Владимир Янкелевич: Кавказская мельница

Loading

Ольга давно заметила молодого красавца, старательно делала вид, что его не замечает, но при прямом обращении, смутилась. Она смешалась, несколько отвлеклась, и собачка, неожиданно обретя свободу, выбежала на улицу. Ольга бросилась за ней, поймала и стала что-то выговаривать. В это мгновение…

Кавказская мельница

Главы из ещё не написанного романа

Владимир Янкелевич

Though the mills of God grind slowly;
Yet they grind exceeding small;
Though with patience He stands waiting,
With exactness grinds He all.
Henry Wadsworth Longfellow, “Retribution”

Мельница Бога oчень хороша.
Мельница Бога мелет не спеша.

Медленно, но верно ходит колесо.
Будет перемелено aбсолютно всё.

Пер. Якова Фельдмана

Введение

60-е годы. Лондон.

Молодой сокол-сапсан вылетел на охоту. Ближе всего от его гнезда в королевском парке в центре Лондона был знаменитый Сент-Джеймсский дворец. На его крыше гнездились голуби, его привычная добыча. Здесь в Сент-Джеймсском дворце находилась вторая столичная резиденция Генриха VIII, здесь жила его дочь — Мария Тюдор, а сегодня это была резиденция Принца Уэльского, но соколу это было безразлично, голубей он не увидел. На главном фасаде дворца часы показывали 9, нужно было торопиться проверить, возможно голуби рядом, на Кинг-стрит. Но там, перед главным офисом аукционного дома «Кристис», толпились люди. Этого сокол не любил, так еды не найдешь. Он отметился на черном цилиндре солидного господина и улетел в парк.

Люди рассматривали афишу:

«Пред-аукционная выставка эксклюзивных ювелирных украшений (российская коллекция). С экспонатами можно ознакомиться с 10:00 до 16:00».

В той России знали толк в ювелирных украшениях, пройдя в зал, можно было присмотреть себе нечто уникальное, а затем на торгах постараться стать счастливым обладателем, если не перебьют цену, конечно. Недостатка в потенциальных покупателях не было, аукционный зал был полон прекрасно одетыми мужчинами и женщинами в таком обрамлении ювелирных украшений, что те могли бы конкурировать с самой выставкой.

Чуть в стороне внимательно рассматривали украшения и два представителя Москвы, одетые в абсолютно одинаковые костюмы. Это Сергей и Борис, оба классического славянского типа, и если бы один из них не был лысоват, то их можно было бы принять за близнецов. Приобретать что-либо для себя они не собирались, да и такой возможности у них просто не было. В их задачу входило приобретение ряда лотов для возврата в СССР, да и то лишь при условии, если покупка будет объявлена национальным достоянием страны, наконец вернувшимся на Родину.

Их внимание привлекла необычная, странная женщина, она своим небогатым видом явно выбивающаяся из общего ряда.

— Сергей, посмотри на это загипнотизированное чучело. Что ей вообще здесь нужно.

— Да ты лучше посмотри вон на ту красотку! Смотри, она мне улыбается.

— Это потому, что она из МИ-6. Брось это, погоришь. Вот обрати все же внимание на старуху. Она ни на что иное не смотрит, ее ничто не интересует, кроме одного-единственного лота — браслета из изумрудов с брильянтами. Кругом так много интересного… Конечно, вещица того стоит, но интерес только к одной вещи какой-то странный.

— А ты спроси ее.

— Как?

— Боря, ты какой-то закомплексованный. Учись!

Сергей подошел к женщине, несколько мгновений постоял рядом и обратился к ней:

— Мадам, я Сергей Усвяцов, представитель Москвы на аукционе. Я вижу, Вы эксперт в украшениях. Я, к большому сожалению, нет. А это Борис Петряков, мой коллега.

— Коллега по незнанию?

— Мадам, знающих мало.

— А как же Вас послали на аукцион?

— Была мечта побывать в Лондоне, вот она и сбылась.

— Мадам, — вступает в разговор Сергей, но та перебивает его.

— Зовите меня Ольгой.

— OK, мадам Ольга, на мой взгляд все экспонаты интересны, но тот, на который Вы смотрите, браслет с прекрасными уральскими изумрудами, на самом деле как-то особенно хорош.

— Теперь я вижу, что вы молодой человек, на самом деле не слишком разбираетесь в изумрудах. Это изумруды совсем не уральские.

— Как вы это увидели?

