Михаил Ривкин: Недельный раздел Цав

Loading

Запрет на любые части туши животного, умершего своей смертью или растерзанного зверем прописан в Торе многократно и категорично. Повторение этого запрета нужно для того, чтобы подчеркнуть его узкий характер: есть нельзя, но любые другие виды хозяйственного использования вполне допустимы.

Недельный раздел Цав

Михаил Ривкин

Недельный раздел Цав охватывает множество сюжетов, так или иначе связанных с жертвоприношениями. Это и поддержание вечного огня на жертвеннике, и законы о хлебоприношении Великого коэна и всех других коэнов в день посвящения их в священный сан, и подробное описание действий коэна в обрядах жертвоприношений грехоочистительных, повинности и мирных, и описание использования различных частей жертвенного животного, и описание одеяний Великого коэна и рядовых коэнов. Все эти сюжеты мы уже затрагивали в прошлом году, хотя и вкратце. Но для правильного понимания смысла этих ритуалов необходимо точно знать значение целого ряда понятий и терминов, которыми книга Ваикра пользуется, эти ритуалы описывая. Автор источника Р уверенно употребляет все эти термины, никак их не растолковывая, поскольку его целевой аудиторией были, в первую очередь, сами коэны, которые точное значение каждого такого термина знали с детства. Иногда и нам кажется, что термин достаточно понятен, ведь и мы пользуемся им в повседневной жизни. Но такая «понятность» зачастую обманчива. Одним из терминов, который кажется понятным, а на самом деле весьма неоднозначен, является употребляемый по отношению к каждому приносимому в жертву животному глагол «зарезать».

«Ивритский глагол ש-ח-ט (шахат) «зарезать» может описывать как ритуальный убой, так и просто убой скота. ТАНАХ никогда не сообщает нам, какие именно орудия использовались для ритуального убоя. Единственным случаем упоминания особого орудия для убоя является эпизод Акедат Ицхак (Брейшит гл. 22), где назван, но не описан, особый тип ножа, которым Авраам собирался воспользоваться. Этот нож называется маахелет»[i]

Само по себе строгое разделение на ритуальный убой и убой повседневный, которое Б. Левин принимает, как само собой очевидное, едва ли имело место в двух ранних источниках J и Е. Однако в источнике Р такое разделение, несомненно уже чётко отслеживается, при этом ритуальный убой требовал особых движений, особой быстроты и ловкости от коэна. Более того, те специальные орудия, которые использовались в ритуальном убое, такие, как маахелет, были строго запрещены к использованию в убое повседневном.

Важно отметить, что глагол ש-ח-ט (шахат) никогда не используется при описании жертвоприношения птицы. Вместо него используется достаточно редкий глагол מ-ל-ק (малак)

«В иврите глагол малак означает «сломать затылочную кость», и используется обычно по отношению к птицам. Это действие коэн выполнял кончиками пальцев. В некоторых случаях голова птицы полностью отделялась от туловища после того, как затылочная кость была сломана. Но если птица использовалась как жертва грехоискупительная, голова не отделялась»[ii]

Источник Р использует различные глаголы и при описании того, как надлежит поступить с кровью жертвенного животного и с кровью птицы. При описании действий с кровью животного всегда используется глагол «окропить» — зарак:

А вот закон о жертве повинности: святая святых она. На том месте, где режут жертву всесожжения, следует резать и жертву повинности, а кровью ее должно покропить жертвенник кругом (Ваикра 7:1-2)

В отношение же птиц используется глагол נ-מ-צ (нимца)

«Глагол «выцедить» редко употребляется в Библии, хотя на поздних стадиях языка, и в современном иврите он стал весьма распространённым в значении «выжимать сок», «сцеживать»[iii]

Несомненно, что кровь птицы не подлежит какому бы то ни было употреблению, как и кровь животного.

Мы видим, что два центральных элемента жертвоприношения — сам способ умерщвления жертвы и последующее использование крови жертвы — очень сильно разнятся. Животные и птицы воспринимались автором Р как качественно разные категории живых существ.

