Татьяна Хохрина: Неправильный обмен

Loading

От внутреннего напряжения Нинка с трудом затолкала в себя две ложки йогурта и чашку кофе, умилённо смотрела на опустошавшего тарелку за тарелкой Илью, в какой-то миг почувствовала себя солдаткой, дождавшейся мужа с фронта, а потом засеменила за ним на пляж, который в известном смысле и должен был стать ее Ватерлоо.

Неправильный обмен

Рассказы из книги «Дом общей свободы», издательство «Арт Волхонка», 2020

Татьяна Хохрина

НЕПРАВИЛЬНЫЙ ОБМЕН

— Когда мне невмоооочь пересилить бедуууууу, когда подступааааает отчаяньееееее… Нинка с тоской стащила очередное платье через голову и раздраженно пихнула вглубь шкафа, даже не напялив на плечики. Каждый сезон — плюс пять кило и всё малО… Слезы закапали на врезавшийся в плоть лифчик. Тоже уже мал… Ну что делать?! Советы все эти идиотские, от прожорливых, но тощих приятельниц, типа «сократи мучное», «не ешь после шести», «только куриные грудки»… Не знаю, может им это и помогает, а она чего только не делала — все бесполезно! Кто-то рядом ест, а она толстеет. Какие-то другие механизмы тут срабатывают!

Вон Анька, подруга ее институтская, тоже была жирная, а потом, как закрутился у нее роман с начальником, за полгода так похудела — хоть на подиум выпускай! А Нинке и здесь худеть не с чего. В 26 она с Илюшкой разбежалась и личная жизнь на этом закончилась. Так что уже десять лет у нее — только общественная, а с нее не похудеешь. Да и для кого? На работе в редакции одно бабье, целый день баранками хрустят и диеты обсуждают. На семейных торжествах в основном унылые пожилые пары, прыщавый молодняк и вдовые старухи.

Нинка даже с психотерапевтом консультировалась, он у них книжку издавал. Тот только подтвердил, что нужна мотивация, вытекающая из увлечения, а при Нинкином раскладе увлечение скорее всего может возникнуть в отпуске. Но до сих пор отпуска не вносили существенных перемен. Рвешься на море, рвешься, а там, как снулые карпы, кверху брюхом плавают три с половиной облезлых чужих мужа, а на берегу лежбище женщин трудной судьбы и озверевших матерей с вопящими отпрысками. Ну и занимаешь очередь в этом конвейере, заедая скуку местными сладостями.

Завтра очередная попытка и сейчас надо быстро определить, в чем лететь и что брать с собой для максимальной соблазнительности, собрать чемодан и — на поле чудес в бухте Афродиты. «Кипр — остров Вашего личного счастья», как написано в рекламной подтирке, обмененной на три тысячи потом и кровью заработанных долларов. Проверим, чем этот остров отличается от материков ее личного счастья за прошлые десять лет.

Нинка обратила на него внимание еще в аэропорту. Высокий такой, ни худой — ни толстый, в очках, улыбчивый. Приятный. И не провожал его никто. Он и Нинке улыбнулся, когда она спросила, где регистрация, и шутя так, будто бы грозно сказал: «Следуйте за мной!». Она последовала, но специально отстала, чтоб он не слышал, как она пыхтит, когда спешит, и не видел, что морда краснеет. Но в самолете они оказались через проход и он опять ей улыбался, дал Огонек полистать и помог чемодан с багажной полки снять. Когда же оказалось, что и тому, и другому в автобус от отеля «Колумбия», т.е. отдыхать предстоит в одном и том же месте, они уже по-настоящему познакомились и сели рядом. Его звали Илья! Ну как тут не поверить в судьбу и предзнаменования! Нинка заливалась девичьим румянцем, беспричинно хихикала, излишне суетилась, при этом все время поправляя волосы и не забывая втягивать живот, т.е. абсолютно была готова к обретению мотивации.