— И Вы бы увидели, если бы разбирались. Этот браслет привез бухарский эмир в подарок моему дяде Мусе Нагиеву для его жены, а изумруды там родезийские, самые ценные.

— Но как они тогда сюда попали?

— О, это длинная история. Все началось в Тбилиси в 1907 году…

Глава 1. Тифлис

Экс

26 июня 1907 года. Таверна «Тилипучури» на площади Эриванского.

Молодая красивая женщина, та самая Ольга, только на 60 лет моложе, кормит собачку. Слева компания молодых грузин красиво поет. Их стол заставлен бутылками с вином. Ближе к выходу за столиком другая группа молодых людей. Они оживленно беседуют, но на шестерых у них всего одна бутылка вина.

Один из них, мужчина лет 25-30, одетый так, что его можно принять как за крупного чиновника, так и за военного в штатском, говорит тост. Тост не грузинский, очень короткий:

— Друзья, выпьем за успех нашего дела!

Потом он поворачивается к Ольге, и представляется:

— Сергей Кваснин, — и продолжает — я пью и за Ваши успехи!

Ольга давно заметила молодого красавца, старательно делала вид, что его не замечает, но при прямом обращении, смутилась. Она смешалась, несколько отвлеклась, и собачка, неожиданно обретя свободу, выбежала на улицу. Ольга бросилась за ней, поймала и стала что-то выговаривать. В это мгновение Сергей схватил в охапку Ольгу, собачку и резко затолкнул их в кафе. Они упали на пол.

Ольга возмущена:

— Что Вы себе…

Но договорить она не успела. В этот момент на улице раздается серия взрывов. Группа Кваснина выхватывает револьверы и выскакивает на улицу. Один из них открывает стрельбу прямо из дверей.

Паника! Мимо окон таверны бегут люди, повозки и телеги несутся кто куда.

Ольга осторожно выглядывает на улицу. По улице во весь опор скачет полицейский конный наряд. Навстречу им выносится пролетка с гвардейским офицером. Это Камо.

Он кричит полицейским:

— Туда, скорее, нападение… Деньги в безопасности. Бежать на площадь!

По улице в сторону площади несется конный экипаж. В нем тифлисский полицеймейстер Балабанский. За ними конвой — 6 конных казаков. Из переулка навстречу им выбегают два бомбиста. Один бросает бомбу.

Убит казак конвоя, а Балабанский и несколько человек ранены. Балабанский выпадает из пролетки, окровавленной рукой надевает очки и лежа на мостовой, открывает огонь по бомбометателям. Первый бомбист убит, второй ранен. Он убегает, не сумев бросить уже готовую к метанию бомбу.

За ним в переулок устремляются два казака. Слышна стрельба.

К Балабанскому подбегает казак, разрывает свою рубаху и перевязывает его.

— Оставь меня, я сам справлюсь. Скорей на площадь…

В двух кварталах от них группа конных полицейских скачет к площади. Из-за поворота навстречу им вылетает уже знакомая пролетка с гвардейским офицером-Камо.

Камо кричит:

— Скорее на площадь, деньги в безопасности!

Полицейские уносятся на площадь, а Камо увозит захваченные деньги.

* * *

Город плотно закрыт армией и полицией, кругом армейские и полицейские патрули, блок-посты на перекрестках, дороги перекрыты, кажется и муха не пролетит. На улицах вблизи площади задерживают всех прохожих, возможно среди них террористы или хотя бы свидетели. Ольга хочет уйти, но полицейские задерживают и ее. Всех арестованных свозят в участок. Там, среди задержанных, она видит и Сергея Кваснина.

* * *

В полицейском участке толкотня, за всеми столами идет допрос свидетелей и подозреваемых. Громко возмущается какой-то грузин в национальной одежде.

За одним из столов полицейский следователь беседует с Ольгой.

— Я не пойму, почему меня задержали. Я приехала из Баку к родственникам, здесь живет мой дядя, Алхазов Михаил Александрович. Он кажется тайный советник. Свяжитесь с ним. Вы…

Ольга улыбается, слегка кокетничает.

— … Вы можете запросить его о моей благонадежности.

— Я уверен, что в этом нет необходимости. Ваша благонадежность не вызывает сомнений. Мы пригласили Вас сюда только из-за необходимости спросить, не видели ли Вы кого-нибудь или что-нибудь, что может помочь найти преступников.

