И вот, наконец, я дома! Я скинул надоевшие мне чужие сапоги, отбросил рюкзак и куртку и шагнул босиком в объятия жены. Я в полной мере ощутил все то, что выражали голые пятки на картине Рембранта «Возвращение блудного сына». Он тоже, наверное, только что снял натершую ему мозоли обувь!

«О спрыгивании не может быть и речи…»

Три дня в Альпах

Эдуард Шехтер

Я нашел этот рассказ в своих архивах. Во времена Пандемии, когда никуда нельзя поехать, перечел его с удовольствием. Решил поделиться с другими. Дело было 10 лет тому назад.

Рассказывают анекдот про одного старого еврея. Ему позарез нужны были деньги. Он договорился в цирке об аттракционе — прыжок из под купола цирка. И вот арена цирка, тревожная дробь барабанов, гаснет свет, прожектора высветили фигуру под куполом цирка, дробь замолкает, проходит секунда, вторая, третья, фигура неподвижна. Все повторяется сначала. Тот же эффект. Тогда распорядитель громко спрашивает артиста, в чем же дело? На что тот отвечает, со страхом глядя вниз, «О спрыгивании не может быть и речи…»

Я вспомнил этот анекдот с бородой на высоте 3100 метров на леднике Стубай в Альпах, с тревогой глядя вниз, где за поворотом трассы один за другим исчезали лыжники и куда мне предстояло сейчас спуститься. Но теперь все по порядку.

Где-то в середине марта, открыв электронную почту, я обнаружил письмо от своего друга С. Он приглашал меня покататься на слаломных лыжах в Альпах в районе Инсбрука в компании еще двоих его знакомых. Они сняли жилье в горах, там было место для четвертого. Меня приглашали «до кучи», чтобы уменьшить стоимость проживания. Компания собиралась солидная, всем за 50, но у всех, кроме меня, был опыт катания на слаломных лыжах в Альпах. Я же, будучи в возрасте 65 лет обладателем более, чем солидного, животика, 30 лет не стоял на слаломных лыжах. Альпы были моей затаённой мечтой, которая отодвигалась со временем все дальше и дальше. Во первых я считал, что это очень сложно для меня, во вторых очень дорого. Своего слаломного оборудования у меня не было, надо было брать на прокат. Друг объяснил, что мне вовсе не обязательно кататься на лыжах, я могу просто погулять, там очень красиво. В душе он считал слаломный спуск для меня мало вероятным. Я тоже. Я решил отказаться.

Неожиданно решительным сторонником моего путешествия оказалась супруга. Она, зная о моей мечте, заявила, что это для меня последний и решающий шанс. Или сейчас или никогда больше. И вовсе это не дорого, учитывая краткость путешествия — всего три дня в горах. А на большее у меня может и не хватить силенок. Она нашла мне в интернет дешевый железнодорожный билет прямо до Инсбрука, выяснила, что на прокат оборудования и на подъемники для сеньоров есть скидки. Короче, меня собрали в дорогу весьма быстро. И я тронулся. Весь путь от порога дома до дверей гостиницы занял 9 часов. Стартовав в 8 утра, в 5 вечера я любовался горными вершинами.

Мои компаньоны ехали на машине и задержались в пути, прибыли только поздно вечером. У них у всех были свои слаломные лыжи, мне же надо было утром в прокат. Но приятель уверил меня, что он тут все знает и это не займет много времени.

Наутро спустился густой туман, но это не повлияло на энтузиазм попутчиков. Вверху, за облаками будет сиять нам солнце! Бесплатный автобус — подкидыш, забитый плотно лыжниками, пер нас добрых полчаса в гору, к подножию ледника Стубай. Там я выяснил, что пункт проката есть наверху, куда надо подняться в закрытой кабине канатной дороги. Я купил билет на подъемник на 2 дня, зная, что на третий день мне надо поспешить на автобусе в Инсбрук, чтобы успеть на поезд в Германию. Остальные купили билеты на три дня, рассчитывая и в третий день покататься с утра. Мы отправились в прокат. Там мне подобрали лыжи и ботинки. Предложили услугу — бесплатно оставить туфли у них. Весьма удобно. Но приятели, у которых не было такого предложения, уверили меня, что это все напрасные хлопоты. Все, и они в том числе, оставляют рюкзаки и ботинки в открытом стеллаже около входа станции подъемника. Никто не возьмет, здесь не такие люди! Действительно, было лень спускаться дополнительно только за ботинками в пункт проката и я поддался на уговоры, оставив туфли под надписью «Под собственную ответственность».

