Михаил Идес: Диалоги с Организмом. Продолжение

Loading

Была она женщиной статной, с большим бюстом. В проеме классной двери сначала появлялся бюст, потом все остальное. Затем, после восседания за учительский стол, бюст укладывался на скрещенные руки и начинался урок. Я даже сейчас помню поминутную разбивку и построение урока. Никаких отклонений, никаких сюрпризов…

Диалоги с Организмом

Михаил Идес

Продолжение. Начало

РУССКИЙ ЯЗЫК. Сейчас, как-то более — менее ничего. Говорят, что время все лечит и сегодня, когда за долгие годы мной написано — переписано горы бумаг, мой русский письменный подтянулся, и пришел в соответствие с тем, как должен писать на родном языке приличный человек. Правда, при написании данного текста компьютер на автомате выдает красным ошибки, но это ни что, по сравнению с краснотой моих школьных тетрадей. По секрету, я вообще пришел к выводу, что все потуги школьных учителей научить человека грамотно писать, труд мало продуктивный, как со стороны ученика, так и со стороны учителя. Два аргумента «за» в пользу моих выводов.

Первое — надо мной билось несколько учителей в разное время, в разных классах, и ни как не получается, что это были бездарные учителя и все сразу. Нельзя сказать, что и я сам перед вступительными экзаменами в ВУЗ не понимал, что деваться некуда и вгрызался в правописание как мог. Но. По большому счету, после успешно сданных экзаменов, через короткое время Природа в моём русском письменном восстановила статус-кво.

Второе — очередной генетический взбрык. Мой сын, с того момента, как он начал писать не делает орфографических ошибок ВООБЩЕ. Учителя, которым в принципе незачем тратить на него время, считают, что у него Обсалютная Природная Грамотность. Получается, что, имея Обсалютный Слух, я имел по справедливости в балансе Обсалютную Природную Безграмотность и с этим ни чего не поделаешь. Так считаю Я.

Но так НЕ СЧИТАЛА наша русичка Анна Николавна, которая учила меня по-ленински, то есть УЧИЛА, УЧИЛА И ЕЩЁ РАЗ УЧИЛА!!!

К тому моменту, о котором пойдет речь, экспериментально было доказано, что если в диктанте, изложении или любом другом тексте встретятся слова КАРОВА, САБАКА или ЯЩЕК, я их напишу именно так как выделено. После двух лет кровопролитной борьбы с этими тремя фантомными словами Анна Николавна почти смирилась. И вдруг. В контрольном диктанте. Моя животноводческая линейка «коровы — собаки» пополнилась словом ЛОШОДЬ. Вот тут всему, в том числе и терпению руссички пришел конец. В полном убеждении, что я — дрянь такая — просто издеваюсь над ней, Анна Николаевна оставляет меня после уроков. Один в классе раз за разом я пишу под её диктовку предложения со словом «лошАдь». После получаса такой тренировки с облегчением и умиротворением она произносит: «Ну, теперь, я надеюсь, ты запомнил, как пишется это слово. Последнее предложение: «Лошадь пасется на лугу», написал?» спрашивает она, склонившись над моей тетрадью. О, ужас. Опять написал ЛОШОДЬ. «Аааа, Аааа, ты измываешься надо мной!!!» кричит Аннушка и тащит меня натурально за ухо в директорский кабинет…

Вы знаете, мне всегда везло на добрых людей.

«Анна Николаевна, — уловив суть, произносит Семен Григорьевич — давайте договоримся и сделаем для этого ученика исключение, нет, не в Русском языке. Я, как директор школы РАЗРЕШАЮ учащемуся Ярмарковичу каждый раз вместо слова Лошадь, писать просто КОНЬ.

Иди Миша, надеюсь, в этом слове ты не будешь делать ошибок…»

АНГЛИЙСКИЙ. «Я не з—ю —-ка.» Не понял. Что ты бормочешь? «Я не з—ю яЗЫКА» Что ЗЫКА, не понял, громче! «Я НЕ ЗНАЮ ЯЗЫКА!!!!!!!»

Так. Чего орешь. Я понял. Языка ты не знаешь, ни какого. А мать твоя. Родная. При этом, учитель, Английского. ДА?!! Хорош врать, так не бывает.

Вот так или примерно так этот диалог повторяется в моей жизни не первый раз. А что делать? Надо было, как-то определяться. Либо музыка, либо английский. На большее дитятко не хватало хоть режь. Нет, конечно, бывали и другие дети. Вот реальный пример.