Ольга оглядывается. За столом у стены другой полицейский опрашивает Кваснина.

Кваснин видит Ольгу, начинает осматриваться — вдруг удастся бежать.

— Что-то Вы заерзали, молодой человек. Сидите спокойно, — говорит Кваснину полицейский следователь.

Сергей видит — на пути к выходу стоят два полицейских. Он почти готов попытаться бежать. В голове в ускоренном темпе он, как в кино, он прокручивает варианты побега.

Вот он бросается к выходу. Ударом кулака сбивает с ног одного полицейского, выбегает. Второй полицейский стреляет, Сергей падает…

Нет, не то. Нужен иной вариант.

Он обратится к допрашивающему с вопросом — «где туалет?». Туалет на улице. Его выведут в сопровождении полицейского. Сергей сбивает его с ног и бежит. Полицейский у двери и упавший полицейский стреляют, он падает…

Но в это время он слышит ответ Ольги.

— Нет, господин следователь, — говорит Ольга, — я слишком испугалась, к сожалению, я тут никого не узнаю. Вряд ли я могу быть Вам полезна.

— В таком случае мы Вас больше не задерживаем. Передайте Михаилу Александровичу наши извинения и уверения в совершеннейшем почтении.

Ольга встает, бросает рассеянный взгляд на Кваснина и уходит.

* * *

Поздний вечер. Опрос свидетелей завершен, их отпустили.

Следователи пьют чай с баранками и устало спорят, о том, какая группа несёт ответственность за ограбление. Входит полицеймейстер Балбанский. Его рука на перевязи, он бледен, еще не оправился от ранения. Чаепитие мгновенно прекращается.

— Так вот как расследуется дело!!! — кричит Балабанский… — Унтер-офицер доложите о результатах.

Балабанский садится за центральный стол. К нему с докладом подходит унтер Каршелава:

— Ваше благородие, опрос задержанных ничего не дал. Они все вдруг ничего не видели и не опознали никого из задержанных.

— Идиоты, допрашивать не умеете. Зачем вас только держат. Дармоеды! Имейте ввиду, налетчикам досталось больше 300 тыс. руб. в 500-рублевых купюрах. Такая купюра — важнейшая улика. Они могут быть только у налетчиков. Ищите!

Полицмейстер отбирает шесть лучших детективов.

— Вы будете специальной группой по розыску преступников. В качестве рабочей версии для начала примите в разработку польских социалистов, армян, анархистов и эсэров. Не забудьте эсеров-максималистов. Они «взяли кассу» банка Московского общества взаимного кредита, возможно, решили развить успех.

Какой-то штабс-капитан из войскового оцепления что-то старательно подсчитывает.

— Что Вы там пишете, — кричит Бабанский, — Дайте сюда! Что это такое?

Несчастный штабс-капитан, попавший под горячую руку, объясняет:

— Виноват, я подсчитал что при моей оплате в 90 руб. в месяц, если не есть, не пить и не дышать — такую сумму, что похитили, можно получить за 316 лет!

— Вам и эти 90 платить не за что! Идиот! Считает он! Работайте!

Балабанский отшвыривает табурет и уходит.

Ближайшие трое суток никаких результатов не дают. Балабанский носится по городу с эскортом казаков, арестовывает всех подозрительных, но террористов так и не находит. Показания свидетелей запутанны и противоречивы, установить ему ничего не удается.

Наконец терпение генерал-губернатора лопнуло. Он вызвал Балабанского с докладом. Тому докладывать было почти нечего. Затем последовал разнос у помощника наместника Мицкевича, и, наконец, у заступающего на должность наместника генерала Шатилова.

Что говорил ему наместник осталось неизвестным, но после этой, скажем так, беседы, Балабанский в сопровождении стражника-ингуша, поехал на Кукийское кладбище. Там он передал стражнику ордена и на могиле матери застрелился.

Конспиративная квартира

На конспиративной квартире собрались участники экса.

На продавленном диване сидят Элисо Ломидзе, и красавица Пация. Рыжая шевелюра Котэ Цинцадзе перехвачена бинтом. Рядом сидит Аннета. Она была наблюдателем-сигнальщицей, подавала знак о приближении конвоя, но обилие трупов, кровь, все это еще действует на нее и сейчас. Там же за столом сидят Камо, Коба и Сергей Кваснин. Есть раненые, в том числе и Камо. Один из них налетчиков ранен очень тяжело. Он стонет.

