Самое древнее описание ужасов, постигших народ Израиля, не хочет отступить в далёкое прошлое, ограничить себя определённым местом и временем. Да, эти слова записаны после разрушения Первого Храма. Но в них звучит и вечная тема трагичности, хрупкости, уязвимости еврейского существования… Звучит и поныне…

Недельный раздел Беар-Бехуккотай

Михаил Ривкин

Два последних раздела книги Ваикра включают множество важных заповедей: Шмита, Ювель, запрет брать ссудный процент, освобождение рабов в год Ювеля. Однако самая известная часть раздела Бехуккотай, та, которую все соблюдающие евреи знают едва ли не наизусть, это не сами законы, а подробнейший перечень тех благословений, которых удостоится народ Израиля в случае соблюдения оных, и тех несчастий, которые неизбежно обрушаться на него, если он эти законы соблюдать не будет. (Ваикра 26:3-46). Этот перечень, получивший в традиционных комментариях название «глава упрёков», хотя, если мы хотим быть точными, его следовало бы назвать «глава благословений и проклятий».

Перечень благословений (там 26:3-13) очень близок к благословениям в книге Йехезкеля (34:24-28). Разница в том, что Йехезкель увязывает все эти благословения с пришествием «пастыря одного — раба Моего Давида», а в книге Ваикра благословения являются обязательным, совершенно неизбежным следствие строго соблюдения заповедей. Проклятия (Ваикра 26:14-46) являются столь же неизбежным следствием отступления от законов Всевышнего. Мы можем с уверенностью установить нижний хронологический предел создания этих перечней: оба списка были созданы не ранее первых десятилетий Вавилонского Галута. Что касается верхнего хронологического предела, то некоторые исследователи сдвигают его к послепленному времени. Такая датировка подкрепляется словами «и Я вспомню Завет Мой /…/ И вспомню для них завет с предками» (там 26:42, 45). Так или иначе, сам автор хорошо знал либо по личному опыту, либо по рассказам старшего поколения про все ужасы Осады и падения Иерусалима, разрушения Храма, массового изгнания бесчисленного множества семей. Он стремились уяснить себе, как могло случиться, что все эти несчастья обрушились на избранный народ, каким образом тот самый Иерусалим, которому Йешаяу сто лет тому назад уверенно предсказал незыблемость на века, теперь лежит в развалинах. Ответом на эти трагические вопросы и стала «глава упрёков». Автор источника Р рассматривает все эти «упрёки», а точнее, проклятия в усложнённой хронологической перспективе. Он стремиться убедить читателя, что ничего неожиданного, «незапланированного» в разрушении Иерусалима не было. Ещё во времена Исхода Всевышний строго предостерёг «народ жестоковыйный» и подробно предсказал, какие жуткие проклятия на него обрушаться за непослушание. Наказания идут «по возрастающей»: после первой серии напастей (там 26:14-17) следуют слова «а если не послушаетесь меня, то Я увеличу наказание ваше всемеро против грехов ваших» и перечисление новых кар (там 26:18-26). Затем новое предупреждение «Я пойду в ярости против вас, и накажу вас всемеро против грехов ваших» (там 26:27,-34) и, наконец, прямое упоминание о Галуте «уведу их в землю врагов их» (там 26:41), как апофеозе мучений и гибели. Автору Р было важно показать не только то, что все эти несчастья Израиль вполне заслужил, не только то, что были они издревле ему предсказаны, но и то, что за каждым суровым наказанием может последовать следующее, ещё более суровое и губительное. Это совершенно новый взгляд на причины и сущность Галута, качественно отличный от того, что мы видели в источниках J и Е.

Источник J, в книге Брейшит, предложил такое понимание феномена Галута:

1. Предсказание о Галуте дано Первому Патриарху, но относится, судя по всему, к будущим временам, когда потомки Авраама умножатся как песок морской и звёзды небесные. Египет прямо не упомянут, хотя указание на «большое имущество», которое прихватят с собой сыны Израиля «на дорожку» позволяет связать это предсказание с Эпосом Исхода.
2. Кто уходит в Галут? Весь народ Израиля, все потомки Авраама, сколько их будет к тому моменту не понятно.
3. Кто принимает решение о начале Галута? Пророчество сформулировано однозначно и ультимативно, от людей ничего не зависит, Галут неизбежен.
4. В чём смысл переселения? «Перед нами раскрывается библейская концепция происхождения и последующего развития Избранного Народа. Этот народ должен пройти длительный путь постепенного созревания, а не просто появиться в результате смешения или конфедерации разных колен. А это значит, что исполнение Б-жественного Обетования займёт много лет»[i]
5. На какой срок переселяются в Египет? Срок указан дважды: «четыреста лет» и «четвёртое поколение возвратится». Так или иначе, срок пребывания в Галуте строго фиксирован, возвращение «запрограммировано» на определённый момент времени в будущем.

