Илья Слосман: Правда о блокаде

Loading

Много цифр… но количество «спецзапасов продовольствия» и численность привилегированной «партийно-управленческрой верхушки» как корова языком слизала. Манфиш объясняет, что и в других странах положение не лучше. В какой ещё стране был город ленинградского масштаба, в котором вымерло от голода столько народа?

Правда о блокаде

Илья Слосман

Александр Македонский, Цезарь и Наполеон наблюдают парад на Красной площади.
— Если бы у меня были советские танки, — говорит Цезарь, — я был бы непобедим.
— Если бы у меня были бы советские самолёты, — говорит Александр, — я завоевал бы весь мир.
— Если бы у меня была газета «Правда», — говорит Наполеон, — мир до сих пор не узнал бы о Ватерлоо!
Анекдот советских времён.

Косметика и космос

«На горе горит реактор,
Под горою пашет трактор.
Если б шведы не сказали,
Мы бы до сих пор пахали».
Частушка времён Чернобыля.

В «Заметках по еврейской истории» опубликована статья Алекса Манфиша, выступившего «В защиту истории ленинградской блокады (против ревизионизма Великой Отечественной войны)».

Весьма похвально желание любого человека выступить в чью-то защиту (в т. ч. истории), особенно если объект защиты (в данном случае, история) понятен и в ней нуждается, а этот человек обладает каким-то особенным знанием.

Желательна, конечно, и дискуссия, в которой присутствует плюрализм мнений и отсутствует монополия на правду.

Автор представленного материала делает вид, что проявляет объективность и сообщает, что «людям за десятилетия надоели советские идеализирующие штампы о партии, правительстве, Ленине», что «они (эти штампы — И. С.) были приторны и чрезмерны», что история страны изображалась в советских книгах «идеологически выдержанно» — иными словами, многое приукрашивалось и замалчивалось».

Однако, по мнению Манфиша:

«теперь — вместо той КОСМЕТИЧЕСКОЙ лжи, — миллионы умов захлестнул безудержный вал лжи КОСМИЧЕСКОЙ».

В этом, по-видимому, заключается суть весьма трудоёмкой работы Манфиша, хотя есть мнение, что слово «ложь» по отношению к истории вряд ли применимо. При желании, наверно, «ложью» можно назвать всю историю человечества, и аргументы, если их хорошо поискать, найдутся.

Разобраться в глубинных причинах этой якобы «лжи КОСМИЧЕСКОЙ» Манфиш не пытается. Он с ходу обличает известных ему ревизионистов истории Великой Отечественной войны (ВОВ) Солонина и Суворова и переходит к конкретной «неправде» Марка Солонина в отношении ленинградской блокады.

Для начала стоит определиться с терминами и заглянуть в Википедию:

«Ревизиони́зм (revisio — пересмотр) — идейные направления, провозглашающие необходимость пересмотра (ревизии) какой-либо устоявшейся теории или доктрины. Термин впервые был применен в немецкой социал-демократии по отношению к концепции Эдуарда Бернштейна (бернштейнианство), объявившего о необходимости «ревизии» марксизма в новых исторических условиях».

Если бы, вместо термина «ревизионизм», Манфиш использовал русский аналог, т.е. «пересмотр», то от его обличения мало что бы осталось. Ясно, что раз что-то «приукрашивается и замалчивается», то сиё надо пересмотреть, отбросить краски и несказанное высказать.

Манфиш мог бы и сам ликвидировать «косметику», предложить свой вариант «правильного» освещения блокады Ленинграда и тем самым внести посильный вклад в историю Великой Отечественной войны, точнее — Второй мировой.

Но всё дело в том, что «правильной» истории пока что не существует в природе, и что пересматривать, не всегда понятно. Нет чёткости даже в кардинальных вопросах (не говоря уже о том, что до сих пор не рассекречены многие материалы).

Например, официально Великая Отечественная война (ВОВ) длилась с 22 июня 1941 года по 9 мая 1945 года. А Зимняя война с Финляндией 1939–1940 гг. входит в неё? Не входит. Но любой здравомыслящий гражданин осознаёт, какое зловещее влияние оказал советско-финский военный конфликт на стратегическое положение Ленинграда во время ВОВ, не говоря уже о том, что в эту кампанию погибли, как минимум, десятки тыс. советских солдат!

А когда Красная Армия воевала лучше в 41-м, 42-м, 43-м, 44-м или 45-м г. г.?

Находим в Интернете выступления т. Сталина:

6 ноября 1941 года

«За 4 месяца войны… враг потерял убитыми, ранеными и пленными более 4 с половиной миллионов человек».

7 ноября 1942 года

«… силы врага уже подточены и находятся на пределе. За время войны (т.е. почти за полтора года — И. С.) Красная Армия вывела из строя свыше 8 миллионов вражеских солдат и офицеров»

7 ноября 1943 года

«За истекший год немцы потеряли на советско-германском фронте свыше 4-х миллионов солдат и офицеров, из них не менее 1.800.000 убитыми»

1 мая 1945 года

«В результате… наступательных боёв Красной Армии немцы потеряли в течение трёх-четырёх месяцев более 800 тысяч солдат и офицеров пленными и около миллиона убитыми».

Вот, граждане, сталинская история. Каждый может что-то подсчитать, хотя вряд ли до конца разберётся с цифрами. Ясно одно, что (по Сталину) в 1945 году немецкие потери были намного меньшими, чем практически за такой же период 1941-го.

Это, как сейчас ни странно, — логичная история (и даже несомненные факты в ней присутствуют), потому что в 1941-м немцы наступали, а 1945-м оборонялись. У обороняющихся потерь меньше.

Сталинисты скажут, что «косметическая» ложь была уместна, речи Сталина не показательны, что надо было воодушевить советский народ в период войны.

Однако такова была тогдашняя концепция, этому нас учили уже в послевоенное время. Мы сначала заманили противника на свою территорию, а потом, разгромив под Москвой, Сталинградом и Курском, дошли до Берлина.

Но Сталин умер, пришли Хрущёв, Жуков, Брежнев. Вдруг заговорили о каких-то поражениях 1941 года. Это началось ещё до рождения Марка Солонина. Лидеры перекраивали историю ВОВ, причём каждый под себя, и никому в голову не приходило называть наших родных правителей и их прихлебателей ревизионистами.

А вот Солонина и Суворова Манфиш смело окрестил именно так, и не случайно. Ревизионизм — известное советским интеллектуалам ругательство, впитанное ими с молоком матери и закреплённое в мозгах в процессе изучения марксизма-ленинизма.

Для обвинения оппонентов Манфиш использует этот привычный термин (надо признать, относительно вегетарианский, см. ниже). Советские же версии, явно противоречащие друг другу, «защитник истории» умудрился объединить под общим названием «КОСМЕТИЧЕСКАЯ ложь».

Как информирует сам Манфиш, кроме «косметической лжи», есть ещё и замалчивания. Их полно. Подробнее коснусь одного, грандиозного, официального. Первая послевоенная перепись населения СССР была проведена лишь в 1959 году. И это несмотря на то, что экономика в Советском Союзе была плановой, т.е. перепись была необходима хотя бы для определения количества трудоспособного населения в каждом регионе. Четвёртый пятилетний план был принят 18 марта 1946 года без нормального учёта численности населения. Такая же участь постигла и пятый, и шестой пятилетние планы. В конечнои итоге произошёл провал, проигнорировать который не удалось. Шестую пятилетку заменили на семилетку, затем опять вернулись к пятилеткам, и вину за все эти выкрутасы свалили на Хрущёва.

