Владимир Янкелевич: Кавказская мельница. Продолжение

Loading

Черный город был по-настоящему черным. Название это очень точно соответствовало месту. Черным было всё: фабричные корпуса, амбары и жилые бараки. На этом фоне черные цистерны и буровые выглядели вполне органично. Всё выкидывало клубы копоти, в воздухе летали клочья сажи…

Кавказская мельница

Главы из ещё не написанного романа

Владимир Янкелевич

Продолжение. Начало

Глава 2 Куоккала

Санкт-Петербург.

На Николаевском железнодорожном вокзале из поезда выходит Камо — князь Дадиани с чемоданом в руке. К нему мгновенно подлетает носильщик. Камо тростью его отталкивает и направляется на выборгский поезд.

Ждать пришлось недолго, Камо еле успел перекусить в вокзальном ресторане. В поезде рядом с ним оказался грузный краснолицый полковник, который все пытался завязать дорожный разговор.

Камо представился:

— Князь Дадиани.

— Очень рад знакомству, князь. Полковник Васильчиков. Вы по делу или отдыхать собрались?

— Я устал сильно!

И Камо демонстративно прикрыл глаза.

Ехать пришлось часа полтора.

На станции Куоккала Камо вышел. Недовольно поморщился, платформа была низкой, покрыта утрамбованными мелкими камешками. В деревянном здании вокзала для него ничего интересного не было.

На перроне он увидел человека в железнодорожной форме.

— Поди сюда! — позвал его Камо.

— Начальник станции, чем могу помочь?

— Дача Ваза гдэ?

— Совсем рядом, ваше сиятельство, вон там, саженей всего 20-25 будет. По Вокзальной пройдете. Вон там за поворотом высокую башню увидите. Это она и есть. Извозчика не желаете?

— Не нада!

Камо зашагал к даче. Вдоль платформы выстроились несколько магазинчиков и лавочек, у самого вокзала стояли извозчики в ожидании пассажиров.

— Ваше сиятельство, подвезу, зачем ножки стаптывать? — уговаривал один, особенно настырный извозчик, — доедите с ветерком.

— Держи и убирайся!

Камо кинул извозчику 2 пенни. Тот ловко поймал.

— Благодарствую, ваше сиятельство!

И Камо зашагал к даче. За поворотом он ее и увидел. Это была двухэтажное деревянное строение с мезонином и большой верандой по фасаду, над ней этажа на два — достаточно высокая башня с комнатой наверху. Когда Камо подошел к воротам, то увидел и надпись — «Вилла Ваза».

Во дворе на деревянной скамье курил мужчина лет тридцати, Камо направился к нему.

— Гамарджоба, уважаемый!

— Здравствуйте, я Богданов, Александр Александрович. Вы к кому?

— Князь Дадиани, «Старику» посылку привез. Веди к нему!

— Он Вас знает?

Камо молча смотрит на Богданова и начинает терять терпение.

— Он Вас ждет?

— Слушай, генцвале, я устал от тебя. Ты не «старик»! Иди сейчас и скажи ему одно слово: посылка здоровье поправить, от Кобы…

На веранду в рубашке-косоворотке, подпоясанной веревочкой, выходит Ленин:

— Саша, что там за визитер возле тебя?

— Говорит, что от Кобы!

Ленин заметно оживился

— Проходите, товарищ, проходите. Как там наш замечательный грузин?

— Все хорошо, Вам посылка от него, тифлисское вино, говорит — для поправки здоровья!

— На самом деле?

— Так говорит! Она здесь, в саквояже.

— Заходите скорее в дом. Надюша, налей гостю чаю, Елизавета Васильевна[1], найдите чем покормить, товарищ с дороги.

Ленин берет саквояж у Камо и уносит в свою комнату. В саквояже лежит бурдюк с вином.

— Наденька, позови-ка сюда нашего князя!

— Володя, он кушает, подожди.

— Мне на минутку.

Камо зашел к Ленину в комнату. Это была небольшая угловая комната с двумя окнами. У окна стоял стол и пара стульев.

— Скажите, князь…

— Зовите меня Камо, так Коба зовет. Я уже привык, под этим именем меня все знают.

— И Пётр Аркадьевич тоже?

— А кто это?

Столыпин, главный полицейский царя…

— А, теперь понял! Он обязательно знает… Пришлось даже князем стать…

Ленин и только подошедший Богданов рассмеялись.

— Ладно, князь, что мне с этим бурдюком делать?