Итак, первая проба, сначала на детском склоне, где дефилируют дети и чайники. Двое моих попутчиков откололись сразу, они отправились на кресельный подъемник, который поволок их за отметку 3000 м. Только мой друг остался со мной, чувствуя свою ответственность за содеянное. Он похвалил меня за первый успех и мы полезли повыше. К сожалению, туман не рассеялся и солнце выглядывало только изредка. Кататься было трудно. Через какое-то время к нам присоединился один из высотников и мы докатались до обеденной паузы. Устроились в кафе поудобнее, перекусили.

Слаломные ботинки переодевать в перерыве мне было лень, мои ботинки остались лежать в стеллаже, я их видел. После перекуса я отлучился ненадолго, друзья остались ждать меня у входа на скамейке.

Когда я вернулся, вид у них был смущенный. Ты знаешь, у нас для тебя есть неприятное известие. Твои ботинки исчезли! Да, действительно, ячейка стеллажа была пустой. Да ты не волнуйся, найдутся! Кто-то перепутал. Пошли кататься, потом вернемся и поищем! Я не разделил их оптимизма и живо представил себе свое положение. Это была единственная обувь, которую я имел с собой. Те слаломные ботинки, которые были на мне, я должен был сдать в прокат, босиком отправиться в Германию мне не улыбалось. Настроение резко ухудшилось. Я не поддался на уговоры идти дальше кататься и отправился на поиски ботинок. Друзья исчезли в направлении склона. Были опрошены и обзвонены все возможные места, куда могли отдать ботинки. Безрезультатно.

Я отправился в пункт проката, просить совета. Ну, что же мне делать? Ночевать здесь? Да, пожалуйста, но только не здесь, ответили мне с ласковой улыбкой. Здесь все закрывается. И вообще здесь наверху никто живой не остается, все закрывается и выключается. Я попытался объяснить, что если я сдам ботинки, то мне не добраться даже до гостиницы. Нет ли у них подходящих старых негодных ботинок, в которых я мог бы отправиться по магазинам в поисках обуви? И где эти магазины? Ответом мне была та же любезная улыбка и только она. Тогда я заявил, что отсюда не уйду и останусь здесь ночевать. Пусть они вызывают полицию и она меня заберет. Улыбка исчезла. Стали звонить в полицию. Полиции здесь наверху уже не было, до завтра никого не будет.

Подумав, мне предложили одну пару слаломных ботинок в подарок, уверяя, что это мой размер, и объяснили как добраться до ближайшего обувного магазина в долине. На самом деле ботинки были как на Гулливера, 45 размера. Я сдал прокатные ботинки, напялил подарок и отправился в путь. При других условиях я не прошел бы в этих доспехах и ста метров, но куда было деваться? Добрался в кабине лифта до подножия ледника, пересел в автобус и поехал вниз искать обувь. В долине припустил дождь. Смеркалось. Зажглись фонари. На улице не было ни души. Я, натянув на голову капюшон куртки, плелся, вышагивая в огромных слаломных ботинках, от одного обувного магазина к другому. В свете фонарей моя фигура отбрасывала огромную тень на фасады, напоминая тень отца Гамлета на стене замка в фильме Козинцева Гамлет.

Поиски не привели к успеху. Обувь была только спортивная, жутко дорогая и не подходила мне по размеру. На вопрос «Где можно купить обувь?» был ответ «В Инсбруке». Магазины уже закрывались.

