой человеком и его не топить в этой трясине — закончить всё и отпустить его на волю…
Рита и Люба пили чай. Плакали вместе и по очереди. Хохотали, как полоумные. И не заметили, как пришел Сашка. Замерший и голодный, как собака. И сел с ними пить чай…
Григорий Быстрицкий
— 2021-03-21 19:32:09(417)
Удивительны извивы и особенности читательского внимания в Мастерской. Татьяна Хохрина за два дня на свою «Ципу» собирает 250 заходов и один коммент. Лева Мадорский на гениальность имеет заходов 260, но за один день, заметьте, и 18 комментов…
А Татьяна – вот она, рядом с нами. И почему не читают – для меня, по крайней мере, загадка.
///
Почему — не читают? Читают. А что комментариев меньше чем у Мадорского — так ведь у Мадорского дискуссия, где высказывают свое мнение, а чего вы ожидаете у Хохриной — апплодосментов, всеобщего восхищения? Была бы здесь возможность ставить лайки — было бы много.
Татьяну уже номинировали в авторы года — значит, ее перед голосованием перечтут, возможно, еще прокомментируют; думаю, что станет если не победителем — то лауреатом. Вспомните «Мойры» Анны Агнич: за полгода (!) — два комментария. И еще четыре — после того как я предложил этот рассказ на конкурс. А на конкурсе он победил — с большим отрывом, по сообщению редактора.
Вот у меня вопрос к тем кто за этот рассказ голосовал (большое за это спасибо) — почему его никто не выдвинул? Не обижайтесь, это не упрек, это попытка понять, почему такое происходит. Кто может сказать, сколько раз такое было, что прекрасный текст не стал лауреатом только потому, что его никто не выдвинул?
Конечно, мне могут возразить — что за беда, какое это имееты значение? Думаю, что имеет. И не только для авторов не выдвинутых шедевров — о Портале судят, среди прочего, по уровню победителей конкурса, а пропустить то, что победило бы с большим отрывом — это очевидно снизить этот уровень.
Поэтому я, пока не объявлены окончательно правила на текущий год, хочу напомнить свое предложение — разрешить авторам выдвигать свои произведения на конкурс.
Григорий Быстрицкий (из Отклика на статью: Татьяна Хохрина: Цыпа)
“Удивительны извивы и особенности читательского внимания… Татьяна Хохрина за два дня на свою «Ципу» собирает 250 заходов и один коммент. Лева Мадорский…260, но за один день, заметьте, и 18 комментов… С Левой понятно, он всегда хорошо читаем и обсуждаем, его знают и любят, или, может кто наоборот, так это не важно, главное внимание. Но ведь и Татьяну здесь хорошо знают, и пишет (она) так, что каждый вспомнит свою Цилю…Знают Татьяну отлично, а внимания мало. Вот чем объяснить?..»
:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
Прослушал в Блоге Виктора лекцию Д. Быкова. Не хотелось бы ссылаться на Д.Б., но у него есть мысли/высказывания, интересные сегодня, — чтобы ответить на вопрос коллеги Григория Б. Вопрос этот, полагаю, волновавший/волнующий многих читателей. Попробую отыскать ответ, с помощью философии Дм.Быкова.
1). Д.Б.- “Каждый читатель считает Ф. Горенштейна своей собственностью…” — — Что это значит — относительно отклика Гр.Б. — читатели Портала считают Льва М. — немножко — своей собственностью, т.е, своим, нашим.
А Татьяну – вряд ли, несмотря на Цилю и др. её героев/героинь. IMHO.
2) Д.Б.-“Бога не интересуют наши эмоции, Б-га интересуют тексты…”
— — Может быть, Б-га интересуют тексты, а читателя – эмоции, тексты и, если возможно, если автое ещё с нами – контакт с ним, его ответы…
3) Д.Б.- “ОНТОЛОГИЧЕСКОЕ (существенное) неприятие серьёзной литературы…” — — Существует неприятие серьёзной литературы… не у всех читателей; к уважаемой Татьяне Х. это, увы, не относится.
4) Без Быкова понятно, что толерантность и доброжелательность Льва М., его обязательность — непременно ответить на любой коммент, для многих читателей важнее текстов.
