Владимир Янкелевич: Кавказская мельница. Окончание

Loading

Он прошел большую школу жизни, повидал уже тюрьмы, обыски и слежки. Так что, самим нутром, животным инстинктом своим чувствовал опасность. Коба прекрасно понимал, что этот Мешади Кязым не простой мокрушник, на которого можно спокойно натравить кого-то другого. Нужно было что-то предпринять, но что!?

Кавказская мельница

Главы из ещё не написанного романа

Владимир Янкелевич

Окончание. Начало

Баиловская тюрьма

В это время года тюрьма снаружи просто утопала в олеандрах, но внутри — это была обычная тюрьма со своими застоявшимися запахами и вечными тюремными заботами. А заботой тюремной администрации практически сразу после ареста Кобы стала его ликвидация как бы не по воле властей, а в случайных в тюремных разборках. Правда их еще нужно было организовать.

Начальник оперативной части тюрьмы полковник городской жандармерии Виктор Степанович Крылюк очень хорошо понимал, что желание начальства не исключает его личной ответственности. А вот того ему очень не хотелось. Он гордился своим чистым послужным списком и хотел вскоре с незапятнанной репутацией выйти на пенсию и наконец осесть в своем домике на берегу Южного Буга. Задача ликвидации Кобы ему претила, но он был старый служака, желание начальства было для него законом. Все надо было выполнить так, чтобы ни пятнышка на мундире. Вот потому с Кобой все необходимо все было устроить чисто и аккуратно.

В московском централе отыскался знаменитый мокрушник, бакинец, абсолютно отмороженный рецидивист Мешади Кязым. Для него человека зарезать и муху убить было практически одинаковой проблемой, правда муху сложнее, улететь может, а заказ — куда он из тюрьмы денется. Ему смутно пообещали сократить срок и выпустить в Баку, разъяснили задачу, а затем перевели в Баиловскую тюрьму.

Но в тюрьме секреты держаться, как вода в сито. Уже через несколько часов Коба узнал о появлении Мешади Кязыма и сразу своим звериным чутьем понял — по его душу.

Он прошел большую школу жизни, повидал уже тюрьмы, обыски и слежки. Так что, самим нутром, животным инстинктом своим чувствовал опасность. Коба прекрасно понимал, что этот Мешади Кязым не простой мокрушник, на которого можно спокойно натравить кого-то другого. Нужно было что-то предпринять, но что!? От этих раздумий становилось жутко, даже холодно. Его пятки затряслись, а руки похолодели, когда в камеру вошел тот самый Мешади Кязым. Это был молодой темноволосый детина лет 30-ти, с огромным шрамом на щеке.

Камера приветствовала авторитета почетным гулом, а он мощными шагами вошел и занял свое, уже заранее отведенное место в самом углу камеры. Сразу было видно, что он здесь завсегдатай. Многие из заключенных даже не знали его в лицо. А это и не важно по тюремным меркам, главное все о нем слышали. Молва об атамане преступного мира Мешади Кязыме, стабильно господствовала в мозгах людей, хотя бы немного связанных с уголовщиной. В камере сразу же стало страшно. Какой-то другой воздух наполнил помещение. Дышать стало тяжелее. При виде Мешади Кязыма Кобу охватил ужас. На него надвигалась серьезная угроза. И в принципе это ощущали в камере почти все. Но сегодня все обошлось.

Мешади привели только показать Кобу. Чтобы не перепутал. Затем его перевели в одиночную камеру.

Убийство — что? Одно мгновение, а вот ожидание убийства — это настоящий ад, и этот ад настиг Кобу.

Но в тюрьме бывают хорошие дни. В камеру к Кобе ввели Мамед Эмина Расулзаде, арестованного по пустяковому делу. Они дружески обнялись.

— Что-то ты неважно выглядишь, Коба, — спросил Расулзаде, — в чем дело?

Коба и так был невысок, а в этом сером френч стал как-то меньше, сжался. Его практически не было слышно.