Проголодавшись, промокнув и выбившись из сил, я решил: будь что будет, поеду в гостиницу, утро вечера мудренее, что-либо придумаю. Добравшись с трудом до гостиницы, пошел прямиком к хозяевам, рассказал мою эпопею, попросил о помощи. Хозяин исчез, вскоре появился с парой стоптанных зимних сапог моего размера. Вот тебе в подарок. Моему счастью не было предела. Я, наконец, смог снять мои тюремные колодки. Отправился к себе в комнату. Тут появились двое моих друзей, они только что приехали с ледника. Я рассказал о своих злоключениях. На что они заметили, что я зря так волновался, мог сначала покататься до упора как они, а потом поехать в гостиницу и попросить хозяина о помощи. Как говорится, сытый голодного не разумеет.

Через какое-то время появился наш третий друг. Он был еле живой. Он был из нас самый старший, ему было 67. Он спускался с самой вершины ледника и из-за тумана и плохой видимости умудрился сбиться с трассы, с трудом нашел дорогу, измучился и выбился из сил. Весь следующий день он отлеживался в постели. Меня же примирила с ситуацией мини сауна на двоих, чистая и уютная, прямо в нашем доме. Мы провели там с приятелем остаток вечера. Относительно меня рассудили так: коль я раздобыл сапоги, то ничто не мешает мне завтра кататься дальше, благо обещали хорошую погоду. Я могу даже использовать подаренные мне слаломные ботинки, даром что они оказались на два размера больше. Нужно только взять лыжи в прокате.

Мы так и сделали. Горы словно извинялись передо мной. Погода была великолепной. Вершины сияли. Энтузиазму не было предела. В пункте проката меня встретили как родного. Я же, наученный горьким опытом вчерашнего, не стал оставлять свои сапоги, пусть старые и сношенные, но единственную мою надежду, без присмотра. Я оставил сапоги в пункте проката. Но к новым слаломным лыжам и ботинкам надо было привыкнуть. Смущало то, что ботинки были на 2 размерчика больше. Пару раз скатились по вчерашним маршрутам, потом осторожно подняли глаза повыше. Поступило предложение подняться на самый верх на смотровую террасу, пофотографировать, а там решить, либо спускаться пониже лифтом, если очень круто, либо катиться с самого верха. Схема на стене показывала наличие легкого спуска, помеченного голубым цветом. Мы так и поступили. Ну что можно сказать? Лучше гор могут быть только горы… Да, но надо было спускаться…

Склончик был покруче предыдущих и на пределе моих возможностей. Я весьма струхнул. Коленки уже подрагивали. Но ничего, обошлось. Под присмотром моих коллег благополучно спустился. Наступил апогей и апофеоз — обеденная пауза и полчаса мления в жезлонге под лучами весеннего солнца. Мы остались вдвоем с приятелем и обсуждали, куда лучше отправиться дальше. В результате мы оказались в подъемнике, потащившем нас снова на самую вершину за отметку 3000. Вот это было моей ошибкой, так как времени оставалось мало, и силы были на исходе. Но я поверил другу, который спускался вчера этим маршрутом. Он уверял, что это мне по силам. Он мне явно льстил.

Примерно через 40 минут спуска, когда уже снизу слышны были громкоговорители, приглашавшие поторопиться, так как через полчаса все заканчивается, приятель решился оставить меня одного. Он помчался вниз, чтобы потом подняться лифтом наверх к месту, где был оставлен его рюкзак. Мои же шансы сдать лыжи и ботинки в прокат и получить обратно туфли таяли на глазах. Вчерашняя ситуация повторялась с небольшими вариациями! О, боже! Нога в ботинках чувствовала себя весьма свободно, не позволяя мне показать мое мастерство! Но я не сдавался без борьбы. Пару раз хорошо навернулся, самому на крутом склоне встать на лыжи не было сил, я организовывал подъемную команду. Это выглядело так: я тормозил мчавшегося мимо лыжника и просил дать мне руку. Он охотно соглашался, но этого было недостаточно. Тогда он останавливал еще одного и еще одного, так до тех пор, пока я не вставал вертикально. Когда я проделал это в последний раз, то мой спасатель предупредил меня, чтобы я больше не лихачил. Больше мне никто не поможет, так как сзади них никого нет, они последние! Я принял это к сведению. Ну чем ситуация хуже, чем изображенная на картине Сурикова «Переход Суворова через Альпы?», думал я. Там склончик покруче, а они все на пятой точке — и вниз! Я ведь тоже так могу!

