Виктор Гопман: Как повяжешь галстук…

Loading

Основную часть своей коллекции галстуков я привез сюда. И как выяснилось, напрасно. Количество раз, когда я выходил в израильский свет при галстуке, является не просто счетным, пользуясь изящной терминологией теории множеств, а прямо-таки счетным на пальцах. Причем одной руки — что правой, что левой.

Как повяжешь галстук…

Виктор Гопман

Первый галстук мне подарили на день рождения. Уточняю: на шестнадцатилетие. Дядька принес — точнее, отцовский двоюродный брат; впрочем, если еще точнее, то дядя Нума был мужем отцовской сестры, к тому же троюродной. Но не в этом дело, а в том, что, несмотря на совершеннолетие, я был еще, мягко выражаясь, зеленым, и потому ждал ко дню рождения реальных подарков. Книгу, например, или какую-нибудь игру настольную… А галстук — разве это подарок? Тем более, что к нему было еще полдюжины носовых платков, больших, красивых, шелковистых, в крупную клетку. Словом, все это я воспринял на уровне одежды. В том смысле, что одежда ведь — это же не подарок. Это функциональная вещь. В смысле, та вещь, которая нужна. А подарок — он, по большому счету, ведь вроде бы и не нужен. В том-то его прелесть. Ну, кому нужен настольный футбол?

Потом, когда гости разошлись, отец сказал, с каким-то не совсем понятным мне вздохом: «Вот ты и взрослым стал…» И уточнил: «Подарки получаешь уже мужские». И растолковали мне они с матерью, в четыре, что называется, руки, насчет всей серьезности полудюжины платков, которые составляют основу мужского бытия. Или что-то в этом духе.

Ладно, взрослый так взрослый. Тем более, что и в самом деле на школьные «вечера отдыха с танцами под радиолу» народ уже стал приходить отчасти в галстуках. Не то, чтобы поголовно, но кое-кто — это из наших, из девятиклассников. А уж десятиклассники-то — само собой разумеется… Я, вообще-то, и сам уже появлялся при галстуке. Заимствованном, естественно, из отцовского гардероба. Тем более что завязывать галстук я научился довольно давно — в смысле, в начале девятого класса. Где-то в журнале… Ну, в каком-каком журнале, не в «Плейбое» же, хотя и не в «Работнице»… Не помню. А может, в отрывном календаре, тогдашнем универсальном источнике самой неожиданной информации. Короче говоря, была где-то серия картинок, демонстрирующих последовательность завязывания галстука. Способ первый — одинарный узел, и способ второй — узел двойной. Не помню, естественно, какой черт меня подтолкнул, но, стиснув зубы, я просидел перед зеркалом не менее часа — и освоил эту, в общем-то, как оказалось, не такую уж хитрую науку. Зато потом чувствовал себя кум королю, особенно когда перед школьным вечером я с деланной небрежностью вязал галстуки по просьбе соучеников в товарных, что называется, количествах. Причем забавно, что буквально двое ребят попросили меня научить их — все остальные обращались лишь с просьбой завязать, а там, дескать, и трава не расти…

До подаренного мне в личную собственность галстука я, как уже было отмечено, пользовался отцовской коллекцией. В те времена, то есть в середине пятидесятых, вообще-то полагалось носить галстуки ярчайшей расцветки (по тогдашней формулировке: «вырви глаз») — да где ж их взять! И потому приходилось довольствоваться чем Бог послал. А Бог включил в эту коллекцию, численностью не более дюжины, один-единственный сравнительно броский галстук: полосы разной ширины, от миллиметра до сантиметра, и разной окраски — красные, оранжевые, желтые, бежевые, плюс тоненькая черная (для прочерчивания контура рисунка), образовывали ромбы со стороной два-три сантиметра. На мое счастье, отец уже не пользовался этим галстуком, который и поступил в мое безраздельное пользование. Ну, «безраздельное» — это сильно сказано, потому что чаще раза в месяц (да и то на круг) повода для расфуфыривания как-то не выпадало.

