Джонатан Сакс: Творение: откуда мы пришли? Перевод Бориса Дынина

Loading

Я верю, что именно благодаря пониманию единственности и уникальности Бога человечество впервые пришло к осознанию собственной единственности и уникальности. Фактически, открытие монотеизма было одновременно не только теологией, но и антропологией: открытием того, что называется человеческой индивидуальностью.

Творение: откуда мы пришли?

Джонатан Сакс
Перевод с английского Бориса Дынина

Окончание. Начало

Далее. На иврите есть концепция, очень хорошо известная, не представляющая для нас проблемы, но которую нельзя перевести на европейский язык, — концепция цдака. Как вы переведете слово цдака? Оно означает на иврите две вещи одновременно, которые в эллинистической мысли являются противоположностями или, по крайней мере, контрастирующими друг другу: а именно справедливость и милосердие. Justitia и caritas — справедливость и благотворительность. Справедливость означает предоставление кому-то его законных прав, а благотворительность означает принятие чего-то, на что я имею законное право, и передача этого кому-то, у кого нет законных прав. Справедливость и милосердие — конфликтующие добродетели в эллинистическом мировоззрении, которое Европа унаследовала.

Но в иврите это связная концепция, потому что иудаизм знает использование, но не владение. В конечном итоге все принадлежит Богу, и поэтому все человеческое владение является формой того, что технически известно как шмира, шомер (беречь, сторожить). Мы просто стражи или попечители чего-то. Когда мы чем-то обладаем, мы являемся хранителями или попечителями этого от имени Бога, Кто является конечным владельцем. Одно из условий этого доверия, одно из условий, при которых Бог дает нам все, что у нас есть, заключается в том, что мы должны делиться частью этого, когда у нас больше, чем нам нужно, с теми, у кого меньше, чем им нужно. Вот почему цдака — это одновременно справедливость и милосердие. Потому что у нас нет концепции абсолютной собственности у человека. Если бы у нас была такая концепция, тогда справедливость и милосердие были бы двумя очень разными добродетелями. На самом же деле они встроены в условия, на которых Бог позволяет нам наслаждаться тем, что у нас есть, но что в конечном итоге принадлежат Ему.

Вспомните английское право (юристы могут меня поправить). Если я иду в магазин и покупаю стакан, в чем состоит моя собственность с практической точки зрения? Как кажется, владение вещью позволяет мне делать с ней все, что мне нравится, пока я никому не причиняю вреда. Не разумно ли это? Согласно английскому праву, одно из основных прав на собственность состоит в том, что я должен иметь возможность разбить стакан. Это часть принципа собственности. Но как вы знаете, в иудаизме это запрещено еврейским законом в соответствии с экологическим императивом, известным как бал тащит (не разрушай). По иудейскому закону я не владею этим стаканом до такой степени, чтобы я мог разбить его без смысла, потому что это является нарушением команды «Не разрушай». Другими словами, чем бы мы ни владели, мы не владеем согласно иудаизму подобно английскому праву. Мы верим в необходимость сохранять экологическую среду для будущих поколений. Мы шомрим [охранники].

Такова первая метафора: Бог сотворил мир. Он владеет миром, а мы — нет. Следовательно, право Бога ставить условия для нашей жизни в мире. Бог законодатель. Он суверен, потому что Он Творец. И это объясняет один из ключевых моментов наших отношений с Богом. Мы называем Его Адон [Владыка] — Барух Ата Адонай. Бог — господин, мы — авадим, Его слуги или, формально, Его рабы. Мы принадлежим Ему. Эта концепция окончательного владычества Бога над миром как раз и поставлена на карту, когда Тора устанавливает свой идеал свободного общества по слову Бога в паршат Бехар 25: Ки Ли Вънэй Йисъраэйль авадим авадай xэйм — «Дети Израиля — Мои слуги». И совершенно правильно сказали раввины: вело авадим ле’авадим — «а не слуги других слуг». Другими словами, Бог против человеческого рабства, потому что, если именно Он владеет людьми, то ни один человек не может быть владельцем другого человека. Признание суверенитета Бога является основой свободы человека по Торе.

Вторая метафора. Вспомните еще раз слова С. Хокинга: «Если мы действительно откроем полную теорию, то… это будет полным триумфом человеческого разума, ибо тогда нам станет понятным замысел Бога». Стивен Хокинг великий ученый, но может быть не такой уж великий теолог, и его словам я предпочитаю гораздо более глубокое замечание американской еврейской матери, сказанное ею через несколько лет после рождения ее детей. Она сказала: «Теперь я обнаружила, что могу лучше понять Всевышнего, ибо теперь я знаю, что значит создавать то, что ты не можешь контролировать». И на самом деле я думаю, в ее словах содержится очень глубокое теологическое утверждение.

Тора свидетельствует ясно, что когда Всевышний создает вселенную, Он не действует как ученый, экспериментирующий в лаборатории. Он делает это как родитель, создающий новую жизнь из любви, что и звучит в Его словах: наасэ адам бецальмэйну кидъмутэйну«Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему». И сравните Брейшит 5, где описывается третий ребенок Адама и Евы. Там вы прочтете: Ваеxи Адам шълошим умеат шана вайолэд бидъмуто кецальмо ваикъра эт шъмо Шэйт«И жил Адам сто тридцать лет и родил подобного себе, по образу своему, и нарек ему имя Шет». В некотором смысле Бог создает жизнь, как родитель дает ее ребенку.

Это становится очевидным в драме Исхода, когда Бог велит Моисею сказать фараону: Бъни веxори Йисъраэйль. — «Израиль есть дитя Мое, первенец Мой». Бог освобождает Израиль не только как суверен, но и как родитель. И это, конечно, наиболее полно проявлялось в самосознании еврейского народа. Вы помните, рабби Акива сказал: «Драгоценно человечество», потому что человечество было создано по образу Бога. «Драгоценен Израиль, потому что они названы детьми Божьими». Но на самом деле я верю, что одна из драм Торы состоит в том, что другие народы также являются детьми Бога. И это часть пафоса историй об Измаиле и истории об Исаве, где Бог совершенно ясно заботиться о них. То есть, и они Его дети. Просто они не являются детьми того Завета, который определяет историю еврейского народа.

