Какой-то внутренний голос подсказал генералу Долгову, что этот вызов как-то связан с наступающей предвыборной президентской кампанией в Штатах. Но как? Всё, кажется, предусмотрено. Подготовка операции «Тайфун» идёт без сучка и без задоринки, точно по плану…

Вайден против Трамфа: сага о грандиозном подлоге

Фантастическая повесть

Продолжение. Глава 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8

Глава 9. Штаб-квартира Федеральной Службы Безопасности России (ФСБ). Лубянская площадь. Москва. Февраль

В далёкой молодости руководитель Пятой Службы ФСБ Александр Викторович Долгов был скромным учителем английского языка в средней школе. Вообще-то он мог бы преподавать и французский, и испанский, если б возникла такая надобность, так как был Александр Викторович из тех неординарных личностей, которых называют полиглотами. Он даже шведский знал на приличном уровне.

А в ещё более далёкой юности он был на школьных летних каникулах комбайнером, водившим свой основательно потрёпанный комбайн по колхозным полям Ставропольского края вместе со своим неразлучным дружком и сменщиком Павлом Смирновым. Их так и звали — «Сашка и Пашка, друзья до гроба».

И в Москву они поехали поступать в институт вместе. И успешно поступили — Сашка в институт иностранных языков, а Пашка в химико-технологический.

Но вскоре после окончания студенческой жизни их судьбы разошлись. Александр получил назначение учителем в подмосковную Малаховку, женился, стал отцом двух девочек-близнецов — и вскоре потерял из виду своего старого друга Павла Смирнова, ставшего аспирантом на кафедре органической химии…

… Встретились они вновь чисто случайно, спустя несколько лет, и если б не эта встреча, судьба Александра Викторовича — к тому времени, уже завуча малаховской средней школы — была бы кардинально иной. И что особенно знаменательно, встреча эта произошла в двух шагах от здания, где располагалась штаб-квартира той организации, в которой им пришлось работать всю их последующую жизнь, вплоть до настоящего времени.

Случилось это так. Лет двадцать пять-тридцать тому назад, в одно из воскресений, как это было заведено в его семействе, приехал Александр Викторович в Москву с целью отовариться. То есть прошвырнуться по ГУМу, ЦУМу, Елисеевскому магазину на улице Горького, по какао-кофейно-чайному заведению на улице Кирова, обувным «точкам» на Арбате, текстильным магазинам на Ленинском проспекте — и под конец непременно посетить известный на весь бывший Советский Союз «Детский мир» на площади Дзержинского (недавно переименованной в Лубянскую площадь), дабы накупить дефицитных трусиков, кофточек и сандаликов своим близнецам-дочерям.

И вот так, нагруженный покупками, выбрался Александр Викторович из «Детского мира», скользнул невнимательным взглядом по мрачно-величественному зданию бывшего КГБ по левую сторону и постаменту, оставшемуся от свергнутой статуи Феликса Эдмундовича Дзержинского в центре площади, и побрёл в известную ему столовку, что размещалась тут же рядом, напротив касс Аэрофлота, с целью похлебать куриный бульон, заедая его тремя мясными пирожками, ибо был он смертельно голоден после многочасовой беготни по московским магазинам.

Но едва успел наш герой поднести ко рту первую ложку, как был он остановлен сдавленным криком «Сашка, это ты!?«, раздавшимся прямо перед ним. Александр Викторович поднял глаза и увидел в двух шагах от себя, за соседним столиком напротив, раскрасневшееся от волнения лицо своего старого дружка Пашки Смирнова! Тот тоже готовился хлебать свой бульон и тоже остановился, едва поднеся ко рту свою первую ложку.

Покинув свои бульоны, друзья бросились друг к другу и обнялись в тесном проходе между столиками, вызвав тем самым недовольное ворчание алкашей, разливавших под столом поллитру «на троих», закрашивая при этом водку пивом для маскировки.

— Товарищ майор, — пробурчал один из алкашей, — можно ведь поосторожнее, а? Вы нам весь праздник портите…

— Так ты майор!? — удивился Александр Викторович, глядя на погоны, украшавшие плечи Павла. — Каких это войск?

Павел засмеялся и кивком показал на здание бывшего КГБ по другую сторону площади. — Вот этих самых.

— Щит и меч, — пробормотал Александр Викторович. — Так ты щит или меч, Паша?

— И то, и другое. Когда как, в зависимости от обстоятельств… Слушай, Саша, у меня сейчас мало времени — всего полчаса, работы навалом, даже по воскресеньям. Давай встретимся через неделю. Созвонимся. Я живу на Кутузовском проспекте. Приезжай с супругой, если она у тебя есть.

— Есть. И две пацанки к тому же.

— Ну и отлично! Значит, договорились. Ты себе не представляешь, как я тебе рад, Саша-друг!

* * *

… После встречи в Пашиной квартире на следующее воскресенье супруги Долговы возвращались пригородным поездом к себе в Малаховку молча. Слишком сильны и необычны были их впечатления от того роскошного быта, в котором обитал старинный Сашин друг.