Отсутствие переписи в 1945-м аукается и в настоящее время спорами о потерях во время ВОВ (разница в разных источниках исчисляется десятками миллионов). Ясно, что людские потери были катастрофические, а экстраполяции дают только приблизительное представление о масштабах этой демографической катастрофы. Никто не может с полной уверенностью сказать, сколько народу погибло от голода во время ленинградской блокады. Речь идёт о миллионе и более (см. далее).

Конечно, большая часть советских цифр носит, как правильно заметил Манфиш, «идеологически выдержанный» характер, и результаты переписи вполне могли быть фальсифицированы. Но для выполнения планов нужна была реальная информация. Наверно, были удручающие прикидки, после которых власти решили избавить народ от познания трагической правды. Празднование Дня Победы в 1947 году отменили, одновременно воодушевив массы другим праздником — Новым годом!

Было бы прекрасно, если бы Манфиш занялся заполнением огромного количества белых пятен ВОВ. Но он сам себя называет «историком-реставратором». Его цель, к сожалению, — не поиск истины, а (как он сам пишет) «предельно аргументированно опровергнуть ревизионистские построения на тему Великой Отечественной войны», т.е. (практически) восстановить старую советскую историю.

И защитник истории в чисто советскиех традициях выливает на своих оппонентов тонны грязи, обвиняя их в «мегатоннах чёрной клеветы» ещё до представления аргументов.

Я не собираюсь защищать ни Солонина, ни Суворова. Они сами, если захотят, справятся с этим лучше меня. Их роль в деле разоблачения советских мифов громадна, а ошибки могут быть у каждого (в т. ч. и у автора этих строк). Полемика и с Солониным, и Суворовым необходима. В их трудах немало такого, с чем и мне трудно согласиться. Вся беда в том, что в своих исследованиях они опираются, в основном, на советские источники, статистику и цифры.

Чего стоит вся эта цифровая галиматья, многие из нас знают по собственному жизненному опыту. Десятки лет (в полном соответствии с публиковавшимися статистическими данными) мы догоняли и перегоняли США по производству продукции на душу населения, и в конце концов скатились к дефициту всего самого необходимого.

Манфиш признаёт факт, что в Советском Союзе «косметика» иногда носила чрезмерный характер, и власти не акцентировали внимание народа на горестных моментах. Он даже приводит пример временного запрета песни на слова Михаила Исаковского «Враги сожгли родную хату». Защитник истории не опровергает «психоза» тех времён и жалеет, что так было.

«Но целенаправленное, злостное замалчивание ленинградской блокадной трагедии — в силу осознания вины или по иным причинам, — совершенно не просматривается», — пишет защитник истории.

Конечно, «целенаправленное, злостное замалчивание ленинградской блокадной трагедии» очень трудно доказать, как и вообще целенаправленные (и особено злостные) действия в отношении чего угодно.

Кто, например, будет обвинять в такого рода действиях старушку, которая, по средневековой легенде, из благочестивых побуждений подложила вязанку хвороста в костёр, сжигавший Яна Гуса? «О, святая простота!», — не более того.

Многие помнят музыкальный кинофильм «Моя любовь». Помимо лирической песни «Звать любовь не надо..», там есть ещё и — патриотическая «Все мы — друзья и братья». И та, и другая написаны композитором Исааком Дунаевским на слова поэта Анатолия Д’Актиля в 1940-м году. Вот слова из патриотической:

«Радостно, год за годом,
В нашей весёлой стране».

Представляете, 1940-й год, идёт вовсю Вторая мировая война, падение Парижа, бомбёжки Лондона, а у нас — «весёлая страна»! Как тут не вспомнить Твардовского, который через три года написал:

«Две строчки о бойце-парнишке,
что был в сороковом году
убит в Финляндии на льду…
на той войне незнаменитой».

Да и поэт Д’Актиль уже через год пережил самую страшную — первую — блокадную зиму. Летом 1942-го его эвакуировали в Пермь. … дистрофия оказалась смертельной, восстановить его здоровье не удалось.

Или взять того же Исаковского. Разве можно утверждать, что в стихотворении «Слово к товарищу Сталину» он целенаправленно и злостно возвеличил вождя? Ведь поэт «ему так верил… как, может быть, не верил себе». И это его творение было опубликовано в 1945-м. А вот «Врагов…» замолчали лет на 15. «Косметологи» решили, что «Победа исключает трагические песни». Тут уместно вспомнить, что музей обороны и блокады Ленинграда был закрыт в 1952 году на целых 37 лет.

«Большинство членов руководства музея подверглось репрессиям, множество предметов коллекции музея было уничтожено…»

Конечно, закрытие музея, то-бишь закрытие памяти, Манфиш может объяснить «мрачными и справедливо осуждаемыми традициями сталинизма». Заметим лишь, что 36 из этих 37 лет закрытия были уже после смерти Сталина.

В пылу разоблачения «ревизионизма» об этом факте, свидетельствующем о (мягко выражаясь) не слишком благожелательном отношении центральных властей к Ленинграду, Манфиш почти не упоминает. Нет в его работе и информации о том, по каким причинам было отложено празднование 250-летия Ленинграда на целых 4 года. Зато гораздо больше материала он посвящает «ленинградскому» делу с единственной целью доказать, что, несмотря на кучу претензий, представленных ленинградским лидерам, «в постигшей город трагедии их не обвинили».

Однако, как справедливо замечает в комментариях Victor Blokh:

«В этой катастрофе, как известно, власть УЖЕ обвинила немцев и не стала перекладывать вину с немцев на людей, отвечавших за участь Ленинграда».

Со своей стороны замечу, что даже финны, блокировавшие Ленинград с севера, не очень-то обвиняются в этом плане. Например, требования (просьбы) о компенсациях предъявляются только к Германии. Кроме того, люди, расстрелянные в 1950-м, давно уже реабилитированы, и стоит ли использовать тогдашние обвинения и показания обвиняемых, добытые незаконным путём на неправедном суде, для подтверждения «неправды» Солонина? Но, видимо, для борьбы с «ревизионизмом» все средства хороши. Непосвящённым напомню, что:

«палачи — Матулевич, в 1950 году генерал-майор, подписавший в Ленинградском доме офицеров неправедный приговор, и Блохин, генерал-майор, этот приговор лично исполнивший, упокоились (в конце концов) под достойными памятниками на Донском кладбище Москвы».