В Торе и раввинских текстах много говорится о родительстве, когда речь идет о родительстве Бога, но время лекции ограничено. И поэтому я просто напомню вам, что в Десяти Заповедях, как вы знаете, пятая заповедь: «Почитай отца и мать» на самом деле находится на стороне отношения «Бог — человек», а не на стороне отношения «человек — человек». Отношения между родителями и детьми повторяет каким-то образом отношения между Богом и вселенной. Так что, если вы думаете, что у вас есть проблемы с детьми, подумайте о Всевышнем!

Тем не менее, что действительно поразительно и совершенно потрясающе, так это третья метафора. Она ​​настолько прекрасна, настолько сильна, что, честно говоря, она поражает меня. Она находит свое выражение в словах великих пророков у Исайи, Иеремии и, прежде всего, у Осии. Она говорит об отношениях между Богом и человечеством, конкретно между Богом и Израилем, но я действительно верю, что также между Богом и человечеством. В конце концов, дело не в отношениях между господином и рабом, или Адон и эвэдом, или родителем и ребенком, но скорее между мужем и женой. Это действительно взрывоопасный, потрясающий образ, который характеризует еврейское понимание «человек-Бог» отношения, уникального и абсолютно не имеющее аналогов где-либо еще.

Здесь я хочу сослаться на замечательные слова пророка Осии. Вы помните, Бог говорит ему: послушай, Осия, я хочу, чтобы ты хоть чуть-чуть понял мои цорес, мои проблемы. Иди и женись на проститутке. Она изменит тебе, и тогда ты узнаешь, что значит быть Мной, потому что Я обручился с Израилем, а израильтяне изменяли Мне. Затем Бог говорит, что, несмотря на это, Он не может удержаться от любви к Израилю. «Я увлеку ее, приведу ее в пустыню, и буду говорить к сердцу ее.
И дам ей оттуда виноградники ее и долину Ахор, в преддверие надежды; и она будет петь там, как во дни юности своей и как в день выхода своего из земли Египетской.
И будет в тот день, говорит Господь, ты будешь звать Меня: «муж мой», и не будешь более звать Меня: «Ваали
«.

Здесь Осия вводит необычайно сложную игру слов. Что означает слово Ваали? Это означает мужа, но в очень специфическом смысле. Это также означает хозяина, доминирующего партнера. И Ваал, конечно же, было именем ханаанского божества. Помните поклонение Ваалу. Иными словами, Ваал представляет собой одну из форм супружеских отношений. Ваал — это божество-мачо. Ваал — это сила, представляющая жестокого, насилующего бога бури и дождя, пропитывающего землю, заставляющего ее плодородить, а пищу расти. Ваал — это божественное, понимаемое как сила и отношение господства. Все, что феминистки говорят о браке, верно, если муж — ваали, претендующий на полное мужское доминирование. Реакцией на такое божество оказываются страх и умилостивление.

Осия говорит от имени Бога: наступит время, когда вы поймете, что Я совсем не такой. Я есть совокупность всех сил, но наши отношения не об этом. Я ваш иш. И когда Он использует слово иш, Он, конечно же, отсылает нас к гораздо более раннему стиху. Вспомните маленький шадханус (сватовской) акт Бога с Адамом и Евой? Адам просыпается, видит свою жену и говорит:

зот xапаам — на этот раз [я нашел-],
эйцэм мэйацамай — кость от кости моей,
увасар мибесарий — плоть от плоти моей,
лезот икарэй Иша — она наречена будет женою,
ки мэй-иш лукаxа зот — тбо от мужа взята она.

Согласно Осии, Бог наш, если использовать прекрасную американскую фразу — our significant Other (наш значимый Другой), и мы Его. И это открывает исключительную возможность. (Потерпите еще несколько минут: я добираюсь до цели.) Теперь у нас есть замечательная возможность, — простите, если я ошибаюсь, но я надеюсь, что нет, — вернуться и перечитать Брейшит 2, историю Адама и Евы уже не так, как мы читали ее до сих пор, как все читали ее до сих пор, только как комментарий к возникновению первого человека, но иначе, как, по существу, косвенный комментарий к самому акту творения. Хотя Бог говорит об Адаме, на самом деле Он говорит о Себе.

Перед нами открывается возможность понять радикально важную весть Брейшит 1. Вы помните, Бог сказал: эйзэр кенэгъдо«сделаю помощника»? Раввины прекрасно разбирались в нюансах и понимали, что это «противоречие в терминах». Эйзер — это тот, кто помогает вам, а кенэгъдо — это тот, кто противостоит вам, то есть: я сотворю того, кто, с одной стороны, является партнером, но с другой стороны, способен быть противником.

Нет ничего более точного в еврейском понимании отношений между Богом и человечеством. Мы — эйзер кенегдо Бога. С одной стороны, как говорили раввины, мы Его эйзэр — партнеры, Его помощники в работе творения. С другой стороны, мы единственные существа во всем творении, которые способны быть кенэгъдо, восстать против Бога. Эйзэр кенэгъдо не просто описывает отношения Евы с Адамом, но описывает также отношения человечества с Богом. Это создает неожиданное основание того, что я хочу донести до Вас. В словах Бога лё тов xэйот xаадам левадо«Нехорошо человеку быть одному» мы ближе всего подходим к комментарию Бога о Его собственном существе и к тому главному вопросу, который преследует всех нас, а именно: почему Бог создал вселенную?

Пока мы думаем о Боге в классических философских терминах, этот вопрос теряет смысл. Если Бог всеведущ, всемогущ, по Платону, по Аристотелю или другим философам, то невозможно постичь, что Богу должно чего-то не хватать. В самом деле, как Маймонид говорит в начале Мишне Торы, и как говорят Аквинат и все другие теологи, представьте себе, что вселенная не существовала бы, Бог не изменился бы. Для Него нет разницы. Уберите вселенную, и вы ничего не заберете у Бога.