Источник Е отвечает на все эти вопросы иначе:

1. Кому дано предсказание о Галуте? Третьему Патриарху, непосредственно перед переселением в Египет.
2. Кто уходит в Галут? Яаков и его сыновья, семьдесят душ, к тому моменту весь народ Израиля.
3. Кто принимает решение о начале Галута? Яаков явно колеблется, очевидно, что решение принято не сразу. Только после откровения Всевышнего во сне, где Патриарху было обещано покровительство Создателя на протяжении всего периода Галута («не бойся сойти в Египет», Брейшит 46:3-4) Яаков решается покинуть Кнаан. Так или иначе, последнее слово остаётся за Яаковом. До тех пор, пока он не принял решения, Галут не начался.
4. В чём смысл переселения? Автор Е стремится абстрагироваться от конкретных исторических обстоятельств и осмыслить феномен Галута, как таковой. В этой версии Галут — обязательное звено в величественном Б-жественном замысле умножения рода. Тема Галута перекликается с темой обетования многочисленного потомства, прозвучавшей в Завете между рассечёнными частями животного, одно неразрывно связано с другим.

… не бойся сойти в Египет, ибо народом великим Я сделаю тебя там (Брейшит 46:3)

Более того, на всё время пребывания в Египте потомкам Яакова гарантирована провиденциальная защита:

Я сойду с тобою в Египет Я и выведу тебя обратно (Брейшит 46:4)

Очевидно, что обе стадии, и нисхождения, и восхождения, одинаково значимы и важны Всевышнему, обе являются частью изначального Б-жественного плана.

5. На какой срок Яаков и сыновья переселяются в Египет? Срок точно не указан, но явно проговорена неизбежность возвращения из Галута.

А теперь попытаемся задать те же самые вопросы автору источника Р:

1. Кому дано предсказание о Галуте? Поколению Исхода.
2. Кто уходит в Галут? Не сказано явно, но судя по смыслу, весь народ Израиля, к тому времени уже весьма многочисленный
3. Кто принимает решение о начале Галута? Галут — это один из двух возможных «маршрутов» грядущей истории Израиля. Народ безусловно обладает свободой воли и сам выбирает свою судьбу. Если Израиль не согрешит — никакого Галута не будет. Если же Израиль упорно будет грешить, настанет момент, когда Б-г прямо вмешается в ход истории, с катастрофическими для Израиля последствиями:

И обращу лицо Мое на вас, и будете поражены врагами вашими, и будут властвовать над вами неприятели ваши, и побежите, хотя никто не гонится за вами. (там 26:17)

И Я пойду наперекор им, и уведу их в землю врагов их (там 26:41)

В качестве исходной точки Галута указано сокрушительное военное поражение, более того, народ «побежит, хотя никто не гонится» — намёк на массовый, повсеместный характер изгнания.

4. В чём смысл переселения? Галут это не продолжение раз навсегда заданной безальтернативной линейной истории, а некий эксцесс, некий зигзаг, которого могло и не быть. Галут — это наказание за грехи, но это, одновременно, и некая «шоковая терапия», единственный способ заставить народ одуматься:

Тогда может быть покорится непокорное сердце их, и тогда искупят они вину свою, (там)

5. На какой срок Израиль уходит в Галут? Срок точно не указан, но возвращение совершенно неизбежно:

И Я вспомню завет Мой с Яаковом и завет Мой с Ицхаком, и завет Мой с Авраамом вспомню, и землю вспомню /…/ Но и при всем этом, когда они будут в земле врагов своих, не презрю Я их и не возгнушаюсь ими до того, чтоб истребить их, чтобы нарушить завет Мой с ними; ибо Я Г-сподь, Б-г их (Ваикра 26:42, 44)

Интересно, что эти слова очень напоминают сказанное Всевышним в Откровении Неопалимой Купины:

И Я услышал также стенание сынов Исраэйлевых, которых Египтяне порабощают, и вспомнил завет Мой, /…/ И введу вас в землю, о которой Я поднял руку Мою, (клянясь) дать ее Аврааму, Ицхаку и Яакову (Шемот 6:5,8)

Этот отрывок также относится к источнику Р.