Камо приказывает:

— Елисо, Котэ, отнесите его в другую комнату. Он все равно скоро умрет, ему уже ничем не поможешь.

Раненного уносят. Помолчали, потом Цинцадзе достает две бутылки вина.

— Этого мало, но выпить за успех можно. Позже отметим, как следует!

— Важно, что мы все здесь! За это и выпьем!

Аннета относит стакан с вином раненному.

— Все! Расходитесь по одному. — командует Камо.

Коба молчит. «Камо во вкус входит, — думает он, — пусть пока покомандует».

Налетчики начинают поодиночке расходиться, их внешний вид подозрений не вызывает.

— Коба, куда деньги спрятать?

— В сейф положи!

— Какой сейф, какой сейф?

— Тот, что перед тобой! В диван засунь, мыслитель!

Камо остается на явочной квартире последним, прячет деньги в диван и ложится на нем спать.

* * *

Коба приходит домой. Его встречает жена с новорожденным сыном на руках. Она испугана.

Като Сванидзе в общем-то была не робкого десятка, но тут была особая ситуация.

— Сосо, я стояла на балконе и вдруг этот кошмарный взрыв. Дверь хлопнула, разлетелось стекло.

— Като, этот порез на щеке от разбитого стекла?

— Да, стекло разлетелось, малыш не пострадал просто чудом.

— Успокойся, все в порядке. Кто-то что-то взрывал, но главное — мы дома, и вы совсем не пострадали. Давай ужинать будем.

В это время раздается стук в дверь. Это банковский клерк Гоги Касрадзе. Он вне себя, очень испуган.

— Гамарджоба! Что ты такой взъерошенный, генацвале?

— Коба, я только что из полиции.

— Ну и что? Раз ты здесь, то все в порядке. Успокойся, пойдем, выпьем вина…

— Коба, сыщики говорят, что ограбление могли устроить только при точном знании секретной информации из банка, а значит там есть соучастник. Меня из-за этого вызвали в полицию. Думают, что соучастник я! А отпустили, так это пока…

Коба спокойно смотрит на него. «Вот идиот на мою голову, — думает Коба, — Чуть надави на него, сразу всех, кого знает, сдаст»

— Успокойся. Мало ли что они говорят — чем больше слов, тем меньше дел. Ты что так разволновался, думаешь, на тебя подумают? Ты там что, один в банке? Но они в чем-то правы, без помощи из банка ничего бы не получилось. Как ты думаешь, кто бы мог быть этим человеком? Подумай, кто вел себя подозрительно или тратил неожиданно большие деньги?

Гоги задумывается.

— Гоги, дорогой, давай, сейчас не мучайся. Завтра снова солнце взойдет, будет новый день, хороший день. Встретимся в духане вместе с Квасниным и там обсудим, поговорим об этом деле. Здесь не стоит, жена волнуется, да и поздно уже.

Гоги уходит.

* * *

Гоги вспоминает, как две недели назад они с Кобой отдыхали на берегу Куры. Устроились на поляне вблизи небольшая рощи. Кура была хорошо видна с поляны. На траве расстелена скатерть с вином и закусками. Рядом с Гоги расположился Кваснин и что-то наигрывает на гитаре..

Коба смеется:

— Тбилиси больше подходит не гитара, а дудук.

— Что ты, — говорит Касрадзе, — твоим стихам нужна гитара.

Гоги забирает гитару у Сергея, поет песню на стихи Кобы. К нему присоединяется Кваснин и, чуть позже, сам Коба. Затем они поют[1] с Гоги на два голоса.

Коба растроган, он дружески обнимает Гоги.

— Гоги, что мои стихи? Вот с твоей гитарой вместе — тогда хорошо!

Несколько позже, после песен и вина, Коба начинает подсмеиваться над Касрадзе.

— Пей Гоги, пока вино рекой льется, пока друзья рядом. Слыхал я, что скоро вас всех разгонят, в столице, да и в Ростове считают, что местные чиновники не в состоянии обеспечить нормальную работу банка: работаете спустя рукава, действия свои не продумываете и c местным населением слишком тесно общаетесь. А там народ очень разный. Не успеешь оглянуться, как переведут почтмейстером в Агдам.

— Кого? Меня или всех, Коба? Ты про всех говоришь, или про меня? Шутишь ты как-то обидно.