Это классическая эллинистическая концепция Бога как целостного самодостаточного Существа. Но что если мы перестанем мыслить философскими терминами и начнем думать еврейскими терминами? И здесь я имею в виду классическое различие у Иехуды Галеви между Богом Аристотеля и Богом Авраама. Вы знаете, что у нас есть два имени Бога на иврите: Элоким и Хашем: (йуд) ה (хей) ו (вав) ה (хей): יהוה, — четырехбуквенное имя Бога. Галеви сказал гениальную вещь: слово эль на иврите означает «сила». Элоким, следовательно, означает «сила всех сил». Грамматически и синтаксически слово Элоким — существительное родовое. Это абстрактное понятие: сила всех сил. Хашем — это нечто иное, грамматически другое. Хашем — это имя собственное, имя Бога. Следовательно, когда мы относимся к Всевышнему как к Элоким, мы относимся к Нему как к концепции, как первопричине, как к концепции Бога, знакомой Платону или Аристотелю, но когда мы говорим о Боге как о Хашем, мы ссылаются на Бога как на индивидуальность, как на личность, как на Ты. В этом разница, говорит Галеви, между Богом Аристотеля, который открывается в концепции Элоким, и Богом Авраама, который выражает Себя не в науке, а в пророчестве и близости — Хашем,

Теперь я хочу, чтобы вы поняли следующее. Мне уже приходилось указать, и это очень важно, что предложение на иврите, в котором Адам описывает первое видение своей жены, содержит нюанс, теряющийся в европейских языках. Нюанс таков: в иврите есть два слова, обозначающих человека. Одно — иш и другое — адам. Как назывался человек до сотворения Евы? Адам или ха-адам. Предложение, в котором он говорит о своей жене, является первым предложением на иврите, первым случаем в Библии, где встречается слово иш.

А теперь слушайте очень внимательно. Он говорит: лезот икарэй Иша ки мэй-иш лукаxа зот — «она наречена будет женою, ибо от мужа взята она». Здесь впервые появляется слово иш. Другими словами, Адам должен произнести ее имя, прежде чем он сможет произнести даже свое собственное имя. Он должен распознать ишу, прежде чем он узнает, что он иша. Он должен сказать «ты», прежде чем он сможет сказать «я», прежде чем стать личностью.

Теперь применим сказанное к Рибоно шель олам (Властелину мира). Я знаю, это не обычно. Я хочу здесь объединить две мои любимые вещи: Библию и Витгенштейна. Это как двойной удар здесь. Фундаментальная особенность Библии проявляется в том, что язык есть важнейший носитель творения. Бог говорит, и мир возникает. А знаменитый и фундаментальный тезис Витгенштейна заключается в том, что не может быть частного языка. По сути, язык это общее явление. Частного языка не существует. Не может быть. По логике не может быть. Язык по своей сути межличностный. Без межличностного общения нет языка.

Из этого логически следует, что даже для высшей и всемогущей силы, даже в ее случае, прежде чем Хашем сможет произнести слово анохи – «я», он должен иметь возможность сказать «ты». Это необходимое утверждение, а не случайное обстоятельство.

Таким образом, мы подходим к очень редко упоминаемой особенности монотеизма, о которой говорил интересный писатель по имени Джек Майлз, опубликовавший несколько лет назад книгу под названием «Бог: биография», очень необычную книгу. Все политеистические боги вели активную общественную жизнь. Повсюду было полно богов, и они всегда дрались и ссорились. (Кто-то хочет иметь последнее слово — обычная вещь!) Монотеизм впервые создает концепцию божественного одиночества. Бог совсем один. Больше никого нет. И поэтому мы начинаем понимать, что слова: лё тов xэйот xаадам левадо«Нехорошо человеку быть одному», где впервые встречается слово «нехорошо», применимы как к Творцу, так и к творению.

Теперь мы видим глубину аналогии между творением Вселенной Богом и созданием общества человечеством. Они оба озабочены преодолением уединения, одиночества. И в этом самая суть того, что, как мне кажется, весьма убедительно назвал А. Дж. Хешель «божественным пафосом», пронизывающим пророческую литературу и являющимся аналогом человеческого пафоса. Мы, с одной стороны, обладаем самосознанием: каждый из нас — вселенная. С другой стороны, никто из нас не полон, ибо без «другого» нет «я».

Так или иначе, все отношения создают следующую проблему. Между мной и другим должна быть какая-то общность, какое-то родство. Не ожидайте значительного общения с черепахой-мутантом-ниндзя, какой бы она ни была. Если нечто совершенно чуждо мне, настолько отлично от меня, что нам не о чем говорить, тогда не может быть никаких отношений. Вот почему Тора говорит о существовании определенной общности между Богом и человеком. Бог творит человека по Своему образу, по Своему подобию. С другой стороны, если бы не было различий, не было бы смысла и в отношениях.

Позвольте привести пример. Если вы представляете себя совершенно одиноким, осознаете, что больше никто не существует, то весь мир оказывается пустым кроме вас. И вам нужна достойная компания. У вас есть бесконечное количество времени, и вы конструируете миллион компьютеров и все они запрограммированы на то, чтобы каждый день говорить: «Ты великий человек!» Это развеселило бы вас? Это положило бы конец вашему одиночеству? Конечно, нет! Потому что нет инаковости. Они делают то, на что вы их запрограммировали. Вот почему преодолеть одиночество можно только при наличии инаковости. Это означает, что даже бесконечный Создатель может преодолеть свое одиночество, только создав существо, которое само по себе является творческим. Оно должно быть другим, непредсказуемым. В этом и есть свобода воли. То есть должен существовать «значимый другой». Без него нет преодоления одиночества. Вот почему свободное творческое Существо, называемое Богом, преодолевает уединение вселенной, создавая других свободно творящих существ, называемых homo sapiens.

