Леонид Е. Сокол: Оп-пп-с-с!..

Loading

… Там нет наезженной дороги, там стыдно выглядеть убогим, тупым и пошлым, там отвечает брат за брата, я сам таким же был когда-то, теперь всё в прошлом. Куда легла моя дорога, и лет прошло не так уж много — два-три десятка, и где оно, скажи на милость, ушло куда-то, испарилось всё, без остатка…

Оп-пп-с-с!..

(Очень предварительное почти полное собрание сочинений)

Леонид Е. Сокол

Продолжение. Избранное. Начало

Захотелось попасть в хорошую компанию к Пушкину и др. Моя кавер-версия на “Нашу Таню” была написана чуть ли не в пушкинские времена. Это было посвящено моему приятелю Саше Кашину и полностью передаёт особенности его речи…

Такое, понял, было дело,
ну, блин, охота рассказать,
одна чувырла захотела
с мячом, конкретно, поиграть.

Ну, это, понял, в общем, значит,
в натуре, тут одна гёрла
к воде, ну, как бы, подошла
и уронила в воду мячик,

ну, типа, это, как бы, с кручи,
там, именно, текла река,
и вот, стоит, блин, и канючит,
ну, шизанулася слегка,

короче, блин, стоит и стонет,
с ней две тупые, как одна,
базарят: мяч сейчас утонет,
а после не достать со дна.

Они там дура, блин, на дуре,
но это и дурак поймёт:
ну, понял, да, ты, блин, в натуре,
мяч не утонет — уплывёт!

* * *

Некто: … вот и рождаются жующие протоплазмы, которым все до лампочки. “Молчалины блаженствуют на свете”. К счастью не все, кое-кто выходит на баррикады, и умирает… а не обсуждает копеечные стишки.

— Куда ваш смотрит вектор?
— У вас отвратный вид! —
нам с баррикады Некто
презрительно кричит.

Весь в лентах пулемётных,
хоть скромный, но герой,
он против лжи болотной
и контры мировой.

В руке его граната,
в зубах его — чека,
вперёд, за ним, ребята,
на гидру ВЧК,

вперёд, товарищ Сталин,
дай краснюкам щелбан,
вперёд, комдив Молчалин,
веди нас на Майдан,

на белых и на красных,
не глядя на раскрас,
на самых, самых разных,
кто, в общем, не за нас.

Но всё же жаль, что раз мы
плевали на уют,
всё эти протоплазмы
допью и дожуют,

они дождутся, гады,
мы с Нектоем вдвоём
взойдём на баррикады
и как один умрём.

Но может я сховаюсь
тихонько за мешок,
а после оклемаюсь
и напишу стишок.

Сижу с такою рожей,
ни горю, ни уму…
Какой я нехороший,
приятно самому.

* * *

Капитан Дельгадо: На сей раз Вам, Леонид, изменило нравственное чувство, на фоне многочисленных убитых и раненных наших соотечественников, Ваше хохмачество выглядит глумлением. Очевидно Ваше проживание среди дикарей повлияло не в лучшую сторону. Стыдно!

Phil Osofsky: Отключенная от ума и души шутка — уже не шутка.

Вы меня не убедили, господа

Навоз, соха, капуста,
влачу на почве дни,
а нравственное чувство
забыто искони.

Сижу, уткнувшись в грядку,
не вижу солнца луч,
не зная про разрядку
и про сгущенье туч,

про светлых коммунистов,
родных капиталистов,
про добрых мерикосов,
матросов-альбатросов,
про иностр. агентов,
про смелых диссидентов,
про тех, кто к нам с бутылкой,
про тех, кто с анашой,
про всех, кто любит пылко
нас чистою душой,

кто голосом из стали
зовёт пять раз на дню
в сияющие дали
и в прочую фигню.

А я сижу усталый,
то русский, то еврей,
среди таких отсталых,
бездарных дикарей,

на мир взираю косо,
не знаю ничего
про то, что дальше носа
с соплями моего.

А там, не ждя награды,
и всем, что есть, звеня,
идут на баррикады,
чтоб защитить меня:

от злых имперьялистов,
от мерзких камунистов,
тупых америкосов,
подколотых матросов,
заброшенных агентов,
продажных диссидентов,
от тех, кто обещает,
от тех, кто пидарас,
от тех, кто развращает
и спаивает нас.

Святая баррикада!
Сплетенье душ и тел!
Всё будет так, как надо,
плюс чёрный передел!
…но будет много смрада
и полный беспредел,

голодное Поволжье,
отравленный Тамбов,
поля покрыты ложью
и километры рвов…

Хлебну кваска из кринки,
пошлю всех нахрен в зад,
Sie alle beide stinken —
в колхозе говорят,

не надо: или — или,
нам — репа, вам — безе,
всё знаем, проходили…

Пойду-к, задам козе…

* * *

Ефим Левертов: Американские хоккеисты выиграли у российских, но выиграли нечестно…

Борис Вайнштейн:
Противник был не страшен,
Играл едва-едва,
И счет был в пользу нашу:
Вы ж знаете «два-два».

