Григорий Крошин: К 100-летию академика А.Д. Сахарова

Loading

После окончания этого заседания МДГ Андрей Дмитриевич сразу же ушёл, но не домой, а дать интервью о Семипалатинском атомном полигоне. Всё было как обычно… А на следующее утро среди аккредитованных на Съезде журналистов — слух, передаваемый шёпотом: Сахаров умер… Как сейчас помню тот декабрь 1989-го…

К 100-летию академика А.Д. Сахарова

Из блокнота парламентского журналиста

Григорий Крошин

Андрей Дмитриевич Сахаров

ГОРБАЧЁВ ЛЕЖАЛ НА СТОЛЕ

Ирэн Андреева, депутат Верховного Совета СССР, зампредседателя Комитета по депутатской этике, рассказала мне как-то про то, как, оказывается, президент СССР Михаил Горбачёв переживал тогда свои взаимоотношения с академиком Андреем Сахаровым… В частности, когда в нашем с ней разговоре возникла тема Сахарова, я спросил:

— Неужели на заседаниях своего Комитета по депутатской этике вы ни разу не обсуждали грубое, как мы все видели, пренебрежительное поведение Горбачёва по отношению к коллеге, народному депутату, академику Андрею Дмитриевичу Сахарову, его унизительную для последнего перепалку в присутствии всего съезда?

— Нет, представьте себе, не обсуждали… Но я сейчас вам расскажу один случай, который может кому-то не понравиться, но — это происходило лично со мной, поэтому я не могу не рассказать.

Итак, закончился очередной день съезда. Я собираюсь уходить домой, вдруг оборачиваюсь на стол президиума, вижу: Горбачёв, прощаясь с депутатами, смотрит с мою сторону и… протягивает свой длинный палец, бросая мне: «Подожди!»… Депутаты вышли из зала.

Тут Михаил Сергеевич повернулся ко мне и, представляете, вдруг… лёг животом на стол президиума, и его лицо мгновенно оказалось прямо возле моего лица, и он заорал просто каким-то неестественным, бешеным голосом:

— Вы соображаете, что вы делаете?! Вы когда-нибудь людей жалеть научитесь? Вы о чём-нибудь кроме своих страстей думать будете или нет?!!

Я растерялась от такого напора… И вот постепенно, с его криком до меня начало доходить, что я для него — представитель московской Межрегиональной депутатской группы, членом которой я, как вы знаете, была… А он тем временем продолжал, лёжа на столе, кричать мне прямо в лицо:

— … Вы будете жалеть старика?!! Или так и будете и дальше продолжать везде выставлять его тараном для пробивания ваших идей?..

Я, поверите ли, сначала не могла даже понять: какого тарана, какого старика? О чём это он?!.. А он мне:

— Вы что думаете, я — полный идиот? Я что, этого зала не знаю?! Да запомните вы: я каждую пару глаз в этом зале вижу и знаю реакцию зала наперёд, а вы, ни черта не соображая, гоните старого человека на трибуну, чтобы погубить его! Вам, скажите, его не жалко?!..

И тут только до меня доходит, наконец, что он, Горбачёв, говорит о Сахарове!… Он же ни разу не назвал его ни по имени, ни по фамилии, вообще никак…

— … Я делаю всё, чтоб не дать им затоптать его! А вы!!!..

.. Ну, вы представляете себе эту картину и моё состояние: глава государства лежит передо мной на столе, головой прямо чуть ли не в лицо мне, да ещё пальцем своим длинным машет перед моим лицом, знаете, как он умеет… А сам весь красный!..

Что я хочу этим сказать? Очень трудно со стороны оценивать поступки людей…

Последний день Андрея Сахарова

Итак, 14 декабря 1989 года, Кремль, Малый зал. Здесь сразу же после окончания очередного рабочего дня 2-го Съезда народных депутатов СССР засуетились нервно народные избранники и их помощники, забегали активисты, налаживая микрофоны, загромыхали стульями, неся их отовсюду и придвигая к длинному, во всю длину зала, столу, а возбуждённо утомлённые политической борьбой депутаты уже усаживались тем временем за стол, норовя, естественно, поближе к столу президиума и к трибуне с микрофонами. Суета и напряжённость, объяснялись предельно просто: на пять вечера было назначено экстренное заседание Межрегиональной депутатской группы (МДГ), на которое, по счастью, допустили и нашу журналистскую братию.

За столом президиума заняли места сопредседатели МДГ (на фото — слева направо) — Юрий Афанасьев, Борис Ельцин, Андрей Сахаров, Гавриил Попов. Пятый сопредседатель, учёный из Эстонии Виктор Пальм отсутствовал в тот день на съезде.

Заседание было, как всегда, шумным и бурным, порой доходившим до неразберихи и бестолковости. Ораторы перебивали друг друга, слушая подчас только себя, беспорядочно, не дожидаясь предоставления им слова, сами брали его, захватывая трибуну с микрофоном чуть ли не штурмом. Президиуму и председательствующему на заседании в тот раз Борису Ельцину едва удавалось сдерживать пылких политиков-демократов первого призыва, вводить форум в какое-то осмысленное русло… На этот раз собрание демократов оказалось ещё более бурным, чем обычно: обсуждали тактику поведения депутатов МДГ на завтрашнем пленарном съездовском заседании.