Это радикальная теория. Я не знаю, выдвигал ли кто-нибудь ее раньше, но считаю, что она подразумевается во всей пророческой метафоре отношений между Богом и человечеством как супружества. И теперь у нас возникает проблема. Когда мы говорим о двух существах (конечных или бесконечных, не имеет значения), и все, что мы знаем о них, это то, что они непредсказуемы, творческие, имеют свободную волю, тогда возникает проблема. А именно: как мы можем создать стабильные отношения между двумя существами, которые по своей сути не очень стабильны? Только одним путем, на котором может сохраняться целостность и независимость обоих, и этот путь называется простым словом «брак» (супружество).

В браке может реализоваться уникальная связь. Не власть. Не доминирование. Не контроль. Не принуждение. Потому что, если вы сохраняете связь со мною только потому, что я вас к этому принуждаю, тогда я преодолеваю свое одиночество не лучше, чем если бы вы были просто компьютером, выполняющим то, что я запрограммировал. Только если я уважаю вашу свободу, мы сможем создать прочную связь между нами в супружестве, где отношения между двумя независимыми существами воспроизводятся при уважении целостности и свободы другого, где узы взаимности позволяют каждому быть личностью и закреплены обещанием: «Я всегда буду рядом с тобой». Именно это отношение Осия называет иш, в отличие от Вааль. Бог как иш есть Бог как отношение, а не Бог как сила. И здесь мы подходим к простому уравнению в иудаизме: «вера это супружество». Это единственная адекватная аналогия, которая у нас есть, и именно ее выразил пророк.

Конечно, в иврите для этого есть особое слово: брит, означающее: завет. А завет — это любая взаимообязывающая связь между двумя людьми, обычно с неравной властью, которые, тем не менее, объединились, взяв на себя обязательство друг перед другом, сказав: «Я всегда буду рядом с тобой. Ты всегда будешь рядом со мной. И что бы ни случилось, я не уйду». Вот что означает брит, и это то, что такое вера в иудаизме.

И теперь мы можем понять революционный смысл ответа на вопрос «Что такое вера?» в иудаизме. Все остальные, кто думал о вере, мыслили греческими терминами. Вера — это познание, некое знание. Речь якобы идет о вещах, которые мы знаем, но у нас нет точных доказательств, и поэтому должен быть иррациональный скачок или интуиция, которую мы называем «верой» и которая говорит нам, что эти вещи истинны, даже если мы не можем доказать, что они истинны. Но это не то, что есть вера. Вера — это о неуверенности. А единственное, что является абсолютно и субстанциально неопределенным это будущее. Даже если мы знаем все, что возможно знать, мы не знаем, что произойдет завтра. Не то, что якобы лежит за пределами времен или за пределами звезд, но будущее. Оно в принципе то единственное, что всегда остается неопределенным. И почему это так? Потому что у нас есть свобода воли. Поэтому никто — ни Бог, ни мы — не знает, что произойдет дальше. И как же тогда нам преодолеть экзистенциальную тревогу от субстанциальной неопределенности будущего: этой пустыни, по которой каждый из нас ходит каждый божий день? Есть только один способ минимизировать риск будущего, и это не контроль, не предсказание, но знание того, что мы не столкнемся с будущим в одиночку. Вот что такое брак, супружество. Двое людей осознают неопределенность будущего и говорят: «Мы не знаем, что принесет нам судьба, но я знаю это, я могу встретить ее, потому что ты будешь со мной».

Вот почему самым глубоким утверждением веры всех времен являются слова Псалма 23: ло йира ра, ки ата имади — «Не устрашусь зла, ибо Ты со мной». В этом вся вера. Очень просто. Вот почему в иудаизме мы называем брак киддушин, освящением. Когда жених стоит под хупой [брачным навесом] и произносит хареи в мекудешет ли: «Смотри, ты обручена со мной» — это то, что Бог сказал человечеству и то, что Он позже сказал Израилю: «Вот, ты обручен со мной».

Теперь я хочу резюмировать сказанное.

Первое: величайшей революцией монотеизма не было признание единого Бога. Величайшей революцией ТаНаХ [Библии] был не монотеизм, а концепция личного Бога, Кто есть личность, Кто самосознателен, Кто является высшей реальностью личностного, и потому, и наше самосознание не иллюзия, не случайность, не эпифеномен, а объективная реальность, потому что Вселенная в своей целостности имеет личностный смысл и Бог есть лицо Творения (God is the face of the personal on the universe).

Второе: Творение действительно телеологично. События от Большого взрыва до нашего дня, постепенное образование звезд, планет и прочего, как и возникновение жизни, вели к появлению самосознательных существ, которые, будучи самосознательными, оказались способными к воображению, размышлению, творчеству, выбору, а также быть способными на то, на что способны только самосознательные существа, а именно на осознание своего одиночества. Знают ли собаки, что они одиноки? На самом деле, иногда они знают. Наша кошка проявляет это знание каждое утро до завтрака. Но факт в том, что осознание того, что мы одиноки, является первой реализацией сознания. И в иудаизме, как вы, вероятно, знаете, слово даат, означающее «знание», не означает знания в смысле знания фактов. Оно не означает знания в смысле научного познания. Веxаадам яда эт Хава ишъто — И Адам познал Еву, жену свою. Познал в библейском смысле. Это то, что Том Стоппард в «Аркадии» называет «corporal, чувственными объятиями». [обхватывание руками мясной туши… конкретнее — бараньей лопатки, оленьей ноги, дичи… caro, carnis… женской плоти…] Я прав?

Слово даат в иудаизме не означает отрешенное знание. Оно означает интимное отношение. Слово эмуна не означает «вера» в привычном для нас смысле. Эмуна означает верность в том смысле, как она реализуется в браке, а именно знание, что я не уйду и не оставлю тебя в одиночестве; я не уйду и не буду заводить отношения с кем-то другим. Вот почему Бог всегда в Торе приравнивает идолопоклонство к прелюбодеянию. Идолопоклонство означает служение богам, вступление в отношения вне брака, прелюбодеяние.

