Американские ликвидаторы культуры, следуя идеям неомарксистов, выходцев из Франкфуртской школы, проявляют чудеса не столько классового, сколько расового чутья. Ничто не ускользает от их придирчивого взгляда. Ни биология, ни математика, ни поэзия с прозой, ни живопись, ни скульптура, ни театр, ни опера, ни балет.

Четыре этюда для правой руки

Из электронного дневника

Владимир Фрумкин

1. НАШЕ СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ

Вот как мне видятся контуры общества, которое создается на наших глазах в США объединенными усилиями правящей партии, крупных корпораций, СМИ, социальных сетей, университетов и индустрии развлечений. Складывающаяся модель будет лишь частично похожа на социализм советского образца. С СССР ее будет роднить безраздельное господство одной политической партии, отсутствие свободы слова и идеологическое давление на граждан с целью их воспитания в надлежащем, в нашем случае — «прогрессивном» духе, навеянном неомарксистской философией Франкфуртской школы. Вот, пожалуй, и все. Капитализм архитекторы новой, постдемократической Америки отменять не станут. Дураков нынче нет. Кому нужна тотальная национализация средств производства, порождающая стагнацию, вечный дефицит и нищету? Вместо дураков-утопистов у нас заправляют коррумпированные циники и демагоги, обожающие власть и роскошную жизнь. Советско-кубинско-венесуэльский социализм им на дух не нужен. Гораздо привлекательней выглядит гибридная модель, сочетающая тотальный политический и идеологический контроль с относительно свободной многоукладной экономикой, обеспечивающей стране сытость и стабильность. Примерно такая, как в сегодняшнем Китае.

Первый набросок такого симбиоза продемонстрировал ленинский НЭП, объявленный в 1921 году и прекращенный Сталиным в 1929-м. Значительно дольше, с 1922-го по 1945-й, продержался итальянский гибрид, «корпоративный капитализм», сотворенный режимом Муссолини. Похожая модель просуществовала 12 лет в нацистской Германии. Гибридная модель Китая, судя по ее впечатляющим результатам, проживет гораздо дольше. Соблазнительный пример для наших реформаторов, мечтающих о неограниченной и несменяемой власти.

2. КРАСНОРЕЧИВОЕ МОЛЧАНИЕ

Вам не жалко наших соотечественников из левого лагеря? Не повезло им, бедолагам. На внутреннем фронте — заметные успехи. Культурная революция разрастается, критическая расовая теория все глубже внедряется в ткань общества, нежелательные памятники продолжают слетать со своих постаментов, толпы мигрантов пересекают нашу южную границу: миллион будущих сторонников демпартии за полгода! Многообещающее приобретение! И тут вдруг сваливается на головы преобразователям Америки угроза вторжения тысяч сторонников конкурирующей партии. Республиканской. Откуда? С Кубы. Куда? Во Флориду.

Но это не вся беда. Еще неприятнее то, что жители Острова Свободы начали требовать свободы. Настоящей. Реальной. Им надоел кубинский социализм. Надоели репрессии против несогласных. Надоела карточная система. Осточертел дефицит. Надоело получать по 5 яиц в месяц на человека. И вот они, как раздраженно заметила «Нью-Йорк Таймс», ходят по улицам и выкрикивают «Свободу! Свободу!» и другие антиправительственные лозунги!»

Чертовщина какая-то! Этого еще не хватало. Представляете, каково сейчас Берни Сандерсу и другим пламенным социалистам Америки, поклонникам кастровской Кубы, обожавшим Кастро, Чавеса и сочувствующим Мадуро? Восхищавшимся кубинской моделью с ее бесплатными образованием и медициной? Что они могут сказать? Как, чем объяснить взрыв народного недовольства? Но не только они — сенаторы, конгрессмены, СМИ, профессура, Голливуд — потеряли дар речи: молчит и наша леворадикальная администрация.

Тут-то и вспомнился мне Оберлинский колледж сорокалетней давности — реакция моих коллег, преподавателей гуманитарных дисциплин, на польскую «Солидарность». Некоторое время они сконфуженно отмалчивались. А потом, вконец заинтригованные и расстроенные, устроили в большом актовом зале политический форум на тему: «Может ли быть, что рабочие Польши поднялись против своей же, рабочей власти? Против избранного ими социалистического правительства?» Выступления моих левых коллег помогли мне окончательно понять, что идеология начисто лишает людей способности адекватно воспринимать реальность: ни один из них не усомнился в том, что в коммунистической Польше власть принадлежит рабочим, и что отказ от социализма заслуживает всяческого осуждения и противодействия.

