Мы с женой приглашены на игру. Она, как обозреватель «Известий». Я, как бесплатное приложение. Формулировка обидная, но я, как и многие из телезрителей, был согласен «хоть тушкой, хоть чучелом» оказаться на игре. Вообще-то это была многоходовка.

Диалоги с Организмом

Михаил Идес

Окончание. Начало

Новый год.

На любом телеканале — напряг. Конечно «Первый» переплюнуть практически не возможно, но руководство других каналов об этом мечтает, да и не участвовать в Новогодней гонке, не попытаться уйти «в прорыв» за счет чего-то нового, оригинального — себя не уважать.

В недрах RENа рождается идея сделать программу, типа Новогоднего Огонька составленную из нарезок сюжетов с известными Лицами Страны, «подложив» в звуке тексты, которые они никогда не произносили, типа юмор.

Эта работа делается определенным кругом лиц, и меня совершенно точно не касается.

Зато касается что-то, сейчас не помню что, на пятом техническом этаже, где студии, монтажные, эфирный комплекс.

Иду по коридору.

Дверь одной из «озвучек» — на распашку, внутри толпиться народу явно больше, чем нужно для стандартного процесса…

Чёрт, вот ведь чёрт занес.

На экране Альберт Макашов, поднимающий бокал, главный антисемит страны на то время. Хронометраж картинки — одна, две секунды. Народ спорит-ищет, какой подложить текст, слово, возглас — на фразу нет времени и другого видеоматериала нет.

Меня осеняет и, перекрикивая присутствующих, предлагаю:

— Пусть скажет «ЛЕХАИМ!»

Дальше, как когда-то в школе на уроке.

Учитель:

— Кто ЭТО сказал (крикнул, гикнул, свистнул)?!!!

«Добрые» одноклассники поворачиваются и выразительно-молча смотрят на меня.

— Ярмаркович, вон из класса!!!!!!!!!!

Здесь чуть иначе. Здесь вместо «вон из класса» — «иди в кабину».

Поясняю.

Есть такая профессия, и есть такое дело — озвучивание отснятого материала.

За исключением репортажей на «стендапе», где видео и звук, записанные одновременно, сразу идут в эфир, звук, во всех иных случаях, записанный одновременно с картинкой, служит только для ориентира в последующей чистовой озвучке.

Такова технология, есть масса причин и задач, почему это делается именно так, но утомлять их перечнем или расшифровкой не буду. Не суть. А суть в том, что до этого момента, эту работу в общем производственном цикле я как-то не выделял для себя, да и актеров выходящих с озвучки считал либо халтурщиками, либо неудачниками. Дело то плевое. Ну, сел в специальную кабинку, ну кривляешься голосом под идущую картинку и за это, ещё и деньги платят…

Ну, в общем, иду в кабину БЕЗ СТРАХА, СОМНЕНИЙ И УПРЁКА.

А что?

Сел, надел наушники, подвинул микрофон. Жду.

Режиссер:

— Готовы? Реплика

Я:

— Лехаим…

Режиссер:

— Интонация не та, пробуем без записи

Я:

— лехаим… ЛЕхаим… леХАИМ

Режиссер:

— Что-то не то…, не тот характер, нету цимиса…

(что такое «лехаим» и «цимис» в аппаратной, да и думаю в компании, знают все. Такова интернациональная специфика, но на данный момент в числе присутствующих есть только один еврей, это Я, остальные, как я понял, просто скрытые юдофобы)

Я, утирая пот:

— ЛехаиМ, лехаИм, леХАим и так, без остановки, ещё раз двадцать пять.

Режиссер:

— Ну, не надо так расходиться, не надо нервничать, ПЕРВЫЙ РАЗ ЧТО ЛИ… Вот надцатый вариант был вроде ничего. Пробуем еще раз

Я, уже без пиджака и галстука:

— лехаим!

Режиссер:

— А что? УЖЕ ЛУЧШЕ…

— Так, пишем с картинкой.

Я, расслабленно, чувствуя окончание процесса:

— лехаим!

Режиссер:

— Нет, не попал…

Я, в изумлении:

— Куда «не попал»

Режиссер:

— Вот только не надо, не надо… Я вам не про то место, я про губы…

Я:

— ЭТО ВЫ МНЕ, ПРО КАКИЕ ГУБЫ!!!!!!!!!!!

Режиссер, тихо, для окружающих:

— Кто его сюда привел?

Мне:

— Я про губы Макашова, попадать надо в артикуляцию! Ещё дубль!!!

Я, рванув рубашку на груди:

— ЛЕХАИМ, ВАШУ МАТЬ…

Режиссер:

— Всем спасибо, ЗАПИСАНО.

Я, вылетая из кабины:

— Как «записано»?, а «вашу мать»?!!!

Режиссер:

— А «вашу мать», отрежем…

… или оставим, …КАК ИРЕНА СКАЖЕТ!