Да, ихних обормотов
Лупили мы, как встарь,
Но ихние ворота
Вдруг сдвинул их вратарь.

Толкнул их всею массой
И сдвинул на чуток.
Судья ж, сам из Техаса,
Смотрел зачем-то вбок

Но мы то с вами знаем —
Им жулить не в первой
И шайба их кривая
Летела по кривой.

Когда б летела прямо,
У нас бы был бы шанс.
Но твитнул им Обама
И всю игру смешал.

Не то, чтоб мы продули —
Не выграли скорей.
Хоть помогал им шулер
Судья, на вид еврей.

Казалось бы формальность
Еврей или карел.
Да, нет, национальность
Он точно не имел.

Да будь хоть сын тунгуски
К чему ему скрывать?
Но ведь хоккей-то русский!
И значит важно знать.

Узнаю, что там, как там
И сообщу вам в срок.
Хотите знать все факты?
Читайте этот блог.

Можно присоединиться к приличной компании?

Печально, да чего там,
мы ль наших не поймём:
по сдвинутым воротам
мы лупим день за днём.

Замах/удар налажен,
душевный есть подъём,
конечно, чаще мажем,
но если попадём,

то сразу вой и вопли,
и сходу бьют под дых:
— Не видите вы, что ли,
что сдвинуто у них.

Так что же в этом разе
ваще не бить никак? —
мы ж сдвинуты по фазе,
а вот живём ништяк:

едим и пьём досыта, (маленькая поэтическая вольность)
полмира в кулаке, (точно помню — было)
площадка льдом залита,
ворота на замке.

Давайте, задвигайте
про совесть, ум и честь…
Сдвигайте — не сдвигайте,
а гол — он гол и есть.

* * *

Борис Вайнштейн:
Природа видно не в своем уме.
Ручьи, капель и снег сырой и вязкий,
Сосульки над окном и птичьи дрязги.
А я еще хотел побыть в зиме.

Ну хоть на день, хотя бы на момент…
Холодный ветер, снег и зимней сказки
Холодный поцелуй прощальной ласки.
И тихие шаги в промозглой тьме.

Нет будят. Как обычно невпопад
Не спросят и отменят снегопад,
Отменят дед мороза и снегурку,

И ожил лес, что в ноябре зачах,
Сверкают лужи в солнечных лучах…
Ах боже ж мой. Все мне не так придурку.

Борис, пару дней назад пообещал Вам к вечеру прислать сонет, но неожиданно приехал товарищ, и пришлось срочно топить баню со всеми вытекающими последствиями. Так что не сердитесь, тем более, у наших православных друзей сегодня — Прощёное воскресенье.

В вечной любви и в ссоре,
с формой борясь, но вторя,
выбор не сделать чисто:
латы или мониста.

Хрупкое их единство
в этом неравном споре,
где острова и море,
детство и материнство.

Но неразлучны пары
в играх теней и света,
в ярости льда и жара
в битве зимы и лета,
в форме сонета — тара,
в слове поэта — нетто.

* * *

Истопил в пятницу баню, напарился, пришёл домой, принял, что положено, и тал смотреть по ТВ “Поединок” Злобина и Проханова. О чём — это не важно, да и не помню уже. Главное: Проханов говорил чисто цитатами из этого моего стихотворения. Тут тебе и «.. мир собрать под русским стягом» и «Небесный мир и мир земной», и «Абсолютная Русская Правда», и даже «Наш путь — из рая в мрачный ад» и «От благоденствия к разору…» или наоборот. Я, может в первый раз, подумал про свои стихи, что это не просто «плоскость раешника и ерунда частушек», а в самом деле сермяжная правда… Пойду, продолжу.[1]

Всепобеждающая любовь

Пускай несется в диком раже
Недоброхотов злой табун,
Не скроет правду тьма продажных
Газет, журналов и трибун.

Пускай узнают правду в мире
Не от врунов и пустомель
О покорении Сибири
И прочих стран, краев, земель.

Как шли войска на юг и север,
(Конечно, с миром, не с войной),
Чтоб мирно спал, пахал и сеял
В Коломне мирный крепостной.

Не пьянствовал и не кололся,
А просто, так как дух здоров,
Крестьянствовал под руководством
Иванов разных номеров.

И за предел границы русской,
Чтобы народ спокойней спал,
Водил свою дружину Курбский
Походом мирным за Урал.

Не то, чтобы землицы мало,
Не в горе жили, не в беде,
Но спать спокойно не давала
Печаль о розни и вражде

В далеких странах, где, как звери,
Все жили в скверне и грязи,
Мечтая о прекрасной вере
И добрых пастырях с Руси.

Да как не пожалеть их, братцы,
Придется ехать, коли так…
И стал с друзьями собираться
В дорогу дальнюю Ермак.

Не разводили тары-бары,
Сказал им Строганов: «Пока»,
Челны спустили. А татары
С любовью ждали Ермака,

Хоть хан их размышлял иначе.
Но русским не нужна война,
И миролюбием казачьим
Была Сибирь покорена.