— Тут такое дело. Вино нада слить и половину выпить, бурдюк разрезать потом, там внутри посылка, а потом отметить хороший день остальным вином!

В посылке, все еще в банковских упаковках, были уложены деньги от тифлисского экса.

— Прекрасный бурдюк, молодцы кавказцы. Как эту посылку по всей России ищут… Только не найдут.

Камо согласился:

— Да, по всем щелям ищут! Бегают, как жеребцы, в мыле…

Ленин рассмеялся:

— Образно, князь, то есть Камо, мыслите!

— Володя, князь — обедать! — позвала к столу Елизавета Васильевна.

— Чудно, тут и ваше вино пригодиться…

После обеда Ленин вернулся в свою комнату.

— Саша, зайдите сюда.

Богданов немедленно пришел.

— Саша, помнится у Вас был однокашник в банке в Выборге? Он доверенный человек?

— Абсолютно, я ему верю, как самому себе.

— Тогда во что, возьмите 500 рублей и узнайте возможность их разменять.

— Конечно.

* * *

Поездка в Выборг прошла неудачно. Оказалось, что все номера купюр переданы банку, и при появлении желающего разменять такую купюру, его надлежало немедленно арестовать. Когда Богданов показывал купюру однокашнику, ее случайно увидел один из служащих банка. Ареста избежать удалось просто чудом.

— Камо, сообщите Кобе, что с деньгами проблема. Нужно немедленно начать все заново, в Баку. Там сейчас такие капиталы, которых в Тифлисе не найти. Без денег ничего сделать невозможно. Передайте ему от меня привет и пожелание успехов.

Глава 3 Баку

Перемена места — перемена судьбы

Поезд до Баку шел одиннадцать часов, останавливаясь у каждого столба. Като грустила. Вместо любимой зеленой Грузии она видела сплошные нефтяные вышки, деревянными шатрами, они стояли до горизонта. Над всем этим плотной тучей висел смог.

Ей хотелось плакать, но она сдержалась — Сосо будет сердиться.

Наконец в три часа дня поезд остановился. После ужасных полей нефтяных вышек вокзал казался дворцом из арабской сказки. Кобу красоты вокзала не интересовали. Амбал потащил их вещи, и они вместе с Квасниным вышли на вокзальную площадь.

— Верхняя Приютская 107, — распорядился извозчику Коба.

До нужного адреса добрались минут за 20. Это был старый двухэтажный дом с прямоугольным внутренним двором. Во двор вел проход, похожий на небольшой туннель, который на ночь закрывали большие металлические ворота. На втором этаже проходила открытая галерея, куда выходили двери всех квартир. Сам двор производил впечатление колодца.

Като со страхом оглядывалась вокруг, так это непохоже на любимую Грузию, ни деревца, ни даже кустика. Мрачная сырая квартира.

— Что, Като, не в духе? Мы тут временно, опасность пройдет — вернемся. А пока располагайся.

— Сосо, ребенку солнце нужно!

— Ничего, будешь с ним к морю ходить… Там солнца много. Ты тут устраивайся, а мы с Сергеем пока в город пойдем.

* * *

Коба с Квасниным пошли по Балаханской улице в сторону Базарной площади. На Балаханской было всего три или четыре трехэтажных дома, застроена она была главным образом многочисленными одноэтажными лавками, мастерскими и неказистыми жилыми домами, в ряде мест велось неторопливое строительство.

С удивлением на перекрестке они увидели достаточно большую толпу, перекрывающую движение. Коба с Сергеем протиснулись в центр, там, прямо на середине улицы, лежала откормленная коза и задумчиво жевала кочан капусты.

— Что случилось, — спросил Кваснин мужчину в турецкой феске, — Это коза губернатора?

— Э, нет ала, э… Бери выше, это коза гочу[2], — ответил тот, — трогать нельзя. Хозяин шибанутый[3], прикинь-да, не разговаривает, сразу стреляет. Одно слово гочу, что хочет-то и танцует.

— Всегда стреляет? Нельзя трогать, говоришь? — переспросил Коба, и изо всех сил пнул носком сапога наглую козу. Коза, ошалело заблеяв, бросилась наутек.

Повернувшись к соседу в феске, он сказал:

— Я не гочу, я Коба. Проблемы решаю так. Запомни меня.

— Хорошо, хорошо, ты Коба, я Эмин. Просто Бешир Бек, хозяин козы, стреляет не думая и всегда попадает. Удачи тебе, Allah sizə kömək etsin[4].