«Он [Всевышний — МР] действует чтобы вывести Израиль из Египта, после того, как вспомнил Завет с Патриархами (Шемот 6:3). Наиболее уместны тут слова Йехезкеля: «И вспомню Я завет Мой с тобой во дни юности твоей, и восстановлю Я с тобой Завет вечный» (16:60)»[ii]

И в том, и в другом случае автору Р очень важно показать, что Завет с Патриархами обладает совершенно исключительной силой, что никакие зигзаги истории, никакие падения и срывы в поведении самого Израиля не в состоянии его отменить. Тут намечается некое противоречие со сказанным выше. С одной стороны, Галут имеет вполне определённую цель: обратить Израиль на путь истинный, и, казалось бы, должен продолжаться до тех пор, пока цель эта не будет достигнута. С другой стороны, такая трактовка Галута создаёт немалые мировоззренческие трудности для автора Р: «шоковая терапия» может затянуться до бесконечности, Израиль останется в Галуте навсегда! И тут на помощь приходит центральная теологическая концепция автора Р: первозданность и безусловность Завета с Патриархами. В известном смысле этот Завет даже «сильнее» чем Завет на горе Синай. Синайский завет предполагает возможность нарушения со стороны Израиля и последующего наказания, неотвратимого и необратимого. Если можно так выразиться, это завет под условием, с оговоркой. Завет с Патриархами, в принципе, безусловен, абсолютен и не подлежит никаким коррективам, никаким подвижкам. «Завет юности», о котором говорит Йехезкель, это именно Завет с Патриархами, и именно он восстанавливается в момент окончания Галута.

«Допленные танахические источники знают только Синайский Завет, который зависит от лояльности Израиля. /…/ Завет с Патриархами, впервые упомянутый в Шемот 6:2, это часть коэнской [источник Р — МР] литературы. В этом отрывке Патриархи перечислены, начиная с Авраама — в обычном порядке. Ваикра 26:42 упоминает их в обратном порядке, начиная с Яакова. Это указывает на адаптацию первоначальной версии. Безусловный Завет с Патриархами — по контрасту с Синайским Заветом — будет длиться вечно, и давал тем, кто жил в Галуте надежду на возвращение в Страну Израиля»[iii]

Сравнивая отношение трёх разных источников к Галуту, мы не должны упускать из виду, что для автора Р Галут был переживанием личным, непосредственным, в то время как Галут в Египте был для двух ранних авторов «делами давно минувших дней», воспринимался как некая первозданная данность, начальная точка отсчёта существования народа Израиля. Однако, как мы уже указали, автор источника Е, живший в Северном царстве, пользуется этой первичной данностью для того чтобы осмыслить феномен Галута, как таковой. Само по себе явление Галута, проживание каких-то частей народа Израиля за пределами своей страны имело место уже в период разделённых царств, ещё до разрушения Северного царства в 722 г. до н.э.

«После победы Ахава над Бен Ададом, царём Арам Дамэсэка в битве при Афеке, Бен Адад предложил Ахаву:

И сказал ему он, (Бэн-Адад): города, которые взял отец мой у твоего отца, я возвращу, и сделаешь себе рыночные площади в Даммэсэке, как отец мой сделал в Шомероне (IМелахим 20:34)

Значение слов «рыночные площади» употребляемых тут в государственно-политическом контексте, нам не ясно. Однако можно допустить, что речь идёт о местах хозяйственной активности /…/ «Рыночные площади» в Араме и в Израиле были похожи по своему статусу на поселение торговцев Ура, которое существовало в 14-м веке до н.э. в Угарите. «рыночные площади», предложенные Ахаву в Дамесеке, были подобны карум царя Ашура в в Арваде. Из письма, которое отправил ассирийский царь Ассархадон мы знаем, что у ассирийского царя были исключительные права на причале в царстве Арвад /../ Ассирийский царь владел в Арваде причалом (карум), предназначенным для деятельности его подданных»[iv]

Такого рода экстерриториальные поселения под прямым управлением Ахава могли существовать в Арамейском царстве и ранее, точно так же, как на территории Северного царства существовали экстерриториальные колонии иностранных государств. Речь шла о сравнительно небольших численно, но влиятельных при царском дворе и состоятельных семействах.

