Наконец свершилось, отец получил ответ из Большого дома на Литейном проспекте. Было принято «соломоново решение». В СССР нельзя иметь гражданину иностранную валюту. «Поэтому Вы должны сразу всю валюту по завещанию передать в дар родному государству. Вы должны знать, что в СССР нет и не может быть миллионеров…»

Бабушка Эльга

Леонид Аранов

Осенью 1947 года в нашу квартиру неожиданно пожаловала наша бабушка Эльга. Это была мама нашего папы.

Бабушка до революции 1917 года жила в Белоруссии в сельской местности недалеко от Гомеля. Черта оседлости. Из детей в этой семье были еще два старших брата, Мойша и Изя. Местечко невелико, но там было много богатых купцов и ремесленников, среди которых особенно выделялся отец нашей бабушки Эльги. Поэтому еврейские погромы здесь были не редкость. И вот в канун еврейской пасхи сюда наехала целая банда громил.

Братья чудом успели скрыться от бандитов за высоким забором своего дома, где гулял страшный огромный пес неизвестной породы.

Будущая наша бабушка Эльга, была первая красавица в округе и самая богатая невеста. Однажды, уединившись с братьями, сказала им: «Дорогие братья, эти громилы от вас не отстанут. Я дарю вам свое приданное». Она протянула старшему брату небольшой мешочек. «Здесь золото и бриллианты. Это мое приданное. Хватит вам добраться до Одессы и купить билеты на пароход в Америку. С мамой все согласовано. Папа все посчитал и одобрил. А замуж я не тороплюсь».

И вот братья покинули отчий дом. А «богатая невеста» не став бедной, стала еще краше. И очень скоро вышла замуж. Очень удачно. Работящий жених, под стать красавице невесте, которая совсем не любила сидеть «сложа руки». И зажили они богато и счастливо. Спустя несколько лет у них уже четверо детей — два сына и две дочери. А самое главное, супруги сумели построить собственный большой дом, завели всякую живность — свиней, кур. Хозяина этого дома, все в округе звали дядя Наум, а через несколько лет за его рано поседевшую густую черную бороду его величали уже «дед Наум». Дед Наум не был благоверным евреем, не очень соблюдал еврейские традиции, но очень уважал свиное сало, которое можно было еще легко продать. При доме скоро появилась небольшая пристройка — столярная мастерская, где он делал удивительно красивую мебель, используя помощь местного парня Пашки. Умение мастерить — это самое главное, что унаследовал молодой хозяин от своего родителя.

На дворе был уже 1920 год. Почуяв ветер перемен, дед Наум вступил в партию большевиков. Насколько он был убежденным большевиком сказать трудно, но детей он воспитывал правильно. Когда старшему сыну исполнилось 14 лет, он торжественно вступил в комсомол. А младшие дети горделиво носили красные галстуки.

Но политические перемены в стране уже дошли и до гомельской области. Началась коллективизация. В мае 1929 года в Беларусь из Москвы приехала Комиссия ЦК ВКП (б)Б, которая сыграла не последнюю роль в трагическом наступлении на белорусского крестьянина. 1929 год ознаменовался началом Великого Эксперимента в Белоруссии — над людьми, здравым смыслом, экономикой, сельским хозяйством. Партийно-государственная машина быстро набирала обороты и принялась ломать человеческие судьбы, разрушая уклад жизни деревни, оставляя за собой убыточные колхозы, часть из которых не смогла встать на ноги еще очень долгие годы.

В архивных документах отмечается: «во времена коллективизации происходила острая классовая борьба между кулаками и беднотой. Малообразованные крестьяне к тому времени уже были достаточно напуганы наглой вседозволенностью власти. И страх просто заставлял их идти в колхозы. Когда у крестьян силой отбирали трудом нажитое добро, протест свой они выражали только слезами. Ибо они видели, что в случае протеста им будут предоставлены вагоны для отправки в далекую ссылку. Такая политика не замедлила привести к страшным последствиям».