Миролюбивые в основе
Пришли на чуждые брега
И полилась волна любови
С руки нелегкой Ермака.

И надо с вымыслом бороться,
Не допускать фальшивых слов,
Что приносили инородцам
Не только дружбу и любовь.

А если кое-где и было
Немного стали и крови,
Так это все издержки пыла
Все той же дружбы и любви.

Нет, истину не скроешь маской,
Теперь понять не мудрено,
Что Петр не мечом, а лаской
В Европу прорубил окно.

С любовью Польшу бил Суворов,
Потемкин турку целил в глаз,
С любовью генерал Ермолов
Свинцом воспитывал Кавказ.

И азиатские народы
Чтобы спасти от англичан,
С любовью Скобелев в походы
Ходил на мирный Туркестан.

Одна любовь, души растрата,
(Плюс, правда, траты на свинец),
Чтоб Абсолютной Русской Правдой
Весь мир проникся наконец,

Чтоб мир собрать под русским стягом,
Дать волю, счастье и покой,
Чтоб стал для всех великим благом
Небесный мир и мир земной.

Но мир, увы, не благодарен,
Опять пророс чертополох,
Не любит Ермака татарин,
Ермолов для чеченца плох,

К Курилам тянется японец,
Литвин уходит из-под рук,
Хоть, слава Богу, патагонец
Нам до сих пор и брат и друг.

С чего же вдруг такие страсти?
Ну, постреляли, посекли, —
Ведь это все во имя счастья
И благоденствия Земли.

Прикрыт России мощной дланью
Как мирно жил бы весь народ,
Лев возлежал бы рядом с ланью
И рядом с белой готтентот.

От чужемыслия, разврата,
От легкомысленных утех
Всегда рука Большого брата
Надежно б защищала всех.

Но не дают, мешают, лезут,
Враньем смущают малых сих
И тянется рука к железу,
Чтоб прекратить бесчинства их.

Они отравленною водкой,
Которой Русь вовек не пьет,
Сбивают с толку добрый, кроткий
И целомудренный народ.

Им не по нраву наши нравы,
Им не по нраву наш народ,
Им не по нраву, что держава
От века к веку вширь растет.

Им не по нраву наша трезвость
И, вообще, прошел слушок:
Они б хотели всех обрезать,
Желательно под корешок.

Но мы сумеем рассчитаться
И за отца ответит сын,
Мы всех иуд-христопродавцев
Развесим на ветвях осин,

Мы разберемся с этой кастой,
Мечи и копья застучат,
Где теоретики пока что
Лишь нити замыслов сучат.

И будет там простор насилью,
Где Шафаревич тянет нить.
(Он — наш, но все-таки фамилью
Ему бы лучше заменить).

Взывает снова к нашей силе
Давно помятая труба,
Чтоб снова снизошла к России
Благословенная судьба.

Оглянешься — предстанет взору
Наш путь — из рая в мрачный ад,
От благоденствия к разору…
Ну, что ж, теперь пора назад.

Юлий Герцман: Достойно встать рядом с «Историей Государства Российского от Гостомысла до Тимашева» А.К.Толстого. Превосходно! Курбского поправьте все-таки, пожалуйста — он же не матрос Железняк.

Борис Вайнштейн:
Ништо в России километры
Иди насколько хватит сил
И Курбский за Урал до ветру
С дружиной все-таки ходил

За то и полюбил тарарин
И Курбского и дружну рать
Он говорил: «Хоть важный барин
А все же к нам идет …..»

На нас клевещут, где придется,
Что мол всем нехороши,
А нас вот любят инородцы
За нашу широту души.

Чтобы Вам помочь и Вы могли сконцентрироваться на главном, я тут сочинил за Вас ответ критикам от Вашего так сказать лица:

Чуть я о череде событий
В стихе поведать соберусь
Как тут же сразу вредный критик
Облает и меня и Русь

Рязань, Урюпинск и Коломна
Стих принимают на ура
Но есть и пятая колонна
Что не поддерживает храм

Вредят, наверно по заданью
На одного тут наорал
Он утверждал, что Курбский Ваня
Не вел дружины за Урал

Другой сказал сомненья множа —
Ему за это вечный бан:
«Тьмы низких истин нам дороже
Нас развращающий обман»

Когда б они не клеветали
То мы б Россию увели
Ах бог ты мой, в какие дали
Что не приснятся даже Гале
Ну той, которая Дали.

БМТ: В порядке дружеской критики: Курбский все-таки ходил не на Урал.

За Урал, Борис Маркович, за Урал. Только это не князь Андрей был, а как говорится, другой Юрий Милославский.

С.Л.: Это был Фёдор Курбский-Чёрный — поход на Пелымское княжество, первая русская “миротворческая операция” в Сибири, 1483 г., дошли вроде бы до Оби.

БМТ: Не смею спорить. Но, может быть, хоть как-то намекнуть, что другой? Для среднего человека Курбский ведь только один?

Идёт себе средний по свету,
совсем не грустя от того,
что Курбского, как бы, и нету,
и, в общем, не надо его.

