Страна отметила 100 лет со дня рождения А.Д. Сахарова. Сейчас, подводя итоги, можно констатировать, что вековой юбилей Андрея Дмитриевича ставит перед народом, обществом, страной, государством сложные вопросы.
Мы оказались недостойны…
Сергей Баймухаметов
Понятно, что роль Сахарова в истории страны оценивали и оценивают с полярных позиций. Одни называли и называют его великим гражданином, другое печатают статьи под заголовком «Разгул сахаровщины» с выводом:
«Советский режим был бесспорным злом, но попробуйте назвать добром Андрея Сахарова — как фальшиво это прозвучит».
Отметим, что в год смерти Андрея Дмитриевича автору упомянутой статьи было 9 лет. Он рос в атмосфере перестройки и гласности, демократических идей, стал сторонником демократических взглядов, десять лет назад состоял в «Координационном совете российской оппозиции», а теперь… резко «переменил взгляды». Далеко не он один. Примета времени, однако.
Мы же вспомним, каким было явление Сахарова народу. Оно состоялось на Первом съезде народных депутатов СССР, который открылся в Москве 25 мая 1989 года. Прямая трансляция его стала, по сути, революцией в прямом эфире, в сознании советских людей. Если у кого-то вызывает стойкое неприятие слово «революция», то заменим его «поворотом». Поворот в сознании, в восприятии советского мира.
«В святая святых кремлевской власти звучали слова, за которые вчера полагался лагерный срок или психбольница», — вспоминал депутат Анатолий Собчак.
Да, перестройка, да, гласность, да, в ходу была уже «свобода слова» без привычной приставки-определения — «буржуазная». Но чтобы вот так — на высшем уровне, на глазах всей страны. Ведь одна из основ власти — тайна принятия решений, которые падают сверху, как с неба. А тут на всю страну — борьба позиций, взглядов, мнений!
И главное, не просто наперекор высшей власти, но и с требованием отчета, ответа.
Когда Съезд приступил к рассмотрению первого пункта повестки дня: выборы Верховного Совета и Председателя Верховного Совета, — разумеется, М.С. Горбачева, единственного кандидата — неожиданно к трибуне вышел депутат из Москвы, опальный академик Андрей Сахаров, два года назад возвращенный из ссылки:
«Имеем ли мы право избирать Председателя Верховного Совета СССР до обсуждения, до дискуссии по всему тому кругу политических вопросов, определяющих судьбу нашей страны?.. Мы опозорим себя перед народом… Кандидаты должны представить свою политическую платформу… Михаил Сергеевич Горбачев должен сказать о том, что произошло в нашей стране за эти четыре года. Он должен сказать и о достижениях, и об ошибках, сказать обо всем самокритично. Самое главное, он должен сказать о том, что собирается делать в ближайшем будущем…»
То есть Сахаров потребовал от власти ОТЧЕТА.
Большинство депутатов были представителями партийно-государственной номенклатуры и просто людьми старой советской школы. Они возмущенно зашумели, некоторые даже затопали. Впервые. В следующие дни этот прием — затопывание и захлопывание — они регулярно применяли при выступлениях Сахарова. (Депутат Юрий Афанасьев с трибуны съезда назвал их «агрессивно-послушным большинством».)
Увы, Андрей Дмитриевич пробыл в открытой советской политической жизни всего 6 месяцев. Он умер 14 декабря 1989 года. И остался навсегда. Закономерно, что участники тех событий сейчас так или иначе задумываются: как бы повернулась история, проживи Андрей Дмитриевич еще 15-20 лет.
Поскольку упомянут первый президент страны Михаил Сергеевич Горбачев, то следует сказать об их противостоянии. Председательствующий на Съезде Михаил Горбачев, действительно, перебивал Сахарова, вступал в полемику с места (с председательского, между прочим, места), возмущался, даже требовал отключить микрофон… и микрофон отключали!
Да, противостояние. Но… На Съезд было избрано 2 249 народных депутатов. Многие хотели выступить, донести до страны и мира «волю своих избирателей». Однако в течение 13 дней работы Съезда не было никакой возможности дать слово всем желающим.
А вот Сахарову председательствующий Горбачев предоставлял слово для выступления 8 раз за 13 дней!
Из выступлений депутата Андрея Сахарова:
«Указы о митингах и демонстрациях, об обязанностях и правах внутренних войск и охране общественного порядка, которые были приняты в октябре прошлого года… отражают страх перед волей народа, страх перед свободной демократической активностью народа. Никакие действия, связанные с убеждениями, если они не сопряжены с насилием и с призывом к насилию, не могут служить предметом уголовного преследования. Это ключевой принцип, лежащий в основе демократической правовой системы».
«Привожу текст декрета о власти, который предлагаю принять.
Статья 6 Конституции СССР (о руководящей роли КПСС — С. Б.) отменяется…
Функции КГБ ограничиваются задачами защиты международной безопасности СССР».
«Съезд не может сразу накормить страну. Не может сразу разрешить национальные проблемы. Не может сразу ликвидировать бюджетный дефицит. Не может сразу вернуть нам чистый воздух, воду и леса. Но создание политических гарантий (выделено мною — С. Б.) решения этих проблем — это то, что он обязан сделать. Именно этого от нас ждет страна!»