Утром они встретились на завтраке, от внутреннего напряжения Нинка с трудом затолкала в себя две ложки йогурта и чашку кофе, умилённо смотрела на опустошавшего тарелку за тарелкой Илью, в какой-то миг почувствовала себя солдаткой, дождавшейся мужа с фронта, а потом засеменила за ним на пляж, который в известном смысле и должен был стать ее Ватерлоо.

Илья все время улыбался. Улыбался, как казалось Нинке, одобрительно. Даже когда она, затаив дыханье, сняла сарафан и оказалась в купальнике, не оставлявшем иллюзий по поводу ее параметров, симпатия и интерес не исчезли с лица Ильи. При этом он всего лишь раз скользнул взглядом по остальному замершему в ожидании женскому контингенту и окончательно развернулся в сторону Нинки.

«Только не форсировать события и не напугать!» — давала себе установки она, чувствуя себя одновременно Золушкой на балу и Матой Хари в тылу у врага. Поэтому она не приставала к Илье с расспросами, не тянула в воду, просто загорала рядом, уставившись невидящими глазами в книжку, любовалась на бесконечную серебрящуюся гладь моря и чувствовала себя почти счастливой. Обедать она не пошла, дала Илье тайм-аут, чтоб соскучился, и ушла с пляжа перед самым ужином. Илья в первый день немножко подгорел, она намазала ему покрасневшие плечи и спину какой-то болтушкой, он рано ушел спать, а Нинка еще долго бродила по берегу и улыбалась сама себе. Так, делая почти незаметные шаги навстречу друг другу, они провели неделю.

До конца отпуска Нинке оставалось столько же. За это время она узнала, что Илье осенью будет сорок, что он работает в фармацевтической промышленности, живет в Москве с мамой и таксой Гретой и, на пристальный нинкин взгляд является практически идеальным мужчиной. Да и весы в ванной комнате указывали на то же самое. Внешне, конечно, пока было практически незаметно, но за прошедшую неделю Нинка похудела на три килограмма. Илья смотрел на нее ласково, улыбался, мазал ее, как ей казалось — с нежностью, кремом от сгорания, и она замерла в ожидании нового витка отношений и ошеломляющих признаний. Они не заставили себя ждать.

На девятый день пребывания, раскинувшись на лежаке после заплыва, Илья сказал:»Сегодня обедать не буду. Поваляюсь еще часа два и пойду вещи складывать. Я ведь только на десять дней. Завтра мне чуть свет в аэропорт.» Нинку парализовало. Она была почему-то уверена, что раз они вместе прилетели, им и улетать вместе. Вот, значит, как… Она застыла, глядя на него глазами обманутого ребенка, стараясь не зареветь. Илья продолжил: «Но до моего отъезда нам надо поговорить. Хочешь — здесь, а хочешь — после ужина, сядем в беседке над морем, так романтичнее…» Нинка выдохнула. Слава Богу! Да! Личное счастье есть! Не обманули! Но ответила только и то — шепотом: «Вечером…»

Перед ужином она особенно тщательно навела марафет, втиснула отвыкшие от каблуков ноги в десятисантиметровые шпильки и надела платье, в котором выглядела наиболее стройной и соблазнительной. «Пусть запомнит этот вечер»,— торжествующе думала она. Илья пришел на ужин, как ей показалось, более строго одетым и с каким-то свертком в зеленом подарочном пакете. Она запретила себе даже думать, что там, чтоб не портить наслаждения сюрпризом. Они поужинали, немного потанцевали, Илья все время ласково улыбался. Потом, едва заметно направляя, повел Нину в белеющую в стороне беседку.

«Ты очень славная, Нина. Я так рад знакомству с тобой! И я не хотел бы его прерывать своим отъездом! Ты такая хорошенькая, остроумная, веселая! И у меня есть для тебя предложение, который может связать нас очень надолго…» Нина перестала дышать. Дождалась! Мамочки! Дождалась! Ей делают предложение!!! — «Ниночка! Эта волшебная коробочка — тебе! В ней — Гербалайф! Ты ведь наверняка хочешь похудеть! А я могу рассказать тебе, как! Я могу научить тебя стать стройной, привлекательной, я помогу тебе обновленной встретить ЕГО… «Нинка не расслышала последних слов, потому что треснувшая от удара каблуком коробка с пилюлями Гербалайфа дробью рассеяла содержимое по каменному полу беседки и только этот звук тысячью молоточков стучал у Нинки в ушах…