— Вас, банковских, и переведут. Ведь у вас не банк, а духан провинциальный. Все на виду, только ленивый не ограбит, только дурак не воспользуется вашим ротозейством. А ты давай пей и пой, не расстраивайся, много они в Санкт-Петербурге и Ростове понимают в кавказских делах!

— Коба, ты не прав, и хранение и конвой у нас при перевозках абсолютно надежны, это я тебе говорю. Хлебом клянусь. Я ведь не простой чиновник, я в группу подготовки сопровождения ценностей вхожу.

— Да брось ты! Пей и закусывай! Ваши перевозки — просто подарок кинто! Все знают.

— Ты что думаешь кассир с револьвером — это все?! Да дату перевозки знают считанные лица, перевозка, например, 25-го, нет 26-го, а конвой уже заказан, солдаты да казаки.

— Да будет тебе Гоги, не горячись. Ты в группе подготовки, а в датах не уверен, конвой закажешь на 25-е, а ценности увезли 24-го, у вас все так. И это знают. А солдаты… Да они пока повернутся, их запросто перестреляют.

— Нет, зачем зря говоришь. Обидно. 26-го перевозка и сопровождение 26-го утром, как штык будет. Говорю: сзади в фаэтоне будут еще солдаты, а вокруг казаки, конное охранение. Попробуй подойди! Так кто прав, я или ты, Коба?

— Вы просто все, как всегда, сделаете, не вовремя. Казаки будут сегодня, солдаты вчера, а деньги завтра. 26-го, так 26-го, какая разница?! Ты пей и закусывай.

— Тебе, Коба, лишь бы насмешничать. Зря так говоришь!

Коба переводит разговор со скучных банковских дел.

— Ну что ты такой обидчивый, кацо. Давай лучше споем.

Он читает новое стихотворение, снова поют.

Кваснин разливает вино и говорит тост:

— Что нас делает сильными? Это дружба. Без друзей ты слаб, ничтожен, с друзьями ты горы своротишь. Вот мы сидим здесь в этом прекрасном месте на этой прекрасной земле, почему? Потому, что нас свела дружба. Вместе мы можем противостоять самым суровым бурям! За дружбу!

* * *

Позже Гоги начинает понимать, какую роль он сыграл в трагедии на Эриванской площади. Он приходит в полицейский участок, хочет что-то сказать, но всем некогда. Он обращается к сотруднику, тот его перенаправляет к другому, тот тоже занят и перенаправляет его к следующему. Желающих поговорить, всевозможных псевдосвидетелей масса.

Наконец один следователь обращает на него внимание.

— Как Вас зовут, уважаемый?

— Георгий Касрадзе.

— Сейчас у меня нет времени, видите сколько народу. Приходите ко мне завтра в 10.

Касрадзе уходит.

На противоположной стороне улицы рядом с извозчиком стоит Елисо Ломидзе. Он заметил Касрадзе и спешит к Кобе.

— Коба, Касрадзе зачем-то толкался в полицейском участке.

«Вот болван, все ему говорить нужно», — думает Коба.

— Не отнимай у меня время. Ты сам знаешь, что нужно делать. Иди.

* * *

На следующий день утром Касрадзе вышел из банка и направился в полицию. Его встречают Ломидзе и второй боевик, участник экса, Отар Кордзая.

— Гамарджоба, Гоги.

Гоги здоровается.

— Нам с тобой нужно один вопрос по ссуде обсудить.

— Приходите в банк, обсудим.

— Зачем в банк, скажи пару слов и все.

Они поворачивают в переулок.

— Так какой вопрос у вас?

— Что ты наболтал в полиции? Зачем туда ходил?

— Меня вызывали.

— Никто тебе не вызывал. Нехорошо обманывать друзей.

Корзая обнимает его за плечи.

— Успокойся, просто честно скажи.

В это время Ломидзе наносит удар ножом со спины. Корзая зажимает рот Гоги. Гоги пытается вырваться, но через минуту падает. Он ранен смертельно. Корзая и Ломидзе усаживают его на лавочку под деревом, надвигают папаху на глаза и быстро уходят.

* * *

Вечером того же дня Коба ужинает в духане. Входит Кваснин. Он, как и договаривались ранее, собирается вместе с Кобой ждать Гоги.

Через некоторое время приходит Корзая.

— Коба, представляешь, что творится! Гоги убили.

Коба сочувствует:

— Жаль, хороший парень был. Бандитский город.

Кваснин не понимает, кто и почему убил Гоги, спрашивает:

— Коба, это не Ломидзе? Не его работа? Они последнее время плотно общались?