На выпускной фотографии — весь класс с любимыми педагогами — при галстуках красовалось всего лишь двое учащихся (я — не в их числе), но на выпускном вечере галстуки были на большинстве присутствующих. Чего там — галстуки, мы и выпили по чуть-чуть, как взрослые люди. В дальнейшем галстук и алкоголь также шли рука об руку в моей жизни — на днях рождения и общенациональных праздниках. То есть, тесная связь наблюдалась, но вот насчет частоты этих событий — уж извините. Прямо скажем, не каждый месяц.

Потом мы, со всей страной, плавно перешли в шестидесятые — когда галстуки были не в чести. В этот период, то есть мои студенческие денечки и первые годы работы в качестве молодого специалиста, народ носил преимущественно свитера, как с высоким воротом, так и со стоечкой. А потом, ближе к 1970 г., все тот же народ — имеется в виду, как и в предыдущей фразе, среднестатистическая интеллигенция — постепенно вернулся к галстукам. В духе новых веяний я, заходя в магазин, то есть, в универмаг или в галантерею, время от времени стал подходить к вертушкам, на которых висели галстуки, и машинально крутил их по часовой стрелке (хотя, видит Бог, я бы мог при этом смело процитировать — еще, впрочем, ненаписанные — строки Бродского: «По торговым // он делам сюда приплыл, а не за этим»). Пару раз что-то привлекало мое внимание, и я совершал покупку. Галстуки тогда стоили в пределах рубля — что, впрочем, тоже деньги (в пределах того же рубля обходился обед в столовой на работе, или в кафе-молочной, или в пельменной за пределами служебного здания). Во всяком случае, эти покупки проходили по категории импульсных — в том смысле, что черт дернул, или толкнул под руку… Пожалуй, первая моя сознательная, так сказать, целенаправленная покупка галстука совершилась перед первым в жизни ооновским семинаром.

До тех пор число галстуков в моем гардеробе было в пределах десятка. Включая и заимствованный из отцовской коллекции, и тот, подаренный дядей Нумой. Ах, да, были еще два галстука — дары неожиданной объявившегося дяди из Польши, который был братом жены брата моей матери (не запутались?); впрочем, в данном контексте родственные отношения — это не главное. Зарубежный родственник подарил мне два галстука: один — в мелкую серо-бежево-кремовую клеточку, другой — более крупные ромбы… нет, все-таки косоугольные четырехугольники, в серо-голубой гамме. Первый из них запечатлен на моих свадебных фотографиях — иными словами, я оказал ему максимальную честь. Она же уникальная, поскольку свадьба у меня была одна-единственная в жизни, и вроде бы больше не намечается.

Так вот, ооновский семинар и связанный с ним галстук. Случилось это на второй моей по счету работе: вышестоящая организация, которой был подчинен наш НИИ, регулярно проводила — от имени Советского правительства, если даже не вовсе от имени Советского Союза, хотя это и не столь существенно для нашего рассказа — семинары, устраиваемые Организацией Объединенных Наций в интересах развивающихся стран. И для реализации этой благородной цели привлекались все сотрудники как НИИ, так и вышестоящей организации, владеющие английским — а поскольку таких было не густо, то закрывались глаза даже на неарийское происхождение некоторых привлекаемых сотрудников (это я про себя). Семинар был назначен на сентябрь, а как-то летом, будучи в гостях, в ожидании полного сбора компании и приглашения к столу, я машинально взял полистать чужестранный журнал, и там запал на галстук самой новейшей моды, с цветочным орнаментом. И вот вообразите себе цепь событий, или совпадений: в некий июльский день меня вызывает замдиректора по общим вопросам и сообщает, что мне оказывается высокая честь по ооновской линии, а после работы, в тот же день, моя начальница потащила меня в угловую галантерею на Сретенке (наискосок от ее дома), уж не помню, зачем — не то зубную пасту выбросили в продажу (болгарский «Поморин», единственная на что-то похожая по вкусу паста тех дней), не то еще какой-то полезный для дома, для семьи товар. Очередь в кассу извивалась через весь магазин, проходя мимо одного прилавка за другим: ниточки, иголочки, пуговицы, расчески, заколки, ленты, тесьма… Миновали отдел кожгалантереи, с сомнительного вида сумками, кошельками, бумажниками, футлярами для ключей, ремнями и ремешками для часов, подошли к прилавку с шарфами, косынками и носовыми платками. Я машинально крутанул стоящую на прилавке вертушку с галстуками — и обмер. В массе традиционного дерьма висел сказочный галстук, рисунок которого издали производил полное впечатление того самого, столь поразившего мое воображение, цветочного орнамента; правда, при ближайшем рассмотрении это оказались не цветы, а шестиугольники, в сине-серой гамме, и в центре каждого — золотистая точка. Производства, между прочим, Московской галстучной фабрики, она же МГФ, с обозначенным на ярлычке оптимистическим адресом предприятия: «Новая дорога».

