Михаил Ривкин: Недельный раздел Балак

Loading

Образ танахического Билама удерживает все главные черты «Билама из Дер Алы» — умение пропеть «к случаю» величественный гимн. Но, при этом, это образ сложный, противоречивый, далеко не однозначный. Суровая тень служения чужим богам омрачает и затмевает несомненные достоинства.

Недельный раздел Балак

Михаил Ривкин

Источник Е

Билам (Бемидбар 22:2-24:25)

Историки вот уже более двух веков ведут нескончаемые споры о том, можно ли считать главных героев Торы реальными историческими личностями, или, пользуясь известным выражением Дж. Фрэзера, спор о том, относятся ли их яркие портреты к области фольклора или к области истории. Касались этой темы и мы, в наших кратких заметках. Ожидать какого-то окончательного, безусловно убедительного ответа на этот вопрос в обозримом будущем не приходится. Но есть в Торе один персонаж, в отношении которого все сомнения устранены, ибо он фигурирует не только в Пятикнижии, но и в независимом историческом источнике. И это не кто иной как главный герой нашей недельной главы, Билам, а независимый источник — знаменитая надпись в Дер Ала.

«В 1967 г., во время раскопок в Дер Ала, в месте слияния Ябока и Иордана, голландские археологи обнаружили фрагменты надписи, сделанной на штукатурке древнего (900— 600 до н.э.) храма. Согласно данным как стратиграфического, так и эпиграфического анализа, надпись была сделана в восьмом в. До н.э. Её язык, который сначала сочли арамейским, это, на самом деле один из диалектов иврита, тот, что был распространён в Заиорданье. Судя по форме фрагментов, надпись изначально была сделана на стеле. Судя по содержанию, она как-то связана с основанием храма»[i]

Подробное описание самих фрагментов, датировка по различным параметрам, фотографии восстановленной штукатурки, как она была на стеле, а также один из вариантов перевода — здесь.

Реконструировать саму надпись очень трудно, поскольку в распоряжении археологов имеются пять больших и несколько десятков мелких фрагментов. В зависимости от того, как их сложить, содержание надписи очень сильно меняется. Все сходятся в том, сама надпись была очень длинной, и сохранились лишь две отдельных её части, которые на самой стеле находились не рядом, а на расстоянии. Но каждую из этих двух надписей можно прочесть по-разному, в зависимости от того, к какой из двух композиций отнести тот или иной из мелких фрагментов. При этом наиболее содержательной представляется именно первая композиция. Насколько нам известно, переводов надписи с оригинала на русский до сих пор не было, все переводы на русский — вторичны. Наряду с переводом А. Лэмера на французский (1985), на сайте «Библейская археология», заслуживает внимания перевод на английский по версии Дж. Мильгрома (1990).[ii]

Первая композиция

  1. [вот] рассказ [Билама, сына Бе]ора, который был провидцем богов. Боги пришли к нему ночью, и он увидел видение.
  2. … согласно оракулу от Эля. Затем они сказали Би[ла]му, сыну Беора: «Вот что мы сделаем /…/ в будущем»
  3. И Билам встал на следующий день, /…/ и он заплакал
  4. Горько. И его люди пришли к нему, [и сказали] ему: «Билам, сын Беора, почему ты постишься и плачешь?» И он
  5. Сказал им: «садитесь, и я открою вам, что шадда[йин собираются сделать]. Идите сюда и взгляните на дела богов! Боги собрались вместе
  6. Шаддайин заняли свои места в собрании и сказали Ш[агар] «Зашей, занавесь небеса своими густыми облаками, Да будет тьма, а не вечный свет!
  7. И помести тёмные облака среди своих молний, и навеки не убирай их. Ибо скоро
  8. Будет проклинать орёл, и голос грифа запоёт […] юные из птиц нахац будут терзать юных из цапель, и ласточка будет рвать
  9. Голубя, и воробей — палку. И на том месте, где овцы собираются, зайцы будут грызть ветки
  10. … Пейте вино из кубков! Они услышали этот упрёк.
  11. … Он отведёт вас к мудрой женщине, скорбящие, к той которая готовит мирт, и к жрице
  12. … для князя — разорванную набедренную повязку. Уважаемые люди будут уважать других. И тот, кто оказал уважение, будет уважаем.
  13. … И глухие услышат издалека.
  14. … Глаза глупца увидят видение. Шагар и Астарта.
  15. … Пантера. Поросёнок погонится за выводком…

