Михаил Ривкин: Афтара Хаей Сара

Loading

Минорат, единожды возникнув на ранних стадиях хозяйственного развития и будучи закреплён как важнейшая норма обычного права, может вновь и вновь возвращаться к жизни под влиянием новых общественных отношений, как оптимальный модус сохранения нормальных отношений между детьми и родителями.

Афтара Хаей Сара

(IМелахим 1:1-31)

Михаил Ривкин

Книга Мелахим (Царей) начинается с подробного описания интронизации Шеломо. Заканчивается эпоха Давида, начинается новая эпоха, связанная с именем его сына. Соответственно, заканчивается книга Шемуэля, и, с того же места, начинается книга Мелахим. Но это не просто продолжение прежнего исторического повествования девтерономиста, между книгами Шемуэля и Мелахим имеется существенная разница как по форме изложения, так и по содержанию:

«Если история Давида более или менее последовательно развивается как историко-биографическая повесть, по годам жизни, сменяющим друг друга событиям и деяниям Давида, то повествование о Шеломо выстроено по тематическому принципу, по тем качествам и деяниям героя, которые автору казались наиболее важными и характерными»[i]

События, изложенные в нашей Афтара, выглядят, на первый взгляд, достаточно странно. Шеломо был младшим сыном Давида. Как же случилось, что не Адонийау, которого родила жена Давида вслед за Авшаломом, а именно Шломо наследовал отцу на царском престоле? Кто и почему смог совершить этот необыкновенный переворот? Автор повествования стремится убедить нас, что это сделал сам Давид, в последние дни своей жизни. Однако к старости Давид очень ослаб, и телом, и духом, и уже не мог выходить из дому. Поэтому его министры и приближённые получили возможность вступить в заговор и самостоятельно выбрать, кто же будет Давиду наследовать. Здесь же нам рассказывают историю Авишаг, ставшей одной из причин гибели Адонийау, историю, не связанную явно с главной сюжетной линией — историей борьбы за царский престол.

Даже в свои лучшие дни Давид был сильно подвержен влиянию ближайшего окружения. По мере того, как он дряхлел, эта зависимость возрастала. К этому ближайшему окружению относились Бат Шева, мать Шеломо, пророк Натан, Бенайау, сын Йеойады, коэн Цадок, Шими и Рэи, богатыри из личной гвардии Давда. Все они вступили в союз, чтобы возвести на престол Шеломо. И только Йоав бен Цруя и коэн Эвиатар помогали Адонийау. Йоав был самым любимым и популярным полководцем в войске Давида, был предан дому Давида всем сердцем, и считал вредным и пагубным для династии Давида нарушение освящённого веками порядка престолонаследия. Эвиатар с ним согласился. От самого Давида в этой ситуации уже ничего не зависело. Судьба престола решалась в противостоянии двух групп заговорщиков. Обе партии стремились поставить и самого Давида, и весь народ перед свершившимся фактом. В этом противостоянии победила партия Шеломо, поскольку из всех приближённых пророк Натан оставался для Давида главным религиозным авторитетом, а Бат Шева была его любимой женой на протяжении многих лет жизни

В нашей Афтаре рассказано о том, как Давид, в самые последние часы своей жизни, официально объявил Шеломо своим легальным наследником и царём Израиля. Рассказчик подробно излагает во всех деталях всё, случившееся в чертогах Давида, приводит дословно слова всех главных персонажей. Сначала к царю входит Бат Шева, и рассказчик сообщает, как именно она вошла:

И склонилась Бат-Шэва, и поклонилась царю; и сказал царь: что тебе? (IМелахим 1:16)

Далее события развёртываются с молниеносной быстротой, персонажи сменяют друг друга на сцене и как бы передают друг другу эстафету, всё сильнее подчиняя Давида своей воле:

И вот, пока она говорила с царем, пришел и Натан, пророк. И доложили царю, сказав: вот Натан, пророк. И вошел он к царю, и поклонился царю лицом до земли (там 1:22-23)

Бат Шева, тонко почувствовав ситуацию, на какое-то время скрывается с глаз царя, и тем самым, подталкивает Давида к тому, чтобы ещё раз пригласить её, перед тем, как прозвучит решение:

И отвечал царь Давид, и сказал: позовите ко мне Бат-Шэву. И вошла она к царю, и стала пред царем (там 1:28)

И вот Натан и Бат Шева стоят по обе стороны царского ложа, читателю теперь уже ясно, какие слова последуют дальше, каков будет приговор Давида:

И как я клялся тебе Г-сподом, Б-гом Исраэйлевым, сказав, что Шеломо, сын твой, будет царствовать после меня и он сидеть будет на престоле моем вместо меня, так я и сделаю это сегодня. И склонилась Бат-Шэва лицом до земли, и поклонилась царю, и сказала: да живет господин мой, царь Давид, вовеки! (там 1:30-31)

Мы можем, хотя бы в общих чертах, понять, какими понятиями и ценностями руководствовались сторонники Адонийа. Труднее объяснить, какие верования и представления двигали сторонниками Шеломо. Разумеется, можно обойти вопрос об общей ценностной ориентации партии Шеломо и свести всё к сугубо прагматическим, корыстным интересам, однако едва ли этот ответ вполне уместен по отношению к такому персонажу, как пророк Натан, не побоявшийся, в своё время, строго упрекнуть Царя Давида за гибель Урии. Вероятно, существовали некие обычаи и традиции, следуя которым сторонники Шеломо могли основать его претензии на престол.

Мы уже не раз касались темы минората в законах древнего Израиля. Эту тему, без преувеличения, можно считать одним из самых важных лейтмотивов танахического повествования. Дж. Дж. Фрэзер в своём фундаментальном труде «Фольклор в Ветхом Завете» перечисляет самые важные эпизоды, где работает принцип минората, т.е. преимущественное право младшего сына на наследование общественного и правового статуса, имущества, неформального авторитета отца. Вот эти эпизоды: Ицхак и Ишмаэль, Яаков и Эсав, младшие сыновья Яакова Йосеф и Биньямин, Эфраим и Менаше. Самой последней в этом длинном списке стоит история Шеломо и Адонийау.

«Все эти факты, вместе взятые, вызывают предположение, что обычаю первородства, или предпочтения старшего сына, у евреев предшествовал обычай более древний, «право последнего рождения», т.е. предпочтение младшего сына при наследовании отцу. Такое предположение находит себе подтверждение в том, что подобный обычай минората преобладает и в других местах земного шара»[ii]

Далее ДЖ. Фрэзер задаётся неизбежным вопросом о культурно-исторических реалиях, которые могли бы лежать в основе такого обычая. Разумеется, он изначально ограничивает сферу своих изысканий именно культурологией, антропологией и этнографией — теми областями научного знания, которым и посвящены все его «вечнозелёные» труды. Этих же методических принципов придерживались и мы, анализируя минорат. Но не все читатели с такими методическими предпосылками согласны. В своё очень интересном комментарии к разделу Толдот Emil пишет:

«Но ведь предпочтение младшего начинается с первых глав Берешит и проходит сквозь всю книгу (от Авеля и Каина и до Менаше и Эфраима). Так что, скорее всего, это «предпочтение» имеет архетипические корни, а не исторические и традиционные. А именно: связано с идеей селективного очищения, большей святости (предназначенности служению Всевышнему) более позднего ребенка, а также фенотипически, большего возраста родителей»

Что касается «архетипических» (в терминологии Emil) корней, т.е. идеи большего очищения и большей святости, то мы, в своё время, подробно писали об этом в заметке о «большом» и «маленьком» мифах, о первородстве и об избранности (см. раздел Толдот). Это очень важное и очень точное замечание Emil, с единственной оговоркой — Каина и Эвеля мы в этот перечень «первородных» и «избранных» включать не стали бы, это — совсем другой «архетип». Однако Дж. Фрэзер, естественно, нам тут не поможет, это никак не вмещается в его методическую парадигму.

Автор «Фольклора в Ветхом Завете» посвятил целую главу обычаям минората у самых разных народов мира, в Европе, Азии, Африке. В каждом из приведённых примеров он подробно описывает фенотипические, языковые, культурные и хозяйственно-экономические особенности тех племён и народов, у которых практиковался или до сих пор практикуется минорат. Важно отметить, что в некоторых, вполне развитых, европейских странах минорат практиковался вплоть до конца восемнадцатого века, при том что у народов, стоящих на стадии матриархата, он тоже достаточно распространён. Ни малейшего намёка на то, что младшие дети как-то отличаются от старших большим здоровьем, силой, выносливостью, или какими-то другими «врождёнными» свойствами, в этих подробных описаниях нет, эти отличия, даже если допустить, что они на самом деле имеют место, не получают оформления в культурном и правовом наследием народов мира.[iii]

Какие же факторы, по мнению Дж. Фрэзера, отражаются, на самом деле, в законах минората?