5) Выдвижение, без сомнения талантливой Татьяны Х., на Конкурс… не знаю… прочитал… — “Наконец-то мы сравнялись: я и все ведущие спортсмены страны. Олимпиада и мировые рекорды для нас одинаково проблематичны. И от сердца моего отлегло! Какой чудесный подарок к надвигающемуся шестидесятилетию! Всю свою уже, увы, долгую жизнь я разрывалась между любовью к красоте и ненавистью к спорту…И выжившая в Шоа бабушка Циля взяла дело в свои руки! Работая с производительностью молокозавода регионального значения, она компенсировала предыдущие недовложения домашним творогом, кефиром, запеканками, сырниками и варениками с последующим доведением многообразия меню до конкурентоспособности со старухой Молоховец…” — Тяжеловато, антиспортивно. Или – из последней работы “Цыпа”: — Ай, ну шо ты в самом деле! Уже сырники остывают! Надо было встать еще вчера! А ты опять эти бобе майсес! Что тебе эвакуация?! Тебе, не дай Б-г, пока не надо туда собираться, по крайней мере пока не умоешься и не застелешь кровать. И чтоб тебе никогда не знать, как оно бывает! Иди уже кушай завтрак, как раз успеешь до обеда!… Шо это стал за фасон бегать по Малаховке со всякими швыцерами…”
6) Лев Мадорский… Что вам сказать за Лёву… не всегда Л.М. писал философские эссе. Были у него и другие веши…Вот, к примеру:
“В тот день, 5 марта, я шёл со скрипкой из музыкальной школы. Во дворе нашего дома меня остановил Коля Котов по прозвищу «Бешенный». Двор наш, надо сказать, был один из самых шпанистых на Красной Пресне, а 12-13-летний Коля считался среди шпаны одним из наиболее крутых… Так вот. Этот самый Коля подошёл ко мне: «Пошли завтра на похороны Сталина».
Я, мальчик из интеллигентной, еврейской семьи, учившийся в музыкальной школе им. Гнесиных, как ни странно, пользовался уважением у этой шпанистой компании. Тут надо пояснить. Однажды вечером, несколько месяцев до этого дня, я возвращался со скрипкой из музыкальной школы. Неожиданно меня окружили человек десять мальчишек. Через минуту скрипка гуляла по рукам, и я с ужасом увидел, что Коля Бешеный достал её из футляра и водит по струнам смычком. Потом он вручил скрипку мне: « Ну-ка сыграй, музыкант». Я понял, что играть придётся, и предложил зайти в подъезд. Компания расположилась на лестнице, а я заиграл пятый танец Брамса. Мальчишки слушали внимательно. Акустика в доме была хорошая. На площадку высыпали жильцы, которые, к моему удивлению, нас не прогнали, а тоже слушали. … Потом, прямо как в известном фильме, «Мурку»…С того дня дворовая шпана стала относится ко мне уважительно… — Груздь и Муха тоже идут, — продолжал Коля. – они будут по карманам шмонать. А мы так, позыркаем…”
https://club.berkovich-zametki.com/?p=1175 Л. Мадорский: ПРЫГАЙ, СУКА Авг 18, 2012 ~ 8 комментариев Статья просматривалась 2 005 раз(а)
— — Комментов всего 8, однако, просматривалaсь… И автор никуда не выдвигался.
P.S. Прошу отметить: ни философию Д. Быкова, ни его лекцию о Ф. Г. не считаю достойными подражания. Однако, исключая и отрицая постулаты Д.Б., можно узнать нечто, помогающее по-новому оценить гуманизм и талант большого писателя Фридриха Горенштейна.
Удивительны извивы и особенности читательского внимания в Мастерской. Татьяна Хохрина за два дня на свою «Ципу» собирает 250 заходов и один коммент. Лева Мадорский на гениальность имеет заходов 260, но за один день, заметьте, и 18 комментов.
Ясно-понятно, что по гениальности каждый себе давно сделал свое собственное мнение, поскольку… ну если не совсем… ну может чуточку… где-то рядом… поблизости… мы все на минуточку… да. Или хотя бы наши детки, не говоря о внуках.
С Левой понятно, он всегда хорошо читаем и обсуждаем, его знают и любят, или, может кто наоборот, так это не важно, главное внимание.
Но ведь и Татьяну здесь хорошо знают, и пишет так, что каждый вспомнит свою Цилю: «Или твои ученые родители не говорили тебе, что в один день всё в голову не засунешь? Надо было не мотаться с этими твоими горлохватами по Малаховке, а слушать папу, маму и учиться. А если ты не слушаешь маму — будешь слушать заводской гудок!». Вспомнить-то вспомнит каждый, да не каждый на бумаге изложит.
Знают Татьяну отлично, а внимания мало. Вот чем объяснить? Талант настолько очевиден, что отзыв априори будет мельче, серее, незначительнее, и поэтому люди стесняются? А чем еще?
(Да и это не причина. Л.Н. с А.С. или там с Ф.М. тоже не особо ровня с местными писателями, однако поговорить по их творчеству каждый рад). Вот это в скобках я привел для исключения подобных постов. Потому что они недосягаемо на верху, а обсуждать их еще в школе учат.
А Татьяна – вот она, рядом с нами. И почему не читают – для меня, по крайней мере, загадка.
Я в бабушку Цилю, а заодно и ее внучку Татьяну Хохрину влюбилась сразу, еще когда они только появились в Блогах. Любовь с первого взгляда…