Но мы с вами книжки терзаем,
в нас разум, и знанья, и дух,
и мы с вами Курбского знаем,
а вы теперь даже аж двух…

Второй тот, порой вырываясь из жил,
Великому князю исправно служил,
в понятиях времени — честен,
хоть нынче и малоизвестен.

За нас, за Уралом, в суровых боях
он кровь аки воду лиях и лиях,
ему мы обязаны краем,
где нефть теперь мирно качаем.

А этот, который плюя на Москву,
продался врагу, перешёл на Литву,
он чем пособил нам при этом? —
Ну разве что стал диссидентом.

Вот вы там, в Литве, в диссидентской толпе,
ругаете нас и т.д, и т.п.,
за то, что так непринуждённо
мы Курбского любим. Семёна.

Но эта любовь — это больше, чем мы,
в ней наши надежды, сердца и умы,
она велика, перманентна,
и даже вполне имманентна,
ментальна, витальна, летальна
и, кажется, трансцедентальна… (Уважаемого Б.Дынина прошу не обращать внимания…)

* * *

Борис Вайнштейн: Краткий курс Истории России

А чего так рано остановились? Надо было хоть по доброй традиции до Тимашева довести. Некоторые места очень смешные и удачные, к примеру — Святослав с его «Идите вы на…», Прутский поход с Шафировым и др… Ну и напоследок — сонет, что тоже скоро станет традицией. Решил начать прямо с первых строк:

Поскольку ныли плечи,
чесались кулаки,
в принципиальной встрече
сошлися мужики,
друг друга покалеча
и разорвав портки,
на Новгородском вече,
посереди реки.

Но с прошлым не в разладе я,
звучит былой настрой,
всё так же наша братия
сбирается порой,
поскольку демократия
и общий перепой.

* * *

Вы мне напомнили один старый стишок, посвящённый товарищу, который в нашей местной газете опубликовал занимательный материал о вино-водочных этикетках, среди которых он отыскал написанную по-английски «Царь Пётр», но принял её за немецкую.

Переводчику С.Волкову —
Посвящается

Он с земли мне по-английскому:
— Danke schön.
А.Галич

Кто для простора был рождён,
кто заперт в тесной клетке…
Мы пьём, мы мучимся, а он
читает этикетки.

Ему легко — он полиглот,
а не филолог узкий,
он говорит: — To be or not
to be, — по-сингапурски.

Мы и в своём ни в зуб ногой,
в египетском — тем паче,
а он с любого на любой
в момент перетолмачит.

Снаружи и прикид-то наш,
и вид вполне ямальский,
а чешет: — Lecken Sie mir Arsch,-
вполне по-гватемальски.

По-СНГовски средь снегов,
по-галилейски в Кане,
но ясно нам и без него,
что истина в стакане.

По-австралийски он — мастак,
в бразильском — просто дока,
а нам всегда бывает так
под утро очень плохо.

Нам снится винный магазин
до самого восхода,
и нам язык родных осин
хорош без перевода.

Он нас, конечно, не поймёт,
и наш язык с тобою…
Хотя, по-правде, нам и тот
не нужен с перепою.

* * *

Vitakh:
Мы опечатки? Бросьте!
Ещё чего не хватало!
«Творец не играет в кости» —
Бросил неглупый малый.

Есть много других теорий,
их не проскочить с разбега,
не мне быть судьёю в споре
Эйнштейна и Гейзенберга,

к чему продираться в дыме,
по мне — мир и прост и ясен,
и я с обоими с ними,
как Шариков — несогласен.

Ведь в ихних заслонах дыма
глядишь, не заметишь края,
сегодня одна парадигма,
а завтра совсем другая.

Нам не прочитать эпилога,
и нам не известна дата,
не надо решать за Бога,
Он Сам всё решил когда-то.

А что до наших рефлексий,
что мы, мол, не опечатки…
…подчистит бритвочкой в тексте,
в затёртой, как мир, тетрадке,

и улыбнётся мило,
и не затуманит взгляда,
и вроде бы так и было,
и вроде бы так и надо…

* * *

Борис Дынин: Опять получил удовольствие. Маленькая большой важности поправка:
не надо решать за Бога,
Он Сам всё решилТ когда-то

Быть может Он в конце решит,
но сказано ведь: בְּרֵאשִׁית‎

* * *

КМ:
Небось евреи — вот ведь горе
И каждый в рассужденьях лих…
Пойду судьей в извечном споре
Славян, что вечно между них.

У них ведь право не в черниле,
Пойдут налево иль направо,
Но только вечно право силы
У них сильнее силы права.

Зато с евреями тревога,
Не разберешся в ихнем хоре,
Иаков аж решил за Бога,
Верней решение оспорил.

У них всегда рецептов тыща
И может быть решенье Бога —
Пускай себе евреи ищут,
Авось чего найдут в итоге.

Когда я шёл вчера домой,
один прохожий,
не поздоровавшись со мной,
мне дал по роже.

Ну, кто поможет мне решить,
что это было:
конечно, право, может быть,
а может — сила.