Вторая композиция

  1. юная женщина полна любви
  2. и отпрыск … Всегда влажный
  3. Эль будет доволен. Пусть он пересечёт Обитель Вечности.
  4. обитель, куда путники не приходят, и новобрачные не приходят, обитель…
  5. И червь из могилы, червь от ятр человеческих, от тех вещей, которые…
  6. Не будет ли он держать с нами совета? И не примет ли он совета от того, кто пребывает..
  7. Вы облечёте его в одеяние. Если вы враждебны ему, он ослабеет. Если же…
  8. Я помещу червя под вашу голову. Вы уляжетесь на ваше ложе вечности, чтобы умереть.
  9. … В их сердцах. Знак отпрыска в сердце его…
  10. … Царь увидит… Смерть возьмёт новорожденного младенца, сосунка…
  11. Сердце отпрыска пребывает в сомнениях. Он грядёт…
  12. … к своему концу…
  13. … Далёкое видение…
  14. дабы познали они итог, говорил он со своим народом устно, ваш суд и ваше наказание.
  15. и мы не будем пить…

На первый взгляд, очень трудно усмотреть некий единый смысловой ряд в этих отрывочных строчках, но при более внимательном чтении этот общий смысл проступает:

«Билам, узнав во сне, что боги [шаддайин — М. Р.] хотят ниспровергнуть природу, принести мрак Земле и смерть её обитателям, вступает с ними в контакт, чтобы отвратить их решение. Вслед за этим, Билам подобно своему библейскому тёзке, пытается задобрить богов жертвоприношениями. Возможно что храм, на стенах которого была сделана эта надпись, был построен во славу тех богинь (Шагар и Астарты) которые прислушались к просьбам/жертвоприношениям и отменили страшный пиговор»[iii]

Сама по себе идея «демонтажа» Мироздания и возвращения к первозданному хаосу в результате решения совета богов присутствует, так или иначе, в мифологии всех народов. Иногда речь идёт о том, что уже некогда произошло, иногда о том, что может (должно) случиться в будущем. Иногда решение богов единодушно, иногда некий бог пытается возражать, но результат всегда плох для людей. Есть в таких мифах и обязательный образ «спасителя Мироздания» — человека, который, узнав о решении богов, пытается спасти либо весь Мир, либо, по крайней мере, некий крошечный фрагмент Мироздания, из которого оно, в дальнейшем, сможет вырасти и воспроизвести себя заново. Обычно в качестве глобальной катастрофы фигурирует Всемирный Потоп, но не всегда.

Отличительной особенностью легенды Дер Ала является несомненная теологическая зрелость. Сферы земного и небесного, человеческого и божественного чётко разделены. В эпосе Энума Элиш Утнапиштим, строитель ковчега, обретает бессмертие и становится, по его собственным словам «подобен богам». Более того, подробно описано, как он слушает предупреждение бога Эа о потопе, притаившись за стеной тростниковой хижины. Бог говорит на языке людей, и человек его прекрасно понимает. В легенде Дер Ала Билам это простой смертный, ничем не отличающийся от других людей кроме особого дара прозревать происходящее в высших сферах. «Боги пришли к нему ночью, и он увидел видение — оракул от Эля» — это традиционный оборот речи для описания вещего сна. Билам не стоит рядом с богом, не слышит слов бога, он лишь провидит. Билам целиком принадлежит сфере земного, профанного, его бытие внеположно бытию божественному.

В отличие от многих героев — «спасителей Мироздания» Билам не делает тайны из своего видения, он собирает всех людей и правдиво рассказывает им о грозящей катастрофе, более того, пытается — и пытается успешно! — повлиять на решение богов. Причём это влияние идёт по двум каналам одновременно: во-первых, моления/заклятья, во-вторых — обильные жертвоприношения. Мы видим, что Билам действует и как провидец-заклинатель, и как храмовый жрец. В реальной жизни древнего Кнаана эти две функции совмещались в одном лице отнюдь не часто. Как общее правило, храмовые жрецы, представители упорядоченного, официального культа отдельных божеств или группы божеств, находились в жёсткой конфронтации с провидцами, заклинателями, магами, т.е. с представителями неформального, народного культа. То, что в данном случае Билам выполняет обе эти функции, является достаточно сильным доказательством того, что «Билам из Дер Алы» имел вполне реальный исторический прототип.

Допущение Дж. Мильгрома, что храм в Дер Але был построен для служения Шагар и Астарте, достаточно правдоподобно. Но оно не исключает и наличия у строителей дополнительного мотива — увековечить память знаменитого провидца-заступника, чьи величавые песнопения (не только текст из Дер Алы) веками передавались из уст в уста, заучивались наизусть и повторялись при всех торжественных ритуалах в храмах Шагар и Астарты. Как и во многих других случаях, стадия устной передачи, предшествовавшая первой записи, могла длиться веками. Автор сайта «Библейская археология обоснованно указывает, что «прежде чем текст был написан на стене святилища, он претерпел определенную редакцию в течение долгого времени — возможно, нескольких сотен лет».