1973 год. Вся страна в едином порыве сдает нормы нового комплекса ГТО — Готов к Труду и Обороне. Среди прочих бегать-прыгать и стрельба. В наш стрелковый клуб приходит разнарядка принять Нормы по стрельбе, в том числе и у студентов Гнесинского музыкального училища. Среди прочих девчонок была одна легендарная личность. Она и пианистка, и ещё два языка знает, и ещё фигурным катанием занималась, и ещё, и ещё, и ещё… Не буду рассказывать что да как — история могла окончится печально — но ей, как бы это сказать, Слегка, по касательной, чуть задев кожу… Прострелили попу.

Ну, конечно кровь, которую раненая не дает унять, место — сами понимаете. Все в шоке. А дева младая вдруг речёт: «Ой, как же я теперь на лошадь сяду?!!»

Сначала мы подумали, что это у неё бред от болевого шока. Ан нет. Помимо всех музык, языков, шахмат, она ещё и Конкуром — это когда на лошади через препятствия прыгают — занималась.

Так вот. Это всё было не про меня. Одно из двух, не больше. Либо язык, либо музыка.

Вот так, когда мои родители выбрали музыку, я остался без языка. Зато С ЦЕЛОЙ ЗАДНИЦЕЙ, между прочим.

Ну, а если серьезно. Расклад был и в другом. Мне инвалиду пятого пункта анкеты в советские времена, которые ну ни как не должны были закончиться в ближайших столетьях, куда язык? Заграницу не пустили б. Внутри страны любой иностранный был мало употребим, с иностранцами общаться — сами знаете. Поступить в ИнЯз, чтобы стать учителем, так не совсем мужское это было дело. А музыка, совсем другое и другие перспективы, тем более, что ярмарковичей туда всегда пускали… Так, что язык был у меня только школьный, и если бы не собственное обалдуйство…

Валентина Афанасьевна Тепленькая имела несчастье быть моим учителем английского. Знакомая нам уже фамилия? Конечно. Она же жеж жена нашего директора Семена Григорьевича.

Скорее по природе своей, а и потому, что была она по совместительству матерью двух деток, которых по той же глупости учили в нашей же школе (причем, если с Ленкой было без проблем, то Гришка «давал прикурить» так, что Валентине было не слаще чем моей маман), так вот, была она ко мне бесконечно долготерпима. Язык она знала весьма и весьма прилично. Произношение, что в те времена имело большое значение, было с точки зрения даже моей мамы — идеальным, да и учителем она была явно не из последних. Но, по темпераменту была флегмой. Поэтому что будет происходить на уроке сегодня, а равно во все оставшиеся до аттестата годы можно было просчитать заранее.

Была она женщиной статной, с большим бюстом. В проеме классной двери сначала появлялся бюст, потом все остальное. Затем, после восседания за учительский стол, бюст укладывался на скрещенные руки и начинался урок. Я даже сейчас помню поминутную разбивку и построение всего урока. Никаких отклонений, никаких сюрпризов, даже кого когда она вызовет отвечать можно было просчитать с точностью до урока, чем и пользовались все разгильдяи, не желавшие учить всё и к каждому дню.

И вот сижу я себе, сижу. Знаю, что на ближайших двух уроках она меня не спросит. Обалдеваю от невыносимой скуки. Всё происходящее в классе уплывает куда-то в даль.

А под рукой случайно оказывается обломок школьного метра, сантиметров, этак на семьдесят. Вырвавшись из рук, он плашмя падает на плоскость парты. Звук — как выстрел крейсера «Аврора». Интересно, забавно. А если посильней, а ещё…

«Миша, Мишенька, — зовет голос, чья-то рука ласково ложится на голову, — успокойся, дай, дай линеечку…» Тихо и ненапряженно с моим обломком идет она к своему столу. Урок продолжается. А жаль. Вот бы треснуть этим метром детине по голове или по жопе, глядишь, может, хоть что-то знал бы по-английски…

ГЕОГРАФИЯ. Вы знаете, моя жена младшенькая — золотая медалистка. Золотая медаль у неё за все, что она когда-либо учила. В общем и целом и за окончание Московского университета и за среднюю школу. Возможно, я страдаю излишней детализацией, но по моей логике это означает Златомедализм по всем пройденным предметам, в том числе и по — школьным…

Нет, я-то был идейным троечником, и большая часть Знаний была мной не получена, а впихнута, втиснута, вколочена в мою голову учителями той, ушедшей Школы. Моя эрудиция и по сей день зиждется на том, что Заставили переварить и усвоить мои дорогие учителя. А теперь представьте нормальных детей тех времен, в которых не только впихивали, а тех, кто еще и сам хотел учиться. Запас их школьного багажа столь велик, по сравнению с тем, что дает сегодняшняя школа эпохи фурсенок, что блекнут, напрочь блекнут все нынешние медали, включая золотые.

