Виктор Зайдентрегер: Восемьдесят лет спустя

Loading

От служителя я узнал, что в 13:30 ожидается возложение венка Послом России. Q съездил домой и вернулся к половине второго. Посол ещё не прибыл, но теперь вместо двух десятков каркасов стоял лишь один с Российским венком. Стало понятно, что никто другой не будет склонять голову перед памятью советских воинов.

Восемьдесят лет спустя

(Запись в моём дневнике)

Виктор Зайдентрегер

 Виктор Зайдентрегер 22 июня ровно в четыре часа в самом центре Берлина у здания Русского дома собрались люди, советские и немецкие, чтобы вспомнить, чтобы напомнить о происшедшем ровно 80 лет назад нападении Гитлера на Советский Союз.

Под живую музыку симфонического оркестра над крышей здания были подняты 27 белых шаров, символизирующих 27 млн унесённых войной человеческих жизней. Затем в воздух поднялись 5 тыс. воздушных шариков в виде белых голубей. Акция завершилась минутой молчания. Так россияне в Берлине отметили День памяти и скорби.

Я слишком поздно получил информацию, чтобы самому принять участие в этом событии. Обратил внимание, что «ровно в четыре часа» в данном случае относится к берлинскому времени, а не московскому, как это было в реальности.

Магия цифр и существует, и работает. Немецкие мероприятия, посвящённые круглой, юбилейной дате, начались ещё 14-го июня, когда Президент страны Штайнмайер возложил венок на кладбище бывшего лагеря для военнопленных Зандбостеле, в котором содержались более 70 тыс. красноармейцев, многие из которых умерли от голода и болезней.

18-го июня Штайнмайер выступил в Германо-российском Музее Берлин-Карлсхорст (Музей капитуляции в Советские времена). В его речи война со стороны немцев названа «разгулом ненависти и насилия… безумием тотального уничтожения… варварством убийц.» Главной темой выступления была трагическая судьба советских военнопленных.

19-го июня Канцлер Германии Ангела Меркель посвятила 80-й годовщине свой видеоподкаст, где отметила: «Для нас, немцев, это — повод для стыда… мы в долгу перед миллионами жертв и их потомками».

Дебаты по поводу нападения фашистской Германии на СССР состоялись в Бундестаге.

Вот на таком фоне наступило 22 июня 2021 года. Центральным событием дня было объявлено возложения венка Президентом Штайнмайером на мемориальном кладбище Советским воинам в Берлинском районе Панков. Помня о том, что Президент много говорил о судьбе советских пленных, я связал выбор места с тем, что только на этом советском кладбище есть памятник советским пленным, погибшим во время плена. Я живу в 10 минутах езды от этого Мемориала и посещаю его ежегодно в День победы. Решил поприсутствовать и в этот раз во время визита Президента. Но время торжественного события не было нигде указано, я подошёл к Мемориалу к 12 часам. И опоздал. Служащий мемориала рассказал мне, что церемония с участием Президента состоялась 10:30. Когда же я начал сожалеть, что опоздал, он меня успокоил: никого посторонних не пускали. Так что свидетелем церемонии я не смог бы оказаться, даже если бы пришёл вовремя.

Что я увидел — это огромный букет цветов с надписью на ленте DER BUNDES PRÄSIDENT, установленный у памятника Матери-родине. В надежде, что Президент не ограничился только этим жестом, я прошёл к упомянутому выше памятнику погибшим в плену красноармейцам. Не секрет, что советские пленные не были в чести на родине. И этот памятник по-видимому, первый и единственный, установленный Россией (!). И место ему выбрано в самом дальнем конце кладбища, куда дойдёт не всякий посетитель мемориала. Не дошёл сюда и Президент Германии. У памятника лежал лишь один маленький букетик, оставленный кем-то из посетителей мемориала. Положил несколько цветочков и я.

От служителя, который в это время расставлял металлические каркасы для установки венков, я узнал, что в 13:30 ожидается возложение венка Послом России. Судя по тому, что было расставлено порядка двух десятков каркасов, я решил, что венки будут возложены не только от России. Где-то за час до назначенного времени появились люди из Посольства, которые принесли и установили венок.