Такая вот история! Конечно, фактическими палачами были не только названные исполнители, но и заказчики, сидевшие в Кремле. И если бы Манфиш опубликовал интеревью на эту тему с кем-то из них, а лучше со всеми, мы могли хотя бы в какой-то мере прояснить истинные желания вдохновителей и организаторов «ленинградского» дела. Цены бы нашему историку-реставратору тогда не было, и мы бы действительно приблизились к правде. Но чего нет, того нет и уже не будет, а побуждения вождей передаются опосредованно через историка Ломагина. Также опосредованно (уже через историка Соболева) передаётся рассказ Микояна (который был в то время председателем Комитета продовольственного и вещевого снабжения Красной Армии и Комитета по эвакуации из прифронтовой полосы запасов продовольствия) «предлагавшего перенаправить в Ленинград (поскольку там — в столичном городе, — было много резервуаров для хранения) довольно много составов с пищепродуктами, уже не имеющих возможности прибыть в пункты исходного назначения, занятые к тому времени немцами или осаждаемые. Но — увы, — Жданов отказался, считая, что в Ленинграде и так полно продуктов». Правду рассказал историк (или сам Микоян) или нет, трудно сказать. Отметим лишь заинтересованность кремлёвского лидера в снятии с себя вины за ленинградский голод и неспособность Жданова хоть как-то возразить, в связи с тем, что он умер в 1948-м году, т.е. гораздо раньше Микояна. К тому же сам Манфиш отмечает «непреложный факт: ни малейших претензий к Жданову за это не было»! А может быть, претензий не было потому, что Жданов проводил по отношению к Ленинграду политику, угодную Сталину? Но это вопрос риторический. Поразительно, насколько доверяет Манфиш советским источникам. Особенно восхваляется опубликованная в 1958 году книга Дмитрия Васильевича Павлова «Ленинград в блокаде».

«Любому здравомыслящему человеку, даже ещё не прочитавшему ни одного фрагмента этой книги, должно быть ясно заранее: она ни в коем случае не будет «лживой»,

— пишет защитник истории. Фактически «правдивый» Павлов противопоставляется «лжецу» Солонину!

Павлов:

«был с начала обороны Ленинградауполномоченным ГКО по продовольственному снабжению войск Ленфронта, города и неоккупированных районов области»,

т.е. был ответственным снабженцем. Сразу подчеркнём, что с «солониными» 50-х годов (были и тогда такие) Павлов не церемонился. Какие там ревизионисты?! Правдолюб приравнял их к «буржуазным фальсификаторам истории». Весьма характерна такая выдержка из его книги, приводимая Манфишем:

«Медленная эвакуация населения в июле — августе в значительной степени объяснялась тем, что жители города, не ощущая прямой угрозы, не хотели покидать Ленинград… К тому же нельзя не учитывать и такую особенность, что жители города в своей массе в июле и первой половине августа не знали, где точно находятся вражеские войска».

По словам этого снабженца (и ему верит Манфиш), хотя жители города не были в курсе реального положения Ленинграда (причём почему-то только «в июле и первой половине августа»?!), но это — какая-то «особенность», причём вторая или десятая причина медленной эвакуации. На первый план выставляется нежелание самих ленинградцев покидать город. Это ли не классический пример советской «косметики»?! 8 сентября 2021 года, по случаю 80-й годовщины начала блокады, корреспондент «Фонтанки» просматривает газеты тех дней:

«Ровно 80 лет назад началась блокада Ленинграда. Но само слово «блокада» в тот день еще в прессе не звучало… Ленинград не мог узнать о том, что попал в блокадное кольцо, из советских газет».

Жительница блокадного города Елена Скрябина уже 7 ноября 1941 года в дневнике записала:

«Теперь умирают так просто: сначала перестают интересоваться чем бы то ни было, потом ложатся в постель и больше не встают».

Тем не менее, само слово «блокада» впервые стало использоваться только 25 ноября 1941 года, чуть ли не в самый пик охватившего город голода! Ну, а как реагирует историк-реставратор на чудовищное отсутствие информации?

«… люди не могут предвидеть всё, и никто в конце июня 41-го года не мог представить себе то положение, в котором окажется Ленинград через два месяца».

Именно так характеризуется поведение властей, явно не обладавших стратегическим мышлением. Хотя какое там стратегическое?! Если посмотреть на факты, то отсутствовало обыкновенное, логическое. 25 июня 1941 года самолёты Северного флота и Балтийского флота произвели авианалёт с нанесением бомбовых ударов по 19 аэродромам на территории Финляндии, на которых находились немецкие и финские самолёты (всего советской авиацией было произведено 250 самолёто-вылетов).

Можно сколько угодно говорить о провокациях маленькой Финляндии против огромного СССР, но любому здравомыслящему человеку, взглянувшему на карту, должно быть ясно, что Ленинград оказался в непосредственной близости от зоны боевых действий уже в июне 1941-го, по крайней мере с северной стороны.

Ну, а что касается юга, то уже 4 июля части вермахта вступили в Ленинградскую область, форсировав реку Великая и преодолев укрепления «Линии Сталина» в направлении на Остров, а 5—6 июля войска противника заняли город, а 9 июля — Псков, находящийся в 280 километрах от Ленинграда.

Но в результате «КОСМЕТИЧЕСКОЙ лжи» люди не представляли себе положение аж до конца ноября 41-го года. Нет уверенности даже в том, что подлинная информация своевременно доходила до самих лидеров, создавших эту систему тотальной «косметики». Тут надо признать, что советские источники и у Манфиша всё-таки вызывают кое-какие сомнения. И, после довольно здравых рассуждений о неправомерности сравнения блокады Западного Берлина и блокады Ленинграда, пытаясь опровергнуть тезис Солонина о неполном окружении Ленинграда, он предоставляет слово немцам, наступавшим на Ленинград:

«Благодаря взятию Тихвина перерезана также водная коммуникация, ведущая к Ленинграду через Ладожское озеро. Теперь противник имеет возможность связываться с внешним миром только воздушным путем или по радиосредствам. Во всяком случае, дальнейшая доставка предметов снабжения в больших объемах уже больше невозможна… Это означает, что после достигнутого окружения по суше теперь последует БЛОКАДА всех его средств доставки и через Ладожское озеро».

Тихвин был действительно оккупирован немецкими войсками 8 ноября 1941 года. Но одну маленькую деталь, которая опровергает всю эту немецкую доказательную конструкцию, историк-реставратор отмечает, но как-то вскольз. Ох уж эта «косметика»! Оккупация-то продолжалась всего лишь месяц. 9 декабря 1941 года Тихвин был освобождён, и больше под немецкий контроль не переходил.

Столь же неудачно Манфиш разбирается и с конкретными обвинениями центральных властей в том, что они обрекали Ленинград на голод. В статье приводится цитата из воспоминаний академика Лихачёва (кстати, блокадника):

«А между тем из Ленинграда ускоренно вывозилось продовольствие… Эвакуация продовольствия из Ленинграда прекратилась только тогда, когда немцы перерезали все железные дороги». Манфиш посмеивается над этой фразой: «Академики — они такие, всё знают…».

Историк-рестовратор в качестве доказательства некомпетентности академика мог бы даже привести сообщение «Ленинградской правды» от 13 сентября 1941 года:

«Утверждение немцев, что им удалось перерезать все железные дороги, связывающие Ленинград с Советским Союзом, является обычным для немецкого командования преувеличением».

Но до таких высот Манфиш не дошёл. Он повторяет вслед за Солониным выдержку из «профессионального текста» книги уже упомянутого снабженца Павлова:

«Главное управление сахарной промышленности, находившееся в Москве, прислало в середине сентября 1941 года телеграмму ленинградской конторе «Сахаросбыта» с требованием отгрузить несколько вагонов сахару из Ленинграда в Вологду, хотя с 8 сентября Ленинград был уже блокирован».

И упрекает Солонина в том, что тот намеренно пропустил первую часть цитаты Павлова:

«(в начале сентября — А. М.) Продукты питания во всех гражданских организациях, в войсках и на флоте берутся на строгий учет».