В некоторых случаях автор Р обращается не только к коэнам, но и ко всему народу Израиля и устанавливает заповеди, которые касаются не только жертвоприношений, но и повседневного убоя скота и птицы. Важнейшей такой заповедью является полный запрет употребления крови:

И никакой крови не ешьте во всех жилищах ваших: ни из птиц, ни из скота. (Ваикра 7:26)

Запрет на употребление крови — один из самых строгих и «негибких» пищевых запретов Торы:

«Формулировка «во всех жилищах ваших» часто появляется в предписаниях, которые касаются разных видов деятельности, не ограниченных сакральной сферой и исполняемых всеми, не только коэнами. Нарушение таких предписаний рассматривается, тем не менее, как нарушение религиозного запрета. Примером такого рода предписания может служить пасхальный закон, обязывающий есть мацу, а также закон, предписывающий общеобязательное соблюдение Шаббата. Эти законы не ограничены сферой сакрального, они относятся ко всем сынам Израиля, без исключения»[iv]

Ещё одним примером такого закона может служить полный запрет на поедание тука (внутреннего жира, хелев):

Говори сынам Исраэйлевым следующее: никакого тука воловьего, ни овечьего, ни козьего не ешьте (там 7:23, а также там 3:17)

Важно отметить, что и в более ранних источниках, J и Е, запрет на поедание тука и запрет на поедание крови прописаны рядом, как часть некоего единого правила, уходящего корнями в седую древность. И кровь и тук были строго табуированы, любое их использование строго запрещалось. Однако источник Р вносит одно, очень важное, изменение в этот древний закон. В двух ранних источниках не существовало ясного разделения между сакральным и повседневным убоем. Убой скота осуществлялся только в особые, сакральные дни и только в особых сакральных точках пространства — жертвенниках, расположенных на «высоких метах». Источник Р с самого начала исходит из того, что существует два совершенно разных вида убоя — сакральный и повседневный. При этом кровь, как мы видели, полностью запрещена и в том, и в другом случае. Иными словами, кровь табуирована в полном смысле слова. А вот в отношении тука Р делает неожиданное исключение: с одной стороны, тук животного, забитого сынами Израиля, всегда запрещён. С другой стороны:

А тук падали, и тук из растерзанного зверем может быть употреблен на всякое дело; а есть не ешьте его.(там 7:24)

Сам по себе запрет есть тук падали и растерзанного зверем это повторение того, что и так ясно: запрет на любые части туши животного, умершего своей смертью или растерзанного зверем прописан в Торе многократно и категорично. Повторение этого запрета нужно для того, чтобы подчеркнуть его узкий характер: есть нельзя, но любые другие виды хозяйственного использования вполне допустимы. Тук запрещён в пищу, но не является табу в полном смысле слова! Более того про кровь сказано в самой общей форме:

Всякий, кто будет есть какую-либо кровь, истребится душа его из народа своего (Ваикра 7:27).

Однако аналогичная кара «истребится душа из народа» касается только употребления тука животных, приносимых в «огнепалимую жертву» (Ваикра 7:25). Огнепалимая жертва, в данном случае — это любое жертвоприношение в Шатре Соборном. Иными словами, тук животного, забитого профанным убоем, вне Сакрального пространства и без сакрального ритуала, вроде бы, запрещён в пищу, однако нарушение этого запрета не карается столь же строго, как нарушение запрета на поедание крови. Всё это приводит Б. Левина к выводу:

«Этот запрет связан с тем, что самые жирные части животного выделялись особо, как исключительная доля Всевышнего. Подобно Ваикра 3:17, этот закон расширяет запрет хелев и «строит ограду вокруг Торы»: поскольку хелев жертвенных животных был запрещён, хелев всех вообще животных также был запрещён, независимо от того, жертвенное это животное или нет»[v]

Итак, тук — это просто часть туши животного, хотя и самая лучшая. Есть его нельзя, но само по себе хозяйственное использование вполне допустимо, ничего «сущностно-скарального» в туке животных нет. Кровь, в отличие от тука, сакральна по самой своей природе. Запрет крови это самый первый, самый строгий и самый универсальный (для всех потомков Ноаха) пищевой запрет, установленный источником Р:

Только плоти при жизни ее, крови ее не ешьте (Брейшит 9:4 пер Д. Йосифона)