Итак, я попытался объяснить, что неопределенность, на которую отвечает вера, не имеет ничего общего с физикой происхождения Вселенной. Ничего общего с научными вещами, которых наука якобы еще не раскрыла. Эту неуверенность в будущем мы преодолеваем, зная, что сталкиваемся с ней не в одиночку. И мы делаем это на основе особого использования языка, который философы называют перформативным высказыванием. Когда жених стоит под хупой и произносит хареи в мекудешет ли«Смотри, ты обручена со мной», он не просто высказывает мысль, что женится. Он утверждает, реализует брак. Использование язык создает нечто новое. И поэтому, когда Бог обручил нас, и мы на горе Синай сказали: «Мы согласны», мы использовали язык, чтобы создать узы, которые называются Заветом, то есть браком между человечеством и Всемогущим.

Вера — это место, где одиночество Бога встречается с одиночеством человека и преодолевается в завете любви. И из этого завета любви между Богом и человеком мы постепенно и на протяжении веков учимся строить общество, основанное на завете любви. Во-первых, создав брак. Затем, создав семью. Затем, создав общину. Затем, создав нацию. И, в конечном итоге, создав мир.

Вот почему самые глубокие слова, когда-либо сказанные о вере, — это те слова, которые евреи произносят каждое утро, исполняя заповедь накладывания тфилина: веэйрасътиx ли леолам — «Обручу тебя Мне навек». Когда мы обвязываем тфелин вокруг нашего пальца, мы тем самым надеваем обручальное кольцо, и Бог говорит Израилю:

веэйрасътиx ли леолам — «Обручу тебя Мне навек», и

веэйрасътиx ли бецэдэк увемишъпат увеxэсэд увераxамим — «обручу тебя Мне в правде и суде, в благости», и

веэйрасътиx ли бээмуна — «обручу тебя Мне в верности, и

веядаат эт Адонай — ты познаешь Господа.

Я не знаю более трогательного описания веры. Нет более революционного выражения веры, чем Завет любви между Богом и человечеством.

Спасибо.

Джоди Коэн: Спасибо, Главный раввин. Я уверена, что все согласятся, что Ваш доклад был чрезвычайно насыщен мыслями для размышлений, и я уверена, он вызвал ряд вопросов в умах людей. У нас есть время для трех вопросов.

Mr Bookatz: Большое спасибо за Ваше выступление, Главный раввин. Из того, что Вы сказали, я понял, что Бог на самом деле не вездесущ и не всемогущ. Он просто на самом деле просто чрезвычайно могущественное существо, сотворившее Вселенную потому, что был одинок и хотел преодолеть Свое одиночество. Интересно, можете ли вы это подтвердить?

Mr Aarons: Если Бог действительно создал человека и дал ему свободную волю, вмешивается ли Бог, чтобы остановить человека в использовании свободной воли, или он позволяет ему идти своим нравящимся ему путем? И если Он вмешивается, почему он не вмешался в Холокост?

Mr Shine: Вы сравниваете отношения между Богом и человечеством, и, возможно, с нами как индивидами, с отношениями между женихом и невестой. Но, конечно же, в наши дни жених и невеста встречаются друг с другом и заключают вместе завет, будучи зрелыми (или, может быть, не совсем зрелыми) взрослыми. В то время как брит, который означает завет между мною как личностью с Богом, был сделан, в зависимости от того, как вы на это смотрите, когда мне было восемь дней либо три с половиной тысячи лет назад. Что это за завет?

Главный раввин: Три прекрасных вопроса.

Первый вопрос. Вы правы. Божественный пафос, который звучит у пророков, в корне и абсолютно отличается от того образа Бога, с которым мы встречаемся в трудах философов. Таково ли наше понимание Бога? Сегодня я пытался объяснить, что это не так. Есть Бог как Адон, как владелец всего. Есть Бог как творец всего. И есть Бог как партнер Завета. И через эти три видения, используя серию пересекающихся метафор, иудаизм пытается достичь глубины понимания религиозной встречи как встречи между самым уникальным и реальным в нас, нашим самосознанием, и той Реальностью, которая утверждает наше самосознание. Мы знаем, что мы здесь, потому что Кто-то хотел, чтобы мы были здесь. И Кто-то хотел, чтобы здесь был не только род, но и вы лично, та уникальная личность, которой вы являетесь.

Я действительно верю, что именно благодаря пониманию единственности и уникальности Бога человечество впервые пришло к осознанию собственной единственности и уникальности. Фактически, открытие монотеизма было одновременно не только теологией, но и антропологией: открытием того, что называется человеческой индивидуальностью. Я написал об этом больше в книге, которая поступит в продажу через месяц, и я оставлю эту тему до тех пор! (The Dignity of Difference — см. перевод «Достоинство различия», Гешарим, 2008; также см. «Заметки по еврейской истории», №№ 139-142). В словах Осии о Боге, которые мы повторяем каждое утро на рассвете, шесть раз в неделю, заключено нечто очень замечательное и радикальное. Я пытался раскрыть их смысл в этих лекциях, но подчеркну: к словам Осии не сводится все, что есть, потому что, очевидно, Бог как самосознательная личность мира в целом не может быть таким, как мы.

Еврейское воображение прошло через эти раскрытые мною метафоры, чтобы увидеть, как мы можем понять личность Бога, сталкиваясь с личностью каждого из нас. Результат радикальный и драматичный. И когда вы пытаетесь перевести их на английский [русский…] язык, как я пытался сделать сегодня, это звучит почти кощунственно с эллинистической точки зрения. Или даже с точки зрения Маймонида. И все же это то, что я прочитал у Исаии, у Иеремии о безответной любви Бога к Израилю. Особенно в прекрасных, воодушевляющем обращении Бога к Израилю: заxаръти лаx xэсэд неураиx аxават келулотаиx — «помню Я когда был ты юн, о любви твоей, как шел ты за Мной по пустыне».