Можно ещё и добавить:

«Ленинградское руководство решило «прекратить с 23 сентября с. г. в Ленинграде производство пива. Весь солод, ячмень и другие хлебные продукты, имеющиеся на заводах, передать «Заготзерно» для размола на муку».

Манфиш резюмирует:

«В том-то и дело, что фактически с первой половины сентября ленинградское руководство, осознавая угрозу блокады, уже не допускало вывоза продуктов из города».

Как тут не вспомнить скабрезный анекдот о Ваньке, приглашающем соседскую Машку на сеновал с неприличным предложением, и о согласившейся Машке, раскусившей намёк.

Блокада уже началась, а ленинградское руководство лишь осознаёт угрозу! И случилось это осознание, даже исходя из изысканий самого историка-реставратора, только в сентябре 1941 года.

Ну, а в действительности железнодорожное сообщение было прервано 27 августа.

В этих условиях курьёзным выглядит упоминаемое Манфишем Постановление ГКО-587сс от 26 августа 1941 года об эвакуации Ижорского и Кировского заводов, и особенно пункт 6 об обеспечении подачи тысяч вагонов до 10 сентября 1941г. (первая очередь) и до 5 октября 1941г. (вторая очередь).

Знало ли само центральное руководство о реальном положении на фронтах, не говоря уже о том, информировало оно ленинградское или нет? Уж не с космическим ли торжеством «косметики» мы имеем дело?!

Оправдывая власти, Манфиш акцентирует внимание на то, что абсурдный указ о вывозе из Ленинграда сахара поступил не из Кремля, а… всего лишь из управления сахарной промышленности, которое, видимо, ещё не успели предупредить.

Ну, это понятно. Что могло знать управление сахарной промышленности, да и весь остальной советский народ, кроме КОСМЕТИЧЕСКОЙ лжи?!

Правда, хотелось бы уточнить один момент. Кто из членов сталинского руководства курировал сахарную промышленность? Уж не упомянутый ли Микоян?

Да и политическими расстрелами в советские годы занимались не лично т. Сталин, не кремлёвские лидеры, хотя, наверно, бывали исключения. В этом-то и заключалась сталинская политика (или «косметика», кому как нравится). Если что не так, виноват, кто угодно, только не лично вождь.

Поэтому выпускается приказ, предписывающий в случае сдачи Ленинграда:

«вовсе не ГОРОД разрушать, а транспортную, промышленную и энергетическую инфраструктуру, — чтобы не послужила врагу, неся гибель своим!» «При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке УВОДИТЬ С СОБОЙ СОВЕТСКОЕ НАСЕЛЕНИЕ (выделено мною — А. М.) и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать».

«Смысл приказа понятен, — объясняет Манфиш, — надо ли давать немцам, рвущимся к Москве, возможность отогреваться в избах? Но своё, советское население никто не приказывал морить голодом или бросать на произвол судьбы».

Теоретически, может быть, и верно, но на практике ясно, что не только всё население, но даже его большую часть, не уведёшь. Зато формально всё в порядке. Хотя люди, оставшиеся без транспортной, промышленной, энергетической инфраструктуры в городе и без изб в сельской местности, фактически обречены именно «на произвол судьбы», но это — не вина советских властей!

Что касается приводимых цифр о количестве хранившихся на складах запасов продовольствия и их расходовании в Ленинграде и окрестностях, то тут, на наш взгляд, просто нечего искать ни Солонину, ни Манфишу, поскольку нет доверия к любым официальным советским источникам. Скорее можно поверить «старушкам в очередях». Автор этих строк — блокадный ребёнок, и помнит уже послеблокадное время. Слухи о том, что большая часть продовольствия хранилась на Бадаевских складах и была уничтожена немецкой авиацией в первые дни блокады, действительно ходили, и даже через много лет после войны.

Факт заключается в том, что, как ни объясняй, от советской истории остаётся одна лишь «косметика». Требуются космические усилия для восстановления истины, и, конечно, арифметика по Манфишу или превозносимому им правдолюбцу Павлову тут вряд ли поможет. Тем не менее, попробуем пролить хотя бы небольшой свет на приводимые блокадные расчёты.

Блокадная арифметика

«Природа не терпит пустоты.
Там, где люди не знают правды,
они заполняют пробелы домыслом».
Бернард Шоу.

Манфиш цитирует выдержку из раздела РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПРОДОВОЛЬСТВИЯ (август—декабрь 1941 года) труда Павлова «Ленинград в блокаде».

Для более полного представления о питании людей необходимо указать, что в ноябре—декабре 1941 года получало паек:

По рабочей карточке — 34,4% ко всему населению города
По служащей карточке — 17,5% «
По иждивенческой карточке — 29,5% «
По детской карточке — 18,6% «

Можно только подивиться скрупулёзности Павлова. Перечислено четыре вида карточек. Если сложить проценты перечисленных групп населения, то получится ровно 100,0%, т.е. они охватывали всё население города с точностью до десятой процента.

Правда, возникает вопрос, считал ли Павлов представителем населения самого себя. А если считал, то к какой категории отнёс? К служащим? А по служащей карточке с 20 ноября 1941 г. — 125 г. хлеба. И Павлов, приводящий в своей книги многочисленные примеры из жизни блокадников, мог бы поделиться с читателями собственным опытом выживания. Павлов пишет об отдельных эгоистах, обманщиках, жуликах. Но о себе — ни слова. Перед нами всё та же советская косметика!

В разделе «Голод» того же труда главный снабженец сообщает: «Работающим на торфоразработках и лесозаготовках установили норму 375 граммов хлеба в сутки — на 125 граммов больше, чем на карточку рабочего». Т. е. либо Павловым среди всего населения города указаны не все категории граждан (откуда тогда 100%?), либо после распределения на складах оставалось значительное количество хлеба.

В книге Соболева «Ленинград в борьбе за выживание в блокаде» приводится следующий эпизод.:

«Главный инженер завода «Судо-мех» В.Ф. Чекризов передает в своем дневнике…: «14 октября 1941 г. В связи с заказом завод переведен на тыловой паек. Настроение приподнялось. Нужно видеть, как реагирует наша публика. Старается есть побольше и, что не сможет съесть, забрать с собой. Черт его знает, какая едовая горячка появилась. Только и думают о еде. За столами, где питается администрация, берут по 2-3 вторых, едят, берут с собой. Впечатление такое, что никогда не ели. Как мелочны эти старые интеллигенты. Вся культурность у них отлетает, остается только одно животное чувство жратвы. Как бы не прозевать и набить желудок побольше. Достают талон на ужин, завтрак, по несколько талонов. Все едят и едят. Говорят, что столовая отпускает 22 тыс. блюд в сутки. Это при 2 тысячах работающих».

(Чекризов В.Ф. Дневник блокадного времени // Труды Государственного Музея истории Санкт-Петербурга. Вып. 8. СПб., 2004. С. 28).

Может, кто-то подскажет, что означает этот тыловой паек? Откуда взялись несколько талонов на ужин, завтрак и 22 тыс. блюд в сутки на 2 тысячи работающих? Не означает ли этот факт, что какому-то контингенту продовольствие выдавалось вообще без ограничений?