— Недавно из Москвы перевели сюда одного, — тихо сказал Коба, — Мешади Кязым зовут.

— Я знаю его, это известный убийца. У него — если кого не зарезал, день пропал.

— Так с чего его перебросили сюда, по чью душу? Он шибанутый, ему все равно кого зарезать, но клиентов ему и в Москве хватает. А тут, я уверен, ему заказан я.

— Коба, почему ты? В тюрьме много людей…

— Есть связи, короче — сообщили. Я это от осведомителя узнал, через надзор. Сомнений нет, да и спасения не вижу.

— Соберем своих, защищать будем. Так просто ему это не удастся.

Через день в камере Кобы собрались свои — активисты революционного движения Федор Губанов, Леонид Красин и Чураев. Рядом, чуть в стороне, сидели Коба и Мамед Расулзаде.

Шел разговор о побеге. Бежать было необходимо, из администрации от информатора приходили очень плохие вести. Прервал молчание Красин:

— Бежать отсюда можно и должно, но главное освободить Кобу. Мешади Кязым нацелен именно на него. Все это только вопрос денег. Если денег достаточно, то тюремщики его сами к воротам подведут и фаэтон вызовут.

— Мысли хорошие, только заперты в эту камеру. Не поможет.

— Кто выходит первым? — спросил Красин.

— Через два дня выходит Мамед.

— Я выйду, деньги найду за день, на второй день увезу Кобу, — уверил Расулзаде.

— Так и решим, только нужно держаться вместе. Быстро надо все делать, а то нас всех здесь порешат.

В другой камере дальше по коридору было тихо. К ней, звякая связкой больших ключей, шел надзиратель. Он отпер дверь одной из одиночных камер, и вошел внутрь. Это была камера Мешади Кязыма. Он ожидал визита надзирателя.

— Ты готов к завтрашнему дню, Мешади?

— Я всегда готов, иначе не дожил бы до этого дня.

— Ну все, тогда жди. Завтра все и реши.

* * *

Это было самое обычное утро, такое же, как и все в тюрьме. Вроде ничего особенного не должно было произойти. Ровно в 11 часов всех вывели на прогулку.

Коба устал от постоянного нервного напряжения. А тут светило солнце, слышно было пение птиц, как в любимой Грузии. Ему захотелось побыть наедине со своими мыслями. Он осмотрелся, как-никак он был опытным арестантом. Ничего подозрительного не увидел и прошел в сторону высокого забора. Там было уединенное место, вроде как не тюрьма. Было тихо, не было надоевшего воздуха тюрьмы, да и небо… Небо голубое, как в Гори…

Сопровождавший Кобу Губанов даже не заметил, как он отошел в сторону.

Мешади Кязым возник прямо перед Кобой ниоткуда, как будто материализовался из воздуха. Он И улыбался Кобе, но в руке был зажат нож. Мешади с улыбкой спросил: «На коленях будешь умирать или стоя?»

Коба, обессилевший, прислонился спиной к тюремной стене. Он смирился с участью, не сопротивлялся, уже ждал своей смерти и потихоньку сел, точнее сполз на корточки и потерял сознание.

Увидев издали, что Мешади Кязым прижал Кобу к стене, и собирался резать как барана, Расулзаде поспешил туда, на помощь своему другу. Он слегка коснулся плеча Мешади, и тот обернулся, будто его обругали:

— Кто посмел ко мне притронуться.

Он увидел Расулзаде и немного остыл. Мешади Кязым много слышал о Расулзаде, уважал его, но непосредственно с ним не общался.

— Уходи, к тебе дела нет!

— Спрячь, пожалуйста, на минуту нож. Ты его всегда снова достать сможешь. Послушай, дело у меня к тебе.

Сам факт, что его кто-то мог остановить во время акции сильно позабавил бандита. Он улыбнулся, но нож спрятал. Они отошли чуть в сторону.