Возвращаюсь к семейным тайнам. У нас, с моей женой существует уговор. Все, возникающие у неё вопросы из раздела школьной программы, она задает мне только дома, тихо, и без свидетелей. А по поводу преподанных ей знаний географии я даже никогда и не высказываюсь, я просто прошу хотя бы раз показать мне их учителя. Причем я торжественно обещаю, что рук из карманов вытаскивать не буду, ногами бить тоже не стану. Просто я хочу посмотреть… в глаза.

Поэтому всякий раз, когда я лично соприкасаюсь в любой мере с Географией, мой организм подбирается как при команде «Равняйсь, смирно!» и дальше мозг включает незабываемый образ из моего школьного детства и выдаёт команду: «Лучшему учителю географии всех времен и народов ВИВАТ, ВИВАТ, ВИВАТ!!!»

Дмитрий Иванович Гунькин — так звали моего учителя географии. Он жив, надеюсь здоров. Я сегодня, запоздало благодарю его за те знания, которые он впихнул в меня и, которыми, я продолжаю пользоваться по сей день. Это сегодня. А тогда…

Один из целого десятка учителей мужчин в нашей школе (чувствуете разницу, в нынешней школе мужички, кроме вороватых завхозов, вообще не водятся) он был явно крестьянской кости. Поговаривали даже, что по паспорту он вообще не Дмитрий, а Митрофан, так что контекст, так сказать, — Митрофан Иванович Гунькин — был полный.

Странное дело. Мы живем в стране, которая девятнадцать веков из двадцати была до донышка крестьянской, ухитряясь при этом не любить и даже презирать деревенских. Помните Меньшовский фильм «Любовь и голуби» — «Людк, а Людк! Тьфу, деревня!!» Откуда это в нас? Не зря ведь говорят, что нет большего атеиста, чем бывший поп-расстрига. Нет больших радетелей за интересы Русского народа, чем полукровные сыновья юристов или носители непонятно чьих имен и фамилий — альберты макашевы (между прочим, эта фамилия имеет место быть у мусульман, с ударением на втором слоге). Видимо со свежей кровью всего лишь вчерашних поколений россиян, громивших русскую деревню искореняя «кулаков» да и «середняков» заодно, мы впитали такую нелюбовь ко всем крестьянским проявлениям. Именно мы, дети малые, многие из деревенских же семей посмеивались над географом, который не Дмитрий, а Митрофан. Что нам давало право и повод — до сих пор не пойму. Так, что грешен. Правда, не по злобе, а потому в основном, что с измальства был до безобразия смешлив, даже тогда, когда сам не шкодил.

Поэтому, к пустой бутылке из-под лимонада, выпитой на перемене и поставленной под учительский стул, я отношения не имел. Но когда в полной тишине под ногами Дмитрий Иваныча она грохнулась и выкатилась на середину класса, я не просто смеялся вместе со всеми, а просто-таки задыхался в конвульсиях, упав на парту. Конечно, он решил, что это сделал я, и вместе с бутылкой, как инициатор, зачинщик и исполнитель в одном лице был выставлен вон.

Тут надо сказать вот что.

Пустая бутылка в пункте приема стеклотары тянула на двенадцать копеек. Добавляешь еще две копейки — и пачка «Примы». Если пустить сигарету по кругу, воткнув в основание сигареты иголку и докуривать до обжигания губ, «осчастливить» этой пачкой можно было всех пацанов из класса на все перемены и на несколько дней. И, так как выйти во время уроков из школы я не мог, то, естественно, пошел пустую бутылку ныкать.

А был я по маю месяцу в брюках и рубашке, без пиджака.

А заныкать бутылочку можно было только в бачке с половыми тряпками, стоявшем в предбаннике мужского туалета.

А в предбаннике мужского туалета отиралось двое или трое второклашек, на коих внимания, естественно, я не обратил.

Теперь соединяем три разрозненных процесса воедино.

Первый — я тщательно и скрупулезно ныкаю бутыль, ни на что, не обращая внимания.

Второй — дети — цветы жизни, раздраконив веник, в тихую, пока я был занят бутылкой, встремляют мне в проушину для ремня на брюках две или три ветки.

Третий — со всем этим охвостьем я вхожу, ни чего не подозревая, обратно в класс.