Определённые факты можно почерпнуть и из материалов Павлова.

В октябре для контроля за ходом оформления документов на право получения продовольственного пайка и перерегистрацией карточек было привлечено более 3 тысяч партийных и советских работников.

Каковы же результаты их деятельности?

Косвенно об этом свидетельствует тот же Павлов:

«В конце декабря возникла неприятная неожиданность. У районных бюро заборных книжек стали выстраиваться длинные очереди за получением карточек взамен утерянных, причем потери с каждым днем увеличивались. В октябре было выдано взамен утерянных 4800 карточек, в ноябре — 13 тысяч, а в декабре — 24 тысячи».

«.. нельзя было установить подлинность потери. Мотивы у всех пострадавших были примерно одинаковые: «Спасаясь от бомбежки или обстрела, утерял карточки», а если дом был разбит, то добавлялось: «Карточки остались в квартире, дом разрушен».

«Взвесив все обстоятельства, Военный совет принял решение прекратить выдачу карточек по районным советам взамен утерянных. В исключительных случаях разрешалось только городскому бюро заборных книжек производить выдачу… Вскоре потери резко сократились, а через некоторое время сошли на нет».

Таким образом потерявший карточки на практике был обречён на голодную смерть.

Делаем элементарный подсчёт. В блокадном Ленинграде было 15 районов. Значит, на каждое районное бюро приходилось в декабре примерно 200 активистов-контролёров и 1600 утерь. Значит, на каждого активмста, оторванного от основного места работы, — не более 8 утерянных карточек в месяц.

И вот эти новоявленные бюрократы не могли в сомнительных случаях сходить по адресу и проверить обстоятельства утери, разрушен дом или нет. Их работа была организована так, что «выстраивались длинные очереди за получением карточек взамен утерянных». А ситуация, вызвавшая такое жестокое решение Военного совета, видимо, получилась сама собой (во всяком случае, как полагает Манфиш, без злого умысла).

На каком довольствии состояли эти контролёры, непонятно. Ясно одно, что их паёк наверняка выходил за вышеуказанные 100,0%-ные павловские пределы.

В сборнике СПБГАУ «Блокада Ленинграда. Исторические факты» приводятся следующие данные:

«Размер продовольственного пайка составлял: Рабочим — 250 граммов хлеба в сутки, Служащим, иждивенцам и детям до 12 лет — по 125 граммов, Личному составу военизированной охраны, пожарных команд, истребительных отрядов, ремесленных училищ и школ ФЗО, находившемуся на котловом довольствии — 300 граммов, Войскам первой линии — 500 граммов».

Возможно, войска первой линии не учитывались при оценке населения Ленинграда. Но личный состав военизированной охраны, пожарных команд, ремесленных училищ, школ ФЗО жил в Ленинграде и явно входил в население блокадного города. При любом раскладе в этом населении числился и сам Павлов.

Манфиш такое положение признаёт и вроде бы не хвалит, но как-то всё-таки выгораживает:

«Безусловно, в городе были спецзапасы продовольствия, которые получала только партийно-управленческая верхушка, чьи нормы питания были гораздо выше обычных. И те, кто правит, и окружающие их начальники поменьше пользуются привилегиями: это далеко не похвально, но так обстояло и обстоит дело в любой стране, и советская империя — не исключение».

Однако фишка заключается в том, что эта прослойка отсутствует в цифрах, представленных Павловым. Знал ли о ней главный снабженец-правдолюб? Если знал, то почему умолчал и почему у него при этом всё в порядке с цифрами? А если не знал, то что он за руководитель?

Зато Манфиш утверждает: «то, что получали эти — очень немногие, — высокопоставленные люди, было ничтожной каплей по сравнению с тем количеством продовольствия, которое требовалось городу, и, даже не будь этих привилегий, миллионам граждан не стало бы легче».

На чём основано это утверждение, какой размер этой «капли»? Информация отсутствует. Много цифр приводит историк-реставратор, но количество «спецзапасов продовольствия» и численность привилегированной «партийно-управленческрой верхушки» как корова языком слизала. Манфиш объясняет всё это тем, что и в других странах положение дел не лучше.

А может быть, историк-реставратор поведает нам, в какой ещё стране был город ленинградского масштаба, в котором вымерло, в основном от голода, столько народа?

— Сколько же погибло?

— Данные расходятся, но они потрясают.

На сайте Санкт-Петербургского университета опубликована «Статистика жертв ленинградской блокады».

По предположению ленинградских историков В.М. Ковальчука, Г.Л. Соболева, (1965, 1995), С.П. Князева (1965), в блокированном Ленинграде погибли от 800 тысяч до 1 миллиона человек.

А вот подробный расчёт доктора наук С.В. Магаевой и члена-корреспондента Российской Академии медицинских наук В.Б. Симоненко:

«До войны в Ленинграде проживали около 3 миллионов человек (ЦСУ СПб, цит. по Н.Ю. Черепениной, 2001-а). Из общего числа жителей блокадного кольца 100 тысяч ленинградцев были мобилизованы на фронт («Блокада рассекреченная», 1995). До начала блокады были эвакуированы 448,7 тысяч ленинградцев (Отчет Городской эвакуационной комиссии, 1942). Следовательно, к началу блокады население Ленинграда насчитывало около 2 миллионов 451 тысячи человек. К последнему месяцу блокады (январь 1944 г.) в Ленинграде оставалось 557 760 человек (Черепенина Н. Ю., 2001-б). Общая численность ленинградцев, эвакуированных в период блокады, составляет около 840,6 тысячи человек. Следовательно, непосредственно в блокированном Ленинграде не умерли около 1 миллиона 398 тысяч человек. Таким образом, на долю погибших непосредственно в Ленинграде приходится около 1 миллиона 53 тысяч человек. В процессе эвакуации умерли 360 тысяч ленинградцев… Таким образом, имеются основания считать, что, в общей сложности, жертвами блокады стали свыше 1 миллиона 413 тысяч человек, что составляет 57,6% ленинградцев на начало голода и 47 % по отношению к трехмиллионному населению довоенного Ленинграда».

Разница в подсчётах различных историков достигает многих сотен тысяч человек, но в любом случае потери колоссальные. Расчёт С.В. Магаевой и В.Б. Симоненко отличается детализацией и ссылками на источники. Кроме того, цифра «свыше 1 миллиона 413 тысяч жертв блокады» страшно приближается к количеству лиц, имевших право всего лишь на 125 г. хлеба в декабре 1941 года (т.е. примерно 1 миллиону 600 тыс. человек, см. ниже).

Вот такие горестные итоги блокады.

Но несмотря на известные ему цифры, Манфиш вопрошает:

— И как же можно было не умереть в таких условиях?

И сам же отвечает:

— А между тем больше половины этих людей осталось в живых.

При этом из текста историка-реставратора не очень понятно, какую половину он имеет в виду: от всего населения довоенного Ленеинграда или от тех, кто получал 125 блокадных грамм.

Ну, а у снабженеца-правдолюба Павлова в разделе «Распределение продовольствия» победная реляция:

«В трудных условиях на протяжении всей войны Советское государство обеспечило снабжение армии и городского населения продовольственными и промышленными товарами».