Коба смотрит на него в упор и молчит. Кваснин теряется.

Коба в бешенстве, но говорит тихо и слегка замедленно, как будто подбирая слова:

— Не говори глупости. Это кто-то из банка, подстраховываются, наняли кинто, те и за 3 рубля человека убьют.

* * *

Позже на конспиративную квартиру Камо заносит новый на вид матрас.

— Смотри, Коба, совсем на матрас похож, а это наш новый сейф!

Они аккуратно подпарывают край матраса и прячут туда деньги.

— Интересно, как на нем будет спаться? — говорит Камо.

— Нормально! Во сне увижу небо в алмазах!

Они вытаскивают матрас на улицу, нанимают извозчика.

— В метеорологическую обсерваторию, — распоряжается Коба.

— Коба, это хорошо, пока ты там работаешь, а когда уйдешь?

— Правильный вопрос, когда буду уходить, скажу директору, чтобы тратил деньги исключительно на добрые дела.

— Ты смеешься надо мной.

— Вопросы у тебя такие, грех не посмеяться.

Матрас уложили на диван директорского кабинета.

Веер, поток газет

Об ограблении писали газеты по всему миру:

“Rain of Bombs: Revolutionaries Hurl Destruction among Large Crowds of People” («Дождь бомб: революционеры устроили взрывы в большой толпе людей») в лондонской «Дейли Миррор»;

“Tiflis Bomb Outrage” («Возмущение взрывами в Тифлисе») в «Таймс»; “Catastrophe!” («Катастрофа!») в парижской «Le Temps»;

“Bomb Kills Many; $170,000 Captured” («Бомба убила множество людей, захвачено $170,000») в «Нью-Йорк Таймс».

Российские газеты в основном писали о бессилии правительства — газета «Голосъ» (журналист Краевский), «Неделя», «Петербургская газета».

Ольга

Ольга задумчиво бродила между прилавками караван-сарая Тамамшева. Шляпки «Из самого Парижа» ее не впечатлили. Этот «Париж» где-то рядом, привезут одну шляпку для образца, а потом где-то по соседству открывают производство парижской продукции. Наконец ей приглянулась одна изящная сумочка, отделанная стразами. Покупка несколько улучшила ее настроение, и она направилась к выходу.

К своему удивлению, первым, кого она увидела на улице, оказался недавний знакомец Сергей Кваснин. Ольга улыбнулась ему.

— Здравствуйте. Я Вас заждался. — обратился к ней Сергей.

— Здравствуйте, мой спаситель. Почему Вы меня ждали? Разве я дала Вам повод?

— Повод — это Вы, прекрасный повод. Разрешите Вас сопровождать на прогулке?

— Сопровождайте. Можете называть меня Ольга.

Они неспеша идут по Головинскому проспекту[2].

— Вы, Сергей, для меня человек-загадка. Как Вы, образованный, интеллигентный человек, можете участвовать в таких жутких делах? Это совсем не вяжется с Вашим обликом. Или Вы, как Мефистофель, можете появляться в разных личинах? Сегодня вы галантный кавалер, а завтра — налетчик?

— И Вам интересно загадку разгадать?

— Я люблю разгадывать загадки.

— Тогда, простите, Ольга, но я вынужден Вам возразить. Налетчик, это тот, кто обогащается налетами, набивает деньгами свои карманы. А там, на площади, люди рисковали своей единственной жизнью ради помощи страдающему народу. Ничего, совершенно ничего, для себя. Я думаю, что они герои. Они готовы идти на смерть ради помощи простым людям. Впрочем, Вы, вероятно, не знаете их страданий!

— Возможно я не знакома с их бытом конкретно, не бывала их гостьей, но Вы, видимо, предполагаете, что я и читать не умею?

— Ради бога, простите меня. Я совсем не хотел Вас обидеть.

— Я не обиделась. Вон Пушкинский сквер, пойдемте туда.

Они подходят к памятнику Пушкину.

— Сергей, Тифлис получил этот памятник благодаря полицеймейстеру Россинскому. Это он был инициатором создания памятника. Но Вы ведь против всех полицмейстеров?

— Иногда, в виде исключения, они могут сделать и что-то нужное, но послушайте Пушкина:

О, счастлив тот, кто в жизни удостоен
Великой чести биться за народ!
Благословен в бою погибший воин!
Его пример вовеки не умрет.