Хоть голова с утра болит
понять мне надо,
где правда силы победит,
где сила правды.

Быть может, в силе силы нет,
а в праве — права,
Кастет — сильнее, чем эстет,
вот это — правда.

Я разведу свою беду
тая надежду,
что этого козла найду
и тоже врежу.

Тогда он только будет знать,
схватив по рылу:
я тоже вправе применять
такую силу.

КМ:
По роже получать не гоже
И безопасней ездить в танке
Чтобы не получить по роже
И гражданину и гражданке

Воспоминания итожа,
Чтоб не достал прохожий злюка —
А то ведь знаем мы прохожих —
Задраить крепко крышку люка

Сесть в танк в какой-то день погожий
Цветочки, солнышко — прекрасно
И улыбается прохожий
Хороший, милый, безопасный

Глуши мотор минут на двадцать,
Чтобы послушать птичек трели
И чтоб с прохожими общаться
На них смотря сквозь прорезь щели.

Нет право лучше ездить танкe
Без опасений и тревоги
Об этом говорят останки
Прохожих около дороги.

* * *

О.В.: Олимпиада без аншлюса — все равно, что водка без пива.

Речь не о недостатке вкуса,
ошиблись вы в своей находке:
Олимпиада без аншлюса —
как пиво, питое без водки.

* * *

Дискуссия о склонении фамилий

Юлий Герцман: … Джорджом Гершвиным …ДжорджЕм Гершвином, конечно.
Марк Зайцев: У Вас еще одна попытка. Попробуйте, придете к «ДжорджЕм ГершвинЫм».
ЮГ: Вы правы — зарапортовался.

Ваши первая и третья попытки, Юлий, не засчитаны из-за явной ошибки. От второй же попытки, правильной, Вы отказались сами под давлением менее грамотного, но более уверенного в себе соперника.

В растерянности: А как же — Косыгиным? Топтыгиным? Брондуковым? Бурундуковым? Деточкиным, наконец? Или у них не кончается на согласную основа? Или опять дискриминация «нерусских» по отношению к «русским»?

К вопросу о склонении

Для тех, кто в растерянности…

От Крыма и до Сахалина
гудят на ветру провода,
склонилась по ветру калина,
но нас не склонить никогда.

Пусть нам не достанутся сливки,
ты крепче, братишка, держись,
склоняются Гершвин и Ривкин,
Косыгин, Бусыгин — ни в жисть.

Склоняется девка к солдату,
Склоняется знамя и штык,
Склоняется солнце к закату,
Склоняется к пьянству мужик.

Склоняется всё в человеке,
Ход времени неумолим,
но мы не склонимся вовеки,
ну, может быть, только на «ым».

Пускай ты не нашего роду,
но мы тебе тоже нальём,
склоняйся хоть вбок, хоть по ходу,
естественно, только на «ом».

Нам незачем биться над словом,
Над прущими в наш эшелон,
Над Дарвином, Боком, Беловом
(ну, если, конечно, он — фон).

Ведь от Сахалина до Риги
Какой у Руси будет вид
коль всякий, простите, Топтыгинд
в Топтыгины влезть норовит.

Юлий Герцман: Где Виктор Френкель? Почему он молчит, когда нужен?

Напрасно взываете, Юлий,
Молитвенно руки воздев…
Мне кажется, очень раздули
Познания в русском В.Ф. (очень двусмысленно звучит)

Не спорю, быть может, он гений
Насчёт всяких «ни» или «не»,
Но если коснётся склонений,
То явно ведь не на коне.

Листает учебник прилежно
И смотрит задумчиво в даль,
Поскольку он Френкель, конечно,
Но всё-таки не Розенталь.

Юлий Герцман: Он — моя последняя надежда, а то лежу между молотом образованностью Марка Зайцева и наковальней Вашим талантом. И некуда мне, скорбному бедолаге, податься.

Поверьте мне, нет повести печальней…
Я б рассказал про свой безгласный быт,
Но мой талант раздавлен наковальней,
А сверху Марк безграмотно долбит.

ЭЛ: Я за него, Юлик. Он, Виктор Френкель, конечно, выдающийся теоретик, а я интуитивно рассуждаю так: Леонид совершенно прав, но он процитировал только конец правила. А в начале сказано, что если русская фамилия означает «чей-то» (Герценов, Левитанов, Гоголев, Пушкин, Мушкин, Душкин…) — пиши «-ым», а если нет — «-ом, —ем». ОК?

ЮГ: Ты не Юлики, а скажи прямо: Гершвины́м или Гершвино́м?

ЭЛ: Я не Юлю́, не Тимошу́, а хочешь — прямо напишу. Раз Ге́ршвин (будь он хоть Гершви́н) — отнюдь не русский гражданин (как Чаплин, Бегин, де Кюстин, он иностранный господин) — изволь писать их всех на «-ОМ», при исключении одном: когда б в России проживали, и Гершвой, Чаплей, Бегой звали у них какого-нибудь предка. Бывает так, но крайне редко.

Да, ЭЛ, вы точно — молодец,
И правда прозвучала:
Я процитировал конец,
т.к. не знал начало.