Слово обеспечить (по Викисловарю) означает предоставить достаточные материальные средства к жизни

Теперь перейдём к арифметике Манфиша, отбросив его насмешки над расчётом Солонина. Тут уж пусть судит читатель. Солонин взял для своего расчёта выдержку из сборника «Непокорённый Ленинград», гл. 6, «Голодная зима» (и Манфиш её цитирует):

«…для снабжения 2,5 млн жителей Ленинграда расходовалось ежедневно всего 510 т муки».

И даже снабженец Павлов подтверждает эти данные:

«Теперь суточный расход муки (вместе с примесями) составлял 510 тонн, то есть был самым минимальным за все время блокады. Для населения в 2,5 миллиона человек расходовалось всего 30 вагонов муки…»

Солонин делает расчёт на основании этих 2,5 млн жителей и 510 т. муки.

Однако Манфиш в данном случае отвергает не только выкладки ревизиониста Солонина, но и цифры правоверного Павлова, и цифры авторов сборника «Непокорённый Ленинград». Историк-реставратор с одной стороны ухватился за то, что мука (по Павлову) была с примесями, а с другой — нашёл Постановление №00409 Военного совета Ленфронта от 19 ноября 1941 года о снижении норм хлеба.

В пункте 3 этого Постановления говорится:

«Во изменение постановления Военного совета Ленинградского фронта от 14 ноября 1941 г. установить с 20 ноября с. г. суточный лимит расхода муки И ПРИМЕСЕЙ (здесь и далее выделено мною — А. М.) — 510 т., из них НАСЕЛЕНИЮ ЛЕНИНГРАДА — 310 Т, Ленинградской области — 31 т, войскам Ленинградского фронта — 144 т и частям КБФ (Краснознамённого Балтийского флота — А. М.) — 25 т».

Простодушные авторы сборника «Непокорённый Ленинград», Павлов и примкнувший к ним Солонин объединили всех жителей, находившихся в блокаде, а дотошный Манфиш вместе с Военным советом Ленфронта разделили, правда не столько блокадников, сколько муку для них.

Муку-то Манфиш в расчёте разделил, а число жителей взял то, которое ему больше понравилось, — 2544 тыс.

Конечно, необходимо было чётко указать, входили или нет войска Ленинградского фронта и части КБФ в число жителей города. Если не входили, то сколько было их и сколько было гражданских, чтобы можно было сделать хотя бы более или менее правдоподобный расчёт, а заодно и выяснить, насколько гражданский паёк отличался от необходимого минимума (вряд ли воинские части жировали).

Кроме того, слова Павлова о примесях в муке (см. выше) нуждаются в уточнении. Скорее всего, примеси типа «пищевой целлюлозы» или «хлопкового жмыха» (см. ниже) добавляли уже в процессе выпечки хлеба, а примеси, указанные Павловым, просто соответствовали составу самой муки по ГОСТу.

Тем не менее, попробуем проанализировать расчёт Манфиша, поверив ему в каких-то моментах и добавив немножко здравого смысла:

1. Расчёт исходит из цитаты Павлова о составе выдаваемого блокадникам хлеба:

«Хлеб выпекался из смеси: пищевой целлюлозы—10%, хлопкового жмыха —10%, обойной пыли — 2%, мучной сметки и вытряски из мешков — 2%, кукурузной муки — 3%, ржаной муки — 73%. Хлебозаводы перевели на формовую выпечку хлеба, припек довели до 68%».

Как ни удивительно, но комментируя этот состав, Манфиш соглашается с Солониным в том, что припёк относится лишь к муке (и почему-то только к ржаной, кукурузная ходит в пасынках). Для тех, кто не в курсе, что такое припёк, привожу трактовку Википедии:

«Припёк — это вода, которая вводится в муку для обращения её в хлеб».

Поэтому нелепо выглядит фраза Манфиша о том, что «выжить Ленинград мог ТОЛЬКО… на «СИСТЕМАТИЧЕСКОМ обеспечении — теми самыми блокадными граммами… увеличивая припёк…», т.е. увеличивая количество воды в хлебе.

Кроме того, известно, что вода впитывается не только мукой, но и другими компонентами тоже. Соответственно — припёк образуется в результате физических свойств всей рецептуры хлеба, а не только муки.

2. Количество населения в блокадном Ленинграде тоже придётся изменить в сторону уменьшения и округления. Точность цифры 2544 тыс. человек не выдерживает критики.

Блокадница Е.А. Скрябина 15 ноября 1941 года в дневнике записала:

«Смерть стала явлением, наблюдаемым на каждом шагу. К ней привыкли, появилось полное равнодушие: ведь не сегодня — завтра такая участь ожидает каждого. Когда утром выходишь из дому, натыкаешься на трупы, лежащие в подворотне, на улице. Трупы долго лежат, так как некому их убирать».

Если трупы было некому убирать, то вряд ли кто-нибудь их своевременно регистрировал. Да и сам Павлов информирует:

«Число жертв голода стремительно росло — каждый день в Ленинграде умирало более 4000 человек, что в сто раз превышало показатели смертности в мирное время. Были дни, когда умирало 6—7 тысяч человек. Только в декабре умерло 52 881 человек, потери же за январь—февраль — 199 187 человек».

Оставим в стороне несоответствие количества смертей в день количеству смертей в месяц (лишнее подтверждение неточности приводимых цифр). Каждый день умирало столько народа, что на какой-то конкретный момент возможна только весьма приблизительная оценка численности населения.

Примем для удобства численность гражданских жителей 2400 тыс. В действительности в декабре 1941г. их наверняка было меньше за счёт смертности и эвакуации, а если в эту цифру включены военные (см. выше), то намного меньше.

3. Примем на веру 310 тонн муки, предназначенной для населения. Умножим эту цифру на коэффициент 1,68 (68% — припёк) и получим примерно 520 тонн хлеба.

4. Согласимся с тем, что по рабочим карточкам получала только третья часть населения, т.е. 800 тыс. человек (по Манфишу — 848 тыс., по Павлову 860 тыс.). .

800 тыс.* 250 г. = 800 тыс.* 0,25 кг = 200 тыс. кг = 200 т

5. «125 блокадных грамм с огнёи и кровью пополам» получали две трети населения, т.е. 1600 тыс. человек (по Манфишу — 1698 тыс., по Павлову 1640 тыс.).

1600 тыс. * 0.125 кг = 200 тыс. кг = 200т

Итого: 200 + 200 = 400 т.

Ну, и где 520–400 = 120 тонн?

По Манфишу:

«нормы вводили, не зная ещё о том, что будет достигнут 68-процентный припёк, он не входил в смету».

Однако уже в июле 1941 года в Советском Союзе была введена карточная система для нормирования отпуска продуктов. И вот хлебопроизводители, участвовавшие в этом мероприятии, якобы не знали о количестве припёка (а может, и вообще о припёке, если «он не входил в смету»)?! И даже опыт июля, августа, сентября, октября, ноября 1941г. их ничему не научил?

Куда же девались излишки хлеба и вообще продовольствия (вряд ли с другими продуктами дело обстояло лучше)? И это тогда, когда в Ленинграде трупы не убирались с улиц!

Ситуацию немного проясняет Никита Андреевич Ломагин, доктор исторических наук, профессор, один из ведущих современных специалистов по истории блокады. Он расказывает о Елисеевском магазине на Невском:

«В обычном смысле магазин не работал — он был закрыт. Окна были заколочены, вход с Невского проспекта был закрыт… В закрытом магазине находился спецраспределитель, который работал и осенью 1941 г., и в первую блокадную зиму, и вообще до конца войны. В документах Продовольственной комиссии Военного совета Ленфронта он именовался «Гастроном», иногда Гастроном № 1».