Держа шпильки в руке, она босиком добрела до своего номера, не оглянувшись и больше не увидев лица Ильи, за ночь смолотила все, чем был забит минибар и за оставшиеся четыре дня набрала обратно свои три килограмма. Что остров, что материк — счастья не было и нет. Один неправильный обмен…

О ПОЛЬЗЕ ТЕРТОЙ МОРКОВКИ

— Вы, девочки, совершенно не понимаете, что такое муж и семья! Вы эти понятия наполняете всеми дурацкими современными категориями «секс», «влечение», «зависимость»… А это совсем другое! Это — служение, смысл которого создать счастливую жизнь человеку, который для вас важнее вас самих!… Сима Захаровна всплеснула пухленькими ручками, немного совиные глаза ее, удвоенные толстыми стеклами нелепых очков, закатились от избытка эмоций, огромная грудь под застегнутой через одну пуговицу, выношенной и застиранной блузкой вздымалась на каждом вздохе, как у оперной дивы, выходящей в тираж. И ее младшая дочь Лилька, и две ее институтские подружки, как обычно забежавшие на Гоголевский к Эфросманам выпить кофе, захватить Лильку и отправиться на вечерние занятия, не выдержали, прыснули и повалились на диван, изнемогая от хохота. — И ничего тут смешного нет! И то, что Лилечка и ее старшая сестра Эллочка развелись с мужьями, не прожив и по два года, прямое доказательство моих слов! Мы вот с Самуилом Лазаревичем уже сорок два года вместе и даже не допускаем мысли о возможности какого-то развода! Да мы и не поссорились ни разу! А почему? Потому что берегли всегда друг друга, щадили, были предупредительны! Для нас не было мелочей! Вот я у Гришки лиличкиного спрашиваю: «Гриша, а как Вы собираетесь отметить 23 августа? А он уставился на меня, как баран, и говорит, а что, мол, это за праздник такой, я что-то не помню. 23 февраля, мол, знаю, а 23 августа — нет! А я ему — ну как же, Гришенька?! Это же день вашего с Лилечкой первого поцелуя! А этот швыцер заржал, как строевой конь, и ляпнул: «У меня,Сима Захаровна, первый поцелуй был в четыре года, а после я уже не останавливался, так что не напразднуешься!» Пошляк! На Новый год ни елочку Лилечке не принес, ни сюрприз не приготовил! Зато с дружками выпить успел! Я его спрашиваю: «Гриша, а где же ёлочка новогодняя?» А у этого пустобрёха ответ всегда есть, он мне: «Ёлочки нет, Сима Захаровна, при мне только палочка…» Подружки еще громче залились смехом и Сима раздраженно махнула на них рукой — дурные еще, даром что замуж успели сходить.

Она подняла круглые глазки на часы. — О Господи! Пока я тут с вами болтала, Самуил Лазаревич уже Знаменку перешел и максимум через десять минут дома будет, а я еще морковочку ему не натерла и кисель не охладила!

Это был особый вопрос. Сима Захаровна и Самуил Лазаревич, одинаково коротенькие, полноватые и удивительно похожие друг на друга, действительно прожили сорок два года как сиамские близнецы, никогда не расставаясь больше, чем на пол дня и даже работу подбирая рядом с домом, чтобы вместе обедать и вообще по возможности от дома не отдаляться. Сима оставила свою библиотечную службу с появлением дочек, а Самуил Лазаревич, главный бухгалтер какого-то треста или управления, часто притаскивал бумаги домой и сидел с ними за обеденным столом под выгоревшим рыжим абажуром, складывая и вычитая проценты под Симино журчанье. Они сохранили традиции, про которые сейчас можно узнать только из дореволюционных мемуаров. Они читали по вечерам вслух, играли в буримэ и шарады, музицировали в четыре руки и выходили на вечерние прогулки. Глядя на них, некоторые смеялись, некоторые язвили, а большинство умилялось и даже завидовало. Вот и семейная жизнь их девочек не выдержала такой конкуренции и рухнула под тяжестью родительской добродетели!

