Михаил Ривкин: Недельный раздел Ки Теце

Loading

Издревле существовал обычай «восстанавливать имя» того, кто умер и не оставил наследника, и чьё родовое имя могло быть безвозвратно забыто в Израиле. Только с учётом такого обычая мы можем правильно понять историю Йеуды и Тамар. Этот же обычай является одним из ключевых моментов в истории Боаза и Рут.

Недельный раздел Ки Теце

Михаил Ривкин

Заповедь не гнушаться Эдомеянином, «ибо он брат твой» и Египтянином «ибо пришельцем ты был» в Египте (Деварим 23:8).

Очевидно, эта заповедь дополняет, и, в известной мере, компенсирует запрет на смешение с другими народами. В конце эпохи Первого Храма отношения Израиля с Египтом были достаточно хорошими. Вероятно, именно эти хорошие отношения побудили законодателя-девтерономиста специально оговорить «статус наибольшего благоприятствования» для египтян. Однако сам по себе факт, что Эсав — брат Яакову если и упоминался в источниках J и РРР, то только в негативной тональности. Отношения с Эдомом всегда были плохие. Эдомеяне безжалостно преследовали Израиль и воевали с ним с самых древних времён. Но в этой заповеди мы неожиданно встречаем тёплые братские чувства по отношению к этому племени. Нигде более в ТАНАХе эта заповедь не повторяется. Сходное по форме повеление мы встречаем применительно к рабу, который сбежал от своего хозяина и просит убежища в Стране Израиля (там 23:16-17). Такого раба нельзя выдавать хозяевам, напротив, его следует гостеприимно принять. Далее следует запрет вносить плату блуднице и выручку за пса в святилище (там 23:19). Очевидно, в данном контексте «пёс» — это культовый служитель мужского пола, продававший себя так же, как и храмовая блудница. Подобно тому, как запрещено платить блуднице-женщине, запрещено платить и такому рабу.

Запрет брать роста серебра (ссудный процент) и роста съестного (Деварим 23:20)

Уточнение и детализация общего запрета, сформулированного ещё в Книге Завета:

Если деньгами ссужаешь народ Мой, бедного у тебя, то не будь притеснителем его и не налагай на него лихвы (Шемот 22:24)

В соответствии с древними нормами обычного права, против которых активно выступает автор Книги Завета, тот, кто давал ссуду деньгами имел право взымать некий ссудный процент. Однако если давали в долг зерно урожая или другие виды пищи, то никому и в голову не приходило, что долг следует возвращать с лихвой. Такого рода взаимная услуга была широко распространена между сельскими хозяевами, и никогда не предусматривала никакой оплаты или премии. Поэтому в Книге Завета на сей счёт никаких запретов и нет — запрещать было нечего! Однако, с течением времени и по мере распространения товарно-денежных отношений, этот закон перестал строго соблюдаться. Постепенно вошло в обычай взымать некую лихву, некий рост и в тех случаях, когда ссуда выдавалась в форме продуктов питания. Это — та реальность, с которой столкнулся законодатель-девтерономист и которую он стремился скорректировать, следуя общему духу Книги Завета. Нельзя брать не только ссудный процент, но и «рост съестного, ни всего, что можно отдавать в рост». Жизнеспособна ли такая «стерильная» экономика — не понятно

Заповедь предельной осторожности при принятии обета (там 23:22-24)

Сам по себе обет не налагает на обязавшегося религиозных запретов столь же обязательных, что и заповеди Всевышнего. Однако если нечто вышло из уст наших, мы обязаны наши слова исполнять. Подробное объяснение, почему любое произнесённое вслух слово обязательно, находим в Коэлет:

Когда дашь Б-гу обет, не опоздай с его исполнением, ибо не благоволит (Он) глупцам; то, что обещал — исполни. Лучше обета не давать, чем дать и не исполнить. Не давай устам твоим вводить в грех плоть твою, и не говори перед ангелом: «Это — ошибка!» Зачем, чтобы гневался Б-г из-за слова твоего и губил дело рук твоих? (Коэлет 5:3-5)