Кроме того, есть сведения, что:

«на углу Б. Морской и Невского всю блокаду работал «генеральский» гастроном, где продавались деликатесы».

Но это было в центре громадного города, практически на виду у всех, т.е. скрыть было трудно. Сколько было таких спецраспределителей по всему Ленинграду, толком никто не знает. Во всяком случае, в официальных источниках присутствует лишь та самая пустота, о которой высказался Бернард Шоу (см. эпиграф к этой главе). Поэтому об обстановке (например в Елисеевском в те времена) можно судить только по рассказам отдельных выживших граждан. Так, Нина Ивановна Спирова, работавшая в этом магазине во время блокады свидетельствует:

… До войны там ни разу не была. Как вошла — аж голова закружилась от красоты. Рай… Когда работать начала, была такая крошечная и тонюсенькая, что меня рябчиком прозвали. А через несколько месяцев (хитро улыбается) уже звали пончиком…

Вот так. Недаром в народе говорят: «Кому — война, а кому — мать родна». Была рябчиком, стала пончиком. И это простая работница в Елисеевском! К круглой блокадной дате ей принесли медаль…

Что касается правды о войне, то она совсем не та, за которую бьётся Алекс Манфиш, и вряд ли такая, какой представляется во многих сочинениях на военную тематику. Похоже, что её вообще невозможно отобразить. В стихотворении «Жди меня» Константин Симонов пишет: «Как я выжил, будем знать только мы с тобой». Другие знать не обязаны.

Ветераны очень неохотно рассказывали о своих военных впечтлениях, но иногда проговаривались. Так мой дядя, участник ВОВ, воспоминал о разведке боем в 1945-м под Кенигсбергом:

«Выкатили бочку спирта… Из всей части уцелели двое — он и ещё один боец. Были ранены, еле добрались до медсанбата»

Один мой знакомый, тоже воевавший тогда же под тем же Кенигсбергом, рассказывал: «Воздушного прикрытия не было…» А по официальным данным, по количеству боевых самолётов СССР в 1945-м многократно превосходил нацистскую Германию.

На просторах Интернета приводится свидетельство одной женщины о своём дедушке, которого она попросила рассказать о войне по случаю 70-летия Победы:

«Я тебе расскажу о войне, а ты запомни. Я бежал из концлагеря, мне надо было где-то переночевать, я нашёл хлев в чьём-то дворе,. Нужно было уйти до зари, потому что вокруг были расквартированы немцы, но я проспал. А проснулся, когда надо мной стоял польский мальчик… он пришёл доить корову. Я понимал, что он сейчас закричит, и я его убил. И тут же вошла его мама, я тоже её убил. Война такая, не верь другой. Цена вашей с мамой жизни — такая».

Что касается блокады, то рассказы простых людей о ней были не менее трагичными.

Вышеупомянутая Спирова вспоминает:

«… ужасная была зима. (Начинает плакать.) На улицах трупы. Видела своими глазами, как с них, еще не остывших, кто-то срезает куски мяса».

Много леденящих душу историй ходило по Ленинграду в послеблокадные годы.

Я ещё помню инвалидов, заполнивших наши города. Потом они исчезли. Советская власть навела «косметику»… Не дай Б-г, чтобы это повторилось.

Print Friendly, PDF & Email

14 комментариев для “Илья Слосман: Правда о блокаде

  1. И. Слосман — очень интересный и добросовестный автор. Блокадная тема столь многогранна, что, рассматривая её, оппоненты могут быть и правыми и неправыми одновременно, т.к. в этой колоссальной трагедии любому аргументу найдётся уточнение, дополнение, опровержение. Не беру на себя смелости становиться на чью-то сторону, в одном убеждён: Сталин и его исполнители неопровержимо преступны в таких злодеяниях, в таком потоке и потопе крови за всю историю их деспотии. что их блокадная вина может быть принята на веру. По моему пониманию, уважаемый А. Манфиш — адепт исторической правды и ищет её крупицы, как любой ответственный адвокат серийного убийцы.

  2. Непрекращающаяся дискуссия о блокаде после 80 лет между людьми с фактами, документами, воспоминаниями в руках только подчеркивает, что историческая истина не изолируема от нравственного измерения, как в исследовании, так и в действиях участников исторических событий. Будущие события предсказать невозможно (хотя задним числом обнаруживается, кто «предсказал»). Но будущее этой дискуссии предсказать легко: она ни к чему отличному от того, что достигнуто, не приведет. Лично я надеюсь, что благодаря исследованиям Солонина внуки и правнуки ленинградцев-блокадников оценят по заслугам не только преступления германской армии, но и преступления советской власти по отношению к Ленинграду. О преступлениях германской армии — спора нет, толко о цифрах и картах, а о преступлениях советской власти спор продолжается. Результат: трагедия – факт! Цифры и карты будут анализироваться вновь и вновь. И по последнему счету, вопрос упирается в предупреждение подобных трагедей и, тем самым, преступлений власти перед своим народом. Высшая, пусть не единственная, задача историка — призвать власть к отвественности!

  3. С опозданием набрел на интересную статью И. Слосмана. Я не историк, ни вооюще, ни вчастности. Мнение мое по поводу блокады не установилось даже после работы А. Манфиша с примкнувшей-не примкнувшей к нему Э. Грайфер и ответа А. Манфиша. А вот отсутствие реакции А. Манфиша на статью И. Слосмана удивляет. Можно ли игнорировать такой развернутый отклик-рецензию?

    1. Я этот отклик не игнорирую, но отвечать на него собираюсь не постингом, а встречной публикацией. Это требует времени. Я совсем недавно трижды довольно развернуто отвечал (публикациями) на другую рецензию, при том, что темп реагирования диктовался не мной, а рецензенткой (которая, будучи членом редколлегии, имела возможность знакомиться с моими текстами до их опубликования и готовить каждую встречную статью в выбранное ею время). Я тоже имею право на некоторую передышку. Ответ будет.

  4. Для того чтобы сделать вывод о сути статьи, нужно для начала её внимательно прочитать. К сожалению, Вы, Ярослав, не удосужились сделать это. Цитаты, приведённые Вами, вырваны из контекста.
    1.—В какой ещё стране был город ленинградского масштаба, в котором вымерло от голода столько народа?—
    А это Вы к чему?
    А к тому, что «Безусловно, в городе были спецзапасы продовольствия, которые получала только партийно-управленческая верхушка, чьи нормы питания были гораздо выше обычных.
    Так пишет сам Манфиш и оправдывает это тем, что так обстояло и обстоит дело в любой стране При этом он не даёт цифр о количестве этих «спецзапасов».
    2. Сталиские цитаты приведены для того чтобы показать, что пытается реставрировать Манфиш. Если он пытается изобразить какую-то свою историю, то ему и карты в руки. Говори свою правду, подтверждай документами, а не посвящай всю работу разоблачению оппонента («лгуна», «ревизиониста», «буржуазного фальсификатора» и т.д…).
    3. «С финами вопрос бал закрыт их согласием на капитуляцию в 1944-м».
    Германия капитулировала в 1945. Почему вопрос не закрыт?
    4. «Непосредственная близость от зоны боевых действий еще ни есть блокада».
    «Не есть блокада». Но есть угроза, которую осознали почему-то только в сентябре.
    5. Чтобы вникнуть в тему недостаточно «Работы Историка». Например, этот историк считает, что решить проблему голода можно было, увеличивая количество воды в хлебе. Этот и многие другие вопросы, поднятые в моей статье, Вы не затронули. Значит, согласны?