Сосед в феске быстро ушел, видимо все еще опасался стрельбы. Будут палить в Кобу, а заодно попадут в него. А он козу не пинал.

— Сергей, хватит здесь стоять, пошли по Армянской до Парапета, а там по Ольгинской, посмотрим, чем здесь народ дышит.

* * *

На Ольгинской картина изменилась, город из глухой провинции вдруг стал вполне цивилизованным.

— Коба, смотри, какие дороги, дома, Европа, да и только.

— Вон там, — Коба показал рукой, — Черный город. Он тебе Европой не покажется. Да и здесь не все гладко. Нужно знать место, где собираешься найти свой денежный фонтан.

Они подошли к невзрачной Колюбакинской площади. Это был примитивный сквер в виде узкой полосы зелени по периметру. Достаточно большое дерево давало приятную тень, но от этого сквер не становился существенно лучше.

Коба и Сергей сели на скамейку под деревом. Бакинская жара не располагала к длительным прогулкам.

— Коба, не знаешь, что это за место? Какое-то оно странное.

— Здесь обычно митингуют рабочие против царя, уговаривают друг друга вместе бороться…

— На такой площади — это самое подходящее занятие. Один вид ее настраивает на протесты.

— Давай, Сергей, здесь посидим, поговорим. Дома при Като не хочется, а тут лишние уши, если они появятся, хорошо видны.

Коба начал:

— Сергей, здесь крутятся огромные, очень большие, просто шальные деньги, а полицейская хватка слабее, чем в центре. Местная полиция, покладистая и раскормленная, на содержании бандитов. Они почти братья. Может бакинский градоначальник генерал Фольбаум пытается приструнить гочу, но внизу они все повязаны. Законы здесь — категория условная. Тюрки, армяне, грузины, гочу с кинто, всех не перечислить, а банков здесь, как воды в Куре. Пока гуляли я на них насмотрелся: «Общественный банк», «Волго-Камский банк», «Русско-Азиатский банк», «Тифлисский дворянский земельный банк», «Тифлисский коммерческий банк», «Северный банк», «Персидский учетно-ссудный банк», «Русский промышленно-торговый банк», «Государственный банк», «Купеческий банк».

— Все верно. Здесь есть работа.

— Деньги нужно забирать не только у них, но и у местных толстосумов, даже у гочу. Это наше место, здесь будем работать. В Тифлисе и десятой части нет того, что тут для нас приготовлено.

— Для нас, Коба?

— Конечно, только они еще об этом не знают.

— Коба, смотри, что это?

Со стороны Торговой площади по Колюбакинской двигалась живописная группа людей. Центром был невысокий генерал, два жандармский подполковника и два казака охраны.

Серей обращается к толстому тюрку, проходившему мимо:

— Уста, скажите пожалуйста, это кто там в центре? Бакинский градоначальник?

— Да э да! Его все знают, а я лучше пойду. Не хочу попадаться ему на глаза. Сам себе не поможешь, бог не поможет.

— Вот, Сергей, смотри — бакинский градоначальник генерал Михаил Евгеньевич Каневский обходит владенья свои… Все просто. Считай слегка познакомились.

— Держиморда?

— Говорят, что нет.

— Сейчас проверю.

Сергей встает и направляется к генералу. За несколько шагов его останавливает казак.

— Дальше нельзя, господин.

— У меня вопрос к его превосходительству!

Генерал поворачивается к нему:

— Я Вас слушаю.

— Ваше превосходительство, Михаил Евгеньевич, …

Генерал его прерывает:

— Мы знакомы?

— К сожалению, нет. Во время известных событий в Тифлисе, я спас Ольгу, племянницу Мусы Нагиева. У меня осталась ее серьга, я бы очень хотел ее вернуть.

Лицо генерала стало багроветь:

— Вы, видимо, приняли меня за курьера. На первый раз я Вам прощаю, но при повторении подобного, Вам объяснят, кто есть кто! Воспринимаю Вашу выходку за скверную шутку.

И обращаясь к жандармскому подполковнику заметил:

— Слишком развязен, возьмите его, Павел Сергеевич, под наблюдение… Возможно второе дно есть.

Подполковник тут же записал что-то в записную книжку.

Казак решил, что настала его очередь. Это был здоровый чубатый парень с курносым лицом, вооруженный кавалерийским карабином, шашкой и нагайкой. Он двинул коня в сторону Сергея:

— Идите, господин хороший, идите, раз сказано.

