Осеннюю даль штриховали дней десять дожди, очумелые вдрызг, на окна мои умудрившись навесить решётки из капель и брызг. Дожди бормотали невнятно. Бессонно звучали в ушах голоса. Дожди заливали мои телефоны, смывали мои адреса.
Стихи
Леонид Тростянецкий
МОЛИТВА
Я и время — на месте топтались мы.
Я молился, сомненьем разим.
И со мною, одетые в талесы,
всё молились берёзы, шептались всё,
не меняясь сто лет и сто зим.
Не слагалась молитва корявая.
Не светлела добром голова.
И слова в ней роились отравою,
налетали крикливой оравою
нежеланные птицы-слова.
Уж я тряс головой. И притопами
всё старался прогнать вороньё.
А за мной повторяло синкопами,
и хихикало эхо, и хлопало,
и гремело: «Враньё всё! Враньё!»
* * *
Осеннюю даль штриховали дней десять
дожди, очумелые вдрызг,
на окна мои умудрившись навесить
решётки из капель и брызг.
Дожди бормотали невнятно.
Бессонно
звучали в ушах голоса.
Дожди заливали мои телефоны,
смывали мои адреса.
Они молотками гвоздили по двери,
крест-накрест закрыли её.
Мой дом был нанизан диковинным зверем
на дождь, на его остриё.
А дождь затихал вдруг, а дождь притворялся.
И, всякий раз снова рождён,
менял свои формы, и ритмы, и галсы,
и всё оставался дождём.
ПОРТУГАЛИЯ. АВГУСТ
Волн хроматическая гамма,
щекочущая уши.
Замшелый Васко де Гама —
томящийся на суше.
Крикливые побирушки-чайки —
в очереди за хлебом
у обшарпанной чайной
под сползающим небом.
Расплюснутый жарой печальный сеттер.
Запах гнили агар-агара.
Состарившийся с утра ветер.
И вечер…
Старый.
* * *
Невесть зачем, зачем невесть,
моих несбывшихся невест
маячит сонм передо мной.
Тех, что с любовью неземной
стирал из памяти в душе.
Тех, что любил a-la furshet
и обнимал одной рукой.
А просто так, а ни на кой…
Я их совсем не помню лиц —
красивых, ярких дьяволиц —
несостоявшийся соблазн.
Обман души, отрада глаз…
А в памяти закрытых зон
звучит прощальный перезвон.
А может быть, и благовест…
Я помню всех своих невест….
* * *
Чтоб остаться с тобой, я расстался с собой,
но меня ты ко мне не отправила.
И в оркестре моём только я и гобой,
мы скулим с ним без нот, не по правилам.
Я расстался с собой, существую поврозь.
Может, время всё это исправит, но
я нанизан на ось (есть у времени ось),
я засушен на ней скучно — праведно.
Мне придумать бы место, где был я с тобой.
Мне придумать бы жизнь, где мы вместе.
Видно, там наверху был малюсенький сбой
и фата не досталась невесте.
Не досталась фата, не досталась хупа.
Меж пестом жизнь толчётся и ступою.
То ль судьбина скупа, то ли жизнь так глупа.
Ну, а может, с тобою мы глупые?
Жизнь, как нужно, течёт — под уклон с высоты,
управляема высшими силами.
Но течёт не туда, не туда, где есть ты,
и про нас по воде пишет вилами.
* * *
Что ж ты, память?! Врёшь ты, что ли?!
Помню, был я глупо храбр.
Помню, наш октябрь был болен.
Жёлт и грустен был октябрь.
Не хотел остаться с нами,
не хотел.
И понапрасну
я лечил его стихами
и вином, сухим и красным.
За камзол за красно-жёлтый
я хватал его в аллеях.
Эх, октябрь! Что ж ушёл ты!?
Я б тебя всю жизнь лелеял.
Мы тебя бы вместе грели
на скамейке в тёмном парке.
До весенних птичьих трелей
и до дней июльских жарких
мы с тобой бы не расстались…
Ты ушёл за тёмной ночкой,
и холодные мистрали
дверь закрыли на цепочку.
Застудили и украли
сердца ровно половину.
А октябрь, в зазеркалье
утащив Алису,
сгинул…
* * *
А тьма весною так густа —
хоть мажь её на хлеб!
Черней вороньего хвоста.
Неужто я ослеп?!
И мёдом пахнет, а на вкус
отчаянно горька.
Течёт по телу чёрный мусс…
Течёт во тьме река…
И ночь вдоль песенной строки
течёт сквозь наш альков.
Не угадать во тьме руки,
не увидать зрачков.
Скользя от локтя до плеча,
ладони робко врут.
Неужто ночь так горяча,
гладка и словно трут,
готовый вспыхнуть сей же миг
от искорки одной!?..
И этот миг — он нас настиг,
когда с тобой о дно,
о дно блаженной темноты
ушиблись мы вдвоём.
О как светло горела ты
весенним ярким днём!
* * *
У осени так мало солнца!
Не выпросишь…
И не проси!
Вот утро мокрое в оконце
очами мутными косит.
Вот небо, нахлобучив шапку
из грязно-серых облаков,
в туманы кутается зябко,
в предверьи близких холодов.
А осень, как всегда, прогонит
в какие-то свои края
тебя.
И дружный хор вороний
меня не спросит, как же я?!
А как же все!? А как всё будет!?
Как будет без тебя?! А зря…
Замёрзнут птицы, звери, люди.
Замёрзнут реки и моря…
И я замёрзну у окошка
во сне — какая благодать!
Под щёку подложив ладошку,
я буду ждать…