Жена Павла с сыном были на какой-то премьере в театре Маяковского, и Паша принимал гостей один. Впрочем, отсутствие жены никак не сказалось на обильном ассортименте блюд, заполнивших обеденный стол в Пашиной гостиной. «У нас тут на втором этаже находится так называемый обслуживающий комплекс», — объяснил Павел. — «Специално для жителей нашего дома. Парикмахерская, стирка белья, портняжная мастерская, химчистка, отличная недорогая столовая на уровне хорошего ресторана… Так что жене готовить не надо. Это особый дом, друзья мои! Здесь живут высокие чины. Ну и работники рангом пониже — вроде меня — тоже попадаются». — Он засмеялся.

Долговы сидели рядышком на диване в гостиной, ошеломлённые. Прекрасная четырёхкомнатная квартира… зеркальный лифт… новенькая финская мебель… кухня с какими-то невероятными приборами… сверкающий хромированными поверхностями холодильник Вестингауз… высоченные потолки… узорчатый паркет… бельгийские шторы… просторный балкон… Всё это великолепие так резко контрастировало с их тесной «двушкой» на пятом этаже побитой временем грязно-кирпичной «хрущёвки» в Малаховке!

После третьей рюмки Павел перегнулся через стол и приблизил своё лицо к лицу друга.

— Саша, — улыбаясь, промолвил он, — брось ты эту школьную тягомотину. Иди к нам, в органы. Парень ты грамотный, даже слишком… И главное — знаешь языки. Сколькими ты владеешь?

— Четырьмя, не считая русского.

— Ну вот видишь! Такие люди у нас на вес золота. Я тебя порекомендую. Закончишь ускоренные курсы в нашей Высшей школе — и получишь сразу звание капитана. Денег — в три раза больше, чем в твоей школе. Переселишься в Москву. Соглашайся, Саша! Не пожалеешь, поверь мне!..

*****

… И вот так не прошло и полгода, как покинул Александр Викторович почётную, но неприметную и, главное, плохо оплачиваемую учительскую стезю и стал работником органов. И переехал в столицу. И получил отличную квартиру. И забыл о том, как он давился не так давно в дурно пахнущих переполненных пригородных поездах, так как появилась сейчас у капитана Долгова собственная машина.

Павел оказался прав — Сашино безукоризненное знание нескольких языков было таким гигантским плюсом в его новой карьере, что спустя два года в жизни семейства Долговых произошла невероятная перемена — Александра Викторовича, повысив его воинское звание (он теперь стал майором), назначили заместителем главного резидента ФСБ в Швеции. То есть Долговы, оставив на время свою квартиру на Ленинградском шоссе на попечение родственников, вылетели на новое место жительства в Стокгольм, где располагалась резидентура ФСБ по скандинавским странам.

Не будем вдаваться в подробности шпионской — разведывательной, по терминологии, принятой в органах, — деятельности резидентов ФСБ по Скандинавии (не это является темой нашей повести), а отметим лишь одну любопытную и весьма важную деталь, относящуюся к нашему герою, а именно: спустя несколько лет Александр Викторович, к тому времени уже подполковник, настолько впитал в себя шведский образ жизни, что иногда ловил себя на том, что не смог бы уже, наверное, жить в России. Он буквально ощущал себя истинным шведом или датчанином!

Он так привык к шведской обходительности, к невообразимой чистоте улиц и площадей, к поражающему воображению изобилию в магазинах, к ресторанам и отелям, где с тобой обращаются, как с самым дорогим гостем, к вежливым полицейским, к улыбающимся клеркам, к предупредительности со стороны совершенно незнакомых людей, к выражению спокойной уверенности и достоинства на лицах прохожих…

Он чувствовал буквально влюблённость в Скандинавию — в невообразимо прекрасные Швецию, Норвегию и Данию, которые он исколесил за те четыре года, что он провёл на своём заграничном посту.

А затем многообещающего и сравнительно молодого Александра Викторовича вернули в Москву и стал он незаменимым сотрудником двух мозговых подразделений ФСБ — Аналитического Управления и Управления Стратегического Планирования. В его ведении последовательно побывали и так называемый Англо-саксонский отдел, и Франкоязычный департмент и Отдел латиноамериканских стран.

И следующим этапом его блестящей карьеры стало назначение полковника Долгова резидентом ФСБ в Вашингтоне.

И вот тут-то Александр Викторович обнаружил, что его «влюблённость» в скандинавский образ жизни (которую, кстати, он благоразумно не показывал никому из своих соотечественников) — это буквально ничто по сравнению с тем странным и противоречивым набором чувств, которое он испытал после нескольких лет пребывания на своём новом важнейшем посту за океаном, где он курировал резидентуры в Нью-Йорке, Филадельфии, Атланте и Бостоне. Его «крышей» была должность второго секретаря российского посольства в Америке.