Сергей вернулся на место:

— Вот побеседовал с градоначальником… Как думаешь…

— Тебе ответить коротко или длинно?

— Коротко.

— Дурак!

— Спасибо, Коба, а длинно?

— Без нужды свою физиономию засветил. Он тебя теперь запомнит. Кстати, к дому Нагиева отвезет любой извозчик.

Некоторое время они сидят молча.

— Ладно, к делу. Ты, Сергей, будешь здесь, в Белом городе работать. Разберись, как деньги текут, откуда вытекают и куда попадают, когда вывозят-вывозят, какая система охраны. Я буду работать в Черном городе. Там гочу живут и шашлык кушают. Пока с ними не покончим, вернее под свой контроль не поставим, дела не будет. Ты поселись где-нибудь на Торговой. Без дела ко мне не бегай. Связь — через Ломидзе.

Коба встал, махнул рукой Сергею, и ушел.

Ольга

Вернувшееся в Баку после нескольких хмурых дней солнце совсем не радовало Сергея. Он устроился напротив дома Мусы Нагиева на Телефонной. Время тянулось медленно и ожидание Ольги на солнце под жидкой тенью деревца, склонившегося к лавочке, было мучительным. Он ждал уже давно. Ждал, когда наконец-то появится Ольга… Должна же она когда-нибудь появиться. Подъездов много, но парадный-то один, а терпения ему не занимать.

Дом Нагиева был трехэтажным, достаточно большим, с угловым эркером.

«Не то, чтобы Вена, так колониальный стиль, эклектика» — думал Сергей. — Хотя эркеры высотой в два этажа достаточно хороши. Но все равно это только старание, хоть и достаточно удачное, стать Европой в центре Баку».

Наконец появляется Ольга с собачкой и c каким-то ухажером в форме штаб-ротмистра. Тот был весь новый, блестящий, какой-то лощенный салонный покоритель сердец. Его усики, намазанные чем-то, скорее всего бриллиантином, и как бы приклеенные к лицу, блестели, привлекая к себе внимание.

Для Сергея, непонятно почему, именно в них сосредоточилась вся пошлость ротмистра. Он не хотел себе сознаться, что отношение к ротмистру определилось совсем другим. Сергей, неожиданно для себя, представил картину, как ротмистр целует Ольгу.

Но это мы еще посмотрим!

Ольга не заметила Квасина и со своим спутником направилась по Цициановской к скверу.

И тут Сергея как-то мгновенно ощутил, насколько глубоко Ольга проникла в его душу! А рядом с ней крутится какой-то хлыщ. Нет, ничего у него не выйдет.

Ольга шла медленно, Сергей смог обойти их по боковой аллее и «случайно» выйти им навстречу.

— Сергей! Какая приятная неожиданность! Вы в Баку! Познакомьтесь — Ахмед Заманханов, мой друг детства. В этом городе нефти он вдруг стал офицером.

Молодые люди смотрели друг на друга, как на неожиданно возникшее препятствие.

— Ахмед, что же Вы! Сергей мне жизнь в Тифлисе спас, а вы каким-то волком на него смотрите. Улыбнитесь немедленно!

— Штаб-ротмистр Ахмед Заманханов, — представился офицер и протянул Сергею руку. — Не знал, что Вы спасли нашу Ольгу. Спасибо Вам.

— Сергей Кваснин. Вечный студент, изучаю экономику.

— Интересно?

— Не более, чем все остальное, например быть штаб-ротмистром.

— Не ершитесь, Сергей. Это Вам не идет.

— Ольга, дорогая, мы собирались к нам на обед, ты не забыла? — спросил ее Заманханов.

— Ахмед, извини, сегодня не получится. Надеюсь, твои меня простят?

— Конечно простят, но в таком случае, я должен вас покинуть. Приятной вам прогулки.

Заманханов поклонился обоим и быстро ушел.

— Вот обиделся… Но ничего, пройдет. А Вы, Сергей, как оказались в Баку?

— Помните, как мы расстались в Тифлисе? Вы сказали: «Не судьба Вам быть счастливым, Сергей. Завтра я возвращаюсь в Баку». А я решил с судьбой поспорить. Хочется быть счастливым. Вот мы снова встретились! Я очень хотел поблагодарить Вас.

— За что же, мой спаситель?

— За то, что не узнали меня в полиции.

— Так Вы меня, оказывается, за полицейского информатора принимаете!

Ольга была явно обижена.