Я пытаюсь, как это сделал Мартин Бубер, как это сделал А. Дж. Хешель, а до них почти на тысячу лет раньше Галеви, серьезно отнестись к пророческому пониманию Бога. Это очень нефилософское понимание.

Конечно, меня также спросили: вмешивается ли Бог? Вмешиваются ли родители? Когда? Я вам скажу. Я думаю, что родители, если они хорошие родители, все меньше вмешиваются с ростом детей. Потому что иначе их дети никогда не вырастут. С другой стороны, если вы относитесь к годовалому или недельному ребенку как к зрелому взрослому, этому ребенку будет нанесен вред. Я думаю, что в этом есть реальный смысл. Я пытался объяснить, но я не могу все охватить сразу. Я вышел за пределы своих возможностей сегодня вечером и долго говорил. Но я попытался объяснить, что иудаизм очень отличается от философии. Философия — это вечные истины. Иудаизм — это истины, пережитые во времени. Характерным выражением философии является система. Характерным выражением иудаизма является рассказ.

История Израиля — это постепенное взросление народа от раннего детства до зрелости. Поэтому, когда израильтяне были еще детьми, то есть когда они выходили из Египта, они полностью зависели от Бога в еде, питье и руководстве. Тогда Бог очень сильно вмешивался в их жизнь. Он все время вмешивался, но все реже в более позднюю библейскую историю евреев. Еще меньше он вмешивался в постбиблейское время. Таким образом, история еврейского народа каким-то образом отражает взаимоотношения между родителем и ребенком. Отсюда мы имеем в виду метафору родителя. И постепенно Бог все меньше и меньше вмешивается в историю еврейского народа.

Не то чтобы Он вообще перестал вмешиваться, но если Он бы вмешивался постоянно, я бы нашел ваш вопрос о Холокосте безответным. Краткий ответ: если вы исследуете исторические записи Израиля, вы видите, как Бог вмешивается во многих случаях на ранних этапах. Все меньше со временем. И самый простой способ понять вопрос — это история, растянувшаяся во времени, о родителе, который нежно заботится о ребенке, когда он маленький, но исключительно ради зрелости этого ребенка со временем дает ему все больше и больше самостоятельности, чтобы ребенок, как мы надеемся, все больше и больше принимал на себя собственную моральную ответственность. Таков лучший ответ, который я могу вам дать. Вы задали вопрос, на который невозможно однозначно ответить.

И последний вопрос. Вы знаете, первый завет Торы инициирован Богом. Какой первый завет? — с Ноем. И Бог не спрашивает Ноя: «Ты согласен?» Бог просто говорит: «Слушай, вот условия; Я навязываю тебе этот завет». Затем есть завет с Авраамом, который, опять же, не очень взаимный, но, по крайней мере, Авраам делает первый шаг. Бог говорит: лэx леxа мэйаръцеxа — «пойди из земли твоей». Бог хочет, чтобы Авраам проявил готовность вступить в завет с Богом, то есть в этом завете есть уже доля человеческого участия. Затем заключается завет на Синае, гораздо более зрелый, потому что, если вы внимательно прочитаете 19-ю главу Исхода, Бог должен был попросить Моисея пойти и спросить детей Израиля: согласны ли они заранее с общими условиями этого завета или нет? И Израиль ответил: Ваяану xоль xаам яxъдав вайомъру коль ашэр дибэр Адонай наасэ — И весь народ отвечал единогласно, говоря: все, что сказал Господь, исполним. И это гораздо более взаимный завет. И так далее.

Есть заветы, в которых было заложено много божественной активности и очень мало человеческой деятельности, пока мы не дошли до Синайского Завета, в котором выразилось желание Бога, и израильтяне ясно ответили: «Ды!» А в подтверждении Завета при Ездре, вся инициатива принадлежит израильтянам. В тот момент Бог совсем не требовал ее.

Итак, у нас есть разные заветы. Что касается того, почему вам делают обрезание на восьмой дней, рассмотрите альтернативы! А я бы подчеркнул, что, как вы наверняка понимаете, Завет, который определяет нас как евреев, не является заветом с нами как индивидуумами. Это Завет с нами как с народом, в котором мы рождены. Он был заключен с согласия народа, и мы с вами рождены в нем, хотим мы этого или нет. Это другой вопрос к другой лекции. Это был очень хороший вопрос, но к другой лекции.

Спасибо!

Джоди Коэн:

К сожалению, у нас нет больше времени сегодня, и в заключение я хочу поблагодарить Community Security Trust, офис Главного раввина и всех тех, кто организовал и поддержал наши встречи. Предыдущие лекции доступны на веб-сайте www.chiefrabbi.org .

Print Friendly, PDF & Email

12 комментариев для “Джонатан Сакс: Творение: откуда мы пришли? Перевод Бориса Дынина

  1. С уважением к переводчику и пропагандисту убеждений веры.
    Жизнь человеческая расположена в координатах «важного всегда». Именно с оглядкой на эти нормы люди выбирают «важное сейчас». Но сам термин «с оглядкой» свидетельствует о направлении сравнения, обратном устремленности к будущему. Уже в этом будущее «относительно», каждым поступком отталкиваясь (и даже опровергая) «всегда».
    Религия – это «всегда», и уже этим, как путеводитель жизни уязвима; и в тем большей мере, чем дальше от истока, и чем упорнее настаивает на роли путеводителя. «Занимательные притчи», приноравливающиеся к слушателям не побудят возврат к вере предков. Действительность отвлекает от досужих размышлений на «отвлеченные темы».

  2. Рабби Сакс говорит: «факт в том, что осознание того, что мы одиноки, является первой реализацией сознания».
    Позволю себе не согласиться с этим. По-моему, первой реализацией сознания является осознание непосредственной опасности, непосредстенной угрозы себе и это осознание влечет за собой какую-то защитную реакцию. Мы называем это инстинктом самосохранения.