— Мешади, — начал Расулзаде, зачем тебе этот грузин? Заказ, конечно, есть заказ. Но такому авторитету, не подобает связываться с мелким разбойником, у которого отец сапожник, и его дворец — обувная мастерская. Он же ничтожество, червь. Не видишь, как он обоссался. Нечего о него руки марать.

— А ты что, его адвокат?

— Нет, конечно, просто мне обидно, когда мой земляк, причем такой земляк, опускается на уровень какого-то засранца. Это стыдно, Мешади.

— Слушай, ты сказочник. Ты же с ним дружишь, вместе кушаешь, как же так?

— Мы просто его используем для нужных нам дел. Нужен нам пока. Ради меня, ради тех грядущих дел, которые нас ожидают в Баку, не трогай его. Не трогай говно, вонять не будет. Это не твой уровень.

— Говорить ты можешь. Но я тоже могу. И вот что я тебе скажу. Запомни! Я могу уступить один раз, только один раз. И в следующий раз никаких просьб. Ты понял?

В его голосе зазвенела сталь.

Повернувшись, он исчез. Именно исчез, когда Расулзадэ захотел посмотреть ему вслед, то ничего не увидел. «Призрак этот Мешади что ли?», — подумал он про себя.

В общем, Коба остался жив, а из тюрьмы бежал Мешади Кязым.

А вскоре Расулзаде смог оплатить и побег Кобы. В кассе у него было 200 рублей. На эти деньги подкупили арестанта, который должен выйти из тюрьмы, а вместо него на волю вышел Коба.

Деньги для ЭКСа

Деньги тбилисского экса оказались практически бесполезны, их пришлось сжечь. Информация от подкупленного работника бакинского банка дала шанс серьезно пополнить партийную кассу. Он сообщил о точной дате и времени перевозки ценностей пароходом «Император Николай Первый» с сейфом, забитым деньгами и драгоценностями в Москву. Он же сообщил и о типе невскрываемого швейцарского сейфа. Коба сразу начал планировать нападение.

Сергей же разрывался между подготовкой нового экса и своей любовью. Он считал минуты до встречи с Ольгой, до возможности обнять ее, насладиться запахом ее волос, кожи, ощутить аромат губ… и одновременно над ним довлела необходимость готовить с Кобой акцию.

Вечером, отдыхая с Ольгой на Приморском бульваре, он решился довериться ей.

— Ольга, Коба готовит новую акцию…

— И ты?

— И я тоже, но это будет нечто совсем другое чем в Тифлисе, никакой стрельбы, никакой крови. Но главное, после этого я смогу выйти из организации, мы наконец сможем уехать за границу и жить вместе. Не плачь, я все сделаю, чтобы мы жили долго и счастливо.

— И умерли в один день?

— Главное, чтобы жили счастливо. Я не смогу тебя обеспечить так, как ты привыкла жить в Баку, но я многое умею, ты не бойся, мы сможем жить достойно, хотя и довольствоваться меньшим.

— Ты на самом деле сможешь уехать? Коба тебя отпустит?

— Я уже говорил с Кобой, он сказал — эта акция и после нее ты свободен, можешь ехать куда угодно. Все перемелется.

— Как?

— Не знаю. Это Лонгфелло.

Мельница Бога
Очень хороша.
Мельница Бога
Мелет не спеша.
Медленно, но верно
Ходит колесо.
Будет перемелено
Абсолютно всё.

— Он назвал его «Retribution», можно перевести как «Возмездие», «Воздаяние» или «Кара». Выбирайте, какое название вам больше нравится.

— Никакое. От этих стихов мне холодом повеяло.