— Нет, нет, просто я сам до сих пор не могу отойти от той трагедии. Такое количество жертв. Это ужасно.

— Но разве вы не сами организатор этого ужаса?

— Конечно нет. Все пошло не так, не туда… Простите меня Ольга.

— Я на Вас не сержусь. Мой дядя вам особо благодарен за мое спасение. Я от его имени приглашаю Вас завтра к нам на обед. В пять часов Вас устроит?

— Большое спасибо. Скажите, удобно ли приносить в мусульманский дом шампанское?

— Конечно удобно. Дядя пить его не будет, а мы с Елизаветой Григорьевной — с удовольствием.

— А кто это, Елизавета Григорьевна?

— Жена дяди Мусы, правда, не уверена, что официальная, но официоз — это так скучно, не правда ли, мой рыцарь?

— Herr Ritter, ist Eure Lieb’ so heiß, Wie Ihr mir’s schwört zu jeder Stund, Ei, so hebt mir den Handschuh auf[5].

— Мой рыцарь, знание немецкого Вы продемонстрировали, но я увлекалась французским. Из всего сказанного, я поняла только слово «рыцарь».

— Это строка из поэмы Шиллера «Перчатка». На арену с дикими зверями Кунигунда уронила перчатку и предлагает рыцарю доказать свою любовь — достать её перчатку.

— Ну и что же сделал этот рыцарь? Ушел в революцию?

— Нет, он достал перчатку.

— А Вы, Сергей, достанете мне перчатку?

— Ольга, не надо смеяться. Для Вас я готов даже…

— Даже приехать из Тифлиса в Баку! — рассмеялась Ольга. — Ну не обижайтесь, Сергей, не стоит. И не забудьте, завтра в пять обед. Я, то есть мы, будем Вас ждать.

— Фрак обязателен?

— Фрак возможен, но не обязателен, главное не приходите в купальном костюме… Хотя купальный костюм Вам должен определенно пойти… А сейчас мне пора. Вот дядина пролетка меня уж заждалась. До завтра, мой рыцарь.

На прощание Сергей поцеловал Ольге руку.

Он уже направился домой, как что-то заставило его оглянуться.

Ольга шла, улыбаясь заходящему солнцу, такая прекрасная и уже далекая. Сергей любовался ее светлыми волосами, грациозностью движений…

Парк был напоен неповторимым ароматом акаций и олеандр… Солнце ещё только дарило своё тепло. Жары, обычной для Баку еще не было, и напряжение долгого ожидания Ольги сменилось радостным предчувствием предстоящих свиданий…

И он поверил в волшебство, поверил, что все возможно, и все сбудется… Как-то неожиданно его вдруг охватила горячая волна желания… Но вскоре он помрачнел. Коба послал его не влюбляться, а добывать деньги.

Сергей спустился с небес на землю, и приземление было очень болезненным

О размене купюр

Положение с деньгами от тифлисского экса было очень сложным. Весь июль и первую половину августа 1907 года в Финляндии, на даче «Ваза» в Куоккале, шли непрерывные совещания. Деньги вроде вот они есть, а использовать невозможно.

Для помощи в поиске решения на дачу приехал Макс Валлах[6]. Жандармское управление упорно и совершенно безрезультатно за ним охотилось, искали Ница, Лувинье, Кузнецова, Латышева, Феликса, Теофилия, Максимовича, Гаррисона, Казимира… Но это был один человек, все тот же неуловимый Макс Валлах.

Затем вызвали и Леонида Красина. Он обладал бесценным опытом в таких делах.

— Вероятно, широкого оповещения о номерах купюр еще не сделано. — говорил Красин, — Не забывайте, мы имеем дело с неповоротливым тупоголовым аппаратом, но сразу же после размена хотя бы одной купюры в любом банке любой европейской страны этот неповоротливый монстр проснется, и обмен остальных купюр станет невозможен. Нужно одномоментно обменять купюры во всех банках Европы.

Валлах его горячо поддержал, Камо с умным видом кивал.

План был принят Лениным, лучших вариантов все равно не было.

Деньги в Европу, кроме Камо и Валлаха, повез Мартын Лядов[7]. Он вывез самую крупную сумму — двести пятисотрублевых билетов, зашитых в его жилет. Елизавета Васильевна сделала это очень аккуратно. Получилось неплохо. Худоба Лядова хорошо скрадывала вшитые купюры. Конечно, можно было бы вшить и больше, но решили уменьшить риск, не везти деньги одной партией.