Не от ошибок много бед,
Не от описок кисло,
А от того, что тащат бред
И слишком мало смысла.

Нам мало, что ли, довелось
В навозных кучах рыться,
Словесный разгребать понос
И сквозь пургу ломиться.

Искать жемчужное зерно,
Да хоть подобье страза,
И понимать, что всё оно
Достойно унитаза.

Описка — это ерунда,
Ошибка — не преграда,
А с бредом — это как всегда:
За ручку дёрнуть надо…

* * *

Где НИ, где НЕ, не разберёт
Лишь откровенный ИДИОТ.
А кто поймёт, где НИ, где НЕ —
Товарищ грамотный вполне!

А кто не понял ни хрена,
тот смело пусть шагает НА.

И мы НЕмедля, тем же днём
ему НА это намекнём!

И вздрогнула рука к утру
От НЕ и НИ, и НО, и тпру.

* * *

ЮГ: В.Ф. и Л.С. впредь считать почетными адмиралами Шишковыми с правом ношения.

К завершению (надеюсь) дискуссии

Тут нам не школьная скамья,
(где я не лез из жил),
но принимаю — ибо я
бесспорно заслужил.

Теперь, поскольку право есть,
(попробуй заслужить),
я зуб даю — сочту за честь
везде, всегда носить.

Наш славный адмирал Шишков
в глаголах не тонул,
и Пушкин (кстати, кто таков?)
зря на него тянул.

Но мы с В.Ф.’ом знаем толк,
мы тут развеем мрак,
мы русский помним на зубок —
евреи, как-никак.

Тех, кто с ошипками писал,
но в спорах грубым был,
кто с окончаньями скандал
всё время разводил,

кто флексий не усвоил суть
себе же на беду,
за корень схватим как-нибудь
и предадим суду.

Вот соберёмся и решим
решением суда,
и окончания лишим —
чтоб раз и навсегда.

Насчёт решим решением — даже не вздумайте начинать.

* * *

Капитан Дельгадо: Он Редькино певец… пашет днем, а вечером включает граммофон.

Вы дали маху, капитан, немножко,
Мой инструмент — лопата да гармошка,
Пашу весь день, как проклятый судьбой,
И перекуриваю малость в Гостевой.
Гружу туда корявою рукою
Ошибок воз и летом и зимою,
Свой уровень, колхозно-коматозный,
В пределах философии навозной.
Но не даю, т.к. не знаю страху,
Ни Авенариусу, в общем, и ни Маху.

* * *

Э.Л.: Думать тут нечего. Ответ должен быть очень простым: «Намёк понял. Принимаю эстафету. Начинаю вместо венка сонетов писать «Исторiю Государства Российскаго от Горбачёва до Путина»

Намёк понял. Принимаю эстафету.
Поскорей давайте палочку сюда,
Если к Путину — туда дороги нету,
А от Путина — не скажете, куда?

Не понятно, кто Горыныч, а кто витязь,
Не понятно, кто в пустыне, кто в снегу,
Я вот сдам свой продналог — и подавитесь,
А дойдёт до продразвёрстки — убегу.

* * *

Из всех сообщений нашёл самым интересным 55-тилетний юбилей жизни уважаемого Бориса Дынина в счастливом (уверен) браке. А тут и электричка подоспела, машину специально на станции бросил. Результат:

Жизнь проскочила — не беда,
не вечно же ей длиться,
мелькали годы, города,
дороги, жёны, лица,

менялись стражи по часам,
менялись двести на сто,
менялся понемногу сам,
но жён менял не часто.

Пускай раздрай, пускай разлад,
к ним привыкаешь как-то:
— Ну, что же, вот такой расклад,
вот так ложится карта.

Они не тают, словно снег,
хоть с ними хуже спится,
год оттянул — как будто век, —
и есть желанье смыться.

Подрастеряв любовный пыл,
ища другую долю,
бывает — двушечку отбыл
и всё, вперёд, на волю.

Но пятерик — как в сердце нож,
семь лет — судьбы ошибка,
не изоляция, но всё ж
не загуляешь шибко.

Червонец — тоже не пустяк,
срок веский, дело ясно,
а если тянешь четвертак —
то жизнь прожил напрасно.

И чтобы подвести итог,
один вопрос, не боле:
полсотни пять — ужасный срок,
пожизненное, что ли?

Ну, как он вынес, Боже мой!
…Хотя от вас не скрою:
я сам уже давно с одной,
но это возрастное.

* * *

Сергей Чевычелов: Мое мнение, экспертиза ДНК останков Иисуса ничего не даст. Но другая экспертиза, самих оссуариев и других предметов из гробницы, действительно, может произвести переворот.

Сын плотника и столяра

Сказать и мне позвольте-ка,
Хоть мне-то что за дело:
Сын столяра и плотника —
Не слишком это смело?

По Галилее рыская
Такое видишь, Боже,
Но Палестина римская
Не гей-Европа, всё же.

Такое утверждение
Глядится слишком стрёмным,
А как вам предложение:
У них он был приёмным!