Но разговоры закончились, когда Сергей поцеловал ее. Они как два магнита тянулись друг к другу, и им было странно, что когда-то все было иначе…

* * *

Дома Сергей все никак не мог уснуть. Он достал бутылку вина, может оно успокоит нервы… Потом взял лист бумаги и стал писать:

Свой жизни путь пройдя до середины,
Я очутился между двух дорог.
Одна дорога счастия с любимой,
Вторая — счастья битвы за народ…

Я долго шел по двум дорогам сразу,
Но впереди развилка на пути
Моя беда, что я уже не знаю,
Какой дорогой дальше мне идти.

Любимая — в ней смыл жизни мой,
Луч солнца сквозь туман, мне осветивший путь.
Я смог в финал невольно заглянуть…

Я вижу, те, что сокрушали строй…
Пойдут вперед дорогой зятяжной,
Меня забыв, не плача надо мной…

Наконец удалось заснуть. Но сны… Ночью его мучили кошмары. Утром он поднялся разбитый, как будто и не отдыхал.

Он взял листок, перечитал написанное — бред какой-то.

Сергей разорвал листок на мелкие клочки, выбросил и отправился к Кобе.

* * *

Коба был в хорошем настроении. Ему удалось привлечь к акции знаменитого медвежатника «Ахмеда». Он его присмотрел еще в баиловской тюрьме и сделал его своим преданным сторонником. «Ахмед», как о нем говорили, открывал любые сейфы за минуты…

Задача найти самый скоростной катер в Баку оказалась достаточно простой, но катастрофически не хватало денег. Безденежье было настолько полным, что могло сорвать операцию.

Кваснин в это время планировал действия на местности. Он с Ольгой прогуливался вдоль улицы Александра II[1] от Приморского бульвара до пристани пароходного общества «Кавказ и Меркурий», где и должно было происходить ограбление.

Они видят — улица заставлена и забита людьми, сплошными рядами стоят лавки иранских купцов, идет бойкая торговля курагой, кишмишем, хурмой, пряностями. Как при необходимости уходить от погони? Начнется паника, и через толпу будет не пробиться, завязнешь в ней, как в трясине.

Ольга немного успокоилась, она гуляет с Сергеем и пока ничего страшного не происходит. Что заранее нервничать! Она говорит Сергею о планах на будущее, но он ее почти не слушает, напряженно высматривает пути отхода… Как все же прорваться через эту толпу? Может открыть стрельбу в воздух, и люди разбегутся. Может и разбегутся, а может и просто затопчут.

Недалеко от них в районе пристани обедают два амбала[2] — известные всему городу Аршак и Дадаш.

Аршак смотрит с сожалением смотрит на опустевшую миску:

— Дадаш, а губернатор, если захочет, может каждый день по две миски пити[3] заказывать. Везет же людям!

Ольга рассмеялась. Она явно представила, как камергер Высочайшего двора губернатор Бакинской губернии милейший Владимир Владимирович Алышевский, с которым она была хорошо знакома, заказывает себе две миски пити.

Кваснина интересует совсем другое. Он видит, что район пирса полон конных казаков. Их нужно будет как-то отвлечь, устроить погоню за кем-то. Нужен отвлекающий маневр…

Вечером Сергей рассказал Кобе о своих наблюдениях.

— Я думаю, что может Азиз выбежать с криком — «Там бомбист», а я могу возглавить погоню за якобы бомбистом…

Но Коба не слушал.

— Сейчас не это главное. Нужно оплатить катер и матроса, который знает его, как свои пять пальцев, нужно купить одежду, нужно оружие. То оружие, что у полиции, маузеры не пойдут… Короче — нужно срочно, крайне срочно добыть деньги, и я иного варианта не вижу. Все, что мы оставили после отправки денег Ленину — курам на смех. Это нужно решать, и решать срочно. Ты понял, кацо? Иди, сломай голову, но добудь денег!

* * *

Сергей лежит в кровати уставившись в потолок, голова Ольги покоится у него на плече, она прижалась к нему, правой рукой гладит его по плечу, щеке… Сергей воспринимает ее ласки как-то отстраненно…

— Что с тобой? Какая дума на челе? Расскажи, что случилось?