Камо, кроме размена денег, должен был заняться закупкой и переправкой оружия. Ленин вручил ему письмо.

— Вот, князь, держите письмо к Якову Житомирскому. Абсолютно доверенный человек. Он живет в Берлине и может оказать вам неоценимую помощь.

* * *

Берлин.

Яков Житомирский в кабинете начальника полиции Берлина удобно устроился в мягком кресле. Кресло это ему очень нравилось, он уже было решил купить себе такое же, но оно оказалось для него слишком дорогим.

Яков рассказывает:

— У меня сегодня утром побывал Камо, он же князь Дадиани. Это известный бомбист Симон Тер-Петросян. Привез письмо от Ленина с просьбой помочь ему в закупке оружия и переправке его в Россию. Деньги у него есть, да и он уже часть оружия закупил в Болгарии. Найдете его на Эльзассерштрассе, 44. Не хотите ли оказать любезность г-ну Гартингу[8]? Он давно за Камо гоняется.

— Это будет слишком хорошим презентом. Мы сами им займемся. Камо вооружен?

— Он всегда вооружен, вы уж избавьте меня от его присутствия.

— Не беспокойтесь. Подождем вечера и аккуратно возьмем.

На квартире Камо при аресте и обыске берлинская полиция обнаружила поддельный австрийский паспорт, большое количество оружия, чемодан с динамитом и революционную литературу. Для Камо началась долгая дорога симуляции сумасшествия.

А затем аресты пошли один за другим.

Сарра Равич была довольна, она купила новую шикарную шляпку с широкими полями и большим бантом и сегодня впервые ее надела. И, самое важное, успешно разменяла в Мюнхенском частном банке одну 500 рублевую купюру. Проблем не было. 1065 немецких марок уютно лежали в её сумочке. Следующим на очереди был Баварский банк торговли и промышленности. Она подошла к кассиру, думая в какой следующий банк она пойдет отсюда, спокойно протянула банковскому служащему 500 рублевую купюру, но в этот момент за плечо ее схватила жесткая рука. Полиция! Сарра выхватила купюру и попыталась ее проглотить. Полицейский не был джентльменом, он так сдавил ей горло, что она, почти теряя сознание, выплюнула злополучную купюру.

У нее нашли бумагу, из которой стало известно о прибытии парижским экспрессом двух ее подельников. Она должна была их встретить, но встретила их полиция. А потом Сарра из тюрьмы направила письмо в Женеву Николаю Семашко. Полиция среагировала оперативно.

Во Франции, на северном вокзале Парижа Гар дю Нор, был арестован сам Максим Валлах вместе со своей любовницей Фридой Ямпольской. У них нашли двенадцать 500 рублевых купюр.

Процесс пошел.

* * *

Назвать финские власти нелояльными России было бы сильным преувеличением, но они достаточно терпимо относились к борцам с режимом. Революционеры различных толков чувствовали себя в Финляндии очень комфортно. Финская полиция относились к ним достаточно терпимо, но на грабителей банков такое отношение не распространялось, и положение Ленина в Куоккала стало опасным. Его уже искали по всей Финляндии.

Нужно было уходить в Стокгольм. Туда обычно добирались пароходом из Або, но там его наверняка бы арестовали при посадке на пароход.

Было решено сесть на пароход на одном из близлежащих островов, но нужно было пройти по льду около 5 км. Да и чтобы не сбиться с курса были нужны проводники. С трудом нашли двух бесшабашных подвыпивших финов.

Во время перехода лед под ними начал проседать. От гибели спаслись просто чудом.

Это была точка бифуркации[9], тресни лед, и история могла пойти иным, альтернативным путем. «Эх, как глупо приходится погибать» — подумал Ленин, но у судьбы были на него иные планы.

Денег катастрофически не хватало. Деньги были в Баку, и задача взять их была поставлена Кобе.

Черный город

Черный город был по-настоящему черным. Название это очень точно соответствовало месту. Черным было всё: фабричные корпуса, амбары и жилые бараки. На этом фоне черные цистерны и буровые выглядели вполне органично. Всё выкидывало клубы копоти, в воздухе летали клочья сажи, оседавшие на светлом костюме Кваснина. Он недовольно морщился, но молча шагал вслед за Кобой, который, казалось, ничего не замечал.

— Коба, что мы здесь ищем?

— Мог бы и сам догадаться. Конечно, персидских красавиц, им черный цвет не страшен.