ВСЁ. Круг замкнулся.

Лики

Владимир Кириллович Молчанов — официально для всех, Кирилыч — любовно, для тех, кто делал или делает с ним программы, Володя — нормальное обращение людей одного возраста, статуса или для тех, кому позволено.

Рассказывать о Молчанове в телевизоре — глупо, известен и любим, в представлении не нуждается. А вот в жизни, ну просто в простой повседневности?

А вы знаете, ничего такого особенного, ничего скрытого за «личиной последнего интеллигента», если не считать отсутствие вне съемок галстука и костюма, присутствия под свитером широкого пояса для тяжелой атлетики, несколько согбенной фигуры и правой руки, почти всегда на больной пояснице.

Он «угасал» у меня на глазах. Последняя программа сходила на нет. А несколько новых проектов, которые он и его группа готовили в пилотном варианте для замены, руководством не были приняты.

Для меня программная политика любого телеканала и REN-tv в том числе всегда были предметом возмутительно сакральным.

Почему «возмутительно»?

Потому что я, незамутненный неизбежной профессиональной деградацией телевизионщиков, был тот самый зритель, может быть не совсем среднестатистический, но именно тот самый, ради которого, по идее, и крутился весь этот механизм и чьё мнение, НАШЕ телезрительское мнение, казалось должно интересовать телевизионных начальников больше, чем пресловутые рейтинги и доли.

Почему сакральным?

Потому, что никогда, ни тогда, не сейчас, я не понимал и не понимаю, как рождаются решения тащить или выкидывать из эфира те, или иные программы.

Говорить об этом с Лесневской стеснялся, а «ближний круг» либо сам мычал что-то невразумительное, либо выдавал аргументы неподвластные моей логике, как человеческой, так и зрительской. Я долго жил с мыслью о том, что моему скудному сознанию не понять, не дотянуться до тех аргументов, видений, ощущений, наконец, как я думал, до высочайшего профессионализма тех, кто вершит телевизионные судьбы.

Поэтому.

Медленный и мучительный уход с канала Молчанова был для меня не понятен, ничем для меня, как зрителя, не оправдан, даже возмутителен. Добро бы это было эмоцией тех далеких дней, но, что удивительно, я и сейчас как зритель ностальгирую и по Белянчиковой, и по Каплеру, и по Сенкевичу, и по Капице. Я думаю, это не только возраст, надеюсь, по крайней мере. Просто быдлячий «Дом 2» и «Кривое зеркало», как квинтэссенция, вкупе с кровищей и извратом, утомили до невозможности.

А раз так, конечно, хочу Молчанова…

Хочу Молчанова, в телевизионном смысле этого слова.

В здании канала, в его кабинетах, было два дивана. Всего.

Первый поставил себе в кабинет лично я.

Ума хватило сразу объяснить Ирене, что мой битый позвоночник время от времени требует хоть не надолго, пару, тройку раз за непонятно нормированный рабочий день перейти в горизонтальное положение. Она поняла, видимо отнеслась с уважением к травмам старой боевой клячи, и на корню пыталась задавить всю гнусность, которую понесли доброхоты в её уши.

— Какие бабы, у него жена родная сидит за соседней дверью…, отбивала Лесневская, и, когда уже достали, как-то добавила:

— А вообще, ехать домой им далеко, в ночи, так они там с Юлькой перед дорогой…, а что? Я разрешила…

Вообще этот диван со временем стал достоянием всей компании.

Именно на него очень как то удачно падали в обмороки экзальтированные сотрудники, в основанном из «творцов». Происходило это, как правило, во время объявления о прекращении их творчества на канале. Окончательный вынос тела «с пляжа» с изъятием удостоверения, архивов, компьютеров и т.п., время от времени доставался мне, как тяжкая должностная повинность, и по тому как, сохранив достоинство или визжа в истерике, уходили с канала люди, я оставлял о них последние, самые яркие и достоверные впечатления.

Уходили через этот диван и Серёжа Браверман, документалист, великолепный режиссер, получивший в 2000 г. «ТЭФИ» за фильм «Десять лет, которые»; и Петр Федоров — журналист и ведущий редкого калибра, представитель старой школы интеллигентов и профессионалов; тот же Владимир Молчанов. Были, конечно, и другие, чьи фамилии не упоминаю либо по факту не состоявшегося продолжения карьеры в медийном пространстве (мне их просто по-человечески жаль), либо уходивших в соплях и проклятьях, теряя уважение к себе, прежде всего.

Кстати.

На этом диване отметились зады и многих известных деятелей, актеров и даже политиков.

То есть это был Диван Намбер Ван.

А вот диван под номером два безраздельно принадлежал Михаилу Боярскому. Главный мушкетер был здоровее десятка коней. Количеством, которое этот человек выпил и выкурил в своей жизни, можно было бы угробить целый табун. Но при этом он снимался, играл, пел, участвовал в разных шоу, плюс корпоративы, плюс гастроли, плюс «Белый попугай» на РЕНе — и всё нон стопом.