Ну что вам сказать? Такого гомерического хохота наш класс ранее не выдавал. Не смеялись только двое — Дмитрий Иванович, который так и этак пытался дотянуться до моего зада, и я, ничего не понимавший и отбивавшийся от всех его попыток, как от покушения на девичью невинность. Класс рыдал…

Вот, если бы по мне, я б сгнобил такого засранца. А наш Гунькин — ни чего. И доучиться дал, и четверку в аттестат поставил. Я же говорю: «ВЕЗЛО МНЕ НА ХОРОШИХ ЛЮДЕЙ…»

* * *

РОДНЯ. Великое, между прочим, слово. Она либо есть, не смотря на отсутствие кровных родственников. Либо её нет, даже при наличии родных братьев, сестер, дядей, тетей и т.д.

Может быть, такая трактовка удивляет. Может кто-то увидит в таком подходе нарушение вековой логики. Может, и, скорее всего, такой расклад неприемлем для людей восточных. Всё может быть. Но для людей западно-европейской культуры корректировку приходится делать или изобретать. Мы, числящие себя «цивилизованной» частью населения земного шара, по определению цивилизованности перестали плодиться, нарушив заповедь Господню. Один, два, в лучшем случае, ребенка в семье это, говоря языком экономистов, и не производство и даже не воспроизводство. Мы, нынешние, НЕ плодимся уже в третьем, четвертом поколении. У нас нет близкого кровного родства как такового. Но хуже того. Даже если кому Бог привёл иметь родных братьев и сестер, это ещё не есть Родство Истинное. Кровные узы и реальные взаимосвязи в среде «продвинутых» народов не имеют ни чего общего с исконно родственными отношениями. Примеры приводить не хочется по трем причинам. Первая — каждый найдёт эти подтверждения в себе. Второе — вести рассказ на примере собственной семьи печально. Третье — если кто-то не ощутил разобщенность нынешней родни и считает это нормой, то и говорить не о чем.

Но.

По закону сохранения и по пословице: «Свято место пусто не бывает» на смену родне формальной, для счастливчиков, приходит в качестве замещения родня истинная.

Это наши друзья, а так же люди, которые может быть лишь однажды, но в самый нужный момент протянули нам руку.

МОЙ КЛАСС.

Вот есть везение найти червонец или сотню на дороге. Или выиграть в лотерею или ещё что-то там «на дурака». Так это не ко мне. Ни когда ни чего в значимых купюрах не находил, банков не срывал, наследства нежданного не получал и вообще Халява, как таковая обходит меня стороной. Зато судьба согрела другим. Не имея ни братьев, ни сестер родных, имея в далёком далеке двоюродных-троюродных, я обрел, сам того не подозревая сорок лет тому назад, родню истинную.

МОИ ДОРОГИЕ ОДНОКЛАССНИКИ.

Нас примерно сорок человек. Было. Сейчас горестно делаем поправку на минус три. И вот все вместе — живые и ушедшие, бывшие ученики 1954 года рождения Мытищинской школы № 23 не порывая связей, регулярно встречаясь, помогая друг другу, любя друг друга, ревную и временами ссорясь друг с другом, а ещё женясь и разводясь, сходясь и разбегаясь — МЫ, ВМЕСТЕ СОРОК ЛЕТ!!!

ЗАВИДУЙТЕ НАМ!

Сущность жизни каждого — воспоминания о пройденном. В них ВСЁ. Вся мера прожитого. Все сделанное и неудавшееся, достижения и промахи, радости и горести. Так проживает Положенное каждый из нас. Вопрос только в одном: «А кому все это интересно? Кому ты нужен с памятью твоего организма?? В чьем заинтерисованом восприятии ты найдешь отклик своим «Рассказам о Пройденном»??? И главное, найдется ли хоть несколько человек, которые слушают и слышат тебя не только из уважения, а ещё и потому, что сами они являются частью твоих воспоминаний, ЧАСТЬЮ ТВОЕЙ ЖИЗНИ?!!!»

Я не литератор. Будет ли удобоваримо написанное мной? Не знаю. Вечный вопрос: «Это для Будущего или для помойки?!» Этим мучаются все, взявшиеся за перо, кроме графоманов конечно.

А я не мучаюсь. Сорок благодарных читателей мне уже обеспечены. И, если остальной мир не вздрогнет и не Букнет при появлении моего опуса на свет, то и ладно — читать будет родня, мои постаревшие мальчики и девочки, мои одноклассники.