Вот этот самый галстук — первый справа. На следующем хорошо видно название «Новая дорога». Третий — из числа моих любимых повседневных…

Я сказал: на ярлычке… только это ведь не просто ярлычок, а в первую очередь такая специальная петелька, в которую заправляется узкий конец уже завязанного галстука, чтобы тот не вылезал, не ерзал, не болтался и тем самым не портил общий вид носителя. Функция этого петлеобразного ярлычка: отчасти заменять булавку, или заколку, или зажим — ну, к тому же на нем, разумеется, еще и обозначается название производителя. Что же касается заколок для галстука, то именно на этом семинаре меня одарили такой замечательной штукой, с ооновским гербом, имеющей вид чуть ли ни официального знака — впрочем, может, и действительно выполняющей такую формальную функцию. Во всяком случае, сотрудники этой достославной организации, с которыми мне доводилось впоследствии иметь дело, в большинстве своем пользовались именно такими заколками, чтобы держать свои галстуки на привязи. Точнее говоря — такими зажимами, потому что заколки все-таки, как показывает само название, выполняют свои удерживающие функции путем прокалывания и галстука, и рубашки. С ними и хлопот больше, так что я обычно пользовался только одним из дареных мне приспособлений этой категории: эллипс с длиной большой оси примерно два сантиметра, на черном фоне четыре золотых буквы — TASS, аббревиатура названия английского профсоюза административно-технических работников, а не то, что вы подумали.

Вот таким макаром я купил этот замечательный галстук, достойно украсив себя в преддверии международного события. Нравился он мне очень — в первую очередь, как воплощенная мечта, но и не только. На семинаре я впервые столкнулся, что называется, вплотную с представителями малочисленной и редкой, особенно по тем временам, касты синхронных переводчиков. Семинар обслуживала бригада в составе троих человек (каждая смена — по двадцать минут, чтобы не очень утомляться), возглавляемая самим Гансом Владимирским (кто знает — тот поймет). Один человек, значит, сидит в будке и переводит, а остальные отдыхают, ожидая своей очереди. В состав этой бригады входил и Толя Розенцвейг — фигура отчасти легендарная: и как переводчик, и как популярный московский плейбой, и одет всегда не по-нашему. В один прекрасный день у кого-то из членов бригады возникли более важные дела на стороне, и Толя привел на подмену коллегу, по имени Лена. Приехавшую в отпуск синхронщицу из Женевы, работающую в тамошнем отделении ООН. Так вот, эта Лена, увидев мой галстук, тут же спросила — небрежно и между прочим, как свой своего: «Парижский?» И — Розенцвейгу: «Посмотри, Толя, что надо повязывать. А не то, что у тебя…» Разобидевшийся Розенцвейг полез демонстрировать свой английский ярлык; я же, как человек скромный и правдивый, немедленно разъяснил, что на мне московское приобретение московского же производства. «Ну, и что? — строптиво сказала Лена. — Все равно с виду — парижский шик. А у тебя, Толя, хоть и пишется Манчестер, а все равно читается Ливерпуль».