Я спрашиваю, имел право человек, прилетевший на пол дня сняться в программе, вздремнуть часок на диване в кабинете своей же программы? Имел.

Собственно для этого мы с Аленой Красниковой, попугайским режиссером, его и купили. Именно для этого. Во всяком случае, как использовался Диван № 2 в иных качествах мне ничего… или почти ничего, не известно.

Леонид Филатов. «Чтобы помнили». Последние программы.

Что-то не стучится пальцам по клавиатуре…

Бывают люди столь высокого полета, что чьи то, а в данном случаи мои воспоминания, либо будут никчемны, либо от моего лица — не уместны.

Но я рискну, уж простите. Всего один эпизод.

Ирена прогуливается по коридору, заходит-выходит несколько раз от Мити, Рады Полячек, юристов, ещё кого то. В свой кабинет не заходит, там царит Ирина Химушина — режиссер программы, там уже стоит свет, камера, всё готово к съемке.

Сейчас должны привезти Филатова.

Не просто привезти на машине от дома до Зубовского — это конечно, это естественно — но и по коридорам компании его то же будут везти, уже в кресле.

НЕТ! НЕ ИНВАЛИДНОМ!!!

Это просто офисное кресло, кресло с колесиками.

Он не инвалид, не калека, не смертельно больной человек. Он НИ РАЗУ не объявил себя таковым. И сотрудники, понимавшие и знавшие как он болен, считали себя не в праве это показывать.

Внешне он менялся и слабел от программы к программе, это было заметно. Правда люди, им случайно встреченные в коридоре, не подавали виду, спокойно здоровались, или даже уткнувшись в бумаги, молча проходили мимо…

Его нельзя было пожалеть ни словом, ни жестом, ни выражением лица или глаз.

Он снова шел в свой последний бой.

Идущего в бой не жалеют.

Его ждут и помнят.

* * *

— Ирена Стефановна, к Вам тут приехала Гурченко Люд…

— И что?

Надо знать Ирену. С тем же успехом ей можно было сказать:

— Ирена Стефановна, к Вам Папа Римский!

— И ЧТО?

Да, действительно, «И что?» Ну, Лесневская, что с неё возьмешь.

Начинаю потихоньку продавливать мысль.

— Ирена Стефановна, она на машине, любезно просит охрану пропустить её на нашу стоянку — на Зубовском не припарковаться…

— Ну и пусть впустят, если есть место.

— Уже впустили.

— Ну,…

— Может ей пропуск на машину оформить?

— Ну да, свою на улицу уберешь, а её поставишь.

— Да, ладно, Ирена Стефановна, что мы для Людмилы Марковны места не найдем?

— Попросит — найдем.

— У кого попросит?

— У кого?! … У тебя, ты ж у нас… ту-ту-ту — короткие гудки в трубке.

Ирена явно раздражена. Дальше лучше забыть. Не напрягаться, не соображать, лучше вообще не шевелиться — черт дернул, теперь сиди — может, сойдет, как прыщик?

Где-то через час, чуть слышный стук в дверь.

Открыв её сантиметров на десять, в кабинет просачивается бесплотная Гурченко.

— Михал Семёныч, миленький, Ирена сказала, что только Вы…

Далее — Христа ради — просительный текст по поводу её машины, которую, «… если можно, если Вы разрешите, в качестве исключения, конечно, не каждый день, конечно, если будет место…»

Я не могу вклиниться. Я не могу сказать: «Да». На меня изливается поток нижайшей просьбы…

Всё, абсолютно всё — улыбка, выражение лица, поза — уничиженное прошение.

Я краснею от неожиданности и стыда. Никогда в жизни я не позволял людям, тем более от меня зависимым, так унижаться в своих просьбах. Я врываюсь в её текст:

— Да, Людмила Марковна, конечно ДА!!!

Пауза.

— Ну, что ж, спасибо.

Ровно на «ну, что ж» она встряхнулась, выпрямилась, вскинула голову и с высоко поднятым подбородком вышла вон, не закрыв за собой дверь.

На следующий же день, при въезде на стоянку она устроила скандал охране, которая заставила её ждать открытия шлагбаума, как ей показалось, несколько лишних секунд.

Кто сказал, что талантливый человек не может быть мерзким и гнусным?

Интересно, кто?!!!!

* * *

Звонок из приемной:

— Михаил Семенович, выручайте, БОРЩ!

— Леночка, спокойно, только спокойно, теперь ещё раз медленно, что «борщ», в каком месте «выручайте»?

Лена, что с ней редко бывает, тараторит в темпе:

— К Ирене должен был приехать Шанцев, она заранее сказала, что он голоден. Она сказала, что он, как нормальный мужик, любит борщ. Я заказала… Теперь — Шанцев у Ирены, я войти не могу, БОРЩ СТЫНЕТ!!!