  3. Вот и вторая, содержательная часть лекции с изложением концепции рабби Сакса.
    Прежде всего Рабби предлагает разделить религию и науку: религия должна заниматься исключительно вопросами веры, оставив науке изучение природы, т.е. реального мира, не мешая ей в этом, не вторгаясь в сферу ее деятельности, но и не связывая себя принятыми в науке нормами. Этот принцип распространяется и на тексты Священного писания (в иудаизме это ТАНАХ), открывая практически безграничное поле для фантазии в толковании этих текстов – единственным ограничением является наличие хоть какой-нибудь связи с текстом.
    Этим как раз и пользуется рабби Сакс в дальнейшем: он призывает отказаться от натуралистического, буквального восприятия текстов ТАНАХа и вместо этого выбирает какие-то фрагменты из текста и предлагает их метафорическое толкование. Так он представляет Всевышнего не только творцом, но и «родителем», и партнером человека, где под творением понимается, по-видимому, создание чего-то отчужденного, а под родительством (порождением) – создание продолжения самого себя. Таким образом человек оказывается наделенным «искрой Божьей» и связанным со Всевышним неразрывной связью. Отсюда у человека и разум, и свобода воли, и способность творить как подобие разума, свободы воли и способности творить у Всевышнего. Отсюда и сыновья-отеческая любовь между ними. Далее, не полагаясь, видимо, на прочность сыновье-отцовских отношений, Рабби тем же способом, — извлекая фрагменты из текста ТАНАХа и толкуя их метафорически, — выстраивает еще одну линию связи между Богом и человеком – супружеские доверительно-покровительственные отношения.
    Все это совершенно не соответствует представленному в ТАНАХе образу Всевышнего с его бесконечными кознями, угрозами, окриками и требованием жертвоприношений. Рабби говорит: «Бог против человеческого рабства, потому что, если именно Он владеет людьми, то ни один человек не может быть владельцем другого человека», — а в ТАНАХе Бог не возражает против рабства, наоборот, дает подробные указания, как следует обращаться с рабами.
    Но… мы же договорились, что допустима любая фантазия, хоть как-то связанная с текстом, пусть даже метафорической связью. А научным изучением его (текста) пусть занимается наука, у неё своя епархия, у нас – своя. (Прим. Лично мне претит быть рабом кого бы то ни было, даже Всевышнего).
    По сути, рабби Джонотан Сакс предлагает свой символ веры. Непонятным остается лишь, откуда в человеке взялась мерзость. Наверное, из того образа Творца, в котором он представлен в Торе.
    В любом случае, я впервые встречаю четкую формулировку предназначения веры, хотя интуитивно, приблизительно, оно хорошо известно. Уникальность этой формулировки состоит в утверждении того, что никакого другого предназначения у веры нет. Рабби глубокий и оригинальный мыслитель, а его завороживающая манера изложения прекрасно передает тонкость и глубину его суждений. И в завершение, надо быть благодарными судьбе за то, что все это попало в руки хорошего переводчика, за что ему глубочайшая признательность.

    1. Victor Blokh
      15 июля 2021 at 22:09
      ==============================
      Уважаемый Виктор, я не буду детально отвечать на этот Ваш комментарий. ТОлько повторю сказанное самим рабби: «Вот уже 2000 лет мы говорим, что буквалистское чтение Библии — это ересь. Почему? Потому что мы верим в фундаментальную основу раввинского иудаизма, в котором существует устная традиция наряду с письменной традицией, и просто читать слова Библии в том виде, в каком они написаны, это еретическое искусственное прочтение».
      Мне видится, что Вы читаете слова рабби вне их осмысления в свете жизни иудаизма сегодня. Такие тексты как этот, есть (становятся) частью Устной Торы и , следовательно, понимания Письменной.
      Спасибо!

  4. «… Признание суверенитета Бога является основой свободы человека по Торе. …»
    ========
    Согласен.
    По-моему это как с наукой:
    1) людям нужна наука чтобы, например, поменьше умирать с голоду и от бактериальных инфекций — и людям нужен Бог чтобы, например, поменьше умирать от своих-же тиранов и тиранчиков (включая в своей собственной общине и даже семье).
    2) вопрос «существования Бога» это такой же вопрос-ОБМАН, как и вопрос «научной познаваемости объективной природы вещей» по Канту. В обоих случаях люди просто делают выбор и в нём живут, убеждаясь на личном и коллективном опыте в его правильности или пагубности.

    1. «2) вопрос «существования Бога» это такой же вопрос-ОБМАН, как и вопрос «научной познаваемости объективной природы вещей» по Канту.»
      Очень напоминает ответ политика: «Вопрос неверный! Вопрос должен быть подходящим к ответу который я (политик) приготовил».:-)

      1. Геннадий К:
        Очень напоминает ответ политика: «Вопрос неверный! Вопрос должен быть подходящим к ответу который я (политик) приготовил».:-)
        ========
        Вы ошибочно расширяете моё верное утверждение до области, где оно часто не верно.
        Правильная аналогия с политиками это их «подготовленный ответ» вроде демократии, прогрессивизма, фашизма, коммунизма и т.д.

      2. «2) вопрос «существования Бога» это такой же вопрос-ОБМАН, как и вопрос «научной познаваемости объективной природы вещей» по Канту.»
        Очень напоминает ответ политика: «Вопрос неверный! Вопрос должен быть подходящим к ответу который я (политик) приготовил».:-)
        =====================
        Уважаемый Геннадий,
        Или Вы поддерживаете позицию рабби по вопросу о существовании Бога (только в отличие от рабби, не понимаете филосфско-теологичекую историю вопроса и его значение в истории мысли), или Вы не поняли рабби Сакса.

  5. Я не только переводчик, но и читатель. Поэтому позволю себе довольно длинный комментарий.

