Убили моего сына так же, как убили отца! Разрубили саблями, растерзали крючьями и бросили псам! Тогда я поклялся, что со мной такого не будет! И стал католиком, лютеранином, православным… А в турецком плену крикнул шахаду. Но всё равно всегда для всех оставался — Jude, Żyd, Žydas, яхуд, жидовин.

Последняя ночь Данилы Жидовина

Александр Орфис

Чем отличается эта ночь от других ночей?… Рабами мы были у фараона в Египте, и Гoсподь, Бог наш, вывел нас оттуда рукою крепкой и мышцей простертой.
(Из Пасхальной Aггады)

Часть Первая

О другом нашем герое, докторе Стефане (Данииле) фон Гадене (Даниил Иевлев, Даниил Ильин, Даниил Фунгаданов) известно существенно больше [чем о Леоне из Венеции]. Родился он иудеем, однако жил по принципу Cuius regio, eius religio. По словам хорошо его знавшего шведского дипломата, Гаден «родом иудей, после был папистом, потом евангелистом», а приехав в Москву, стал «греческого вероисповедания», сменив прежнее имя Стефан на новое — Даниил. Впрочем, невзирая на все конфессиональные метания, в глазах современников он всегда оставался «жидовином». Возможно, это было связано с тем, что Гаден, войдя в силу, явно покровительствовал своим соплеменникам.

«Жиды с недавнего времени очень размножились в городе и при Дворе: им покровительствует лекарь-Жид (Jewish Chyrurgion) (почитаемый за Лютеранского перекреста), который помогает в любовных делах Богдану Матвеевичу (Matfeidg), заведывающему домовыми делами Царя (Steward of the Houshold), и жил долго в Польше, доставляет ему Полек».

Впрочем, нельзя исключить, что пером Коллинса, тоже врача, водила зависть. Попав в Москву в середине XVII века, фон Гаден пользовался покровительством всесильного боярина Артамона Матвеева, возглавлявшего Аптекарский приказ, и вскоре стал считаться одним из самых авторитетных московских медиков. Так, в 1676 году он оказался в числе участников консилиума, обследовавшего царя Федора Алексеевича, страдавшего болезнью ног. Осмотрев венценосного больного, Гаден авторитетно заявил, что «надобно де ему великому государю сидеть в сухой ванне, а вода де его государская знаменует, что милостию Божиею вся его государская утроба здорова и никакой в почках болезни не имеется, ни в печени, и желчь имеется в доброй свободе».

С воцарением Федора Алексеевича покровитель фон Гадена боярин Матвеев попал в опалу, однако, как мы видели, на судьбе врача это не отразилось. Но следующую смену царствование он уже не пережил. В мае 1682 года, вскоре после кончины царя Федора, в Москве восстали стрельцы. Начавшийся с протеста против злоупотреблений сотников и полковников стрелецкого войска, Стрелецкий бунт вскоре перешел в систематическое избиение всех противников одной из придворных партий, Милославских. Были убиты бояре Матвеев и Языков, князья Долгоруков и Ромодановский, глава Посольского приказа Ларион Иванов, брат царицы Иван Нарышкин[9]… В числе жертв стрелецкой расправы оказался и фон Гаден. В начале бунта врачу удалось было скрыться в Немецкой слободе. По словам современника, убив Матвеева и Иванова, стрельцы

«в тот же день разыскивали и лекаря жида Даниила, но не нашли его, потому что он, переодевшись в страннические одежды, пробрался на Кукуй; а убили его сына, допрашивая, куда скрылся отец…»
Евгений Левин: «Дела трех врачей»[1]

Часть Вторая

Гаден, заслышав беду, успел было в нищенском платье уйти из Немецкой слободы, двое суток прятался в Марьиной роще и окрестных местах; голод заставил его возвратиться в Немецкую слободу, где надеялся приютиться у одного знакомого и поесть чего-нибудь.
Сергей Соловьёв «Иллюстрированная история России»[2]

Часть Третья

Они убили его! Убили моего сына, моего Мишу! Убили так же, как сорок лет, громя Бреславское[3] гетто, убили моего отца! Разрубили саблями, растерзали крючьями и бросили псам! Тогда я поклялся, что со мной такого не будет, любой ценою не будет!
И стал католиком, нет, вначале лютеранином, а может быть православным? Нет православным я стал только когда приехал в Московию. А раньше, в турецком плену, крикнул шахаду[4] — или не крикнул? Но всё равно всегда для всех оставался тем же — Jude, Żyd, Žydas, яхуд, жидовин.

Жидовин. И мой Миша — жидовин! Миша, сын московской дворянки Анны Даниловой!

Моя, Анна, как я любил её! А она меня? Или же просто хотела спастись от волков[5] свадьбой с любимым царским лекарем? Родителей её за двуперстие в порубе сожгли, да и саму Анну протопоп Аввакум из темницы пустозерской увещевал:

«Женскую немощь отложше, мужескую мудрость восприявше, диявола победиша и мучителей посрамиша, вопиюще и глаголюще: «приидите, телесо моё мечи ссецыте и огнем сожгите, я бо, радуяся, иду к жениху своему Христу» [6]

Да только Анна совсем молодая была — и умирать не хотела. Вот и жили ладно. Мне не было дело, сколькими пальцами она крестится, а ей не было дело, крещусь ли я вообще.