— Да, конечно, они тут везде…

— Странные вопросы задаешь, кацо. Черный город не зловонная помойка, населенная бандитами. Это российский Клондайк, из этих скважин бьют фонтаном деньги. Лучшее, самое богатое место во всей империи. Задача только подставить ведро и взять эти деньги.

— Тут нефть, а деньги в центре города. Они там, где водятся миллионеры.

— Их не взять без своей боевой группы, а миллионеры в боевую группу вообще не годятся. А тут подходящие кадры в изобилии. Только из люмпенов нужно сделать дисциплинированных бойцов.

— Коба, где много денег, там охотники за ними выстраиваются в очередь.

— Вот их-то мы и потесним. Уже почти пришли.

Коба остановился перед казавшимся заброшенным старым небольшим одноэтажным домом с единственным сиротливо светящимся окном слева.

— Пошли, нас ждут.

— Коба, у тебя оружие есть?

— Не полагайся на оружие. Он свое все равно достанет раньше. Так сломаем.

В комнате на кровати возлежал грузный бородатый тюрок. На виду, рядом на тумбочке лежал револьвер.

Увидев Кобу и Сергея, вошедших через заднюю дверь, мужчина попытался схватить револьвер, но передумал.

— Не волнуйся Касым-ага, — спокойно сказал Коба, — сегодня мы пришли с миром.

— Последний раз я волновался двадцать лет назад. С тех пор я вопрос решил, кто меня беспокоит, того пуля догонит. Пусть он волнуется.

И обратился к Сергею:

— Ты задний гапыны багла![10]

— Смотри, — Коба говорил совершенно спокойно, — я даже не достал оружие. Зачем горячиться. Серьезным людям это не пристало.

— Э, не делай мозги, говори, зачем пришли!

— Касым-ага, я тебя знаю. Ты серьезный уважаемый человек. С тобой нужно говорить прямо.

— Говори.

— Ты, уважаемый, силен не этим револьвером. У тебя хорошие преданные люди и деньги. Что еще нужно мужчине! Твои деньги лежат…

Коба сделал паузу.

— Лежат в Персидском ссудном банке. Там сейчас мои люди взяли одного, они с ним беседуют. Терпеливо беседуют, не обижают. Не обижают потому, что он дал возможность положить руку на твои деньги.

— Мозги не делай даа!! Это невозможно!

— Как хочешь, всегда можешь проверить. Рискни. Риск любишь? И еще — возле каждого твоего человека рядом двое моих, и оружие у них скучает. Если я в течение часа не дам им команду разойтись, то у тебя не будет ни людей, ни денег. Вот только револьвер может быть останется…

Касым попытался схватить револьвер, но Сергей резким ударом тростью по руке, выбил у него револьвер и носком ботинка забросил его под кровать.

— Зачем ссориться, Касым, мы пришли к тебе, как друзья.

— Что как друзья — хорошо, если как братья, то твой нукер сломал бы мне руку.

Касым помрачнел. Револьвер далеко, него рассчитывать не приходится. Да и люди эти шутить не будут:

— Ты серьезный человек, не какой-то авара, и я серьезный. Между нами нет вражды, зачем нам это. Скажи, чего ты хочешь? Договоримся!

— Я хочу, чтобы ты, Касым-ага, оставался таким же сильным и богатым. Но твои богатства умножатся, если будешь помогать мне решать возникающие проблемы. Иметь сильного друга — большая удача. Ну а если нет… Я слышал такую поговорку — «У каждого барана своя голова».

— Хорошо, я буду думать.

— Касым-ага, ты будешь думать, но мне ответ нужен сейчас. Я не хотел бы ссоры, она никому не помогала.

— Э, какая ссора? Я уже думал. Я твой друг, для друга — все, только скажи. Ты знаешь ресторан «Ислам»? Он недалеко от Базар мейдани[11].

— Знаю, конечно.

— Там у меня постоянный место. Пусть твой человек придет и скажет, что нужно для мне. Они передадут быстро.

— Не разболтают?

— Жить хотят, не разболтают. Я все для тебя сделаю. Друг по душе, он дороже брата.

— Я был уверен в этом. Вот, прими в знак дружбы. Не подарки дороги, дорого уважение.

И Коба протянул сверток. Касым развернул его, в нем оказался красивый кинжал.

Касым просиял.

— С таким джигитом, как ты, я готов на любое дело. Мое слово верное. Мои люди — твои люди, я рад тебе, хорошо встретились.