    1. Уважаемый Илья,
      В вашем исследовании важны факты, которые доказывает ваше мнение, и это ценно, так как мы знаем, как их трудно отделить от мусора. Свидетели войны знают, какой хаос был в начале ее, а коррупция не прекратилась в 1917 и до сих пор по-видимому не пропала.

  5. «И добавлю то, что не написал в предыдущем посту:С Вашей оценкой обоих статей согласен…»
    —————————————
    Добавлю следующее: с вашими (Ярослав + Сэм) оценками ОБЕИХ статей НЕ согласен…
    — Search domain kp.ru https://www.kp.ru
    «Летом сорок первого подала документы сразу в восемь вузов. Восьмого сентября сгорели ленинградские продовольственные склады, и перед угрозой блокады и голода все институты, кроме медицинского, эвакуировались. А я не хотела уезжать и осталась при медицинском. Поступали одновременно со мною семьсот человек, окончили институт — четверо. Остальных унесли война и голод. Всю блокадную зиму, шесть раз в неделю, я шла через весь город в институт. Туда и обратно: мороз и ветер. Видела, как на пятитонках увозят сложенные штабелями трупы. Вместе с остальными воспитанниками ходила на Неву за водой, а вечером — в единственный оставшийся в блокадном городе Театр музыкальной комедии, где легкомысленные песенки про любовь и юмористические куплеты пели синие от голода и холода артисты.
    Наш любимый директор ушел добровольцем и погиб, а про нового, по фамилии Иванов, мне нечего сказать хорошего. Детдом весною по Ладоге вывезли на Большую землю. Нам добавили какие-то копейки на дополнительное питание, однако новый директор демонстративно отказался от денег «в пользу фронта», и мы продолжали голодать, а он — кормить свою немалую семью за наш счет. Кажется, до пятидесятых годов я никак не могла наесться досыта…» — Н.П. Бехтерева, выдающийся нейрофизиолог, академик РАН.

  6. Сразу скажу что Битва за Британию не прокатит. Масштабы ни те.
    \\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\
    Какие Вам, Ярослав, нужны маштабы?
    Со строны RAF было задействовано почти 2 тысячи самолётов, со стороны Luftwaffe 2.5 тысячи.
    Первое стратегическое поражение гитлеровской Германии, предотвращение высадки и оккупации Британии. Не трудно догадаться, чтобы было дальше. Блокады бы Ленинграда точно бы не было.

    1. Уважаемый Сэм
      То что я хотел сказать,так это только то,что вопрос,который Автор вынес в преамбулу, в принципе звучит не корректно.Только и всего.
      Но раз уж мы заговорили.
      «Не трудно догадаться, чтобы было дальше.» А что было?
      «Блокады бы Ленинграда точно бы не было.» Не было бы если бы что? Если бы Германия не потерпела поражение? Как раз таки наки наоборот.Коалиция точно бы не сложилась и СССР буквально остался бы один на один.
      Абсолютно согласен с термином «Стратегическое поражение». Цели,которые ставились перед ВВС достигнуты не были а не высадку (как я читал) у Германиии банально не хватало средств.

      1. Уважаемый Ярослав, я имел ввиду, что история сложилась бы по-другому.
        Как?
        Не знаю, альтернативная история вещь увлекательная и завлекательная, но я стараюсь по мере сил сдерживаться.
        И добавлю то, что не написал в предыдущем посту:
        С Вашей оценкой обоих статей согласен

    2. Сэм! «Битва за Англию» в воздухе была действительно масштабной, но считать ее поражением люфтваффе нельзя. В лучшем случае — ничья. А немецкого вторжения в Англию не произошло не из-за этой войны, а из-за нехватки у кригсмарине десантных судов. Да и вообще Гитлер надеялся психологически сломать англичан и заключить с ними мир. Так что блокада Ленинграда должна была произойти в любом случае.
      Вообще же происходящая полемика вокруг нее не имеет большого смысла: даже если отбросить ненависть Сталина к ленинградцам (см. «ленинградское дело» после войны), то все объяснить может известная русско-советская дезорганизованность (начиная с русско-японской войны 1904-5 г.г., или даже — с крымской войны 19-го в.).

  7. Слосман — Ярослав: Классика интернетных дискуссий. В данном случае дополнительно еще и классика ухода-увода в сторону от какой-либо дискуссии.
    Уважаемый Автор, переживем и это. Я, правда, начинаю сильно сомневаться, что сорока лет будет достаточно, чтобы вымерло все то советское по духу поколение. Как-то удивительно много свежих ростков.

  8. —В какой ещё стране был город ленинградского масштаба, в котором вымерло от голода столько народа?—
    А это Вы к чему? Отвечу вопросом на вопрос. А были еще страны которые реально бились с фашисткой Германией не на жизнь а на смерть? Сразу скажу что Битва за Британию не прокатит. Масштабы ни те.

    —Но любой здравомыслящий гражданин осознаёт, какое зловещее влияние оказал советско-финский военный конфликт на стратегическое положение Ленинграда—
    Какое? И не говорите что не напади СССР в 39-м ,Финляндия сидела бы в глухом нейтралитете. Кто бы ей позволил?

    —А когда Красная Армия воевала лучше в 41-м, 42-м, 43-м, 44-м или 45-м г. г.? Находим в Интернете выступления т. Сталина:….—
    Какая связь? Что автор пытается этим доказать?

    —Со своей стороны замечу, что даже финны, блокировавшие Ленинград с севера, не очень-то обвиняются в этом плане. Например, требования (просьбы) о компенсациях предъявляются только к Германии. —
    С финами вопрос бал закрыт их согласием на капитуляцию в 1944-м.

    —- Если посмотреть на факты, то отсутствовало обыкновенное, логическое. 25 июня 1941 года самолёты Северного флота и Балтийского флота произвели авианалёт с нанесением бомбовых ударов по 19 аэродромам на территории Финляндии, на которых находились немецкие и финские самолёты—
    Очень даже логично. А радио «Лихтенштейна» сообщает об Израильских ударах по Сирии…

    —…любому здравомыслящему человеку, взглянувшему на карту, должно быть ясно, что Ленинград оказался в непосредственной близости от зоны боевых действий уже в июне 1941-го—-
    И что? Непосредственная близость от зоны боевых действий еще ни есть блокада.

    —Блокада уже началась, а ленинградское руководство лишь осознаёт угрозу—
    Это сегодня ясно. Обладая послезнанием.Вы можете себе представить как быстро менялась в те дни обстановка?

    И т.д…..
    Весьма странная статья. Попытка на эмоциональном уровне опровергнуть Работу Историка.
    Проблема многих авторов в том,что oни пытаются свалить в одну кучу историю репрессий и преступлений режима с ВОВ-й, но эти темы (по моему мнению) заслуживают отдельных исследований.

Добавить комментарий для Борис Дынин Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.