Ладно жили, да не долго. Уже на второй год от родов умерла — как моя мать и как праматерь Рахиль.

«И было: когда тяжко давались ей роды ее, сказала ей приемница: Не страшись, ибо также и это тебе сын!»[7] А где мой сын? «Зверь хищный сожрал его!»[8]

Сына сожрал, а меня защитил. Сам Федька Шакловитый[9] меня в Марьину рощу вывел, шалаш поставил, снедь занёс, да ещё и утешал:

«Не тужи, славный доктор Данило Ильич! Не много дней тебе в лесу маяться. Сникнет чернь московская и великая тебе от государыни царевны милость будет».

Славный доктор. А Миша не доктор, а просто мальчик. Где уж государыне царевне его защищать? Да она ради трона не только сына моего, а и брата родного погубит! Нет, не погубит! Сам видел, как Петрушка щенков да котят в коломенском пруду топил.[10] Вырастет — сам Софью со свету сживёт! Да разве только Софью?

Значит снова кровь, снова смерть, снова боль и страдания. Господи, доколе?

«И рассудит Он народы, и даст поучение многим народам; и перекуют они мечи свои на орала, и копья свои — на садовые ножницы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать.»[11]

Я так мечтал об этом, что почти поверил Саббатаю Цви[12] — мешумаду[13] проклятому, да сотрётся из памяти имя его!

Мешумаду? А сам ты кто? «Верно, злоба твоя велика, и провинностям твоим нет конца»[14]

Но Миша в чём провинился? «Не будут преданы смерти отцы из-за сынов, а сыны не будут преданы смерти из-за отцов. Каждый за свой грех смерти предан будет.»[15] За, что-же его, Господи?!

А может, был прав Элиша бен Абуя?[16] «Нет ни суда ни судьи!» Есть только небо, высокое, чёрное, пустое небо. Даже звёзд нету. Звёзды… А пан Коперник написал… Не знаю! Я больше ничего не знаю! Знаю только, что добравшись до трона Софья смирит стрельцов, и придёт ко мне снова Федька Шакловитый и отведёт тайными ходами в её дворец и буду я много лет убийцу моего родного сына лечить. Да не просто лечить, а «премудрейшей, доблественнейшей, святейшей, целомудреннейшей государыней» величать. Себя же самого «смиреннейшим рабом и холопом»

Да неужели я и в самом деле раб? Сорок лет раб — и хватит! Завтра я вернусь в Москву — и выйду на Красную Площадь! Пусть потом говорят, что от голода на дыбу и плаху пошёл. Рабам не понять свободного. Хазак ве амбоц![17] Амен.

Эпилог

Символично, что в свой последний путь доктор, всю жизнь метавшийся от одной христианской конфессии к другой, ушел как иудей. Вот что рассказывает об этом один еврей, оказавшийся в Москве после описанных событий:

«Я приехал в Москву через три или четыре дня после погрома (в Кремле. — Л. Б.) и пошел на похороны с другими анусим (крещеными евреями. — Л. Б.), что был дан от царя приказ похоронить убитых. Даниил был изрублен на куски: отрублены были одна нога и одна рука, тело проколото копьем, а голова разрезана топором. Я и другие анусим похоронили Даниила и его сына… в поле».
Лев Бердников «Дело врача-вредителя в XVII веке»[18]

___

[1] https://ja-tora.com/dela-treh-vrachej/

[2] https://runivers.ru/Runivers/calendar2.php?ID=61549

[3] Город Бреслав (Вроцлав), где родился Даниил фон Гаден, в XVII веке принадлежал не Польше, а управляемой Габсбургами «Священной Римской империи».

[4] Исламский символ веры («Свидетельствую, что нет иного Бога, кроме Аллаха, и ещё свидетельствую, что Мухаммад — Посланник Аллаха»).

[5] Так называли в конце XVII века царских сыщиков, которые выслеживали и арестовывали тайных «раскольников».

[6] Дословная (слегка изменённая) цитата из письма Аввакума к боярыне Ф.П. Морозовой и княгине Е.П. Урусовой.

[7] Книга «Берейшит» (в христианской традиции «Бытия»), 35:17.

[8] Берейшит, 37:33.

[9] Ближайший сторонник царевны Софьи. Впоследствии казнён Петром Первым.

[10] Этот эпизод позаимствован автором из романа Даниила Мордовцева «Великий расскол».

[11] Исайя, 2:4.

[12] Лжемессия XVII века, в конце концов принявший ислам.

[13] Вероотступнику

[14] Иов, 22:5.

[15] Дварим (в христианской традиции «Второзаконие»), 24:16.

[16] Полулегендарный еврейский еретик II в. н.э.
Позднейшая еврейская традиция приписала ему фразу «Нет ни суда ни судьи»

[17] «Тверд будь и мужествен», Йеошуа, 1:6/

[18] http://www.alefmagazine.com/pub4445.html