Мысль, скажем, интересная,
Давайте обозначим:
Что мать, мол, неизвестная,
Да и отец, тем паче.

И люди б не скандалили,
И не ругались страшно,
…А что там в оссуарии
Уже совсем не важно.

* * *

МОВО по ЗАО

Ёпрст

Стараясь выиграть минуту,
в асфальт вбивая каблуки,
я шёл по новому маршруту
вдоль берега Москвы-реки.

Дома стояли возле речки,
со стен глядели в простоте
родные русские словечки:
тоталь, шанель, иль де ботэ.

Но что-то сбоку налезало,
серпом цепляло на бегу,
нерусское МОВО по ЗАО
ФГКУ УВО ГУ.

Что это? — вызов? смерти жало?
предупрежденье о беде?
Но, правда, там в конце стояло
родное наше: МВД.

И сразу стало как-то легче,
и разомкнулся тесный круг,
вот что нас защищает, лечит
и исправляет, если вдруг…

Вот где опора и основа,
вот с чем бестрепетно идём,
для нас трёхбуквенное слово —
надежда, сила и подъём.

Всегда мы, в общем, наготове,
В стране, в селе, в семье, в дому,
Три буквы нам понятны в слове,
А больше, честно, ни к чему.

* * *

Benny: Я раньше много лет жил в Израиле, сейчас я живу в Канаде… наши Правые Консерваторы действительно в большой опасности, но ещё совсем не обречены…

Сравним-ка две величины,
хоть может и не надо:
вы там совсем обречены
в Израилях-Канадах.

Стремитесь из последних сил
кто взад, а кто вперёд,
кто проиграл, кто победил —
никто неразберёт.

А вот у нас в лесной глуши
ничем нас не проймёшь,
хоть кол на голове теши,
а любим кривь да ложь.

Не знаем, где перёд, где зад,
запутались во мгле,
и тянем, тянем свой канат,
привязанный к скале.

* * *

КМ:
Ну да у вас и тишь и глушь
И руки в мозоля́х
Но вы повертьте порют чушь
И в каменных джунглЯх

Когда и тут при власти плут
Свои мля фертеля
Полно газет что много лгут
И в каменных джунглЯх

Нет ваша правда круче дичь
Наглее эпатаж
Не вас нам скоро не достичь
Так джунгли не тайга ж

Ну да покруче ваш обман
И понаглее ложь
Но это все знакомо нам
И путь похоже схож

И здесь в почете тот кто сер
И забывают честь
Похоже вы живой пример
Для тех кто правит здесь.

Нет вас конечно не догнать
Здесь так не обмануть
Но может вам едрена мать
Сменить немного путь?

Проехал полторы сотни км, поэтому с запозданием.

Что это значит: «Путь сменить»?
На спуск или подъём?
Клубок волшебный тянет нить
и мы за ней идём.

То в грязь, то в лес, то в буерак,
а то бог весть куда,
и знаем: катится не так,
и знаем: не туда,

но не заблудишься зато,
не загуляешь тут,
привязаны за кое-что,
упрёшься — оторвут.

Я по некошеной траве
шагаю налегке,
сплошные джунгли в голове
и тундра в кошельке.

Я не согнулся, не зачах,
мне снится вечный бой,
и с вечной верою в очах
дрейфую со страной,
и вечный ватник на плечах,
семисезонный мой.

Мой вечный пот, мой вечный труд —
мой главный капитал,
вот, говорят, газеты врут,
да я их не читал.

Мне этот бред, мне эту муть
не нужно ни хрена,
(нет, самокрутку завернуть
полосочка нужна).

На тех, кто громко голосит —
с прибором положу,
но это ж в воздухе висит,
а я ведь им дышу.

Моя вина, моя беда,
мой неизбывный след,
и я отравлен навсегда,
и антидота нет.

Я здесь всегда и насовсем,
да не о том ведь речь,
вот вы мечтаете, КМ,
а мне уж не до мечт.

* * *

КМ:
Ну я похоже полный псих
Замучил «вас из дас»
Ну так про что ж Ваш первый стих
Про Вас или про вас?

Ну если первый стих про Вас
Тогда вопросов нет
Лишь только сфер небесных глас
Послушает поэт

Но если это стих про вас
И путь ваш вкривь и вкось
И все поддерживают враз
Что лидер ни сморозь

Учите что закон таков
И сей закон упрям:
Найдется много …удаков
Для подражанья вам.

Да вся проблема тут и есть,
связующая нить,
что невозможно нас развесть,
разъять, разъединить,

мне с ними, зуб даю, невмочь
переступать черту,
и я из кожи лезу прочь,
и мне невмоготу,

не в кайф, не в жилу и не в масть,
сойти б на вираже,
но, чувствую, к разрывам страсть
ослаблена уже.

И так идут за днями дни,
хошь — собирай, хошь — трать,
и мне где я, а где они
уже не разобрать.

* * *

… Вот у нас в Редькине оставили одну газету и одну радиостанцию и говорят: пожалуйста, никто никому рот не затыкает. У вас, если судить по тутошним высказываниям, — то же. Ну и чего тогда ехать, тут хоть прохладно.