Последнее испытание ждало меня в самом низу. Медленно скользя к входу станции и ища надписи, обозначавшие лифт на спуск, я не заметил, как докатил до самого асфальта и въехал на него. Тут я оценил по настоящему современное слаломное оборудование. Лыжи встали как вкопанные. Но я сам продолжал двигаться. Слаломные ботинки, как и положено, мягко переняли тяжесть моего тела. Крепления лыж держали твердо. И я принял знакомую мне по многочисленным кадрам спортивных состязаний позу лыжника, летящего с трамплина — корпус параллельно лыжам, палки отсутствуют, так как отброшены далеко в сторону. С той только разницей, что я не мог закончить полет — лыжи стояли как вкопанные и я не мог согнуть колени и приземлиться. Мимо проходили лыжники, с интересом наблюдая за моими упражнениями. Только сдавленный вопль о помощи пояснил мое положение. Я был с плохо скрываемой улыбкой вновь поставлен на ноги. Я смог, наконец, снять лыжи!

Я зашел на станцию канатки. Мы здесь условились встретиться с приятелем. Его не было, Не было и людей, только рабочие отцепляли одну за другой вагонетки. Наверх, туда, где были наши вещи и где был пункт проката, движения уже не было. Попытка объясниться со служащими была безрезультатной. Я с удивлением обнаружил, что если некто по той или иной причине остался в горах без возможности спуститься и без телефонной связи, то есть без возможности сообщить о себе, то он имеет только один шанс — ночевать в снегу. Система контроля отсутствует, контролируется только вход на ледник, выход нет. Наверху после 17 часов никого не остается, все замирает и отключается. Финиш. На мой вопрос, что же мне, ночевать тут? Был ответ — да, пожалуйста. Где, в этой вагонетке? Да, можете в этой или в той.

Я принялся звонить другу. Но тут он появился сам. Мы поняли, что пока не совсем поздно, надо спускаться вниз. Мы поехали в вагончике вниз. В лучах заходящего солнца горы были еще прекраснее. Мы были одни. Вагонетки спереди, сзади, навстречу были пусты. Только птицы. Красота! Телефонный звонок моей супруги застал меня уже в автобусе. Она была обеспокоена моим молчанием, спрашивала, как дела. Я попросил ее сесть, если она стоит, и выслушать меня по возможности спокойно. Мой рассказ напоминал арию из известной оперетты с рефреном: «… а в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо!» Позже жена призналась мне, что она так не хохотала никогда в жизни. «ну ладно, хорошо все то, что хорошо кончается» сказала она. — «Ну погоди, еще ничего не кончилось, я еду вниз снова без ботинок!» сказал я. И как в воду глядел.

Этот день закончился более-менее благополучно. Одолеть последние 700 метров от остановки до гостиницы у меня уже не было никаких сил, я разул слаломные ботинки, уселся на остановке босиком и отправил друга за домашними тапочками. Он вскоре явился, и я в домашних тапочках, но со слаломными лыжами, рюкзаком и огромными ботинками зашагал по направлению к дому.

Вечером за бутылочкой вина мы всей компанией обсуждали сложившуюся ситуацию. Расклад был такой. Не будь всех этих приключений, я спокойненько в 11.30 утра сел бы в автобус по направлению в Инсбрук. Но теперь я должен был сперва попасть на ледник на самый верх к станции проката, сдать лыжи и ботинки и выручить свои сапоги, а затем вернуться обратно за вещами. Сделать это я должен с 9 до 11 утра, в 11.30, как было сказано, я должен быть на остановке автобуса. Проделать все это я должен в домашних тапочках моего приятеля, так как другой обуви у меня нет, ботинки остались наверху. Кроме того, у меня нет пропуска на подъемник, так как билет куплен мною только на два дня. Короче, решили: Я беру пропуск одного из друзей и его ботинки, благо он чувствует себя не очень хорошо и поедет наверх не с самого утра. Он дождется моего возвращения, я отдаю ему пропуск и ботинки и бегу на автобус. При желании и везении можно успеть.