— Сергей, Вы надо мной смеетесь. Это не Пушкин. Вы просто подобрали стихи под Вашу идею. Но только там, на площади Эриванского, боя не было, а погибель была. Ну а стихи… Это стихи князя Чавчавадзе. Вовеки не умрет? Вы уверены? Давайте и я Вам прочитаю стихи

Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.

— Нет, — продолжает Ольга, — начать нужно было с этого:

В порабощенные бразды
Бросал живительное семя —
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды…!

— Вы не думаете ли, что эти две последние строчки конкретно про Вас, мой спаситель? А вдруг я буду в опасности, а Вы… А Вы, скорее всего на каторге. Кто же мне поможет?

— Ольга, я потрясен Вашим знанием Чавчавадзе и Пушкина. Вы настолько прекрасны, что поможет любой, оказавшийся рядом. Оказать Вам помощь — счастье.

Некоторое время они идут молча. Затем Ольга спрашивает:

— Скажите, кому принадлежат слова «Свобода питается кровью патриотов»?

В это время Ольга и Сергей выходят к набережной Куры.

— Спасибо Вам, Сергей за приятную прогулку, но мне пора. Остановите мне извозчика.

Сергей останавливает проезжающую мимо пролетку.

— Простите, Ольга, за мою просьбу, но возможно ли нам встретиться и завтра? Я был бы счастлив!

— Не судьба Вам быть счастливым, Сергей. Завтра я возвращаюсь в Баку. Мой адрес простой — дом Нагиева. Не рискуйте жизнью, Сергей, мне было бы Вас жаль…

Ольга уезжает.

Сергей кричит ей вслед:

— Скажите, чьи слова вы цитировали?

— Мои, Сергей, мои! Прощайте.

Она машет ему платочком и уезжает.

Рождение князя

Коба, Камо и Элисо Ломидзе удобно устроились поужинать в привычном духане. На столе несколько вариантов пхали[3], бадриджани[4]. Приносят хинкали[5].

Ломидзе не терпится рассказать, что он узнал:

— Коба, я получил от своего земляка важную информацию.

— Кушай, дорогой, — говорит Коба, — Хинкали на столе, остынет — кто их тогда есть будет? А о делах потом поговорим.

— Это важно, Коба.

— Ладно, Элисо, что там у тебя горит?

— Коба, мой земляк в полиции служит. Их собирают каждый вечер, инструктируют. Тебя назвали среди разыскиваемых. Полиция просто землю роет, могут тебя найти, тогда арестуют. Лучше бы на время уехать.

Ломидзе опять пытается еще что-то сказать, но Коба останавливает его жестом:

— Элисо, подожди, видишь чанахи[6] несут. Все успеем, когда это полиция быстрее нас поворачивалась!

Закончилась еда, выпито вино. Коба в хорошем настроении. Ничего нового ему Элисо не сообщил.

— Это хорошо, когда земляк в полиции, но я и так ночью уезжаю в Баку. В Тифлисе сейчас нечего делать, а они… Они пусть меня ищут, не мешай им!

— А мне что делать?

— Через пару дней тоже приезжай в Баку, ты мне там будешь нужен. А сейчас найди Сергея и скажи, чтобы пришел ко мне домой.

Кваснин пришли через полчаса.

— Сергей, ты сегодня уезжаешь со мной в Баку, теперь дела там, а заодно мне в дороге поможешь. А ты, князь, — обратился Коба к Камо, — подойди сюда, что у дверей стоишь?

— Коба, какой я тебе князь, о чем говоришь!

— Смотрю, кацо, твои документы. Написано — князь Дадиани. Сам смотри!

Камо разглядывает новые документы.

— Пация, купи одежду и сделай из него князя. Не вздумай чоху ему купить, он тогда будет привлекать лишнее внимание, как попугай у Арташеса. Что-то благородное, как он сам, и чтобы был, как высокопоставленный чиновник по особым поручениям.

Камо садится, крутит головой…

— Ну какой я князь, на меня посмотри…

— Такой же, как гвардейский капитан. Хватит болтать! Если будет нужно — беременной девушкой станешь! Поедешь в Финляндию в Куоккала к Ленину. Отвезешь ему наш подарок. Только меньше в дороге говори по-русски, гордый грузинский князь может быть и не в настроении. И не надо твое любимое — камо спросить, от камо сказать… А то мгновенно из князя в арестанта превратишься.

Камо разглядывает новые документы.

— А может князем быть и не плохо! — говорит он.