В сноске надо сказать, что наша Лена Хлопова обладает уникальным «секретарским ухом». Как, обслуживая два кабинета Ирены и Димы, она ухитрялась слышать одновременно что там происходит, когда можно зайти, когда лучше не соваться, когда встреча в самом разгаре, когда подходит к концу, и когда, ну, это отдельная песня у Лесневских, еле тренькают два КОЛОКОЛЬЧИКА её зовущие, вот понять, как она ухитрялась всё это слышать — невозможно.

И если, она говорит, что войти в кабинет не может — это на самом деле так, ОНА ЭТО СЛЫШИТ.

Захожу в приемную. Прохожу мимо дебелого детины-охранника. Беру со стола первую попавшуюся бумагу. Подхожу к кабинету, делаю глубокий вдох, решительно открываю дверь и, заходя внутрь, на выдохе, одной фразой, без пауз и запятых:

— Ирена Стефановна Вам Правительственная телеграмма Валерий Павлинович хотите борща у Вашего охранника топорщится под пиджаком справа он у Вас что левша, — и уже в дверях, — Лена, заноси!

В гробовой тишине Ленок сервирует стол, разливает борщ, выходит.

Прислушиваемся.

За дверью, после паузы, голос Шанцева:

— Ирена Стефановна, от кого телеграмма? Откуда борщ?? У меня охранник действительно левша,… Ирена, что ЭТО было???

Ирена смеётся:

— Валерий Павлинович, давайте есть,

БОРЩ стынет.

…

Секретарь Лена:

— Спасибо, Михаил Семенович, НАС, КАЖЕТСЯ, НЕ УВОЛИЛИ!!!

Echeneis naucraies

ПОСЫЛ ПЕРВЫЙ. Младшие классы. На Красный день календаря к нам пришел ветеран. Ветеран революции. Совсем древний дедуля шамкая, запинаясь, в одышке и склерозе говорил, что то недоходчивое для малых. Малые мало помалу начали возиться. «Чшш, — шипит завуч, — как вам не стыдно, ОН ЛЕНИНА ВИДЕЛ!!!»

ПОСЫЛ ВТОРОЙ. Echeneis naucraies — Рыба прилипала, отряд прилипалообразных.

ПОСЫЛ ТРЕТИЙ. Анатомические проблемы.

Где находится в организме ХИТРОСТЬ — знаю, как и все, точно.

Где находится в организме СОВЕСТЬ — не могу точно определить, как и все, хотя некоторые в принципе не понимают о чём это.

АНДРЕЙ ЗВЯГИНЦЕВ.

Это уже не посыл. Это конкретный человек в двух ипостасях «До» и «После».

«До» это человек, которого я знал тогда, когда сам работал на RENе. Человек — один из многих, но, уже неприметно начавший свой блистательный путь восхождения.

«После» это уже тогда, когда состоялся Большой Талант мирового уровня, при моем полном отсутствии.

Организм в полном раздрае.

Совесть говорит:

— Напиши по-честному, как было.

Хитрожопость вопит:

— Ты, что, дурак! Напиши, что был рядом. Искупайся в лучах славы, пусть чужой, так делают многие.

— И кем я буду? Echeneis naucraies?!

— Нет, ты будешь тем, кто «… ЛЕНИНА ВИДЕЛ»!!!

Не в силах совладать с этими антагонистами организма, пишу в двойном изложении, как писал бы «До» и как многие пишут «После».

До

В дверь кабинета опять кто-то стучит.

Как же достали. Каждый день, по десять раз на дню — кого-то несет. Если свои производственно-технические вопросы — это туда-сюда. Если кто-то из «творцов», очередной или очередная безмозглая истеричка, — лучше повеситься.

После

В дверь кабинета опять кто-то стучит.

Это, честно говоря, радует, не может не радовать. Это значит, что ты нужен, очень нужен людям, людям компании и Компании вообще. Не важно, кто сейчас зайдет. К своим производственно-техническим вопросам отношусь, конечно, с профессиональным трепетом, но больше всего люблю решать проблемы «творцов», людей неординарных, нежных и ранимых.

До

На пороге — молодой человек. Первый раз вижу.

В Компании более семиста человек. Мы с Лесневскими, в общей массе, уже не различаем рядовых исполнителей.

Внешность — никакая. Брючки, очёчки, в руках мнет какие-то бумажки.

После

На пороге — молодой человек. Первый раз вижу.

Компания, благодаря нашим усилиям, разрослась, народу очень много. Правда Я, в отличии от Лесневских, людей скромных, простых телевизионных работяг, различаю, стараюсь не только запомнить, как их зовут, но и правильно помогать каждому, по мере возможности.

Несмотря на неброскую внешность, этот человек как-то сразу привлек моё внимание. То ли интуиция, то ли большой жизненный опыт подсказывали мне: «Вглядись в него, запомни и обязательно ПОМОГИ !!!»