Забавно, что лет через несколько мы с этой Леной стали частенько работать либо на пару, либо в одном и том же тесном коллективе, и она все время со смехом вспоминала наше первое — не шапочное, а именно что галстучное — знакомство. Тем более, что к тому времени я уже был экипирован по части галстуков будь здоров. Это были годы моих активных профессиональных контактов — через посредство международного отдела ВЦСПС — с английскими делегациями, а у англичан была традиция: дарить галстуки с эмблемами своих отраслевых профсоюзов. У меня поднакопилось множество таких галстуков — широких и узких, ярких и строгих, однотонных, полосатых, клетчатых, на все случаи жизни. Например, когда в ходу была косая полоска — будьте любезны: названия профсоюзов, исполненные или красным цветом, или синим, или белым, полосуют, соответственно, голубой, серый либо алый фон. Ну, и так далее. Мой любимый галстук был густо-синий, что называется, navy-blue, и монограмма профсоюза, вроде бы каких-то творческих работников, золотистые буквы в овале, призвана была, согласно дизайну, украшать его на палец ниже узла — ну, это при условии, если умело повяжешь. Или вот такой: темно-болотного цвета, в косую тоненькую красную полоску с интервалами в пару дюймов (то есть, чуть больше пяти сантиметров), и в промежутках разбросаны золотистые пирамидки — знак Профсоюза работников коммунального обслуживания. Или многочисленные галстуки профсоюза административно-технических работников: их вышеупомянутая аббревиатура — TASS, исполненная самыми различными цветами, приятно контрастировала с красным, синим, шоколадным, темно-серым фоном.

Профсоюзные галстуки

Английские галстуки нравились всем — но самые сильные чувства по отношению к этому предмету, пожалуй, испытывал один из сменных метрдотелей ресторана при гостинице «Спутник», где мы (с делегациями, естественно) питались трижды в день. Этот Славик не просто любил галстуки, он их обожал, страстно и самозабвенно. Перед отъездом делегации, когда начиналась раздача слонов, я старался улучить подходящий момент и довести до сведения подданных Соединенного Королевства — путем тонкого намека или уж как придется — насчет страсти Славика. Как правило, мои ходатайства принимались к сведению, и уж я, разумеется, не упускал возможность поучаствовать в процедуре дарения — в качестве не только переводчика, но и доброй феи, чтобы Славик знал, кто является «источником его благодеяний» (это если цитировать 109 сонет Шекспира, равно, впрочем, незнакомый как советскому метрдотелю, так и английскому профактивисту).

Дареному коню, разумеется, в зубы не смотрят — стало быть, то обстоятельство, что английские галстуки, при всей их красоте, были из полиэстера, никого не волновало. Даже лучше — потому что их можно было стирать. И удавалось отстирывать пятна от супа, или соуса, неизбежность которых определялась тем, что кормили в «Спутнике» не только вкусно, но и обильно, да к тому же щедро поили, так что, увы, случалось — не убережешься. Стало быть, подтверждалась универсальная ценность поэтической мудрости великого поэта С.В. Михалкова: «Как повяжешь галстук — береги его». В смысле, береги от пищевых загрязнений.

Не все дареные галстуки, однако, были синтетическими. В ряде случаев на ооновских семинарах отламывались дары вполне шикарные, а именно: шелковые галстуки, в комплекте с платочками (которые для нагрудного кармана, разумеется). Происходило это на мероприятиях, в которых принимали участие представители либо ФАО, либо ЭСКАТО. Что означает, соответственно, Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединенных Наций и Экономическая и социальная комиссия ООН для Азии и Тихого океана. Чьи штаб-квартиры находятся, соответственно, в Риме и Бангкоке. Надо ли добавлять, что итальянские шелковые изделия по праву славятся во всем мире; впрочем, изделия из тайского шелка немногим им уступают. А уж в каких коробочках они преподносились — порой, извлекши галстук с платочком, было жалко выкидывать упаковку. Честное слово!

