Евсей Цейтлин
Здесь и простимся
7 августа скончался Рафаэль Залманович Левчин (1946-2013)
— поэт, драматург, прозаик, переводчик, эссеист, художник.
За два месяца до смерти Рафаэль Левчин подарил мне свою последнюю книгу — «Старые эфебы». Я сразу понял: автору было по-особому дорого имя, которое он дал сборнику. Эфебами в Древней Греции называли юношей. А Рафаэль, как большинство поэтов, так и не переступил порог этого возраста. Мне казалось, ему было скучно и неуютно в мире солидных людей. Может быть, потому он так часто менял профессии: работал инженером-химиком, натурщиком, ночным сторожем, лаборантом-археологом, художником-оформителем, машинистом сцены, лектором, актером, завлитом, руководителем литстудии… Этот колоритный перечень припомнил когда-то сам Рафаэль. Однако он явно упомянул далеко не все.
Его подлинная, духовная биография открывается в стихах. Его утаенные от всех маршруты надо прежде всего отыскивать в мифах, которые так увлекали Рафаэля Левчина:
Я был игрушкой, заводным Орфеем,
несбывшегося хора корифеем,
бормочущим строку «Упанишад».
Душ-лепестков теплился еле-лепет,
свечей погашенных, вдвойне нелепых.
Я помнил только предыдущий шаг.
И в шорохе, как свет, клубившем плечи,
Аристофан шагал ко мне навстречу…
А мы шагнули в пространство друг друга лет десять тому назад — немалый для эмиграции срок. В дружеском застолье Рафаэль — в отличие от многих литературных собратьев — был тих, почти незаметен. Но совсем другим — ярким, неожиданным, неуступчивым — он представал в своих книгах. И — в своих графических работах, коллажах. И в своем многоязычном самиздат-журнале «REFLECT… КУАДУСЕШЩТ» (редактировал его вместе с женой Эльвиной Зальцман).
О большом таланте Рафаэля Левчина, которым его безоглядно одарила природа, я часто думал, разглядывая сделанные им замечательные маски. Они занимали целую стену в его квартире, громоздились в кладовке. В них — как в жизни — встретились, переплелись, безнадежно боролись друг с другом добро и зло, коварство и простодушие, цинизм и наивность.
Уходит поэт, и вот уже мы иначе, чем прежде, перечитываем его стихи — ищем предчувствия, прозрения. Конечно, они есть и у Рафаэля:
замечательно проводили время
но как-то забыли
время не проведёшь
Впрочем, как всегда у Рафаэля Левчина, его исповедь звучит пронзительнее, когда он погружается в античность:
Гай Валерий, не ходи на званый вечер.
Лучше дома поработай над поэмой.
Эти встречи, эти речи, эти плечи…
Эти тени под глазами…
Эта тема…Я любил её не так, как все, иначе.
Я люблю её, мою любовь не выжечь.
Я люблю её и о прошедшем плачу.
Я любил её и потому не выжил.
Болел Рафаэль совсем недолго, но так тяжело, что впору вздохнуть: не дай Бог никому! Стремительно убивавшая его болезнь оглушила не только друзей, но, пожалуй, и его самого. Говорил с недоумением: «Мне кажется, кто-то играет со мной…» Однако и у последнего порога вспомнил о других: с помощью жены (руки уже не слушались) вышел в интернет — сказал спасибо многолетним приятелям по «живому журналу».
Рафаэль Левчин родился в Крыму, в Джанкое; учился в Ленинграде (институт легкой промышленности, химфак), в Москве (Литинститут); долгие годы прожил в Киеве. Но не раз признавался, что обрел подлинный дом в Чикаго. Я думаю, это ощущение у «антисоветчика» Рафаэля Левчина было прежде всего связано с неповторимым ощущением обретенной именно здесь свободы.
Что ж, на этой чужой, но доброй к нам земле мы и простимся с ним.
От редакции: Посмотреть еще работы Рафаэля Левчина и почитать его тексты можно на сайте Polutona.ru («кнопки»для листания там в правом нижнем углу — номера в квадратных скобках).
ПАМЯТИ РАФАЭЛЯ ЛЕВЧИНА
Допустим, как поэт я не умру,
Зато как человек я умираю.
Георгий Иванов
Допустим, да, а может быть – и нет,
но, между тем, кому какое дело,
кто на себя примерил это тело –
и был он человек или поэт?
И чью выносит душу на бумагу
поэзии высокая стезя?
Кому Эвтерпа, пальчиком грозя,
дарует безоглядную отвагу?
Кто, несмотря на жизни суету,
пренебрегает славой и успехом,
и сам с собой прощается со смехом
не подведя последнюю черту?