В руках он бережно держал аккуратно сложенные листы бумаги. Не знаю почему: «СЦЕНАРИЙ», подумал я.

До

Он как-то назвался, сказал, что будет работать в какой то программе или проекте и просит найти ему место, в любом кабинете, просто, что бы был стул и стол, пусть чужой, что бы была возможность хоть где-то присесть.

Я сразу представил, какой «восторг» вызовет такая подсадка в условиях сельдебаночного RENа, в любой редакции, в любой службе, и заранее напрягся будущим скандалом.

После

Он тихо назвался, но я сразу, на всю жизнь запомнил — Андрей Звягинцев. Он, в отличии от проходных прожектеров и нахальных бездарей, просил всего лишь места, рабочий закуток, хоть край стола — лишь бы работать, работать, работать… Это «работать, работать…» моментально выделила его для меня из толпы. Скромное обаяние и стремление творить — вот, что я сразу в нем почувствовал. Конечно, я попытаюсь поместить его возможно комфортнее, но если не получиться, если кто-то там начнет крыситься и бегать к Лесневским, Я…

Я посажу его в своем кабинете, да Бог ты мой, даже в свое кресло!!!

После

Вот так случайно и ненавязчиво Судьба свела меня и Андрея (я его всегда ласково называл Андрюша). Конечно, я стал внимательно следить за его работами. Это были рекламные ролики на канале. Как ни странно, никто, кажется, кроме меня не видел того огромного потенциала в этом рекламном мусоре. Видимо, надо было обладать утонченной восприимчивостью, что бы это видеть. Но я был один. Как, ну как помочь, как дать, не побоюсь этого слова, ДОРОГУ таланту?

И я решительно пошел к Лесневскому. Состоялся непростой разговор. Я понял — этого мало, и решительно пошел к Лесневской. Так, переходя из кабинета матери в кабинет сына, я смог настроить их на нужную волну, на нужное отношение к Андрюше.

Как же Я был прав!

Уже первый опыт в сериале «Черная комната» подтвердил мои предвосхищения.

Ну, а дальше сами знаете: «Возвращение», «Изгнание», «Елена», взрыв мирового восторга, призы и слава.

…

Моя фамилия нигде в связи с Андрюшей Звягинцевым не упоминается. Зачем?

Ни он, ни Дмитрий Лесневский мне ничем не обязаны.

Я просто…

Я просто кирпичик.

Кирпичик в фундаменте этого таланта.

Не более…

P.S. «После»

Хитрожопость:

— Молодец! Внушает!! Приятно прочесть!!!

Совесть:

— Ды…, да как же ты мог? Посмотри, кем ты стал, кто ты теперь?!

— КТО?

— Echeneis naucraies — Рыба прилипала, которая видела Звягинцева …

До

В общем-то, пристроив человека на край стола в «Военной тайне», если не ошибаюсь, я о нем забыл. Как дальше крутились шестеренки Фортуны, мне не известно. Единственное воспоминание. Цикл короткометражек «Черная комната» по началу не предполагал участия Звягинцева. Говорили, что Дима Лесневский по каким-то обстоятельствам дал Андрею один из сценариев, что называется на пробу и, увидев результат, не просто оставил фильм Звягинцева в обойме, но и передал ему ещё два сценария.

Потом было решение Лесневского продюсировать некий проект со Звягинцевым, поиск сценария, съемочный процесс и многое, многое было потом из ожидаемого и планируемого, за исключением оглушительного результата на Венецианском фестивале, который точно не планировал никто. Да и вообще, представить себе Дмитрия Лесневского, который любой ценой алчет Золотых Львов, Оскара и публичной СЛАВЫ… для людей его знающих — просто нонсенс!

Так что?

Всё, что получили оба в признании содеянного, это чистой воды везение? Как бы не так, конечно — не так. Ну не бывает пустого везения, да ещё и у Звягинцева, и у Лесневского одновременно, в одном месте и по одному и тому же поводу. Может это Везение полито честным потом, а уж потом львы и прочая?

При этом хочу ненавязчиво подчеркнуть одну мысль: «Кто кого родил?»

Всё ж таки важна последовательность «Лесневский — Звягинцев», потому что поиски продюсера или денег на фильм ВООБЩЕ для Звягинцева могли длиться до бесконечности, и наступила ли эта конечность вообще, когда-либо — неизвестно.

P.S. «До»

Год 2007, сентябрь. Мы с женой, плюс Ксюша Борковская, плюс кто то ещё из рентивишников — на премьере фильма Н.С. Михалкова «Двенадцать» в Октябрьском. Как мы оказались до кучи в одном месте? Да тусовка вся своя, что киношная, что тэвэшная. Кто-то кого-то пригласил, привел, позвал. Ничего специального. Лица на таких премьерах — предсказуемы.