Автор источника Е был хорошо знаком с такой реальностью, он знал, что царские рабы, торговцы и ремесленники, отправляются из Шомрона в дальние страны не иначе как по приказу царя, и не иначе как по приказу царя возвращаются. И эта реальность тоже требовало своего осмысления в религиозных категориях, характерных для Е. Для него Галут это не эксцесс, а один из аспектов нормативного существования Израиля, аспект, благословенный Небесами и санкционированный земной властью. Галут существует со времён Яакова и будет существовать всегда. Перед нами пример мышления статичного, тяготеющего к выделению вневременных инвариантов человеческого бытия, к вечно повторяющим себя мифологическим сюжетам, пример мышления, характерного для эпохи архаики, для великих культур древности. По мнению Карла Ясперса, эта эпоха предшествовала эпохе «осевого времени», для которой характерно мышление динамическое, развивающееся качественно и расширяющее свой интеллектуальный горизонт:

«Мифологической эпохе с её спокойной устойчивостью пришёл конец. /…/ Началась борьба рациональности и рационально проверенного опыта против мифа (логоса против мифа) /…./ Древний мифический мир медленно отступал, сохраняя, однако, благодаря фактической вере в него народных масс своё значение в качестве некоего фона»[v]

Если говорить применительно к древнему Израилю, то в качестве такого фона, общего для всех четырёх источников, выступал богатый аппарат вероисповедальных и ритуальных понятий и терминов и множество первозданных образов (Патриархи, герои Исхода, герои доцарской эпохи), восходящих к дописьменной стадии передачи традиции, и канонизированных авторами J и Е.

Если говорить об осмыслении прошлого в узком смысле слова, о том, что сегодня принято называть «историческим сознанием», то и тут мы видим эту «борьбу логоса против мифа»:

«Историческое сознание исторично, но не в том смысле, что в истории человеческого общества были эпохи, обладавшие историческим сознанием или лишённые его — историчным в сознании является множество форм и их смена, что обуславливается характером и уровнем исторического мышления человека. Поскольку мыслительная деятельность человека на протяжении его исторического развития не была одинаковой, то восприятие и осмысление прошлого зависит от доминировавшего в данном обществе и в данной эпохе типа мышления — мифологического или научно-логического. Поскольку историческая мысль в целом составляет особую сферу мышления, то наличие двух типов, мифологического и научно логического, позволяет также предположить существование двух разных по качеству, но не линейно последовательных типов исторической мысли — мифологической и научно-логической»[vi]

Разумеется, такая дихотомия хороша только на самой ранней, предварительной стадии анализа творчества того или иного исторического автора. И сам И.П. Вейнберг отнюдь не злоупотребляет такой дихотомией, анализируя особенности исторического мышления авторов четырёх источников. Все они тяготеют к мышлению мифологическому, но, при этом, у более поздних авторов, у D и Р, мы встречаем всё больше характерных признаков мышления научно-логического, в том числе ясное осознание того интервала, иногда — того качественного сдвига, который отделяет время автора от времени описываемых им событий. Такое ясное осознание временной перспективы обычно называют «историзм», в широком, безоценочном смысле этого термина:

«Суть категории «историзм» «составляет идея развития во всех областях человеческого знания вообще и в науках о человеке, в частности» Но самого пристального внимания заслуживает предложенное Г.А. Антиповым уточнение, что историзм — это «способ разграничения прошлого и настоящего. Историзм — это определённая форма понимания структуры исторического времени»[vii]

В качестве примера первых ростков историзма И.П. Вейнберг приводит сочинение Хрониста, автора Первой и второй книг Хроник, и, по мнению большинства исследователей, автора Р:

«Многочисленные данные об описании и осмыслении Хронистом явлений и событий прошлого — социальной группы и государства, явлений божественного и многих других, о которых уже упоминалось, показывают, что его сочинение не свободно от ощутимых воздействий модернизации, что ряд существенных событий и явлений рассмотрен историописцем сквозь призму его настоящего — послепленной Иерусалимской гражданско-храмовой общины. /…/ В хронистическом сочинении (несмотря на сознательные элементы модернизации прошлого, реже — его архаизации) доминирует стремление и умение воссоздать это прошлое соответственно его сущностям и особенностям.»[viii]