С нового учебного года вечерников перевели в другое здание, Гоголевский бульвар стал не по пути и на занятия подруги приходили теперь поодиночке. А в октябре Лилька вдруг перестала появляться. Несколько дней девчонки не обращали на ее отсутствие внимания, а потом забеспокоились, стали звонить домой. Лилька никуда не пропала, но отвечала как-то странно, нехотя и сжато, так что однокурсницам даже стало обидно и они перестали к ней приставать с расспросами. Недели через две она, какая-то осунувшаяся и с несвойственным ей сосредоточенным и отсутствующим выражением лица, наконец прибежала в институт, но на лекцию не пошла, вызвала подруг в раздевалку и, ничего не объясняя, поволокла в ближайшую кафешку. Она смотрела на подруг горящими глазами и сквозь зубы выплевывала какие-то междометия и ругательства. Однако через пять минут все прояснилось. Две недели назад, обычным октябрьским вечером, в положенное время перейдя Знаменку в сторону натертой морковочки, Самуил Лазаревич вошел в родной дом не один, а с мальчиком 12 лет. «Это Юра, мой сын. Мама его умерла. Теперь он будет жить с нами…» Греческая трагедия звучала пошлым водевилем на фоне обломков симиного мироздания. Но и симина выдержка была бы по плечу редкому античному герою. — «Деточка, меня зовут Сима Захаровна, пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать…» Лильку трясло мелкой дрожью, хотя прошло больше двух недель. — Идиотка, какая же я идиотка! Никого ни с кем не надо сравнивать! Ничего ни о чем не свидетельствует и ничего не доказывает! Жила бы с Гришкой, была бы счастлива, как сумела бы, без чтенья вслух! Ну как же! Не соответствовал высоким образцам! Не годился — дауншифтинг, так сказать! Лилька не могла успокоиться! — И ведь что поразительно?! Не то, что мужик прижил на стороне ребеночка. Эка невидаль! И не то, что домой привел. А куда его без матери?! Убивало другое. Мальчик Юра совершенно не стеснялся, он тарахтел, не закрывая рта, и это были рассказы об их с папой дружбе, неразлучности и увлекательных совместных затеях. — Папа, помнишь, в зоопарке… А в планетарии… А на выставке старинных автомобилей… А в музей военной техники опять пойдем?.. А я хочу опять на лодочке с тобой… Когда??? КОГДА??? У Лильки зуб на зуб не попадал. — Когда он открыл этот канал в двадцать пятое измерение?! Как у моего любимого папочки, такого смешного и нелепого, такого наивного и домашнего, в нарукавниках и стоптанных внутрь мальчуковых ботиночках оказался в руках ключ от машины времени, позволивший ему проживать две счастливых жизни сразу??! И как всем нам жить теперь?! — Да как-как… Как жили, так и жить! — Сказала неожиданно встрявшая в этот бурный поток подруга. — Лишнюю морковку натрёте, а так всё будет по-прежнему. Просто слишком сладко у вас было, пришла пора кипяточком разбавить… А ты, дура, не тяни, завтра же к Гришке бегом, а то так под абажуром и просидишь!

Print Friendly, PDF & Email

4 комментария для “Татьяна Хохрина: Неправильный обмен

  1. Зоя Мастер 31 июля 2021 at 22:50

    Ну вот почему мне кажется, что рассказы эти – тексты для монологов Клары Новиковой? Не более…
    =====
    Но это уже весьма значительная часть успеха. Не так-ли?

    1. Но пока в репертуаре Новиковой их нет. Может, кто-то подскажет…

  2. Ну вот почему мне кажется, что рассказы эти – тексты для монологов Клары Новиковой? Не более…

    1. Не знаю. Нисколько не отрицаю одаренности Т. Хохриной, но после двух-трёх малаховских рассказов возникает оскомина. Есть у неё прекрасные тексты, но нескончаемая Малаховка их обесценивает. На мой взгляд.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.