Законы о разводе: разводное письмо и запрет возвращать жену, побывавшую замужем за другим:

Если кто возьмет жену и станет ее мужем, то если она не найдет благоволения в глазах его, потому что он нашел в ней что-нибудь постыдное, и он напишет ей разводное письмо, и даст ей в руку, и отпустит ее из дома своего, И она выйдет из дома его, пойдет и выйдет за другого мужа; И возненавидит ее и сей последний муж, и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руку, и отпустит ее из дома своего, или же умрет сей последний муж, который взял ее себе в жену, То не может первый ее муж, отпустивший ее, опять ее взять, чтобы она была ему женою, после того как она была осквернена; ибо это есть мерзость пред Г-сподом; и не опорочь [לא תחטיא — буквально — не заставляй грешить] земли, которую Господь, Б-г твой, дает тебе в удел (Деварим 24:1-4)

С древнейших времён в обычном праве существовали нормы, регламентировавшие расставание между супругами, с тем, чтобы не бросать тень на разведённую женщину. Отправляя жену домой, родителям, муж обязан был выдать ей «разводное письмо». Новация в данном случае состоит в том, что нельзя вернуть себе прежнюю жену, если она побывала замужем за другим, и потом развелась либо овдовела. Яркое образное описание этого запрета мы встречаем у Йирмейау:

Сказано: ведь (если) муж отошлет жену свою, и она уйдет от него, и выйдет за другого, то разве возвратится он к ней снова? Не осквернится ли (этим) совершенно вся земля та? (Йирмейау 3:1)

Выражение «осквернится совершено вся земля» «станет порочной, станет грешной земля» указывает, что упомянутый выше возврат разведённой к первому мужу содержит в себе некую сущностную, изначально в нём заложенную «скверну», «грех», т.е. тёмное, демоническое первоначало, некий первичны зловредный базис, опрокидывающий и обесценивающий все самые мудрые, разумные и добрые законы, которые человек будет пытаться на этот базис надстраивать. В чём же состоит этот первичный зловредный принцип в случае законов о разводе?

«Пасуки 3-4 исходят из допущения, что некий элемент прелюбодеяния обязательно будет присутствовать в таком юридическом акте [в возврате жены -МР]. РАМБАМ полагает, что цель этого закона в том, чтобы запретить использование развода и брака в качестве формального прикрытия для обмена жёнами, когда пара может развестись, женщина выйдет замуж за своего возлюбленного, вновь разведётся, и вернётся к прежнему мужу. /…/ Это объяснение не очень убедительно, поскольку пасуки 1 и 3 ясно указывают, что причиной развода становится в обоих случаях именно нелюбовь мужа к своей жене. Объяснение [РАМБАМа] следует понимать так: если мужчина возьмёт назад женщину, которая имела добровольные интимные отношения с другим мужчиной то и само прелюбодеяние уже не будет восприниматься в обществе как недопустимое»[i]

Закон о прокажённом

Будь осторожен с язвою проказы, строго соблюдай и исполняй то, что укажут вам священники Лейвиты; как я заповедал им, тщательно исполняйте. (Деварим 24:8)

Законы о проказе, а также рассказ о самой известной в истории Израиля прокажённой — Мириям, подробно сформулированы в Бемидбар 42:1-16, относятся к источнику Р, здесь дано лишь резюме

Законы, запрещающие брать в залог мельницу и жернов а также брать залог силой (Деварим 24:6)

Впервые эти законы встречаются в Книге Завета. Девтерономист делает эти запреты более строгими: запрещено брать в залог мельницу, верхний жернов, а также одежду вдовы. Кроме того, кредитору запрещено заходить в дом должника для получения залога по просроченному долгу. Должник должен сам вынести кредитору залог из дома. К этой же категории социальных законов относится и требование платить вовремя плату подённому работнику (Деварим 24:14-15).