Вот записка секретаря Мозырского райкома партии в июле 1933 года: «Выявлены случаи болезни — опухли от недоедания… Колхозники питаются исключительно полевым щавелем и выпекаемой из листьев лепешкой. За май-июнь умерло от недоедания взрослых 16 человек, подростков — 1 и детей — 20…». Подобные документы отправляли в Минск с грифом «Совершенно секретно». Власть не желала гласности.

Однако, несмотря на трагические факты в стране, «борьба за социалистическую деревню» продолжала нарастать. Составлялись списки кулаков с непременной высылкой их за границы Белоруссии. Кто приговаривал их к ссылке, за что и на какой срок, люди чаще всего не знали.

Белорусским крестьянам для «перевоспитания» были определены в основном Уральская область и Северный Край. Однако были несчастные, сосланные на Дальний Восток и в Якутию. В открытых источниках можно прочитать: «… было сослано и раскидано по таежным просторам Советского Союза 15724 семьи, 73415 человек».

Второго февраля 1930 года был издан приказ ОГПУ СССР № 44/21. В нём говорилось, что «в целях наиболее организованного проведения ликвидации кулачества как класса и решительного подавления всяких попыток противодействия со стороны кулаков мероприятиям Советской власти по социалистической реконструкции сельского хозяйства кулаку, особенно его богатой и активной контрреволюционной части, должен быть нанесён сокрушительный удар». А к кулакам, прежде всего, причислялись успешные работящие крестьяне, имеющие скот и использующих наемных работников. Этот «сокрушительный удар» предусматривал насильственное лишение зажиточных крестьян, использующих наёмный труд, всех средств производства, земли и выселение их за пределы области

Была весна. Совершенно неожиданно мальчик Лева, старший сын деда Наума, активный комсомолец пришел домой раньше обычного:

— Папа, у нас намечается рейд по выявлению кулаков и отправке их за пределы области. Все имущество их будет передаваться в колхозы или государственные кооперативы.

Лева, конечно, верил в «светлое будущее», внушаемое ему в школе. Но известным Павликом Морозовым он стать не мог. Будучи комсомольским активистом, он также активно помогал отцу во всех хозяйственных работах. И не мог себе представить, чтобы плоды труда всей его семьи оказались в чужих руках. А что станет с отцом, который будет уже записан кулаком и даже врагом народа, он представить себе не мог. А младший брат и сестры, где будут они?

В оставшуюся неделю до рейда по выявлению кулаков дома была проделана большая работа по ликвидации всей живности. Мясо было тщательно просолено, упаковано в бочках и надежно спрятано. Оставлена была только козочка, которая кормила молоком малолетних детей. С помощником Пашкой, который делал заготовки для мебели, отец хорошо рассчитался, взяв с него «обет молчания». А утром следующего дня дед Наум побежал на фабрику за пять километров от поселка наниматься на работу. Столяр, мебельщик фабрике были не нужны. А вот ночной сторож — пожалуйста. Когда в дом пришла «долгожданная» комиссия по раскулачиванию, дед Наум предъявить только козочку и своих детей. И очень важный документ с круглой печатью. В документе что-то неразборчиво было написано, но можно было понять, что предъявитель сего является работником социалистического предприятия. Казалось, пронесло. Но вдруг председателя комиссии «потянуло» пройтись по всему дому. В маленькой комнатке он увидел швейную машинку:

— А кто на ней шьет? — грозно спросил председатель.

— Я, — дрожащим голосом ответила жена хозяина, — надо же как-то детишек одевать.

— А ты можешь мне штаны сшить? Мои совсем износились. Я могу тебе даже заплатить.

— Ну что Вы, на продажу я никому не шью. Но Вам могу в качестве подарка сшить. Тем более, скоро годовщина Октябрьской революции.

— Тогда договорились. Я на днях зайду, мерку снимешь.

— Пошли ребята, — обратился председатель к своей команде. — кулаков здесь нет.

«Пронесло!» — сказал дед Наум, когда, наконец, ушли незваные гости.

А эти штаны для председателя и справка с круглой печатью стали надолго охранной грамотой для всей семьи Левы.