Продолжение

___

[1] Стихи Сталина, которые они поют.

[2] Современное название «Проспект Руставелли»

[3] Пха́ли — одно из популярнейших и блюд грузинской кухни, Основа пхали — любой овощ или трава.

[4] Бадриджани — блюда грузинской кухни из баклажанов.

[5] Хинка́ли — блюдо грузинской кухни. Его ни в коем случае не стоит сравнивать с пельменями, хотя и есть некоторое внешнее сходствою. Это кардинально другое блюдо, одновременно состоящее из первого и второго блюда. Едят руками. Потрясающе вкусная вещь!

[6] Чанахи — блюдо, получаемое в результате томления мяса с овощами в глиняных горшочках в духовом шкафу или печи.

Print Friendly, PDF & Email

7 комментариев для “Владимир Янкелевич: Кавказская мельница

  1. Действительно больше напоминает сценарий фильма, но кто сказал, что на базе сценария не может быть написан роман?
    Не только всяким там лондОнам романы вроде «Сердца трёх» из сценариев создавать 🙂
    По ходу дела поправьте:
    «Ольга давно заметила молодого красавца, старательно делал вид, что его не замечает, но при прямом обращении, смутилась.»
    «Делала» или «делая» вид.
    Есть лёгкое «выпадение» при переходе от предисловия к основному повествованию — ожидаешь, что рассказывать будет Ольга, а повествование продолжается от автора. Если это сценарий — всё в порядке, помятуя о подобном переходе в фильме Титаник.

  2. Автор представил нам фрагмент большой и основательной работы, которая по идее охватывает определенный исторический период и на фоне организации финансирования марксистских формирований путем так называемых «эксов» – экспроприаций в Закавказье боевиками Кобы-Джугашвили-Сталина разворачивает картину развития отношений, любви главных героев, принадлежащих разным слоям общества и разным полюсам политической жизни Российской империи.

    По фрагментам не всем и не всегда удается судить о дальнейшем развитии сюжета и тем более о том, как и куда фантазия и мастерство автора приведут главных героев.

    Увлечь читателя, опираясь на его фантазию, предложить ему интересное и увлекательное ожидание последующих глав, сделать его соучастником событий – видимо такова задача этого пролога сценария с его условиями и специфическими моментами.

    Представляется, что презентация получилась удачной.

    Удачи автору.
    Тулкун Хайлегер-Узумов

  3. Мельница Бога oчень хороша.
    Мельница Бога Мелет не спеша.
    Медленно, но верно ходит колесо.
    Будет перемелено aбсолютно всё.
    Пер. Я. Фельдмана

    * * *
    «Коба приходит домой. Его встречает жена с новорожденным сыном на руках. Она испугана…» — — может быть и прав велосипедист-геолог Сосницкий:
    памперсы вышли (остались три ножки Буша))
    Aвтору работы (и будущего романа) Владимиру Янкелевичу ЗА Кавказские мельницы — респект и наилучшие пожелания.

    1. 15 мая с.г. мелькают персонажи, гвозди, б-ляди; промелькнула и крамольная мысль. Возможно, роман находится в стадии завершрния. Автору виднее.
      Сценарий для к/фильма/пьесы готов. Удачи и здоровья автору, В.Я.
      Наилучшие пожелания Выпускающему в печать такие работы.

  4. Считанные минуты до серии взрывов. Это состояние называется саспенс, про который Хичкок говорил, что ожидать иногда интереснее, чем участвовать. Шестеро налетчиков в напряжении, но вида ни автору, ни читателям не показывают. Один из них произносит тост разведчика Кузнецова (типа за нашу победу), но и не забывает флиртануть. Громко объявив свои имя и фамилию (для удобства полиции, видимо!) он заигрывает с дамой, которая, само собой, с собачкой. Красавица Ольга не какая-нибудь прожженная особа, а вполне даже стеснительная девушка, смутить которую несложно. В следующую секунду её бесцеремонно валят на пол.

    Потом происходит нечто необычное с взрывами, воплями, стонами раненных и безрадостными позами убитых, заклинаниями Камо насчет безопасности денег, хватанием всех подряд с улицы в участок.

    И после таких потрясений Ольга не размазывает тушь по лицу и не меняет памперс, как ни в чем не бывало, она безмятежно улыбается и «слегка кокетничает».

    Гвозди бы делать из этих людей…

Добавить комментарий для Gelfman Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.