ТОЛЬКО ПЛОТИ, В КОТОРОЙ ЕСТЬ ЕЩЕ ДУША — КРОВЬ, — НЕ ЕШЬТЕ. (там, пер. Сончино)

Только плоти при ее душе, ее крови не ешьте (там пер. Ф. Гурфинкель)

При всём несовершенстве трёх попыток буквального перевода, главное в них схвачено верно: кровь — это некая первичная жизнетворная субстанция, то, что отличает живое от неживого, и именно то, что все народы именуют загадочным словом «душа». Поэтому кровь строжайше табуирована, любое её использование в хозяйстве, даже не пищевое, запрещено под страхом самого сурового наказания.

Но в чём же состоит это суровое наказание? Что означают загадочные слова:

истребится душа его из народа своего? (Ваикра 7:27 пер. Д. Йосифона)

БУДЕТ ОТТОРГНУТА ОТ НАРОДА ЕЕ (там пер. Сончино)

искоренен будет из своего народа (там пер. Ф. Гурфинкель)

этот человек будет отсечен от его народа (там пер. Ш.-Р. Гирша)

Перевод Ш.Р. Гирша ближе всего к буквальности, и в данном случае это вполне уместно.

«на самом элементарном уровне, отсекать кого-то — это метафора, заимствованная из области стрижки деревьев и других форм растительности. Такие действия часто описываются глаголом к-р-т. Метафору такого рода Йирмияу вкладывает в уста врагов, которые посягали на его жизнь:

«положим дерево (ядовитое) в пищу его и истребим его из страны живых, чтобы не вспоминали более имени его» (Йирмияу 11:19)

Однако Йешаяу использует эту метафору для описания Завета с иноземцами, которые присоединились к Израилю, стали его неотъемлемой частью:

«И пусть не говорит чужеземец, присоединившийся к Г-споду, так: «Г-сподь совсем отделил меня от народа Своего», и пусть не скажет скопец: «Ведь я дерево сухое»; Ибо так сказал Г-сподь о скопцах, которые хранят субботы Мои, и избирают угодное Мне, и держатся завета Моего. И дам Я им в доме Моем и в стенах Моих память и имя, (которые) лучше сыновей и дочерей, имя вечное дам им, которое не истребится (ашер ло икарет — не отсечётся) (Йешаяу 56:3-6)

/…./ В жреческой литературе наказание карет понималось как целый ряд связанных между собой наказаний, которые приходят Свыше, и варьируются от немедленной смерти провинившегося (Ваикра 20:7) и до преждевременной смерти позднее или даже смерти потомков. Мишна Санхедрин (9:6) и Мишна Керитот (1:2) описывают это наказание как мита бъядей шамаим (смерть от руки Небес). Поскольку карет упоминается иногда вместе с бездетностью, делается вывод, что карет включает и бездетность тоже»[vi]

В этом серьёзном научном объяснении обращают на себя внимание две особенности. Во-первых, автор постоянно обращается к традиционным толкованиям, к Устной Торе, которую Б. Левин именует «жреческая литература». Без помощи канонических толкований термин карет остаётся безнадёжно непонятным. Во-вторых, даже и в Устной Торе спектр значений этого термина очень широк, и включает целый ряд наказаний, достаточно далёких по своей природе.

Очевидно, попытки объяснить значение слова карет — это тот случай, когда научная библеистика вплотную подошла к своим методологическим границам.

___

[i] Baruch A. Levine The JPS Tora Commentary Leviticus Philadelphia NY Jerusalem 1989 p.7

[ii] Baruch A. Levine The JPS Tora Commentary Leviticus Philadelphia NY Jerusalem 1989 p.8

[iii] Baruch A. Levine The JPS Tora Commentary Leviticus Philadelphia NY Jerusalem 1989 p.8

[iv] Baruch A. Levine The JPS Tora Commentary Leviticus Philadelphia NY Jerusalem 1989 p.45

[v] Baruch A. Levine The JPS Tora Commentary Leviticus Philadelphia NY Jerusalem 1989 p.45

[vi] Baruch A. Levine The JPS Tora Commentary Leviticus Philadelphia NY Jerusalem 1989 p.241

Print Friendly, PDF & Email

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.