«… обзор вышеприведённых примеров минората у азиатских и африканских племён приводит нас к заключению, что обычай этот уживается как с земледельческим, так и с пастушеским бытом. /…/ Подрастающие сыновья один за другим покидают родительский дом, расчищают себе участки в лесу или в джунглях, пока, наконец, при родителях не остаётся один только младший сын, который и составляет их опору в преклонном возрасте. Таково, по видимому, наиболее простое и естественное объяснение минората»[iv]

Иными словами, минорат отражает некие хозяйственные реалии, характерные для тех ранних стадий развития, которых не миновать всем племенам и народам, и потому мы встречаем эту норму у такого множества никак не связанных друг с другом этнических общностей. Правда, такое объяснение никак не объясняет минорат в феодальной Европе. Для объяснения такого «феодального» минората Дж. Фрэзер приводит цитату из письма профессора Метланда:

«Минорат считают — правильно или не правильно — признаком крепостного характера держания, исходя, видимо, из того воззрения, что при таком держании не может быть и речи о «наследовании», а только об обычае замены лордом умершего держателя другим держателем из его семьи. Выбор младшего представляется вполне естественным: раз не существовало наследования, то дети, достигнув определённого возраста, уходили на все четыре стороны, так что ко времени смерти отца в доме оставался только младший сын»[v]

Мы видим, что минорат, единожды возникнув на ранних стадиях хозяйственного развития и будучи закреплён как важнейшая норма обычного права, может вновь и вновь возвращаться к жизни, «реанимироваться», под влиянием новых общественных отношений, совсем не похожих на те, которые его породили, но тем не менее стимулирующих именно минорат, как оптимальный модус сохранения нормальных отношений между детьми и родителями. Не исключено, что и в Древнем мире, в частности — в Древнем Израиле минорат тоже пережил несколько стадий:

«Мы также легко поймём, почему у древних евреев сохранялись некоторые пережитки минората спустя долгое время после того, как народ перешёл к системе первородства в соответствии с переходом от пастушеско-кочевой жизни в пустыне к оседло-земледельческой жизни»[vi]

Важно понимать, что эти «пережитки» сохранялись именно как обычное право, самый древний и устойчивый субстрат любых правовых отношений, и потому, скажем, пророк Натан вполне мог считать, что именно минорат — это тот священный обычай, который был заповедан Всевышним в Пустыне, и от которого, позднее, отошли согрешившие сыны Израиля. Сам девтерономист, описывая конфликт между двумя партиями, не спешит выразить явной симпатии одной из сторон. С одной стороны, он, несомненно, старается представить пророка Натана как положительного героя, провозвестника воли Всевышнего. С другой стороны, ко времени составления девтерономистического кодекса минорат был уже официально отвергнут и заменён майоратом:

«… специальное предписание Деварим 21:15-17 основано на молчаливом допущении, что отец мог, опираясь на общественное одобрение и некие нормы права, передавать старшинство любому из сыновей, по своему выбору» [vii]

И хотя сам цитированный Н. Сарна закон из книги Деварим запрещает минорат, потребность в таком явно прописанном запрете указывает, что минорат достаточно широко практиковался.

Так или иначе наша Афтара завершается торжественным провозглашение Шеломо царём Израиля. Начинается новая эпоха — и новая книга ТАНАХа — книга Мелахим.

___

[i] И.П. Вейнберг Введение в ТАНАХ Пророки Гешарим Иерусалим 5765 Мосты культуры М 2005 стр. 19

[ii] Дж. Дж. Фрэзер Фолклор в Ветхом Завете Политиздат М 1986 стр.195-196

[iii] Дж. Дж. Фрэзер там стр.196-220

[iv] Дж. Дж. Фрэзер там стр.223-224

[v] Дж. Дж. Фрэзер там стр.198

[vi] Дж. Дж. Фрэзер там стр.225

[vii] Nahum Sarna The JPS Torah Commentary NY Jerusalem 1989 p. 181

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Михаил Ривкин: Афтара Хаей Сара

  1. Уважаемый рав, почему вы пишите Шеломо, Шемуэль, ведь по русски принято писать Шломо, Шмуэль?
    За Ваши статьи — большое спасибо.
    Шмуэль

    1. В оригинале имена эти пишутся так: שְׁמוּאֵל, שְׁלֹמֹה. В обоих случаях пд буквой Шин стоит Шва (выглядит, как двоточие). Во многих случаях эта огласовка не даёт гласного звука, В середине слова — никогда не даёт. Но в начале слова Шва даёт слабое звучание, напоминающее неакцентированный звук Е. Во французском такая орфоэпия встречается часто (е беглое E muet), в русском точного аналога нет. Оба варианта, Шеломо и Шломо не являются точным воспроизведением ивритского звучания. Правильное звучание — нечто среднее, где звук Е чуть слышен.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.