Фильм смотрели с интересом среднего накала до момента осознания, что персонаж Стоянова — гадливый слизняк — по формальным признакам никто иной, как наш Дима Лесневский. Подтверждением тому — портрет мамы в портмоне, типаж — однозначно Ирена.

Я ведь не зря писал про премьерную тусовку. В зале практически не было людей, которые бы не знали, что единственный телевизионный тандем матери и сына — это Лесневские.

Об этом не мог не знать Стоянов, развернувшийся во весь масштаб своего шарманочного таланта, а уж Михалков…

Дима был атакован. И в ночи, и на следующий день люди задавали ему один недоуменный вопрос: «Что ты сделал Михалкову?»

Дмитрий Лесневский при всех регалиях человек предельно непубличный. Никогда, ни с кем не вязавшийся, сидевший на ТЭФИ не среди академиков, а в закутке галерки, никогда не вещавший, не стремящийся давать публичных оценок коллегам. Где и когда он «мерился пиписьками» с Михалковым? Может просто морду набил???

Ладно мы, сами Лесневские были в недоумении. Может, примерещилось?

Но вот те же вопросы Михалкову в СМИ и его гаденькая, актерски выстроенная на ожидаемые вопросы реакция дала возможность понять, где «собака порылась».

Отрывок из сценария фильма «Тринадцать»

Ремарка

Главный герой, аристократический дворянин — в тоске.

Зависть, исходящая в желчь душит, не даёт жить.

Текст

— Я, ну я же Микитка. Вы что забыли, я — самый талантливый, я — самый маститый! Дайте, дайте бабла на фильму, я вам шедевр отгрохаю.

— Э-э-э, а много ли бабла Вам надо?

— Много. На шедевр. Вы ж меня знаете!!!

— Э-э-э, Вас то знаем. Знаем теперь и Гинцева, который делает шедевры без нашего бобла, «за недорого», вместе с Невским.

— Хто такие, почаму не знаю?

— Не надо прикидываться Чапаевым, Микитка, все, весь Мир знает, а ты не знаешь…

— Аааа, волки… ВОЛКИ ПОЗОРНЫЕ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

ПОЗNER

Это не ошибка, не описка.

Именно с таким заглавием много лет назад вышел большой разворот, большая статья в жанре интервью, подписанная Юлией Ярмаркович.

Тогда мы с Юличкой служили в «Известиях» Голембиовского.

Я, как Чеховская «Душечка», на определенных периодах нашей совместной жизни полностью сливаюсь со своей супругой. Мне это проще, чем ей.

Быть милиционершей ей удавалось плохо, мне же сплавляться с её средой оказалось легче и приятней. Поэтому, не покушаясь на её авторство, всё-таки претендую на большую долю соучастия.

Так и в этот раз. Получив редакционное задание «взять Познера», я вовлекся в её работу.

Вы спросите чем?

Да, в общем-то, ничем особенным, если не считать побудки в четыре часа ночи и проводов жены на интервью.

Вот, кто какие делает подарки женщинам. Любящие мужчины выворачиваются креативом или деньгами — кто как может, ну и я, естественно, в числе таковых. Но переплюнуть Познера, который подарил моей жене ИНТЕРВЬЮ В СЕМЬ УТРА ВОСЬМОГО МАРТА, мне, видимо, не удастся никогда.

Нет, он не извращенец, не псих-больной. Он, при всей своей «ненашести», был уже тогда «Барин со холопами», как всякий советский член: либо политбюро, либо Начальник, либо старший дворник, не важно. К сожалению, для нас, совков, что русских, что не русских стремления в карьере — это путь к барству и холопам, даже тогда, когда ты барствуешь интеллектуально.

Он в ночи прилетел из своей Америкосии и ему так было удобно. Он ведь не давал интервью как все, он СНИЗОШЕЛ до девчонки из «Известий», так чего же Вы хотите? Иметь в виду всю эту мелочь — «Известия», молодую женщину, Восьмое марта, семь утра — так он и имел… всё перечисленное… в виду.

ОН — ПОЗНЕР!!!

Ну, поднялись слегка на дыбы жители Остоженки при строительстве «Жеральдина» — брательниковского ресторана братьев Познеров. Дык ВВП им вполне конкретно отвечал: «Пошли вы…», но в интеллигентных выражениях.

Ну, вскинулась Российская телевизионная Академия в результате познеровского правления, целыми телевизионными каналами выходили вон из ТЭФИ. Так он чего? Танками давил, ОМОНом разгонял? Сам поднялся и ушел. Гордо.

Ну, это после, а до того…

Сегодня на RENе в кабинете Лесневской собираются Академики Российского телевидения «покалякать о делах своих скорбных», об очередном ТЭФИ.

Ждут ВВП-Познера. Опаздывает.

Звонок. Ирена кладет трубку:

— Слушайте, Познер попал в аварию, прямо здесь, рядом с нами.