Тема была закрыта, мы приняли еще по стакану и мой друг стал перекачивать с наших фотоаппаратов на свой ноутбук нащелканные нами кадры. Через 15 минут он вернул мне камеру. Она была пуста. А где же кадры? — Да вот же они, у меня на компьютере! А что, они тебе нужны? Так сейчас перекачаю обратно! М-да, да не тут то было! Фокус не прошел. Я сказал другу все, что накипело на душе и что я про него думаю. После чего уселся сам восстанавливать с компьютера на карточку фотоаппарата удаленные кадры. Еще через 5 минут снимков не было ни на фотоаппарате, ни на компьютере. Теперь мне пришлось выслушать, что думают люди обо мне. Еще через 5 минут мы успокаивали уже друг друга. Благо на одном из фотоаппаратов снимки все же сохранились. Решили лечь спать и ничего больше не делать. Так оно надежнее.

На следующий день в 8.30 утра я, подрагивая от утреннего холода, стоял на автобусной остановке. Все шло по плану до того момента, когда я, сдав доспехи, уже в своих сапогах садился в вагончик, чтобы спуститься вниз. Раздался звонок мобильника. «Ну, как дела?» спрашивал приятель. — «Все идет по плану». «Тут у нас небольшие изменения. Наш друг поправился, чувствует себя хорошо и решил сейчас же выезжать вместе с нами на ледник. Мы просим тебя подождать нас у входа на лифт внизу. Ты отдашь ему пропуск и ботинки и поедешь дальше.» Я молча про себя ругнулся. «Да я ведь могу не успеть на автобус!» — «Да ничего, успеешь!» Я не стал возражать дальше. В конце концов свои проблемы я должен решать сам. Через 20 минут я был внизу и, переминаясь с ноги на ногу, ждал друзей. А вот и они! Сойдя с автобуса, топают мне навстречу, двое впереди в ботинках, сзади семенит третий в тех самых домашних тапочках, в которых я должен был бы ехать сегодня утром, не одолжи он мне свои ботинки! Ситуация, смешнее не придумаешь! Но мне было не до смеха. Правда, торопиться было некуда, автобуса обратно еще не было. Мы стали фотографироваться на память, они прощались со мной как с ближайшим родственником. На вопрос, поеду ли я с ними еще раз, я ответил, что с моим другом больше никуда и никогда! Взял, затащил старика на 3000 м., уговорил оставить ботинки без присмотра, и вообще, когда мы с ним вместе куда-то отправляемся, всегда что-то случается!

Но, правда, мы отправляемся с ним вместе все снова и снова. Наконец пришел автобус, и я отправился в путь, вниз..

На автобус на Инсбрук я успел в последнюю секунду. Но так быстро, как в этот раз, я не бегал со времен моей спортивной молодости. Да еще и с чемоданом.

И вот, наконец, я дома! Я скинул надоевшие мне чужие сапоги, отбросил рюкзак и куртку и шагнул босиком в объятия жены. Я в полной мере ощутил все то, что выражали голые пятки на картине Рембранта «Возвращение блудного сына». Он тоже, наверное, только что снял натершую ему мозоли обувь! Уже когда я совсем расслабился, раздался звонок. Звонили друзья, они были еще в пути на автомашине, интересовались где я, успел ли на автобус. Я их обрадовал, что уже дома. Я слышал в трубке их жизнерадостные голоса: «Ну, мы же говорили ему, что он успеет, а он не верил!»

Позже приятель сказал, что он считает меня героем, что он гордится мной, что поражен и восхищен содеянным мною.

Подаренные мне слаломные ботинки 45 размера я благополучно загнал через интернет.

На этой фа-мажорной ноте закончу мой рассказ. Всех вам благ.

P.S.: Это все же художественное изложение, хоть и основанное на фактах. Поэтому претензии на неточность изложения не принимаются, но советы выслушиваются.