Так рассуждала тогда значительная часть американского академического мира. Американская администрация, напротив, решительно поддержала «Солидарность». Еще бы: ее возглавлял тогда президент Рональд Рейган…

3. «АРДИС» И БАСКЕТБОЛ

На матч меня пригласил Карл Проффер, владелец легендарного издательства и тренер баскетбольной команды, в которой играл он сам, четверо его работников и автор изданных им и Эллендеей Проффер романов «Школа для дураков» и «Между собакой и волком». Звали его Саша Соколов. Я тоже был как бы автором «Ардиса»: издательство любезно согласилось выпустить мою книгу — собрание песен Булата Окуджавы с нотами, фотографиями и переводами на английский. Пока шла работа над сборником, я часто бывал у Профферов в мичиганском университетском городе Энн-Арборе, до которого от моего огайского Оберлина было всего лишь 140 миль. Вот и случилось, что один из моих приездов совпал с важным спортивным мероприятием: матчем городского чемпионата по баскетболу, в котором встречались команды «Ардиса» и научно-исследовательского учреждения, название которого, увы, не сохранилось в моей памяти. Не запомнил я и названия его команды. Оно стушевалось и испарилось после того, как диктор торжественно объявил по радио название ардисовской команды. «Не может быть! — подумал я. — Не иначе, как почудилось!» Смотрю на выбегающую на арену команду. Так и есть. Не ослышался. На майках крупными буквами выведено:

DUROYOBY

Тут же сообразил, кто мог так окрестить свою команду. Конечно же, Саша Соколов, который, по собственному признанию, неустанно трудился над тем, чтобы не растерять на чужбине свой родной язык. Сохранить русскую речь во всей ее многоцветности и многослойности. В тот вечер «Ардис» одержал несомненную лингвистическую победу. Спортивная досталась его сопернику…

Прошло несколько лет, и Саша ринулся в перестроечную Россию, чтобы вновь окунуться в атмосферу родной речи. «Здесь даже крысы пищат по-русски!», — вырвалось у него в его первом интервью. Но, как говорится, недолго музыка играла. Сильнее чарующих звуков русского языка оказались некоторые детали быта, к которым он привык на Западе. И более всего, как ни странно, — пользование специальной нитью при чистке зубов. «Ну, что за страна! — удивлялся Саша в прощальном интервью. — Рыскал по аптекам и магазинам, искал флосс. Нет такого товара! Нигде! И даже не слыхали о нем!»

И улетел писатель Саша Соколов обратно в англоязычную Америку…

4. ПОВТОРЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО

Помните знаменитый «Авиамарш» — официальный гимн советских военно-воздушных сил? Да, да, тот самый: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…».

А знаете, что некоторое время эта песня была в СССР под запретом? Изъяли ее из эфира под давлением РАПМа, леворадикальной Российской Ассоциации Пролетарских Музыкантов. Ее неутомимые и фанатичные деятели наглядно доказали властям, что мелодия песни абсолютно чужда рабочему классу и враждебна прогрессивной пролетарской культуре. Почему? В силу своего классового происхождения.

А ну-ка, говорили они, пропойте запев, слегка его замедлив и лишив маршевого ритма. Ну вот. Соображаете, что получилось? А вот что: дореволюционный, сентиментальный и пошлый романс, под который хочется спеть вместо «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью» что-нибудь вроде «Где вы теперь? Кто вам целует пальцы?». А под мелодией припева что скрывается? Забудьте про его идеологически правильные слова, про «Все выше, выше и выше Стремим мы полет наших птиц». Пропойте, чуть ускорив, его мелодию, этот легкомысленно подпрыгивающий мотивчик. Ага! Дошло? Разнузданная шансонетка! Буржуазное декадентское кабаре! Полуголые девочки в неприличном канкане! «Все выше, выше и выше Стремим мы полет наших ног»…

Много воды утекло с тех пор. Целых 90 лет. И что мы видим в нашем втором отечестве? Мы видим, как набирает обороты движение под названием Cancel culture. Леворадикальные фанатики американского разлива, англоязычные швондеры и шариковы, задались целью отменить традиционную, классическую культуру и заменить ее новой, «прогрессивной», очищенной от язв Западной цивилизации. И прежде всего — от примет пропитавшего эту цивилизацию «системного расизма», неразрывно связанного с идеей превосходства белой расы.

Советские радикалы вычищали из культуры все «классово чуждое», проявляя следовательскую прыть (как в случае с «Авиамаршем»), которой могли бы позавидовать наши славные чекисты.

Между тем, американские ликвидаторы культуры, следуя идеям неомарксистов, выходцев из Франкфуртской школы философов, проявляют чудеса не столько классового, сколько расового чутья. И находят ядовитые зерна расизма там, где мы его напрочь не замечали. Ничто не ускользает от их пытливого и придирчивого взгляда. Ни биология, ни математика, ни поэзия с прозой, ни живопись, ни скульптура, ни театр, ни опера, ни балет. Обстрелу подверглась даже классическая европейская теория музыки. Нашлись музыкальные педагоги, которые запретили в своей школе исполнять две фортепьянные пьесы Клода Дебюсси: там расизм коварно притаился за невинными на вид нотными знаками.

Хотелось бы знать, кто преобладает в рядах этих чистильщиков культуры: упертые идеологи? трусливые конформисты? недоучки-троечники? недоумки с куриными мозгами? Впрочем, кто бы они ни были, добром это все не кончится.

Ну, а мы что? Прежде всего те из нас, кто уже прошел через нечто подобное в своей прежней жизни? Что нам-то делать? Как жить?