Но, как говорится, все проходит. Закончилась «коллективизация с раскулачиванием» Отгремела Гражданская война, Великая Отечественная война и произошло много других событий. А некогда первая красавица Эльга давно стала нашей бабушкой. И вдруг бабушке, каким-то страшно секретным способом передали письмо от ее старшего брата из Канады. Это был вопрос о завещании, где бабушке предлагалось получить часть капитала от брата Изи. Изя на уже смертном одре завещал большую часть своего капитала сестренке Эльге. От этого известия бабушка лишилась сна, кружилась голова. Ведь речь шла об очень больших деньгах. Как быть? И она решила посоветоваться со своим старшим сыном, Левой.

Неожиданный приезд бабушки Эльги в Ленинград был окутан глубокой тайной и для меня и для моего старшего брата. Но однажды утром, когда моя мама была уже на работе, а старший брат — в школе, я услышал отрывки странного разговора отца с бабушкой:

Отец:

— Ты помни, что я коммунист и во всех анкетах я писал, что за границей нет у меня никаких родственников, тем более в буржуазной Канаде. Или, что я все эти годы обманывал партию? Что тогда будет со мной, твоими внуками? Ты об этом подумала? И только за то, что у меня или у тебя есть канадские доллары, нас всех отправят в какой-нибудь колымский край лет на 10 лет без права переписки,

Бабушка:

— Хорошо, сынок. Я все поняла. Письмо сожгу. Хотя очень жаль. Все-таки миллион долларов! Почти. Изя так хотел меня отблагодарить. И Моня хотел меня порадовать на старости лет.

— Ну, не переживай уж так, мама,— пытался утешить свою мать наш отец.

— Я думала, что ты умный еврей что-нибудь придумаешь. Но вы, вся еврейская молодежь начала века стали вдруг убежденными коммунистами, поменяли религию. Все, конечно, началось с иудушки Лайбы Бронштейна-Троцкого. Известно как он закончил свою историю. А теперь я даже не могу получить свои деньги!

— Мать, ты сейчас можешь философствовать, как угодно, но прошу при детях на эту тему — ни слова.

— Не кричи на меня. Твоя жена, хоть и русская женщин, а я все равно люблю ее, как родную дочь и детей ваших. Я знаю, как ты и по ночам кричишь, жена твоя рассказывала: «Голубь, Голубь, я Сокол, огонь… огонь!». Это страшно, и мне очень жаль тебя

Была поздняя осень. Непрерывно шли моросящие дожди. Бабушка готовилась к отъезду.

— Куда ты, мать, торопишься? Побудь еще у нас, скоро и дожди закончатся, — громко сказал отец, видя суетливые сборы своей матери.

— Это не дождь, это слезы Господа нашего. Он опечален. Воля старших братьев моих не будет исполнена. Это уже грех

Погрустневшая бабушка очень скоро покинула холодный Ленинград. А отец, в грусти терзаясь, долго молча, лежал на диване. Боль в груди и тяжкие думы терзали его.

Он вспоминал недавнее прошлое. 1945 год. Самолет-разведчик на подступах к Берлину, где он стрелок-радист делал фото немецких укрепрайонов. И вдруг страшный взрыв, зенитный снаряд пробил моторный отсек. Самолет горит. И последняя команда: «немедленно покинуть самолет».

Очнулся он в полевом госпитале. Сквозь дремоту он слышит голос медсестры. Она кому-то докладывает: «У него разбита вся нижняя часть ноги. Но у нас сейчас даже нет своего врача. Только фельдшер. Лейтенант привез какого-то немца. Он врач-хирург и говорит, что у вашего летчика начинается гангрена, надо срочно ампутировать ногу по самое колено».

Но тут доклад медсестры прерывает резкий мужской голос: «Знаю этих хирургов. Сколько они оттяпали рук и ног без всякой необходимости у наших ребят. Говорят, был такой приказ их подыхающего фюрера. Все, немца выгнать вон. К вечеру или завтра доставят нашего хирурга».