Касым проводил гостей до двери. Уже в дверях он сказал:

— Моя дружба верная, теряющий друга — сам себе враг.

Уже по дороге домой, Сергей спросил:

— Как ты так расколол этого Касыма? Как ты его прочитал?

— Послушай, все просто. Барана вешают за баранью ногу, козла — за козлиную, только их путать не надо.

Продолжение

___

[1] Мать Н.К. Крупской.

[2] Криминальный авторитет.

[3] Псих, ненормальный.

[4] Да поможет тебе бог.

[5] Фридрих Шиллер. Перчатка. «Мой Рыцарь, если твоя любовь так сильна, как клянешься мне каждый час, поднимите мою перчатку…»

[6] В историю СССР он вошел под своим псевдонимом — Максим Максимович Литвинов.

[7] Мартын Николаевич Лядов — настоящая фамилия Мандельштам, партийные псевдонимы Русалка, Мартын, Григорий, Семенович, Саратовец, Лидин.

[8] Аркадий Михайлович Гартинг — крупный деятель российского политического сыска. С 1900 года возглавлял берлинскую агентуру Департамента полиции России.

[9] Состояние непредсказуемости, неопределенности, когда заранее невозможно предсказать развитие ситуации.

[10] Закрой заднюю дверь.

[11] Базарная площадь.

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Владимир Янкелевич: Кавказская мельница. Продолжение

  1. Вау! А название и эпиграф — отдельное вау. «Будет перемелено абсолютно всё». Мельница таки хороша…

    1. Mельница хороша. И мука будет «вау»…
      Пекари, увы, пекут блины нынче из другой муки. И качеством похуже и блины выходят пожиже.
      Вкусы изменились. Надо ж-дать дольше и ваще — другая теперича дольче вита.
      Грустно это, но такая у них се ля ви. А какая се ля ви, такая и мука и вика.

  2. В.Я. — «Глава 2. Куоккала
    — Слушай, генцвале, я устал от тебя. Ты не «старик»! Иди сейчас и скажи ему одно слово: посылка здоровье поправить, от Кобы…
    На веранду в рубашке-косоворотке, подпоясанной веревочкой, выходит Ленин…
    Поездка в Выборг прошла неудачно. Оказалось, что все номера купюр переданы банку, и при появлении желающего разменять такую купюру, его надлежало немедленно арестовать..
    ::::::::::::::::::::::::::::::
    Глава 3. Баку
    Перемена места — перемена судьбы
    …— Деньги нужно забирать не только у них, но и у местных толстосумов, даже у гочу. Это наше место, здесь будем работать. В Тифлисе и десятой части нет того, что тут для нас приготовлено.
    — Для нас, Коба?
    — Конечно, только они еще об этом не знают…»
    ….
    Берлин…
    …Во Франции, на северном вокзале Парижа Гар дю Нор, был арестован сам Максим Валлах вместе со своей любовницей Фридой Ямпольской. У них нашли двенадцать 500 рублевых купюр.
    Процесс пошел…
    Назвать финские власти нелояльными России было бы сильным преувеличением, но они достаточно терпимо относились к борцам с режимом. Революционеры различных толков чувствовали себя в Финляндии очень комфортно… но на грабителей банков такое отношение не распространялось, и положение Ленина в Куоккала стало опасным. Его уже искали по всей Финляндии.
    Нужно было уходить в Стокгольм…»
    ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
    Maсштабы и диапазон у марксистов-искровцев серьёзный: Куоккала-Выборг-Берлин-Париж- Стокгольм-Тифлис-Баку…А ников-то…Ница, Лувинье, Кузнецов, Латышев, Феликс, Теофилий, Максимович, Гаррисон, Казимир… Но это был один человек, все тот же неуловимый Макс Валлах – Меер Литвинов…»
    Но всё это – география и статистика.
    Фокус ( I m h o) вот в чём: в нескольких лаконичных диалогах автор сумел показать разницу стилей общения (не в методах, н е т) ленинцев, так сказать, “стариков”, элиты и самозванцев — князей, “боевиков”, искровцев, “экс-проприаторов”, исполнителей. И среди последних выделялся “замечательный грузин” Коба. С приходом последних, “процесс пошел” быстрее, откровеннее… Продолжение этого процесса – М.С. Горбачёв ?
    The rest is silence. Без шекспировских страстей, однако. Просто – Беломор, Днепрогэс, Мордовия, Колыма… https://ok.ru/video/1901222955547

Добавить комментарий для Gelfman Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.