Невнятность отдаленного родства,
неясность звуков, непонятность речи –
ложатся на подставленные плечи
значенья естества и шутовства.
Вершатся непонятные дела,
рифмуются бессмысленные звуки,
на берегу, заламывая руки,
Офелия стоит, белым-бела.
Скучает парус, рушится анчар,
орел топорщит перья у решетки,
и на ходу сапожник рвет подметки,
и месит глину сумрачный гончар.
Итак, и да, и нет, и может быть,
все сбудется по сказанному слову,
и мы бежим навстречу крысолову
пытаясь не понять, а не забыть…
***
Рафу
…Холодный сумрак портала
в тени крепостной стены,
где Бог с головой шакала
продаст мне чужие сны,
чужие древние речи,
забытые письмена
и тайну случайной встречи
под рокот веретена.
Клото не жалеет пряжу,
но Атропос вопреки
снимает Лахесис клажу
моей вины и тоски.
Отпущенные на волю,
срывая одежды слов,
бредут не спеша по полю
Щелкунчик и Крысолов.
Но вскоре, попав в засаду,
получат и он, и он
заслуженную награду –
ведущий на дыбу сон…
Евсею Цейтлину — поклон за прекрасное поминальное слово по Рафаилу Левчину.
Близкие друзья называли его Раф. Для остальных, включая меня — Рафаил.
Я знала его по Живому Журналу. Он назывался «Атландита или Остров Доктора Зигмунда». В разнообразии его интересов было нечто чудовищное, несоответствующее возрасту. Что-то юношеское, неусидчивое, всегда открытое миру. Евсей попал в самую точку, начав с этой его черты.
Вместе с тем он был разнообразно и великолепно начитан и глубочайше образован во всех мыслимых гуманитарных областях. Русская поэзия 18-19 -го века, античная история и литература, сравнительная теология иудаизма и христианства и еще миллион разных вещей были ему внятны в одинаковой степени. Эстетически между нами была пропасть.. Он был ужасный постмодернист. Во всем, от балета до поэзии его привлекала экстраваганза, эксцентрика, необычность, вплоть до полной клоунады. У меня, особенно в поэзии, вкусы были вполне старомодные, классические.
Но как же интересно было слушать в ЖЖ его возражения и доводы о поэзии и обо всем другом.
Была у него еще одна черта, которая заслуживает упоминания в прощальном слове.
Лет 7 назад он был активным гостем в ЖЖ одной израильтянки, популярнейшей и влиятельнейшей в то время блоггерши, Киры Шаргородской. Язык у Киры был, что ваша бритва.
Однажды, в Страстную Пятницу (то есть, буквально накануне Православной Пасхи) Кира разразилась отвратительным постом в самых непотребных словах высмеивающим Христа. В этом сказывалось презрение Киры к Христианству, как к языческому культу. День поста был выбран неслучайно. По замыслу, это как бы дополнительно усиливало оскорбительную для православных брань.
Так вот, Рафаил Левчин, страстный еврей, правый в своих политических воззрениях , был единственным, кто вежливо, но беспощадно поставил Киру на место, за что и был немедленно ею забанен, чем потерял ценимую им возможность общения с интеллектуально равными ему собеседниками, включая самою Киру.
Но , наверное, он не мог по складу своей души быть молчаливым участником аморальной ситуации. Даже когда это случалось в блогосфере, а не в реале. Качество, на сегодня, особенно среди интеллектуалов, редчайшее.
Года три назад, собираясь в его любимый Чикаго, я сговорилась с ним там увидеться на какой-то организованной им выставке картин, посвященной «Улиссу» Джойса, которого никогда не дочитала дальше третьей страницы. Чтобы попасть туда мне пришлось пересечь на такси пол города. Но я не жалею. Он стоял в центре плотного кружка из 8-10 человек, который так, с ним в центре и передвигался по выставке. Он был небольшого роста, почти хрупкого сложения. Но заходя в комнату вы сразу натыкались на это лицо, от которого нельзя было оторваться. У него были прекрасные, вывораченные, всезнающие, вопрошающие, печальнейшие на свете еврейские глаза. И ничего не предвещало тогда страшного несчастья, буквально в несколько месяцев до тла спалившего его этим летом.
Он тогда подарил мне изумительно изданную книгу своих стихов «Lidus Danielis». Каждое стихотворение снабжено английским переводом и прекрасно им же самим иллюстрировано. Я не понимала и не понимаю его стихов. Но это неважно. Книга эта — отпечаток его прекрасной души.
Йиhи зихро барух — да будет благословенна память о Рафаиле Левчине.
Боже, как жаль… Светлая память!!!
Как неожиданно и рано! И сын у него очень талантливый и известный Макс- создатель paypal