Рано утром к полевому госпиталю подъехал «виллис». Приехавший на нем майор медицинской службы, осмотрев раненого, мрачно сказал:

— Тут уже речь идет не о сохранении ноги, а о спасении человека. Ногу надо ампутировать намного выше колена. Гангрена быстро развивается.

— Готовьте инструмент, — обратился доктор к медсестрам. И мне еще потребуются два крепких парня, хлороформа может не хватить, и раненый может очнуться в любой момент. Надо его держать с двух сторон.

Звонок в дверь вернул отца к реальной жизни. Это пришел из школы старший брат. Отец с трудом отошел от своих воспоминаний. Он быстро прикрепил протез к культе с помощью специальной присоски. И как мог, привел себя в порядок. «Надо держать себя в форме. Нельзя расслабляться» — мысленно сказал себе отец.

С тех пор прошло немало времени. В СССР наступила новая эпоха, которая называлась «оттепель», автором которой был Первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев. Он с почестями проводив своего предшественника в последний путь, прочно укрепился во власти.

И в это время от бабушки Эльги из Гомеля отцу приходит новое письмо. Бабушка писала: «Месяц назад я похоронила твоего отца на еврейском кладбище. Зная, что ты очень болен, долго не решалась тебя беспокоить. Но вот решилась. На могиле твоего отца установлена каменная плита со звездой Давида. Если можешь, пришли немного денег. Возможно, ты скоро будешь миллионером, потому что новое завещание от моего младшего брата Миши (Мойши) с моей подачи написано на твое имя. Я очень надеюсь на лояльность нашей новой власти. Братик Изя давно умер, не оставив наследников и все свои капиталы передал своему брату Мише. Миша умер два месяца назад. Завещание при письме. Привет моим внукам. Пусть не забывают бабушку Эльгу. А если удастся получить по завещанию, какие нибудь деньги, не забывай, сынок, что у тебя есть еще сестры».

Получив это письмо, отец незамедлительно послал своей матери деньги и задумался, как поступить с завещанием дяди Миши, с которым совсем не удалось познакомиться. Отец понимал, чтобы получить какие-то деньги по завещанию, надо со всеми документами, написав заявление, идти во власть. И началось, долгие мучительные хождения. Наконец свершилось, отец получил ответ из Большого дома на Литейном проспекте. Было принято «соломоново решение». В СССР нельзя иметь гражданину иностранную валюту. «Поэтому Вы должны сразу всю валюту по завещанию передать в дар родному государству. Тем более, Вы должны знать, что в СССР нет и не может быть миллионеров. При этом Вам будет гарантирована ежемесячная прибавка к пенсии в размере 100 рублей. Пожизненно». Сын бабушки Эльги не возражал. Скоро в наш семейный бюджет стала поступать существенная прибавка — 100 рублей. Но ненадолго. Через пять лет отец умер от сердечной недостаточности.

Был уже 1980 год. Я работал инженером в судостроительном проектно-конструкторском бюро. Однажды, направляясь в командировку в северные края, я издали увидел на заводских стенах красочные плакаты: «Вперед к победе коммунизма», «Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи». Последний плакат сразу пробудил во мне воспоминания об отце и его 100-рублевой прибавке к пенсии. Как-то я прочитал одну политическую статью, где автор неосторожно процитировал «Майн кампф» Гитлера: «Совесть калечит человека». Ну, а отсутствие совести непременно калечит еще более, — подумал я. Приводит его к полной деградации как личности. И свидетельство тому и расстрел властью собственного народа в Новочеркасске, и коррупция в высших эшелонах власти, и многое другое. Это, в частности, и привело к так называемой ПЕРЕСТРОЙКЕ, впоследствии.

Следует отметить, во все годы своего правления Гитлер настойчиво боролся с совестью своего народа. И им здесь была одержана главная победа. Поэтому когда он провозгласил свой лозунг «Дранг нах Остен» (поход на восток»), подавляющая часть немецких граждан поддержало его в своих устремлениях. Можно только добавить, в случае победы Германии в ВОВ, несомненно, немецкая нация опустилась бы на ступень ниже человеческого развития. Ибо главное отличие человека от животного это — наличие СОВЕСТИ.