Сергей нежно целует Ольгу и встает.

— Оленька, дорогая, все плохо.

— Что случилось?

— Коба готовит последнюю операцию. Ну ты знаешь. Но на дело у него нет денег. Найдет деньги, и у нас появится возможность уехать. Пройдет операция и я свободен… Но как? Он велел добыть деньги. Где? Как? Снова похитить Ага-Мусу? Бред какой-то.

— Сережа, милый, нам обязательно нужно уехать… Я должна тебе сказать — я жду ребенка. Наверное, это не вовремя, но так получилось.

Слезы потекли по ее щекам… Сергей падает у кровати на колени, целует ее, Коба и экс уходят куда-то на задний план.

Когда они успокаиваются, Ольга вдруг обрадованно говорит:

— Мне кажется, что я нашла выход. После операции, я так понимаю, у вас деньги будут?

— Конечно, но нам нужно до операции.

— Ты совсем глупыш. Слушай. Что ты так беспокоишься. Я сегодня же отнесу свои драгоценности в ломбард, и это вся проблема?

— Нет, проблема гораздо хуже. Твоих драгоценностей не хватит.

— Да, у меня их немного. Но есть выход. Я незаметно возьму, на короткое время это возможно, и часть из драгоценностей Елизаветы Григорьевны. У нее драгоценностей много, она сразу не заметит. А после операции ты вернешь деньги, я все выкуплю и положу драгоценности обратно.

Сергей побледнел. Он думал, что что-то не так понял. Что этого не может быть. Как подвергнуть Ольгу риску, любому риску… Как это? Он должен принять от своей любимой такую жертву… Ей, чистой от всей этой жизненной грязи обокрасть, пусть и на время, свою родственницу? Нет, я еще с ума не сошел.

— Ольга, это невозможно!

— Прекрати, все возможно. Иди, сядь рядом.

Ольга обняла его и стала успокаивать, как маленького. Сергей немного успокоился.

В роковые, решающие минуты жизни, когда надо сосредоточиться, просчитать варианты и принять единственно правильное решение Сергей прибегает к старому, испытанному для себя способу: мысленно расставляет на доске шахматы, начинает игру за двоих и параллельно с размышлениями в ходе игры анализирует сложившуюся ситуацию. Нужно найти выход. Он должен быть…

Мысленная игра успокаивает. Но как все же странно устроена жизнь, как много в ней неожиданных поворотов. Вот я, совсем недавно готовый для революции на все, шедший к светлому будущему через пот и кровь, через стрельбу и бомбы, через лишения и слезы, хочу сейчас ради любимой бросить все и уехать в сытую Европу, стать законопослушным подданым и преданным главой семьи. А моя любимая, свет очей моих, Ольга еще совсем недавно и в мыслях не допускавшая своего участия, даже косвенного в экспроприации средств на нужды пролетариата для его вооруженной борьбы, существо утонченное и воспитанное в лучших традициях дворянства готова для меня на немыслимое, на кражу на подлог, на ложь! Но возможно дело не только во мне — она видела несправедливость, страдания рабочих нефтепромыслов, и, я думаю, она поняла нашу борьбу.

— Сереженька, возможно, это наше спасение. Ты же говорил, что после этой акции тебя отпустят, у нас все будет хорошо. Мы же с тобой одно целое… Или я ошибаюсь?

— Я с первой встречи это почувствовал…

— Ох, врешь ты, Сереженька, но сейчас проблемы нужно решать вместе. Я ничего не боюсь пока с тобой, и ты не бойся… У нас все получится…

* * *

На квартире у Кобы Кваснин рассказывал о предложении Ольги. В глубине души он надеялся, что Коба по своим каналам нашел деньги и Ольгу не нужно будет привлекать…

Коба видел его насквозь.