Второй звонок. Ирена мне:

— Миш, Познер не может разобраться с гаишником, помоги, а?

Одеваюсь, выхожу на Зубовский, вижу ДТП и Познера, стоящего у своего слегка примятого Газелью Мерседеса.

Подхожу ближе.

Во всеобщем броуновском движении машин и людей на площади — две застывшие статуи. Два Командора сразу, спина к спине.

Первый — Познер — нетленный памятник себе нерукотворному.

Второй — Гаишник — памятник вообще.

Подхожу к старлею. Тот не торопился, не торопится и не собирается торопиться.

Чувствую — придется «строить».

Представляюсь и начинаю воспитывать:

— Ты … мать, стоишь здесь… мать, люди вокруг… мать…

— Да я, товарищ полковник, да я ничо, товарищ полковник, вот уже достаю протокол, товарищ полковник…

— Что «товарищ полковник», работать как положено научить, людей уважать? Ты что, не видишь, кто это, не знаешь?..

— Знаю, товарищ полковник. ПЁЗДНЕР это, ПЁЗДНЕР, щас всё по-быстрому оформлю…

Ёлки-палки.

Самая суровая таможня (смешная и глупая одновременно) встречает Вас в Черногории. Маленькая страна с порога заявляет, что она тоже большая, тоже взрослая, не хуже других и ТРЕБУЕТ к себе серьезного отношения.

Ну, а нам, Великой Державе, пристало в чем-то отставать?

Да, во вчерашней коммунистической жизни у нас не было многого «как у всех», а сейчас этот пробел мы восполнили. У нас и фьючерсы, у нас и присяжные, у нас звезды, звезды, звезды, у нас гламур, глянец, секс как у всех, как у всех, как у всех, у нас даже Примадонна…

Кстати…

По поводу Примадонны.

Нахожусь в компании тещиных подруг на дне рождения. Дамы все интеллигентные, золотая кость бывшей «Культуры» — газеты ЦК КПСС. Они — большие поклонники таланта Аллы Борисовны Пугачевой.

Зная это, слегка подтруниваю над ними:

— И чтой-то Вы девушки всё: «Примадонна, да Примадонна», вам ли не знать, что примадонна — это оперная дива. Монсеррат Кабалье, Мария Каллас, Галина Павловна Вишневская, наконец. При чём тут Пугачева? Ведь никому не взбрело в голову величать примадонной ни Барбару Стрейзанд, ни Тину Тёрнер, ни, Боже упаси, Эллу Фитцджеральд, Вам что, БОРИСОВНЫ мало?

— Ты не понимаешь!

— Не понимаю.

— Ты не понимаешь, это мы так любим её, так хотим приподнять, как бы наградить таким почетным званием, что б все знали…

— Кто все?

— Ну все, вообще, везде… Нет, ты не понимаешь!!!

— Да нет. Почему же «не понимаешь»? Понял, понял, дошло.

«Пугачева — ПРИМАДОННА», это примерно как

«Зяма Цацкес — ПОЧЕТНЫЙ ПАПА РИМСКИЙ НАШЕЙ СИНАГОГИ»

Теперь, вот что: «Элитный, элита, элиты…»

Черт его знает, что надо, чтобы сегодня в моей стране быть в элите — хапнуть побольше или стыда иметь поменьше?

Мы, правящая элита (Власть, Дума, чиновники).

Мы, патриотическая элита (Проханов, Кургинян и пр.)

Мы, демократическая элита (Рыжков, Немцов и далее по списку)

Мы, светская элита (Мамзель Собчак, Боня, Шмоня и прочие леди-ляди).

О как сравнялись, от: «догнали», от: «не хуже чем у людей»…

Перечёл список элит. Грустно. Ни в одну не вписываюсь.

Вот так и помрешь не удостоившись не то что бы Быть, даже Приблизиться…

Хотя нет, вспомнил.

Приближался, был в числе, не навсегда, на короткое время, но БЫЛ, ВИДЕЛ, ОЩУЩАЛ…

Теперь по порядку.

«ЧТО, ГДЕ, КОГДА» — кавычки, потому, что название, имя собственное.

ЭЛИТАРНЫЙ КЛУБ — без всяких кавычек, как суть, как истинная Правда.

Мы с женой приглашены на игру. Она, как обозреватель «Известий». Я, как бесплатное приложение. Формулировка обидная, но я, как и многие из телезрителей, был согласен «хоть тушкой, хоть чучелом» оказаться на игре.

Вообще-то это была многоходовка.

В неё были вовлечены разные люди. Цель одна — взять, взять как на фронте любой ценой, первое (и как оказалось в последствии единственное) интервью у Владимира Ворошилова.

Войсковая операция не прокатывала. Звонить, просить, рекомендовать и, уж тем более, давить на Ворошилова было бесполезно. Пробовали неоднократно — он никогда и не кому не давал интервью.