По своим делам я съездил домой и вернулся к половине второго. Посол ещё не прибыл, но теперь вместо двух десятков каркасов стоял лишь один с Российским венком. Стало понятно, что никто другой не будет склонять здесь свою голову перед памятью советских воинов. Это, впрочем, означает лишь, что другие страны и организации, скорее всего, возлагали венки у памятника советским воинам вблизи рейхстага или в Трептов парке.

Но вот появляется Посол с группой сопровождающих. Медленно, прихрамывая Посол движется к монументу.

Группа останавливается на ступеньках к монументу, Посол с одним помощником подходит к венку, расправляет ленточки и застывает на минуту с опущенной головой. Никаких речей.

Затем посол отходит в сторону, а сопровождающие его сотрудники посольства возлагают гвоздики к подножию памятника. По окончании акции группа во главе с Послом покидает кладбище.

Проходя мимо меня и ещё одной женщины, Посол говорит: «Спасибо». Это означает, что он благодарит нас за то, что тоже пришли почтить память погибших.

Машина посла — чёрный МЕРСЕДЕС. Он отъезжает первым без какого-либо сопровождения. Другие посольские машины — АУДИ.

Упомянутая выше женщина — единственный представитель немецкого народа, которая пришла сегодня с цветами и возложила их у памятника. Других немцев за время пребывания здесь я не видел.

Вот и всё, что я видел сегодня своими глазами.

Согласно ВИКИ Посол РФ в Германии Нечаев С.Ю. — карьерный дипломат, выпускник МГУ (германистика), много лет проработавший в ГДР, ФРГ и Австрии.

Дома я посмотрел телерепортаж о возложении венка Президентом Германии.

Вот на этом кадре мне показалось, что Штанмайер собирается повторить жест канцлера Брандта, вставшего на колени у памятника восставшим в 1943 г. в Варшавском гетто евреям. Но нет, до этого не дошло. Встав в полный рост, Президент под траурные звуки трубы постоял некоторое время, склонив в молчании голову.

* * *

Совсем личное.

Помню ли я день начала войны? Нет, не помню. Мне было тогда 3,5 года. Но в моей жизни был период, когда я «помнил». В течение нескольких лет, когда об этом заходил разговор, я рассказывал, что в тот самый день, воскресенье, мы были в гостях у Паниных. И вдруг громко заговорил репродуктор, что был установлен у них во дворе на столбе. Все обитатели двора собрались у репродуктора, из которого объявили, что началась война. Однажды я изложил эту историю в присутствии Паниных, и кто-то из них заметил: «Ты, Витя, хорошо рассказываешь, но мы в Чкалове появились только в 43 году.» С тех пор своими воспоминаниями, оказавшимися фантазией, я больше никогда не делился.

Зато теперь, почти 80 лет спустя, я знаю, как встретил первый день войны мой отец, который в это время на полугодичных сборах в составе 255-го отдельного сапёрного батальона строил оборонительные сооружения на территории Литвы. И это уже не из моей памяти:

«В первый же день войны 255-й батальон попал в окружение и разрозненными группами, лесами, начал пробираться на восток. … большая часть батальона попала в плен …» Это из рассказа бойца этого батальона, пережившего немецкий плен и вернувшегося живым домой, — одно из чудес той войны. Чудо, которое обошло нашу семью стороной. Отец оказался на войне в первый же её день, что, кроме прочего, заставляет меня размышлять о дне 22 июня. Отец в те дни не погиб и не попал в плен, он был среди тех, кто выходил из окружения. В сентябре 41-го, однако, он оказался в списках «без вести пропавших».

И ещё на тему советских военнопленных. Около 15 лет мы жили бок о бок с семьёй Соллогубов и затем ещё более 40 лет они находились в круге моего общения. Так вот глава семьи Владимир Иванович, в середине 42-го года оказался в немецком плену. Работал где-то на шахте. Был освобождён в апреле 45-го и вернулся домой. Но ничего этого я не знал в течение всех лет общения, это было семейной тайной. Быть в плену — было отрицательной отметкой в анкете. Про своего отца мне не рассказал даже мой лучший друг Толька Соллогуб (https://ssau.ru/info/history/1942-2002/ocherki/contents/3_08). И только когда были рассекречены материалы МО, я узнал подробности биографии своего соседа.