Итак, «Билам из Дер Алы» был, скорее всего, реальным кнаанским жрецом, жившим в конце Х — IX вв. до н.э. и служившим в храмах языческих богинь в Заиорданье. Он обладал даром провидения, пользовался большим почтением в народе как заступник в трудные времена, и был наделён несомненным поэтическим дарованием, которое хорошо заметно даже в немногих строках эпиграфической находки, сохранивших яркие, загадочные и таинственные образы, которые наверняка очень многое говорили его современникам.

Все эти характерные черты мы можем разглядеть и в образе Билама танахического. И к нему тоже Всевышний является, причём именно в ночном видении. Танахический Билам — большой знаток жертвоприношений, хорошо знает, как правильно выбирать место и время, чтобы жертвоприношение было наиболее эффективным. Его моления обладают огромной силой, и в качестве проклятия, и в качестве благословения. Его дар поэта, умение пропеть торжественный, полный таинственных образов гимн и прославить того, кого Всевышний ему укажет, составляют его самую важную и узнаваемую особенность.

Мы уже отметили, что сказание о Биламе в ТАНАХе это единое произведение, целиком подчинённое продуманному авторскому замыслу. Его отличительной особенностью является гармоничное сочетание прозы и поэтических гимнов, созданных как составные части единого повествования. И в этом плане сказание о Биламе не имеет аналогов в ТАНАХе. Что же заставило автора избрать столь сложную, совершенно не характерную для его времени художественную форму? Автор, несомненно, был хорошо знаком и с преданиями о «Биламе из Дер Алы», и с отдельными образчиками его поэтического творчества. Надо полагать, что этот образ сильно повлиял на воображение безымянного автора. Всеми силами души он стремился создать и некую вариацию самого образа, и некое израильское, «адаптированное» прочтение гимнов знаменитого провидца.

Образ танахического Билама удерживает все главные черты «Билама из Дер Алы», в первую очередь — умение пропеть «к случаю» величественный гимн. Но, при этом, это образ сложный, противоречивый, далеко не однозначный, даже в восприятии самого автора. Суровая тень служения чужим богам омрачает и затмевает те несомненные достоинства, которые автор признавал за своим героем. Прямо об идолопоклонстве Билама в основном рассказе нигде не сказано. Об этом страшном грехе только позднее «вспоминают», между делом, автор Р (Бемидбар 31:16) и автор D (Деварим 23:5-7). Но ведь автор рассказа о пророчествах обращался к аудитории, которая не хуже него была знакома со сказаниями про «Билама из Дер Алы»! Для народа Израиля «Билам из Дер Алы» был, в первую очередь, служителем языческих капищ! Автор должен был это учитывать, должен был показать, что даже великий провидец становится попросту смешон, если отступает от строгого служения Единому. В результате перед нами образ трагически-мрачный, но иногда и попросту пародийный, нелепый в своём самомнении.

Автор источника Е сделал историю Билама апофеозом, величественным финалом своей грандиозной эпопеи, интегрировав в свой текст её полностью, почти без изменений. Редакторская правка минимальна, и сводится к попытке увязать Билама с царством Моав. Рассказ о Биламе следует после нескольких отрывочных эпизодов (Пища в пустыне, Жена Моше, Медный Змей) и разительно отличается от них яркостью образов, динамичным развитием событий и богатством поэтического языка. До сих пор Е просто рассказывал нам историю Израиля, точнее даже не историю, а бесхитростную хронику. В последнем из речений Билама настоящее и прошлое стушёвываются и бледнеют, отступают на второй план перед картиной торжества Избранного народа на всеми его врагами в будущем

Вижу его, но (оно) не ныне, смотрю на него, но издали. Взойдет звезда от Яакова, и встанет скипетр от Израиля, и сокрушит пределы Моава, и разгромит всех сынов Шэйта. И будет Эдом подвластен, и будет подвластен Сэир врагам своим; Исраиль же одолеет (там 24:17).

Эти слова очень важны для автора Е, они выражают его историографическое мировоззрение, его духовное кредо наиболее полно, вдохновенно и образно.

Источник Р

Ересь в Баал-Пеоре (Бемидбар 25:5-19)

___

[i] Jacob Milgrom The JPS Torah Commentary Numbers NY 1990 p. 473-474.

[ii] Jacob Milgrom The JPS Torah Commentary Numbers NY 1990 ibid.

[iii] Jacob Milgrom The JPS Torah Commentary Numbers NY 1990 p. 475.

Print Friendly, PDF & Email

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.