А вот еще один вполне шикарный шелковый галстук в моей коллекции: французский, темно-синий, с золотистыми галльскими петухами величиной в ноготь — речь идет, разумеется, о мужском, коротко остриженном, а не о длинном наманикюренном, как у Леночки. Леночка его и подарила мне, на прощанье, перед отъездом. Ведь в те времена уезжали не только евреи — уезжали, также в рамках воссоединения семей, и жены иностранных мужей. Вот и наша Елена Прекрасная нашла себе бельгийского, не то швейцарского миллионера и покинула Страну Советов. Не она первая, не она и последняя — впрочем, если рассматривать процесс в исторической перспективе, то она все-таки была в числе первых ласточек.

Шелковые галстуки
(справа налево: таиландский, итальянский и французский — подарок Елены)

Когда настал мой черед уезжать, то основную часть своей коллекции галстуков я привез сюда. И как выяснилось, напрасно. Количество раз, когда я выходил в израильский свет при галстуке, является не просто счетным, пользуясь изящной терминологией теории множеств, а прямо-таки счетным на пальцах. Причем одной руки — что правой, что левой, по выбору. Да, вот уж чего я предположить никак не мог, поскольку в Москве галстук, будучи повседневной и неотъемлемой частью туалета, носился практически круглогодично — за исключением отпуска и отдельных особо жарких летних дней.

А здесь ходишь практически весь год в джинсовом костюме — и ничего! Летом, впрочем, и вовсе в «синей маечке-футболочке», на манер комсомольской богини Булата Шалвовича — отличаясь от нее разве лишь разнообразием цветов этой самой маечки.

Словом, какие уж тут галстуки…

Print Friendly, PDF & Email

9 комментариев для “Виктор Гопман: Как повяжешь галстук…

  1. Спрашиваю у приятеля-модника: «Ты где платочек в карман под цвет галстука достаёшь»?
    — А я два галстука одинаковых покупаю».

    Ещё Виктор не отметил важный этап начала 60-х: в моде были галстуки-шнурки с металлическим держателем. Потом как-то резко исчезли и больше не появлялись.

    1. Были такие шнурочки с зажимом, ох, были… Но я-то о своем опыте, личном и заветном. А что касаемо шнурков, то не могу не процитировать Аксенова Василия Павловича («Звездный билет»): «Никогда мой брат не надел бы такую похабную веревочку!» (цитируется по памяти).

  2. Превосходно, как и все предыдущие работы автора.
    Небольшая поправка: стишок принадлежит С.Щипачёву, а не С.Михалкову.

    Кстати, есть весёлый ремейк И.Губермана:
    Не стесняйся, пьяница, носа своего,
    он ведь с нашим знаменем цвета одного.

    1. Ой! И в самом деле — Щипачев. Как же это я оплошал! Не в оправдание — скорее в объяснение: Щипачев подсознательно это все-таки «не вздохи на скамейке…» и проч., скорее лирическое, нежели идеологическое… Вот они, стереотипы-то…
      Спасибо за поправку.

  3. Здесь галстук — не предмет одежды,
    А пожелание идти,
    Плюс направление пути
    И… выражение надежды…

  4. Казалось бы, ну что мне галстуки?! А поди ж ты, прочитала дважды туда и обратно.
    Так легко, непринужденно и с картинками.
    И на итальянском галстуке рисунок «турецкий огурец». Надо же.
    Спасибо!

    1. Спасибо, Наталия, за доброе слово — которое, как известно, и кошке приятно.

    2. Читаю туда и обратно.
      Я в поисках
      Непринужденный,
      «Огурчиком» Н. вдохновенный.
      ——————————————-
      Виктору Гопману — радоваться.

Добавить комментарий для Виктор Гопман Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.