Итак. Мы были разные? Наверное, разные. Вернее даже сказать: «Разные, естественно разные». Но эта «разность» была не сегодняшней, когда дети случайно собранные в одном классе сразу начинают делиться и подразделяться. Классификации работают без желания и без ведома — на автомате. По признакам имущественным, по признакам национальным. Сейчас, видимо, стараниями церковных «просветителей» появится признаки конфессиональные. Через два, три года учебы появляется «делённое будущее» — это кто, где в каких вузах и в каких странах будет учиться. А уж как по-разному одевают и экипируют детишек и говорить то не чего.

А вот у нас, притом, что мы были разные, этих делёжек не было. Мы поначалу в большинстве своих граней были одинаковы. Одинаково одеты, одинаково равные друг для друга и для учителей, мы росли в одинаковом идеологическом и финансовом пространстве. Нам, конечно, безусловно, было проще. Мы жили и росли в сегменте практически равных возможностей. Вы не поверите, но даже в сегодняшней агрессивной ксенофобной жизни, мы на встречах тридцать — сорок лет спустя, с изумлением узнаем, что в нашем классе не все были русскими. Нас вообще ни что не наталкивало на эту тему, ни когда к любви и ненависти не примешивался национальный фактор. Мы не знали материально-финансовых затруднений и различий. Рупь на праздник — театр, музей, бассейн, кино или каток, — вот максимум, что нам давали родители. Вы думаете, Моды тогда не существовало? Ни чего подобного. Мода существует всегда и у всех, даже у беднейших, даже у затерянных папуасов. Вон Николай Николаевич Дроздов рассказывал о Зулусах, которые ходят голые, но мужчины при этом на свой причендал надевают какой то высушенный полый стручок, подвязывая веревочкой его кверху, дескать: «Будь готов? Всегда готов!!!». Так вот старейшина ему сетовал, что в его де годы пенис в стручке носили вверх с наклоном Вправо, а сейчас молодежь не слушает стариков и отклоняет всю эту ботву «по моде» Влево. Так что, естественно, и в наше время была Мода. Но проявиться она могла только на редких внеклассных вечерах, куда мы приходили в «гражданском» и обозначалась она «не за дорого» — длиной волос у мальчиков, длиной юбок у девочек (хотя возможно были и другие нюансы, о которых сейчас не вспомнить).

К чему я все это? Были ли мы несчастными от такого единообразия? Да нет. Поверьте — нет. Наши души совершенно точно и довольно продолжительный период жизни не терзала Зависть. Да и обделенными, в отличие от нынешних школьников, коим родители не смогли «как всем» купить последний Пентиум, мы ни когда не были…

Но всё ж МЫ БЫЛИ РАЗНЫЕ. Мы хотели быть разными и честно эту разность реализовывали. Способов к самореализации было несколько.

Можно было стать ХУЛИГАНОМ или ВТОРОГОДНИКОМ.

Наивысшим достижением на этом пути был «хулиган — второгодник на учете в детской комнате милиции». Правда, для этого надо было иметь родословную. Вон наш Мишка Романов был аристократом аж в третьем поколении — у него и братья сидели, и отец сидел, и дед тоже отсиживал. Что против него Сережка Антипов, с которым мы курили прямо во время спектакля в одной из лож Театра Оперетты, куда нас повели на оперу «Баранкин! Будь человеком!!» — просто мелкий пакостник с перпендикулярными ушами, из-за которых он бился кочетом со всеми насмешниками. Или взять меня с моим другом Димкой Ганиным. Мы что не делали — по родословной оставались интеллигентами, то есть «выйти в люди» на этом поприще у нас шансов практически не было.

Был, конечно, СПОРТ.

Мои детство и юность отмечены приходами и уходами из разных спортивных секций. Кочевали мы из одного спорта в другой по нескольким причинам. Во-первых, с возрастом менялись интересы. Во-вторых, этих секций было большое количество и, главное, мальчишке задохлику, пришедшему в секцию тяжелой атлетики, или полной девчушке, решившей заниматься художественной гимнастикой, Ни Кто НЕ СМЕЛ СКАЗАТЬ «Нет». Это на самом верху спортивной лестницы с тренера спрашивали рекорды и рекордсменов. На нашем школьно-дворовом уровне от тренера требовали массовость. Что в итоге? Я не люблю профессиональный спорт. Ни один знакомый мне спортсмен не смог сохранить Здоровья, не смог нормально учиться, не смог нормально обзавестись семьёй, не смог обеспечить достойную старость, не смог самому себе ответить ради чего в его конкретной жизни были эти соревнования, старты и рекорды. Самых высоких высот в нашем классе достиг всего лишь один человек-уникум Сережа Маковецкий по кличке Длинный. Он какое-то время входил в юношескую сборную РФ, естественно, по баскетболу. Правда он, на минуточку, школу закончил с золотой медалью и, слава Богу, со спортом Тогда завязал, но проблемы с ногами, за то, спортивное прошлое, он имеет Сегодня. А вот мы, имевшие возможность не напрягаясь посвящением своей жизни спорту, заниматься в своё удовольствие волейболами-футболами-баскетболами, росли «Гармонически Развитыми Личностями», О КАК! Между прочим. Даже если не учитывать мой возраст, утяжелённую корму, обрюшье и брыль под подбородком, на то, как я лечу на горных лыжах, несусь на лыжах равнинных, скользю на коньках, пинаю мяч и кручу педали велосипеда… смотреть на всё это… без слёз…, наверно, невозможно. НО!!! В свои пятьдесят с хвостиком я все же делаю ЭТО на зависть молодым развалинам. Так, что.