«Такой Верховный Совет будет, как можно опасаться, просто ширмой для реальной власти Председателя Верховного Совета и партийно-государственного аппарата… Председатель Верховного Совета СССР обладает абсолютной, практически ничем не ограниченной личной властью. Сосредоточение такой власти в руках одного человека крайне опасно, даже если этот человек — инициатор перестройки. А если когда-нибудь это будет кто-то другой?»
По данным социологического опроса 1991 года:
- 56% опрошенных слышали выступление Сахарова на Съезде,
- 55% — разделяли его общественно-политические взгляды и оценки,
- 54% — считали, что Сахаров обладает высокими нравственными качествами,
- 52% — полагали, что Сахаров занялся политической и правозащитной деятельностью из чувства ответственности за происходящее в стране.
На выставке в Сахаровском центре экспонировалась одна из записок, направленных Андрею Дмитриевичу.
«Уважаемый Андрей Дмитриевич!
Восхищен Вашим мужеством! Продолжайте бороться за правду, какой горькой она бы ни была. История все расставит по своим местам. Знайте, что честные люди, у которых есть своя голова на плечах, с Вами. Крепко жму Вашу руку. С уважением,
Лобанов С.П. рабочий, 31 год
3.06.89 г.»
Таких записок было очень много. В гостиницу «Москва», где жили народные депутаты, разрешали вход только по пропускам. Иначе было нельзя — ее окружали толпы желающих увидеть своих заступников, выразителей своих дум и чаяний, передать им письма, пожелания, жалобы.
У меня был пропуск. Заметив, что я уверенно открываю тяжелую дверь гостиницы, меня остановила пожилая женщина: «Пожалуйста… Андрею Дмитриевичу…» И вложила мне в ладонь в несколько раз сложенный квадратик бумаги. Эту записку потом передал Сахарову мой знакомый депутат, к которому я и шел тогда. До сих пор помню ту женщину. Весь ее облик свидетельствовал о нелегкой жизни. И она пришла сюда, чтобы поддержать Сахарова, сказать, как рабочий Лобанов: «Мы с Вами…»
Теперь попробуем представить, что вокруг здания нынешней Госдумы толпятся тысячи людей, желающих передать депутатам бумажки со словами поддержки.
30 лет прошло. Мы живем в другой стране. И не в тоталитарном СССР, и не в той демократической, перестроечной, полной светлых надежд. И мы тоже стали другими? Или это уже не мы, а какой-то другой народ?
Эти вопросы возникают постоянно. В данном случае — и после прочтения статьи «Чуждые россиянам идеи. Почему Сахаров проиграл, а Путин выиграл». Автор — писатель Виктор Ерофеев.
«Важно понять, почему его идеи потерпели крах в новой России, оказавшись чуждыми большинству народа… Почему же сейчас, в год 100-летнего юбилея, Сахаров — исчезающая историческая тень? Сахаров уходит с исторической сцены, потому что в России ушли в небытие его основные сторонники — русская интеллигенция… Интеллигенция слиняла, потому что оказалась жертвой своей утопии. А во главе этой утопии, противостоя утопии коммунизма, стоял… Сахаров, верящий в то, что его народ мечтает о либеральном правительстве, свободе совести и прочих высоких идеалах… Если бы Сахаров был сейчас жив, он бы немедленно снова умер от разрыва сердца… Сахаров, который в брежневские годы выступал против реабилитации Сталина, пришел бы в ужас, узнав, что в путинской России половина населения (даже чуть больше) считает Сталина положительной исторической фигурой».
Здесь прежде всего более чем спорно утверждение, что «Сахаров — исчезающая историческая тень».
По данным социологического опроса уже 2021 года, о Сахарове сегодня знают 66% россиян. Да, отношение изменилось. Положительно его оценивают лишь 35%. Но все-таки… через 30 лет, да еще после массированной пропаганды, опорочивания демократических идей. Это никак нельзя назвать «исчезающей исторической тенью».
Кого помнят из той эпохи? Горбачева, Ельцина. Но они в любом случае будут присутствовать в истории как официальные руководители государства. Да еще в переломные времена. А Сахаров остался и останется — как великий ученый, лауреат Нобелевской премии, борец с тоталитарным коммунистическим режимом, как политик, который нес миру сумму идей.
И ставить эти общедемократические идеи на одну доску с коммунистическими, называя и те, и другие утопией, — исторически и методологически неверно. Другое дело, что отчасти (лишь отчасти) Ерофеев прав, говоря об их «чуждости большинству народа», и абсолютно прав, констатируя их поражение.
В целом же интересные размышления Виктора Ерофеева приводят меня совсем к иному, чем у него, выводу. Впрочем, уже давнему. Мы, народ, оказались недостойны этих идей, не смогли защитить то, во что верили, мы оказались недостойны Андрея Дмитриевича Сахарова. Так часто, практически всегда, бывает в истории.
Дело ведь обычное. Вспомним одну из притч о Сократе. Как-то гетера Калисто сказала, что ему не удастся переманить к себе ее друзей (клиентов? — С. Б.), а вот она, если захочет, уведет всех его учеников. На что Сократ ответил:
— Тебе легче: ведь ты зовешь спускаться вниз, а я — подниматься вверх.