… Академик Сахаров, похоже, чувствовал себя не самым лучшим образом, видимо, здорово устал, и мы с коллегами — парламентскими корреспондентами то и дело переглядывались, обращая внимание друг друга на то, что Андрей Дмитриевич время от времени… «отключался». Нам казалось, понятно, дремлет пожилой, сраженный усталостью человек, не принимает никакого участия в бурных дебатах…

Однако это впечатление наше оказалось обманчивым: Сахаров всегда вовремя реагировал на очередное выступление с трибуны, что-то тихо говорил сидящим рядом Афанасьеву и Ельцину, потом что-то быстро писал в своих бумажках, затем — вновь вроде «отключался»…

Ему дали слово. Сахаров с видимым усилием, грузно поднялся из-за стола президиума, как бы в прострации, будто теряя равновесие, подошёл к трибуне, наклонился к микрофону и в неожиданно наступившей, какой-то даже неестественной для этой аудитории тишине своим обычным тихим, прерывающимся, хрипловатым голосом, чуть заикаясь и картавя, сказал главное, что хотел сказать: МДГ, по его убеждению, должна стать организованной политической оппозицией — страшное по тем временам слово — по отношению к правящей партии. И в своей очень короткой речи обосновал свою мысль.

(«Это было в те дни необычайно смело и актуально для всего демократического движения», — скажет мне позже Сергей Адамович Ковалёв, известный в мире правозащитник, диссидент, друг и соратник Сахарова, потом — российский депутат всех последующих созывов. Тогда же, помнится, я спросил Ковалёва:

— Как вы, Сергей Адамович, представляете себе политику будущего?

— … Политика будущего — это новое политическое мышление. Только я имею в виду не Горбачева, а, скажем, Нильса Бора, Альберта Эйнштейна, Бертрана Рассела, Андрея Сахарова… Эта политика будущего достижима и осуществима только в объединенном человечестве. Так же, как и действительное воплощение концепции прав человека. Я льщу себя надеждой, что занимаюсь именно такой политикой будущего. Невостребованной. Но она и не имеет шансов быть востребованной, если сегодня никто не будет ею заниматься.

— Но вы же наверняка видите перед собой реальную цель? Может быть, даже с какими-то сроками ее осуществления?

— Знаете, у меня есть некий положительный опыт. Когда в 70-80-е годы нас спрашивали: вы что же, верите в близкие перемены? Мы отвечали: нет. Помню, как в ответ на замечание моего хорошего знакомого академика Израиля Моисеевича Гельфанда, что все современники Византийской империи понимали, что это провальная империя, что она вся прогнила, но — она просуществовала после этого понимания еще 300 лет, Борис Исаакович Цукерман сказал: «Ну что ж, 300 лет меня вполне устраивают»… Нас всех тогда вполне устраивали 300 лет. И один только Андпей Дмитриевич Сахаров сказал свою знаменитую фразу: «Впрочем, крот истории роет незаметно». Он оказался прав: ситуация сильно изменилась. Смею думать, что она изменилась и нашими усилиями…).

… А в тот день Сахаров, сказав то, что хотел сказать, медленно отошёл от трибуны, тяжело сел на своё место за столом президиума и… опять «отключился».

После окончания этого заседания МДГ Андрей Дмитриевич сразу же ушёл, но, как говорили те, кто был в курсе его дел на сегодня, ещё не домой, а сначала — дать обещанное интервью киногруппе Олжаса Сулейменова, которая снимала в те дни публицистический фильм о Семипалатинском атомном полигоне. Словом, всё было как обычно…

… А на следующее утро среди аккредитованных на Съезде журналистов — слух, передаваемый шёпотом: Сахаров умер…

Как сейчас помню тот декабрь 1989-го…

Академик Сахаров и Борис Ельцин
Президиум Межрегиональной депутатской группы
Print Friendly, PDF & Email

6 комментариев для “Григорий Крошин: К 100-летию академика А.Д. Сахарова

  1. Уважаемый Иосиф! Какая ошибка? Именно: 14 декабря 1989 г. состоялась заседание МДГ в Кремле, за несколько часов до кончины А. Д. Сахарова.

    1. Уважаемый автор,
      в рукописи стояло «ноябрь 1998-го…». Верстая поздно вечером, после долгого рабочего дня, мы эту описку проглядели, но утром оперативно исправили — спасибо нашим внимательным читателям.

  2. Андрей Дмитриевич как великий физик был озабочен прежде всего недопущением ядерной войны. Как гражданин он отстаивал права человека. Оба этих принципа в той или иной степени совместимы с разными политическими системами — коммунизмом и капитализмом. Отсюда его позиция конвергенции. Но нынешняя ситуация показывает, что такое сближение условных левых и правых или консерватоов и прогрессистов оказывается неравноценным. Неомарксистские прогрессисты преобладают из-за того, что их лозунги более привлекательны и для обывателя, и для интеллектуальных элит. Ведь теории последних очень созвучны популистской идеологии масс: «Нет, нет, нет! Мы хотим сегодня, мы хотим сейчас!»

  3. Я видел и слышал, когда М.С.Горбачёв вежливо, но жёстко, сгонял А.Д.Сахарова с трибуны съезда.

  4. Спасибо Вам, Григорий, за интересные детали от И.Андреевой. Кроме прочего, они показывают, насколько Горбачев был непритворно внимателен. А это последнее при жизни А.Д. заседание МДГ я тоже запомнил. Только вот в конце текста явная опечатка: ноябрь? 1998 !?

  5. «Как сейчас помню тот ноябрь 1998-го…»
    Не ноябрь 1998-го, а декабрь 1989-го. Или я чего-то не понял?

Добавить комментарий для Михаил Поляк Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.