Но, моя гениальная девочка сделала верный ход.

На кошачьих лапках она подобралась не к Ворошилову, нет, она, мурлыкая, потерлась о ноги его жены и генерального продюсера программы Натальи Стеценко.

Повод был.

По тем временам самым именитым журналистом, освещающим теле ящик и все, что вокруг него, была Юлия Михайлевская (сменившая по нужде замужества фамилию плебейскую на княжескую — Ярмаркович).

Стеценко о ней конечно слышала. Юлька, включив все профессиональное словоблудие, потихоньку стала втираться в доверие — а что вы хотите — такова суть профессии. Намечалась, несмотря на разницу в возрасте, простая бабья дружба, являющаяся в своей основе, в своей сути, элементом мужененавистничества по известной формуле «Все мужики СВО…».

То, что у господина Ворошилова был характер «не круглый», знала вся страна, смотревшая программу. Поэтому, можно только представлять, какой оттиск характера он оставлял на близких людях. На том и сыграли. Назло этому — «Юличка, поверите — монстр, чистый монстр!» — узурпатору и в тайне от него, мы и были приглашены на игру.

Нескучный сад. Маленький, крохотный павильон. Его только начинали осваивать. Конечно, главное — это площадка. На её антураж, декорации, техническую начинку брошены все силы. Все остальное — потом. Поэтому электропитание — от мощных войсковых генераторов. Кофе-чай — из принесенных термосов. Переодеться — один единственный вагончик на колесах, в углу которого ещё и гримерка. Мы свою верхнею одежду, по-моему, оставили в своей машине и промерзали, как впрочем, и все остальные, до момента запуска в павильон на съемку.

Народу, в принципе, совсем не много. Мелькает технический персонал, правда без суеты. Дисциплина железная. Ворошилова не видно. Его не видит никто, ни до эфира, ни после. Нет, он, конечно, приезжает и уезжает в какое то время, но на свое рабочее место в глубине павильона проходит не задерживаясь. Вне игры у него нет какого либо общения. Вся техническая и организационная кухня — Наталья Стеценко. Отбор вопросов, их подача, возможные комментарии — Борис Крюк. Ворошилов — только игра в чистом виде. «Чистый вид» — это не фигура речи, это принцип. Ворошилов не общается с игроками, не дружит, не приятельствует, не разделяет их проблем. Он не просто равноудален от всех. Он принципиально, жестоко, себе в ущерб, в ущерб естественно человеческой потребности в общении с единомышленниками, с близкими, по сути людьми, вынес себя за скобки.

Он заплатил. За возможность быть беспристрастным, за право без оглядки конфликтовать с любым и каждым, не сообразую свой жесткий характер с какими то личностными обременениями.

Игроки.

Кроме будущей игры, все остальное для них вторично. И для тех, кто сядет за стол, и для тех, кто встанет сзади. Они знают друг друга. Кого-то годы, а кого-то и десятилетия.

Они разные?

Безусловно.

Что их делит или объединяет?

Только интеллект.

Игра.

Увидеть, что-то сокрытое от глаз телезрителя не удалось. На игре нет никаких фокусов, потайных механизмов, скрытых пружин и рычагов. Вживую — всё как на экране, и эта самая невероятная находка. Сопричастность зрителя, его вовлеченность, «эффект присутствия» — достигнут невероятной простотой и, если хотите, кристальной честностью, абсолютной правдой происходящего.

Полный, стопроцентный выход в эфир всего происходящего — это невероятное испытание и напряжение сил. Выжить при таких условиях могут только люди, не обремененные корыстью, пафосом своей персоны или самопиаром.

Игра — всепоглощающая игра, одна на всех, и более ничего…

* * *

Поздний вечер. У нас все дома.

Людмила Пална — любимая теща, мама и бабушка в одном лице — у телеящика.

Данька — чем-то занимается в своей комнате, кому-то звонит, с кем-то в Скайпе. Чем, кому, с кем — не обо всем и спросишь, уже большой.

Моя девочка укладывает младшего. По традиции, сложенной нашими детьми «укладывает и сказку расскажет — мама, песни петь и чесать спинку — папа»

Мягко светит ночник.

Я пою колыбельную, думаю, вспоминаю.

Ай, гугушки гушечки, маленький Глебушечка
Маленькое солнышко, ласковый сынок
Как вода и хлебушек Данюшка и Глебушка
Мои, мои мальчики — Ясень и Дубок

— Сень… Сеня!

— Да.

— Ты маме сегодня звонил?

— Идусь, забыл, замотался…

— Как же тебе не стыдно?!

— Всё. Уже набираю…

Как на ручке пальчики рядом мои мальчики
Старшенький и младшенький — сыночки мои
Будут рядом с папочкой, будут рядом с мамочкой
Мои, мои мальчики — пальчики мои

Я то же иногда забывал звонить маме.

Теперь не забываю… и не звоню

Звонить больше некому…