    Сегодня выглядит так, что противоречия и парадоксы научного знания неэлиминируемы, но только модифицируемы со сменой теорий и парадигм науки. Если это так, то вопрос о том, на что указывает этот факт, остается открытым (не указывает ли это на существование Трансцендентного, определяющее существование природных объектов, но не существующее как природный объект, отчего и возникает парадоксы в познании природы – см. Б.Дынин, «Онтологическая диалогичность мира: признание Трансцендентного» – http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=14 1).

    Но на каком основании можно утверждать неэлиминируемость, но только модифицируемость, парадоксов и противоречий в научном знании? История познания? Но будущее не есть предсказуемый результат прошлого (уж точно в нашем знании)! Предположим, что противоречия будут сняты в некой единой теории всего! Проблема останется. Как сказал Эйнштейн об общей теории относительности: «Главной привлекательной чертой теории является ее логическая полнота. Если хоть один из ее выводов окажется неверным, теорию следует отвергнуть; похоже, что подправить ее, не разрушив всю структуру, невозможно». Логическая полнота! Стивен Вайнберг подхватывает: «Окончательная теория будет напоминать кусок дорогого фарфора, который невозможно согнуть, не разрушив. В этом случае, хотя мы и не будем знать, почему окончательная теория верна, мы будем, основываясь на логике и чистой математике, знать, по крайней мере, почему истина выглядит так, а не иначе». То есть, хотя экспериментальные данные важны, истина («верность») теоретического «верховного» теоретического знания определится не этими данными, а логикой. И мы возвращаемся к Пифагору, к его учению: «Миром правят цифры» и к церуфим каббалистов, то есть к некоему признанию Трансцендентного источника или, если угодно, души Вселенной.

    Атеист С. Вайнберг, я думаю, правильно замечает: «Часто можно услышать, что между религией и наукой нет противоречия…, так как «наука изучает фактическую действительность, а религия исследует человеческую мораль»… [Но] значение религии определяется тем, во что реально верят религиозные люди, и я полагаю, что большая часть верующих во всем мире была бы удивлена, если бы узнала, что религия не имеет отношения к фактической действительности». Cлова С. Вайнберга звучат ответом и на мнение рабби Сакса: «Тора пытается ответить не на вопрос «Что же случилось?», но на вопрос: «Как мне жить?». Так смысл слов Торы о возникновении Вселенной оказываются утверждением авторитета Творца и не должны выставляться против научных результатов космологии или биологии.

    Религия и ее отношения с наукой имеют историю. И надо понять, что и смысл «веры» имеет историю, как и смысл «истины» в науке. Смысл представлений о причинно-следственных связях, о предсказуемости (истине) состояний реальности, ихе независимости субъекта изменился в силу принципа неопределенности в квантовой механике. Смысл «истины» в науке изменился, Не потому, что Бог был введен как константа или переменная в ее теории (что бессмысленно), но изменился. Так и «вера» имеет историю.

    Несомненно, религиозные тексты часто воспринимаются как слово, о том, «что случилось». Религия всегда имела моральное значение, но слишком часто подчинялось политической злобе времени и места, что и было связано с поиском в ней ответа на вопрос «Что случилось?» в мире, как оправдание тех или иных социальных структур (например, нарратива о творении женщины из ребра мужчины как оправдания главенства мужчин над женщинами). И рабби Сакс говорит: «Нам придется пересмотреть ключевые слова, относящиеся к религии. Иудаизм более радикален, чем мы обычно изображаем его, потому что слово «вера» не означает в иудаизме того, что оно означает на английском (русском…) языке, также как слова «истина», «знание» и другие». И рассказал нам, как он это видит на примере того же нарратива об Адаме и Еве.

    Дело за нами. Это дорога к преодолению зла, творимого во имя Бога (см. J. Sacks, Not in God’s Name: Confronting Religious Violence) и к исправлению поврежденного мира (см. «Исправить поврежденный мир» — https://berkovich-zametki.com/Kiosk/Heal_Sacks_Dynin.pdf)

  6. Как я и ожидал, вторая часть оказалась не менее интересной и насыщенной. По существу раввин Сакс коснулся в той или инойф почти всех важных вопросов мироздания . Причём, приподнёс их слушателям ( что, по моему, особенно сложно) не в общефилософском, но в специфическом, еврейском ключе. Впечатляет как логично, прозрачно и без излишниях осложнений все эти сложнейшие вопросы иудаизма за короткое время лекции разложены по полочкам и, одновременно, не поставлены на полку, а пущены в свободное плавание, Просто замечательная статья, дорогой Борис…

  7. Очень важная часть лекции! Если к предыдущей части можно было относиться спокойно: мы стараемся понять откуда мы взялись, то в этой части рабби объясняет кто мы и как важно наше поведение в этом мире. Получается, что Всевышний «отпустил» в свободную жизнь свой народ (евреев), поскольку они уже «повзрослели». Т.е. должны сами отвечать за себя. Так может быть Холокост произошел именно в Германии не случайно, а потому что именно там преобладала Хаскала, реформизм, «немцы Моисеева закона»? Разумеется, не евреи, а немцы виноваты в том, что гонения переросли в форму организованного тотального геноцида. Тут проявился немецкий характер. Вызывает серьезное беспокойство, что в наше время реформизм «победно шествует» по еврейскому миру, в особенности в США. Израиль, к сожалению, не является исключением, т. к. значительная часть израильтян требует отделения религии от гос-ва. Хотя рабби утверждает, чо будущее нам неизвестно, но уроки прошлого забывать нельзя.

    1. Уважаемый М.П., возможно, прав в том, что «Всевышний «отпустил» в свободную жизнь свой народ (евреев), поскольку они уже «повзрослели». Т.е. должны сами отвечать за себя.» … Однако, отвечать за себя евреи должны были (и отвечали) – ещё до прихода в Землю обетованную… Если же вспомнить, где преобладала Хаскала и где сами евреи превратились в атеистов (богоборцев) то, м.б., Холокост должен был произойти не в Германии, а в России? Спрашивается, почему Холокост там не произошёл? Неужели только из-за того, что вождь не успел?
      Были ли причины более принципиальные, коренные?

Добавить комментарий для A.B. Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.