— Кацо, успокойся. Для начала пойми, что для тебя и для нее это замечательный выход. Я с Ломидзе и Азизом берем деньги и уходим. Встречаемся в известном тебе месте в Биби-Эйбате. Ты получаешь деньги на выкуп залога, деньги на переезд за границу и определенную сумму на первое время. А там будешь работать в издательстве газеты, получать за работу. И вообще — смотри на жизнь с оптимизмом: прекрасная жена — красавица, готова ради тебя на все, деньги для начала есть, чистая, умытая заграница, сытая жизнь, театр, концерты, сын, няня для сына! Что еще нужно для счастья?!

— Коба, я…

— Кацо, помни, выбора у тебя нет. Выполняй.

ЭКС

Лето 1908 года было особенно жарким даже для Баку. Пароход «Император Николай Первый» был уже готов к отходу. Ценности загружены в мощные швейцарские сейфы, полицейская охрана расположилась рядом.

Молодой полицейский достал еду:

— Угощайтесь, это жена в дорогу дала

— Так еще долгая дорога…

Старый казак с седым чубом, проведший пол жизни в таких конвоях не стал долго думать. Он взял кусок пирога, откусил, его лицо расплылось от удовольствия.

— Еште, робяты. Ибо будет день, будет и пища… А пирог так хорош, что жена молода…

К борту парохода подошли трое полицейских. На вопрос вахтенного о цели их прибытия они ответили:

— Проверка документов.

Тот немного удивился, до отхода остались минуты, какая проверка, но полицейских пропустил. Этими «полицейскими» были Коба, Ахмед и Азиз.

Сигнал выстрелом в воздух подал Ахмед. Охранники сейфа первыми попали под огонь. Все произошло для них крайне неожиданно, никаких проблем от «полицейских» они не ожидали, не успели даже достать оружие. Двое так и лежали с пирогом в руке…

Затем Ахмед и Азиз угрожая оружием согнали команду в машинное отделение.

На берегу стрельбу услышали.

Охрана порта среагировала быстро и мгновенно оцепила порт. Полиция города была поднята по тревоге.

— Господа, они попались, у них просто нет никакого выхода.

Это вещал в толпе один из наблюдающих. Таких в толпе всегда много, они знают обо всем наперед, только обычно работают мелкими чиновниками или чем-то вроде этого.

Во время береговой суеты в трюме парохода Ахмед спокойно приступил к вскрытию сейфа. Невскрываемый сейф он смог открыть за несколько минут. Тяжелая дверка сейфа как бы нехотя отошла в сторону.

Деньги и драгоценности, а в их руках оказалось 1 200 000 рублей, были быстро перегружены в мешки, и «полицейские» с добычей вышли на палубу с поднятыми руками.

Они сдаются! Напряжение, которым был пропитан даже воздух, спадает.

Вдруг к борту подлетел скоростной катер. Похитители спрыгнули в него, и катер ушел в море. Догнать их не смогли.

Кваснин в толпе наблюдал за происходящим. Неожиданно сзади за локоть его взяла жесткая рука.

— Это он, я точно знаю.

Филер горячился.

— Это он разгуливал по городу с тем, на корабле.

Кваснина держал сзади жандармский унтер-офицер.

— Не дергаться. Арсен, — обратился он к филеру, — позови конвой и в отделение его!

Надо вырваться любой ценой, нужно попасть в Биби-Эйбат, иначе… Что будет с Ольгой!

Сергей чудом вырвался из цепких рук жандарма, ударом кулака свалил филера, и бросился бежать, на ходу доставая браунинг. В него не могли стрелять, кругом толпились люди. Впереди Сергей увидел пролетку, столкнул кучера — вот оно, спасение.

Но на пролетке Сергей стал выше остальной толпы. Удобная цель.

Он попытался уйти, но пуля оказалась быстрее. Когда к нему подоспела Ольга, он уже ничего не видел и не чувствовал.

Ольга в полуобморочном состоянии с трудом добралась до скамейки. Она уже строила планы счастливой жизни, но «Все перемелено, абсолютно все», как он и говорил.