Да не будут наказываемы смертью отцы за детей, и дети да не будут наказываемы смертью за отцов: каждый за свой грех должен быть наказываем смертью (Деварим 24:14-15)

Это один из немногих законов, которые книга Мелахим цитирует с явной отсылкой к «Торе Моше»

Но сыновей убийц он не умертвил, так как написано в книге Торат Мошэ, где Г-сподь приказал, сказав:

«Да не будут умерщвляемы отцы за детей, и дети да не будут умерщвляемы за отцов; каждый лишь за свой грех должен быть умерщвлен». (IIМелахим 14:6)

Законы о дарах бедным (оставшиеся плоды, забытый сноп, край поля) (Деварим 24:19-22)

«Близкий по смыслу закон фигурирует в Деварим 14:28-29, где сформулирована норма «десятины для бедных», которую следует отделять каждый третий год. Законы в Шемот 23:10-11 и Ваикра 25:2-7 предписывают отдавать бедным всё, что вырастет само собой на полях на седьмой год»[ii]

Трудно судить, в какой мере законы шмиты и законы о дарах бедным дополняли, а в какой степени — повторяли друг друга. Очевидно, что в качестве инструмента корреляции социального неравенства шмита и десятина для бедных были более устойчивыми, экономически значимыми и эффективным мерами, чем дары бедным. Именно поэтому бросается в глаза отсутствие явного упоминания шмиты (во всяком случае — шмиты земельных угодий) в кодексе девтерономиста. Возможно, строгое соблюдение этого закона, особенно в формулировках Е, было не под силу большинству земледельцев, и он оставался к концу эпохи Первого Храма лишь в качестве возвышенного нравственного требования, которое проповедовали, но к которому не принуждали.

Законы о восстановлении имени умершего и о снимании башмака (Деварим 25:5-10)

Издревле существовал обычай «восстанавливать имя» того, кто умер и не оставил наследника, и, следовательно, чьё родовое имя могло быть безвозвратно забыто в Израиле. Только с учётом такого обычая мы можем правильно понять историю Йеуды и Тамар. Из этого рассказа становится понятно, что в обычном праве обязанность «восстановления имени» распространялась не только на братьев, но и на других близких родственников покойного. Так, в нашем рассказе эту заповедь исполняет сам Йеуда. Этот же обычай является одним из ключевых моментов в истории Боаза и Рут. Из этого наивного повествования мы узнаём несколько важных подробностей закона о «восстановления имени». Главная цель Наоми и Рут заключалась в «восстановлении имени» умершего Авимелеха, т.е. в возвращении его земельного участка, который имел статус, близкий к майорату, в собственность патриархального рода. Род, в свою очередь, включал много разных патриархальных семей. Сам Авимелех оставил после себя сыновей, но эти сыновья умерли бездетными, и потому майоратная цепочка прервалась. Поэтому Боаз предложил Рут, вдове Махлона и невестке Авимелеха выйти за него замуж, с тем, чтобы восстановить имя умершего. И Боаз, и «Плони-Альмони» были родственниками Авимелеха. Возможно, что «Плони-Альмони» был его братом, а Боаз — был членом рода, но не семьи. В такой ситуации право первенства, безусловно, принадлежало брату, и только после его отказа Боаз получил право жениться на Рут. И в этом рассказе упомянут обычай «снимания башмака», но не в качестве наказания тому, кто отказывается «восстановить имя брата своего», а как важный добровольный ритуал, дававший законную силу передаче неотчуждаемой родовой недвижимости от одного владельца к другому.

А в Йисраэйле так велось издревле при выкупе и при обмене для подтверждения всякого дела: один снимал свой башмак и отдавал другому, — это и было в Иисраэйле свидетельством. И сказал тот родственник Боазу: покупай для себя! И снял он башмак свой (Рут 4:7-8)

Из обычая добровольного снимания башмака самим инициатором сделки с недвижимостью девтерономист, описывающий реалии куда более поздних времён, сделал позорный ритуал, в ходе которого вдова умершего снимает башмак с его упрямого брата.

___

[i] Jeffry H. Tigay The JPS Torah commentary Deuteronomy NY 1990 pp. 220

[ii] Jeffry H. Tigay ibid. p. 229

Print Friendly, PDF & Email

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.