Когда Алик Ефремов, занимавшийся Греко — римской борьбой и качавший заодно железо, отжал несколько раз стойку для прыжковой планки с тяжеленным чугунным блином в основании — это было ДА. Тем более что двое желающих повторить «подвиг» смогли лишь пукнуть от натуги. И пусть результат спортивных усилий в данном случае был разным, «пропиарили» себя все трое.

САМОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. Вы знаете, так хочется восторгаться новой, сегодняшней жизнью. Выглядеть По-Сегодняшнему (гордо и независимо–подкачав гелем губки, нарастив силиконовую грудь, сменив пол с мужского и женского на нечто среднее). Говорить По-Сегодняшнему (Топ-менеджер, Продвижение креатива, Партнеры по аутсёрсингу, Клиацентр «Сандуны», Элитный эскорт, что в переводе на старославянский означает:

«Наш директор, запудрив мозги жене, прогудел с друзьями весь вечер в Сандуновских банях вместе с проститутками «по — вызову»»).

Думать По-Сегодняшнему (мило улыбаясь, представлять с каким удовольствием ты оторвал бы яйца этому козлу) Да и Просто Жить По-Сегодняшнему (ни хрена не понимая, какой дефолт может грянуть сегодня, каким птичьим гриппом тебя накроет завтра и каким наводнением, землетрясением, глобальным хладопотеплением тебя с детьми и внуками всего лет через пятнадцать — двадцать смоет с лица земли).

А память организма — иногда, ну просто не знаешь, что с ней делать — все тянет и тянет тебя назад туда, где воздух был чище, пироги пахли слаще и девки голопопые снились каждую ночь. Но это всё плебейство организма, а где воспоминания о Высоком, где плод Души?!!!!!

Советский Союз был Самодеятельной Державой. Дворцы и Дома культуры, Совхозные и Колхозные Клубы, Дома культуры и Клубы больших и малых предприятий, Красные чумы, яранги и юрты, а так же красные уголки при ЖЭКах. Армейские, Милицейские и, даже, КГБшные культпросветучереждения (так называлось всё то, включая библиотеки, что имело отношение к продвигаемой социалистической культуре) — всё это было форпостом коммунистической идеологии, которая внедрялась в сознание масс, в том числе и через самодеятельное творчество этих самых масс. Через это массовое без кавычек творчество самовыражалась вся страна от мала до велика. Множество кумиров прошлых лет вышли из самодеятельных коллективов в отличие от нынешних «звезд», для которых уровень вчерашней самодеятельности — это слишком высокая планка. Любая школа, пустовавшая по вечерам и, как правило, имевшая актовый зал со сценой то же была идеальным местом для кружковой работы. В разных школах могли быть свои самодеятельные «находки», но, как правило, это были — школьный театр, хор или даже духовой оркестр, как во времена моих родителей, потом появились школьные КВНы и ВИА — вокально-инструментальные ансамбли, которыми болела вся страна.

Что касается нашего класса, мы гордо, в отличие от всех, занимались бальными танцами. Такой эксклюзив мы имели благодаря нашей Оле, о чем я уже упоминал. И не важно, что процесс полового созревания гармонично вписывался в легальную возможность касаться и даже обнимать противоположный пол, важно, что эти танцы и удовлетворяли позывы растущих организмов и учили некоей грации и давали конкретные плоды в самодеятельном творчестве.