Какая-то девушка принесла ей воды. Ольга медленно приходила в себя, но от этого действительность становилась еще ужаснее. Куда ей идти, что делать? Она потеряла любимого, но она теперь еще и воровка. Надежды выкупить драгоценности Елизаветы Григорьевны не было, ей денег никто уже не вернет, выкупить драгоценности не удастся. Она подумала о самоубийстве, но маленькая жизнь, которая теплилась в ней, не дала сделать этого. Она хватает все свои сбережения, документы и немедленно уезжает из города.

Заключение

60-е годы. Лондон.

К Ольге подходит женщина, говорит:

— Пошли отсюда, кому вся эта груда камней сейчас нужна. Она устарела.

Ольга смотрит на нее, все в облике этой женщины напоминает ей Кваснина.

Ольга минуту молчит, но потом берет ее за руку:

— Ты права, все это прошлое, но и я тоже.

___

[1] Набережная

[2] Бакинские носильщики

[3] Пити́ — азербайджанский национальный суп из баранины, приготавливаемый в глиняной закрытой посуде на углях.

Print Friendly, PDF & Email

10 комментариев для “Владимир Янкелевич: Кавказская мельница. Окончание

  1. Марк Цайгер
    28 июня 2021 at 17:06 |
    ———————————————-
    Вот Вы сообщили, что деньги тбилисского экса 1907 года пришлось сжечь. Сдвигание денег – это всегда жутко драматическая операция, а тут такое огромное количество. Всегда существует искушение что-то оставить, но нельзя, риск очень велик. Не могли бы Вы более подробно рассказать об этой операции?
    ===========================
    Похоже, что вы не обратили внимание на то, что данная публикация — только последний блок, а не вся работа. В https://club.berkovich-zametki.com/?p=62642 в главке «О размене купюр» все описано достаточно подробно,

  2. Уважаемый Владимир, спасибо Вам, Вы всегда очень интересно пишете и на этот раз тоже.
    Вот Вы сообщили, что деньги тбилисского экса 1907 года пришлось сжечь. Сдвигание денег – это всегда жутко драматическая операция, а тут такое огромное количество. Всегда существует искушение что-то оставить, но нельзя, риск очень велик. Не могли бы Вы более подробно рассказать об этой операции?

  3. Hörmətli Usta Vladimir!

    Я обратился к ваше биографической справке и многое в вашем творчестве для меня проступило рельефней и думаю, что такое вежливое обращение к вам будет вами понято правильно.

    Показательно, что, начиная роман, вы разместили его героев в городе своего детства и юности, показательно также, что вы не забыли колорит города, сумели его передать и смогли донести до читателя обычаи и нравы. Благодарю вас.

    Один из главных героев «ненаписанного романа» погибает, а второй продолжает свой путь по жизни. Такова воля и фантазия писателя.

    Трудно предугадать куда и как занесет фантазия и мастерство мастера своих героев в дальнейшем. Здесь для нас широкое поле догадок, предположений, исторических параллелей и каждый из читающих в силу своей осведомленности и собственного воображение способен нарисовать свой вариант интриги — главного инструмента всякого литературного произведения.

    Мне на память приходит история бакинских комиссаров, судьбы которых вполне могли бы переплестись с судьбами героев романа, или история дальнейшего становления Кобы и преобразование его во всероссийского вождя и уничтожение им своих соратников-свидетелей раннего периода революционной деятельности. И в этой мельнице в жернова истории могли бы попасть герои романа.

    Цепочек много и каким путем пойдет автор?

    Задел многообещающий.

    Успехов в продолжении этой саги!

    Тулкун Узумов

  4. Таким образом, предосторожности, предпринятые царским банком в 1907 году, сработали: даже украденные, деньги оказались бесполезными.