Это не была просто «влюблённость» — эта было истинное чувство восхищения всем, что он видел в этой ослепительно красивой, фантастически богатой, невообразимо человечной цивилизованной Америке, чьё сердце — он прямо ощущал это, он это знал! — было открыто для помощи всем нуждающимся на белом свете! Александр Викторович ловил себя иногда на том, что ему становится буквально больно, когда кто-то где-то как-то охаивает Америку на страницах газет, по радио или телевидению, в кинофильмах или театральных постановках…

И в то же самое время полковник Долгов был обязан — пусть не прямо! пусть косвенно! — наносить ежедневно своей шпионской («разведывательной») деятельностью колоссальный вред той самой Америке, которую он боготворил в полном смысле этого слова! Именно Александр Викторович Долгов, выполняя категорический приказ высшего начальства, успешно внедрил компьютерные системы микровидео наблюдения и спутникового слежения в штаб-квартиры крупнейших кампаний, расположенных в восточных штатах, в офисы видных политических деятелей обеих партий и в помещения газет, журналов, радио и телевизионных станций.

Он же преуспел сверх всяких ожиданий в создании обширной сети так называемых «кротов», завербованных его помощниками-резидентами и окопавшихся в конструкторских бюро и в научно-исследовательских институтах, добравшихся до высоких постов и поставлявших на Лубянку неоценимую технологическую и научную информацию.

Но при всём этом Александр Викторович, вопреки всякой логике, сохранил на всю свою жизнь тайное чувство восхищения Анерикой и не расставался с этим в высшей степени противоречивым ощущением и тогда, когда был он отозван из многолетней заокеанской командировки и назначен в звании генерал-майора на заоблачно высокий пост начальника Пятой Службы ФСБ.

То есть стал генерал Долгов главным куратором всей заграничной деятельности Федеральной Службы Безопасности России!

* * *

…— Доброе утро, Александр Викторович, — голос подполковника Ромашова был спокойным и размеренным, как и положено быть голосу главного референта Директора ФСБ. — Геннадий Владимирович ждёт вас сегодня в три тридцать.

— Буду, — коротко отозвался Долгов и, не дождавшись дополнительных сообщений, отключил телефон, откинулся в кресле, налил стакан «Боржоми», медленно выпил и задумалася.

… Зачем Директору ФСБ генералу армии Геннадию Владимировичу Ванникову понадобилось внезапно встретиться со мной, начальником Пятой Службы, несмотря на то, что я делал доклад о результатах работы за прошлый год всего лишь два дня тому назад? Что случилось за эти два коротких дня? Причиной этого внезапного вызова не может быть недовольство моей работой. Ванников определённо был удовлетворён моим докладом и, несмотря на присущую ему сдержанность, не удержался и похвалил меня. И даже поздравил! Так в чём же дело?..

Какой-то внутренний голос подсказал генералу Долгову, что этот вызов как-то связан с наступающей предвыборной президентской кампанией в Штатах. Но как?

Всё, кажется, предусмотрено. Подготовка операции «Тайфун» идёт без сучка и без задоринки, точно по плану, разработанному полковником Коноваловым, начальником отдела «зарубежных избирательных операций» (хотя, конечно, это подразделение так официально не называется, а именуется коротко — Отдел 306).

Резиденты ФСБ в консульствах Филадельфии, Чикаго, Атланты и Феникса поставлены шифровкой в известность, что их услуги могут понадобиться в ходе выборов в шести наиболее важных штатах: в Мичигане, Висконсине, Пенсильвании, Джорджии, Аризоне и Нью-Мексико. По идиотской американской избирательной системе эти штаты, плюс Флорида и Огайо, обычно решают результаты выборов.

Сделаны первые шаги для установления связи с разведками Китая и Ирана, весьма заинтересованными в поражении Трамфа. Намечены очень деликатные переговоры с израильским Моссадом.

Александр Викторович повернулся в кресле и снял трубку внутреннего телефона.

— Смирнов слушает, — раздался в трубке голос Паши.

— Генерал Смирнов! — промолвил Долгов. — Добрый день! Не вызывали ли ваше величество сегодня к боссу?

— Вызывали. А тебя?

— Тоже.

— В чём дело, не знаешь?

— Понятия не имею. Но мне кажется, что это всё как-то связано с президентскими выборами. Есть какие-нибудь новости?

— Есть одна неприятность.

— А именно?

— Подонок Ямпольский дал длинное интервью Фоксу.

— И что же?

— Полчаса трепался, что мы готовимся вмешаться в американские выборы. И проявил удивительную осведомлённость о твоей подготовке. Буквально называл имена и Коновалова, и Мережко, и Лобановой… Босс, я думаю, собирается изнасиловать тебя за это.

— Что-нибудь ещё?

— Ходят слухи, что в Кремле, наконец, решили окончательно, на кого нам делать ставку — на Трамфа или на дерьмократов.

— Так на кого же, как ты думаешь?

— Хрен его знает! Думаю, на дерьмократов.

— Значит, мы будем в одной компании с узкоглазыми и муллами.

— И против евреев… Моссад будет точно за Трамфа. Его там в Израиле буквально боготворят! Ну ты же знаешь! Площади и улицы называют его именем. Собираются основать город и назвать его — не много, не мало! — Трамф-Сити. Во как!

— Не хочется мне, Паша, связываться с евреями, честно говоря. Не к добру это.

— Не нам с тобой это решать… Ты когда должен быть у босса?

— В три тридцать. А ты?

— То же самое. До встречи, Саша…