Воплощением одного из «плодов», а было это в классе седьмом, стало наше участие в каком-то там чему-то посвященном городском смотре-конкурсе, где мы показывали поставленный нашей Ольгой Константиновной танец, с не помню каким названием не то «Чай», не то что-то с этим связанное. Участвовали в этом хореографическом шедевре все девочки нашего класса и я, один единственный мальчишка в роли Куклы Грелки. Я не собираюсь утомлять вас пересказом самого танца — танец, любой, надо видеть — не главное и то, что по сюжету Кукла-грелка превращается в мужика при портах и сапогах под платьем, а важно то, как и где меня из мальчика превращали в девочку. А было это так.

Танец наш был отрепетирован идеально. Но, как часто это было в самоделовке, многое было условно. Платьев не было. Их заказали или выпросили в каком то ДК в последний момент. Огромный фанерный чайник, на котором я должен был восседать, выпилили из фанеры то же в последний перед конкурсом день. Гримировала меня Оля первый и единственный раз прямо перед выступлением.

Теперь представьте сцену, на сцене П-образный задник, сбитый из реек и обтянутый материалом, за этим задником минимальное пространства — одно длинное, идущее параллельно длинной стороне сцены и два пространства маленьких — там, где должны быть кулисы. За всем за этим, за неимением места, переодевались и готовились к выходу артисты. Обычная закулисная картина — скученность и немая (на сцене идет действо) суета. То есть все как у взрослых, только с учетом того, что были мы еще малы, невинны и за длинной стороной задника переодевались только девочки.

А Я?

А я переодевался вместе с Олей один в правой кулисе, выход из которой на сцену и в коридор возможен был только по окружному пути за длинной стороной задника.

Я изнемогал. Платье куклы-грелки оказалось плотным. Мне было жарко. Но самое жуткое — меня мазали. Вот если спросить: «Ты почему, не шагаешь, так сказать, в ногу со временем, не голубеешь, не становишься, на Худой Конец, трансвеститом!?» Ну я бы, конечно, ответил по поводу «худого конца», что это надо ещё посмотреть… Но главное это то, что приблизиться к этим сегодняшним идеалам жизни мне не дает первый и последний опыт нанесения женского макияжа, оказавшийся для меня невыносимым по сути.

Тушь на глаза, когда в тебя тычут гуталиновой кисточкой и не дают ронять накатившиеся слезы, какой-то липкий и гадкий крем на щёки по верх которого такой же гадостью нанесли румяна, и совершенно пакостное ощущение помады на губах. Брр… Поэтому, взопревший, намалеванный, с платочком на голове, я хотел только одного — вырваться в коридор и курнуть в туалете. И, рванув за угол задника, я поступательное движение своего тела уже остановить, не мог…

Помните песню: «Там за поворотом, там за поворотом, там там тарам, там тарам» Ага, точно, все как в песне. «Там» — оказалась куча полуголых девочек, в том числе из старших классов,… у которых уже всё было… ну, вы меня понимаете. И которые НЕ обращали на меня, гримированную куклу, ни какого внимания. «Там, тарам» — это когда одна из них, видевшая как меня гримируют, крикнула, что я мальчик. И «Там там тарам, тарарам» когда с визгом и криком мы все вместе завалили задник сцены что называется на головы выступавшим. Зал был полон. Сидело жюри и …, ну что тут говорить, наш коллективный стриптиз не был оценен по достоинству. Жаль. Этот неудачный опыт, не дает мне сегодня быть продвинутой личностью в трансголубой современности.

ТУРИЗМ.

Подмосковная электричка. Нас много, почти весь класс. Электричка полупустая и мы все ухитрились усесться, распихав рюкзаки и палатки.

Это знаете чего? Это мы едем в поход с ночевкой. С нами все, что надо. Еда — каша с тушенкой, которую будем варить на костре в ведре. Какао, которое будет сварено то же в ведре, что бы было много, сладко, вкусно. Сигареты и портвейн, запрятанные глубоко в рюкзаках. Они, портвейны (каждый из мальчишек доставал сам что мог и как мог), будут выпиты в ночи под сигарету Вдали от основного лагеря, так как во-первых «без стакана портвейна я вообще мужики скучаю (в свои пятнадцать лет)», и во-вторых из уважения к учителям, сопровождающим родителям, и нашим девчонкам, которым это явно не нравилось.

Будет лесная сказочная ночь, полнящаяся стрёкотом насекомых, гулкими всплесками птичьих криков и первыми несмелыми ласками влюбленных одноклассников, прильнувших друг к другу в тесноте палатки и не заснувшими до утра от невероятного благоговения майской ночи.

Вот так Страна передвигалась по Стране. Мы все всего лишь раз, или много раз, или на всю жизнь становились ТУРИСТАМИ.