    1. Марк Цайгер
      27 июня 2021 at 1:15 |
      ———————————————-
      Таким образом, предосторожности, предпринятые царским банком в 1907 году, сработали: даже украденные, деньги оказались бесполезными.
      ===========================
      Украденные в 1907 году в Тифлисе деньги оказались бесполезными, а украденные в 1908 году в Баку деньги оказались полезными

  5. Цитата из начала повести:
    OK, мадам Ольга, на мой взгляд все экспонаты интересны, но тот, на который Вы смотрите, браслет с прекрасными уральскими изумрудами, на самом деле как-то особенно хорош.
    — Теперь я вижу, что вы молодой человек, на самом деле не слишком разбираетесь в изумрудах. Это изумруды совсем не уральские.
    — Как вы это увидели?
    — И Вы бы увидели, если бы разбирались. Этот браслет привез бухарский эмир в подарок моему дяде Мусе Нагиеву для его жены, а изумруды там родезийские, самые ценные.
    — Но как они тогда сюда попали?
    — О, это длинная история. Все началось в Тбилиси в 1907 году…
    Цитата из конца повести:
    Деньги тбилисского экса оказались практически бесполезны, их пришлось сжечь.
    ВОПРОС:
    Если деньги тбилисского экса 1907 года пришлось сжечь, т.е. их не удалось реализовать, то причем этот экс к подарку бухарского эмира Мусе Нагиеву

    1. Марк Цайгер
      26 июня 2021 at 20:46 |
      ———————————————-
      Деньги тбилисского экса оказались практически бесполезны, их пришлось сжечь.
      ВОПРОС:
      Если деньги тбилисского экса 1907 года пришлось сжечь, т.е. их не удалось реализовать, то причем этот экс к подарку бухарского эмира Мусе Нагиеву
      ===========================
      На мой взгляд написано достаточно ясно, что поскольку «деньги тбилисского экса 1907 года пришлось сжечь», то нужен был ЭКС в Баку. Деньги на него получили, заложив драгоценности, в том числе «подарок бухарского эмира Мусе Нагиеву»

  6. Зря Вы убили Кваснина! Могло быть хорошее продолжение романа.
    Но, конечно, хозяин-барин.
    ——
    Есть придирки по мелочам:
    1. \»Начальник оперативной части тюрьмы полковник городской жандармерии\»
    — тут несоответствие чина и должности в провинциальной тюрьме того времени.
    Карточка на Сталина составлена в губернском жандармском управлении.
    2. \»…в тюрьме секреты держаться, как вода в сито\»
    — может быть \»секреты держат, как воду в сите\»?

    1. Ну почему зря? В книге «Любовь к электричеству» (про Красина) тоже убивают влюблённого боевика.
      Любовь, если она не к электричеству, для боевиков смертельно опасна — расслабляет 🙂

      1. «Виктор смотрел на тлеющие угли предвесеннего заката над ледяным еще заливом, и ему чудилась пенная стена океанского прибоя, бесконечная полоса песчаного пляжа, он сам, Горизонтов, обнаженный и мощный, бесстрашный и вечный человек, и маленькая фигурка, бредущая к нему под закатными лучами,— бессмертная его любовь…
        — Ты знаешь, кто это такой? — возбужденно зашептал один филер другому.— Это страшный бандит Англичанин Вася. Я .от него еле ноги унес в Москве.
        — Будем брать живым?
        — Рехнулся? Он нас сам возьмет живьем. Целься лучше. Прихлопнем на месте.
        Горизонтов вынул часы и взглянул на гору, — сигнал запаздывал уже на две минуты.Откуда он мог знать, что Саша Охтенский в эти минуты ведет бой с засадой!
        Он положил часы в карман, и в это время одна пуля, а за ней другая, третья, четвертая… целый пучок смертельных пуль пробил его тело. Он закрутился, как бы пытаясь смахнуть эту нелепую напасть, но тут страшный удар оборвал его сознание.»

        В.Аксёнов, ЛЮБОВЬ К ЭЛЕКТРИЧЕСТВУ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.