Эта общая характеристика историографии Хрониста в полной мере относится и к тому отрывку, который мы анализируем. Хотя сам феномен Галута рассматривается только исходя из печального опыта вавилонского изгнания, автор стремится избегать современных ему реалий, при описании конкретных несчастий он не чужд архаизации, упомянутые им реальности культа, хозяйства, быта относятся к до-царской или к ранее-царской эпохе. Позволим себе смелую аналогию: представьте себе автора, живущего в Израиле в шестидесятые годы и описывающие Катастрофу европейского еврейства как мистическое видение некоего провидца, жившего в шестнадцатом веке. Автор стремится воспроизвести стиль, словарный запас и понятийный аппарат средневекового мистика, насколько этот язык и это мировоззрение ему знакомы. Он избегает конкретных описаний тех или иных эпизодов, не называет конкретные места и даты, не упоминает технические достижения ХХ века. Но, при этом, автор сумел не оставить у читателя ни малейших сомнений, что речь идёт именно о тех трагических событиях, которые пережил либо сам этот читатель, либо его родители.

Но самое удивительное, что это описание ужасов и катастроф, которые грозят Израилю, и впрямь оказалось, в известном смысле, пророческим. Даже если исходить из того, что автор Р описывал пережитое им самим, выбранная им историческая перспектива — взгляд из далёкого прошлого — обрела, удивительным образом, некую странную власть над грядущим Израиля.

Рассказывая про песнь Аазину, мы обратили внимание, что все многочисленные попытки исторически идентифицировать упомянутый в ней «ненарод» не дали сколь-нибудь однозначного результата. «Ненарод», как некий Протей, меняет своё обличие при каждом новом «подходе к снаряду» учёных историков. При желании, в нём можно опознать множество народов древности, но столь же легко каждое из этих «опознаваний» можно и опровергнуть. Но самое удивительное состоит в том, что чем дальше мы движемся по «крутому маршруту» еврейской истории, тем чаще возникает соблазн искать «ненарод» не в далёком пошлом, а вокруг себя, сейчас и здесь.

Что-то подобное происходит и с «главой упрёков». На каждом новом витке еврейской истории она как бы читается нами заново. Лет пятнадцать назад проф. Авигдор Шинан, один из крупнейших современных исследователей ТАНАХа, принял на себя миссию огромной важности и запредельной трудности. Он взялся выразить словами то, что по справедливости, считается невыразимым — те мысли и чувства, которые пробуждает в нашем сердце Катастрофа европейского еврейства. А Шинан создал уникальный, ни на что не похожий литургический текст, «Свиток Катастрофы». В этом Свитке немало перекличек с текстом ТАНАХа, особенно — с «главой упрёков». Так, в Свитке Катастрофы (1:13) звучат слова «и сделаю небо ваше, как железо, а землю — как медь» (Ваикра 26:19). Самое древнее описание ужасов, постигших народ Израиля, не хочет отступить в далёкое прошлое, ограничить себя определённым местом и определённым временем. Да, эти слова записаны автором источника Р вскоре после разрушения Первого Храма. Но в них звучит и вечная тема трагичности, хрупкости, уязвимости еврейского существования…

Звучит и поныне…

___

[i] Nahum Sarna The JPS Torah Commentary Genesis Philadelphia NY Jerusalem 1989 p. 115

[ii] Baruch A. Levine The JPS Torah Commentary Leviticus Philadelphia NY Jerusalem 1989 p.191

[iii] Baruch A. Levine The JPS Torah Commentary Leviticus Philadelphia NY Jerusalem 1989 p.279-80

[iv] היסטוריה של עם ישראל ימי המלוכה תרבות וחברה עם עובד ירושלים עמ’ 128-129

[v] Карл Ясперс смысл и назначение истории М Политиздат 1991 стр. 33-34

[vi] И.П. Вейнберг Рождение истории М Наука 1993 стр. 10

[vii] И.П. Вейнберг Рождение истории М Наука 1993 стр. 308

[viii] И.П. Вейнберг Рождение истории М Наука 1993 стр. 309