Миллионы людей в кедах и самодельных брезентовых штормовках с палатками и рюкзаками путешествовали по одной шестой части суши именовавшейся Советский Союз. Нет, конечно был ещё весь остальной мир, увиденный нами глазами незабвенного Юрия Синкевича, но для 99 процентов Наших, единственно доступные дали ограничивались государственной границей, внутри которой было мало дорог, а больше направлений, почти не было гостиниц, да мы к ним были мало привычны, и совсем не было туристического сервиса, о котором мы в общем-то ни чего и не знали. Поэтому сидя в электричке, мы все душевно пели: «Какао! Эх, на сгущенном молоке. Какао! Стакан дрожит в моей руке. Какао! Любовь туриста и мечта. Какао! Вся жизнь становится ясна…»

Вникните! Всего то стакан какао, щемящий восторг созерцания просторов Родины, голова любимой на твоем плече и ВСЯ ЖИЗНЬ ЯСНА!! Каково? А там совсем недалече до «С милым рай и в шалаше», причем наполном серьёзе. И совсем уж сегодня невместное: «А я еду, а я еду за туманом, за деньгами пускай едут дураки…» Задумайтесь и, НЕ СТЫДЯСЬ, признайтесь, что это все реально существовало в наших Душах и Большего, для большинства из нас, не дали ни чины, ни звания, ни деньги, ибо все тлен, если не поёт Душа.

Мы едем дальше. Стучат колеса электрички, на маленьких станциях заходят маленькие люди, обремененные житейскими заботами, уже не Московскими — провинциальными или просто — деревенскими. Гитара переходит к следующему самодеятельному исполнителю. Взяв за основу задушевно-цыганскую интонацию, Сережка Желялетдинов зачинает свою балладу: «Прости меня мама, мама дорогая, прости, что воровкой в тюрьме родилась. Вора я любила, с Вором я ходила, Вор воровал воровала и я…» И хоть «романс» получается женский и цыганщина здесь вроде не уместна — Вагон Внимает…

Внимает, не смеясь и не плача… пока… до слов: «Бил меня начальник, начальник сапогами, плакала бедная девочка я,… но умирая губами шептала: «Не выдам, мой мальчик не выдам тебя!!!»»… А с этих слов струятся первые капли из глаз некоторых взрослых, кто-то из чужих людей тихо просит спеть песню ещё раз и опять Вагон Внимает и опять ты Читатель спрашиваешь недоумевая: «Что в вагоне оказались сплошь бывшие ЗеКи и Вы, дети ещё, что ли тоже все мотали срока?» Что тебе ответить Читатель. И да, и нет. Сейчас попробую объяснить.

Россия.

Странная страна. Кто только об этом не писал, кто только об этом не говорил, кто только на этом не спекулировал. Среди стран и народов нет ни чего похожего. Только не ищите каких-то внешних аналогий. Канада — это тоже «березки-сосенки». В комплексе, в глубинной своей основе гордиевого узла всех черных и белых составляющих, Россия — это где Добро перетекает во Зло, а отрезвевшее Зло вдруг кажет незащищенность детской души. Самое страшное — масштаб событий, самое ужасное и безнадежное — попасть под очередную историческую «раздачу», как то: революция, построение светлого будущего или, не приведи Господи, национально — территориальные разборки.

Любое событие не только сметает Лучших, человеческий гумус, но, что важнее и глубже, оставляет неизгладимый след, глубинный след в российском генотипе. Самое милое, это след вчерашнего Совка. Что это — всем понятно без пояснений, потому что он вот здесь и рядом и в каждом из нас. Но есть то, что прячется за дистанцию прошлых столетий, переписанной Истории, забытых покаяний или непокаянных грехов. Мы иной раз не знаем в себе не только Что Это, но и Откуда, Зачем и Почему.

Продолжение
Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Михаил Идес: Диалоги с Организмом. Продолжение

  1. Спасибо вам Инна Беленькая. У меня, как я понимаю, появился в вашем лице ещё один постоянный читатель. Это греет безграмотно-орфографическую душу

  2. Вы не поверите, но даже в сегодняшней агрессивной ксенофобной жизни, мы на встречах тридцать — сорок лет спустя, с изумлением узнаем, что в нашем классе не все были русскими. Нас вообще ни что не наталкивало на эту тему, ни когда к любви и ненависти не примешивался национальный фактор.
    ______________________________
    Спасибо. И в нашем классе так было. Мы были далеки от таких вопросов. Я однажды спросила у мамы (не помню, где вычитала, может, у Фейхтвангера): А что такое «обрезанный еврей»? Мама замешкалась, а стоящая рядом ее знакомая сказала: Это ваш папа.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.