Эта карточка, очевидно, заполнялась в спецлагере или проверочно-фильтрационном пункте НКВД. В данном случае это был Баутценлаг. Карточка заполнена 28 сентября 1945 года. Освобождение же из плена состоялось в апреле 45-го. Очевидно, проверка не выявила ничего порочащего, ВИ вернулся домой, а в 1946 г. семья переехала к нам в Чкалов, и он продолжил работать в ОБЛДОРОТДЕЛЕ, где до войны работал и мой отец.

Сохранилось довоенное фото, где присутствуют и ВИ и мой отец.

ВИ стоит в центре снимка, выделяясь своей белобрысой шевелюрой (белорус, однако), а мой отец сидит непосредственно под ВИ.

Берлин
Июнь 2021 г.

Print Friendly, PDF & Email

4 комментария для “Виктор Зайдентрегер: Восемьдесят лет спустя

  1. В 1941 г. мне исполнилось 8 лет. День 22 июня помню отчетливо. Выступление Молотова, гробовая тишина в доме, я почему-то забился в угол. Разговоров про победу не помню. Видимо на следующий день в центре городка Пугачева в Поволжье, где мы жили тогда было много народу, раздавали какие-то пирожки, играла музыка, видимо началась мобилизация. Обстановка была такая, как описывают в литературе проводы в армию. Потом мы с мамой провожали на вокзале папу, старшего политрука. Мама не плакала (они же были коммунисты!). Папа попал на фронт не сразу, служил до 43-г в запасном полку. Потом был на 4-м Украинском: Румыния, Болгария, Венгрия. О войне, как и все фронтовики ничего не рассказывал.

  2. На Быстрицу к родильному дому, где мне суждено было появиться на свет, собрался я лишь через 11 лет после этого события – в одно солнечное июньское воскресенье. Прошёл до конца главной улицы – Белопольской, повернул к крепости Босых кармелитов, по привычке заглянул в подвальное окошко: там в подполе были штабелем сложены гробы. При взгляде на них я всегда испытывал жгучий интерес: неужели и я тоже когда-нибудь умру…
    Дальше был спуск с деревянному мосту через Гнилопять, за которым уже было предместье – Быстрица…

    Но что-то, не вспомню, что, заставило повернуть обратно. Ощутимая тревога была в кратких обмолвках шедших по мосту…
    Уже вернувшись на Белопольскую, я понял: ожидалось какое-то чрезвычайное сообщение по радио.
    Широкий квадратный чёрный раструб репродуктора был на столбе в центре города у памятника Ленину. На гранитном пьедестале, вождь, простёртый чуть ли не горизонтально над своей трибуной, с кепкой, зажатой в руке, энергично и недвусмысленно указывал в сторону вокзала…

    Небольшая толпа ждала неподвижно и молча. Непривычное молчание угнетало. Наконец, из раструба послышалось скрипение, шорох и тусклый голос с некоторым придыханием произнёс: «Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление…»
    Слушавшие как бы разом все вместе глотнули воздух.
    «…Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны…»
    — Война! – тихо ахнул старенький еврей рядом со мной, испуганно оглянувшись на стоявших.
    Все молчали и были неподвижны до заключительных торжественных слов, произнесённых хоть и с подъёмом, но с тем же, удивившим меня тусклым акцентом:
    — «Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!»
    Толпа молча стала расходиться.

    Дома я первым делом спросил у папы:
    — Когда мы победим?
    Папа у стола с блюдечком-пепельницей ожесточённо курил, прикуривая одну беломорину от другой и стряхивая пепел на пол. Таким я его никогда не видел. Мама предупредила:
    — Не приставай к папе.
    Мерзкий страх подкатил мне под сердце. Ведь было ясно, что мы непременно победим – сам товарищ Молотов сказал нам об этом?..

    Несколькими днями позже дядя Симха (впервые, насколько помню) удостоил нас своим посещением. Он что-то долго и горячо втолковывал папе, мешая еврейскую и русскую речь. Понятны были только проскакивавшие уже закомые мне имена: Гёте, Шиллер, Гегель, Кант, Маркс…
    (Я тогда и не догадывался, что сам я – Маркс. Дома, во дворе, в школе меня называли Марик; полагал, что я – Марк. Не подозревал, какую свинью мне подложили).
    Папа молчал. Наконец, дядя исчерпался и с сомнением спросил по-русски:
    — Думаешь, они уже другие?
    — Они уже другие, — ответил папа.

  3. Спасибо! Президент Германии и г-жа Меркель показали образцы правильного отношения к своей истории.

Добавить комментарий для Е.Л. Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.