Сочуствущий: Дык ёлы-палы и не надо , не приезжайте. Редькино али Простоквашино, а можно и в Мухосранске жить-поживать.

Ну да, конечно, Мухосранск, предел моей мечты,
и кто там только может жить, наверняка, скоты.
Всегда в навозе и в соплях, и жизнь не жизнь, — пустяк,
с похмелья утром триста грамм — и снова всё ништяк,
тупая баба на сносях и дети все в говне…
А где-то пальма на песке и яхта на волне.
Мы в Мухосрансках, ну а вы на Пятой авеню,
там тоже, знать, неплохо жить и сплошь нести херню.
Просю простить, здесь как-то сбой сумел пробраться в стих,
но что с нас, мухосранских, взять, убогих и тупых.

* * *

Батрахомиомахия — эта пьеса написана года полтора тому назад и валялась, где и положено. Но к 1-му апреля решил немного развлечь публику видом в зеркало, подправил и вот… Почти все выражения и обороты взяты из Гостевой.

Прекрасно! Тем паче,
Что теперь всё иначе.

Иначе? Ну что Вы,
крутнётся Земля —
вернётся всё снова
на круги своя.
И будет всё хуже,
ведь как ни смотри,
но хамство внутри,
а совсем не снаружи.

* * *

Авторский несносен зуд,
к авторским — тем более,
пусть пройдёт сначала суд,
но без алкоголия.
Не добьётся ни хрена
без серпа и молота,
так как пьяная страна
и судья уколота.

* * *

Игорь Юдович: До чего Редькино талантливая деревня! Отдаю авторские и согласен приплатить (при случае) как дешевым, так и совсем не дешевым алкоголем за каждую новую пьесу, пьеску, рассказик, поэму, стишок, повесть, роман из жизни редьковчан и редьковчанок.

Дорогой Игорь! Благодаря вам подумал, что и на нашей редькинской почве можно написать роман в любом стиле, хоть по-бабаевски, хоть по-фолкнеровски. Пятисотлетняя (известная) история деревни позволяет закрутить, что хошь. А насчёт авторских — только с меня, жду. Есть и дорогое, и не очень, но пьём своё…

Роман из жизни редьковчанок!
Времён связующая нить!
Судьба моих односельчанок
затравкой может послужить.

Всё прошлое Господь рассудит,
вздохнёт, быть может тяжело,
здесь состоялось столько судеб
и разломалось, и прошло.

Остался квас, добавлен кофе,
но жизнь привычная идёт,
не хуже, чем в Йокнапатофе,
лишь выбрать правильный подход.

Здесь, в общем, те же шум и ярость,
свет в августе идёт с небес,
всё, как и там, и только малость
похолоднее будет здесь.

Среди навоза и соломы,
и старых пошлых новостей
здесь есть свои Авессаломы,
но не снисходит Моисей.

За ту же жизнь здесь та же плата,
здесь та же правда, та же ложь,
и всё зависит от таланта,
а не от места, где живёшь.

* * *

На просторах Портала мне известны авторы, имеющие отношение к Геологии: Хаим Соколин, Марк Цайгер, Владимир Гольдшмидт, Григорий Быстрицкий, наверное, ещё есть… Всех поздравляю!

Мы прорубались сквозь тайгу,
Шли в тундру сквозь метели,
Мы вязли в топях и снегу,
Но продвигались к цели.

И на просторах дальних трасс,
Как ни бывало трудно,
Мы открывали нефть и газ,
И кое-что попутно.

Теперь общипанных орлов,
Забывших слово «поле»,
Влечёт романтика столов
(Или, точней, застолий).

Но если будет брошен клич,
Мы в юношеском раже
Войдём со всей природой в клинч
И победим, как раньше.

* * *

Я не был (кто следит — тот в курсе)
довольно долго на ресурсе.
Тут мне сказали: нарисуйся,
контора платит…
Смесь ностальгии с интересом,
на Крайний Север дальним рейсом,
а поезд по блестящим рельсам
туда не катит.

Там, близ границы государства,
куда ни взглянешь — всюду царство
снегов и ветра,
там жизнь со смертью ходят рядом,
там смотрят в даль открытым взглядом,
а также в недра.

Там люди терпят все невзгоды,
там, как в мои былые годы,
в натуре, братство,
там до сих пор идёт разведка,
там предают довольно редко —
бывает б…ство.

Там нет наезженной дороги,
там стыдно выглядеть убогим,
тупым и пошлым,
там отвечает брат за брата,
я сам таким же был когда-то,
теперь всё в прошлом.

Куда легла моя дорога,
и лет прошло не так уж много —
два-три десятка,
и где оно, скажи на милость,
ушло куда-то, испарилось
всё, без остатка.

Теперь до тундры путь не близкий,
парфюм французский, скоттский виски,
японский джип, костюм английский,
ирландский сеттер…
Да нет уже того веселья,
поправишь голову с похмелья —
и вспомнишь Север.

Зачем зря душу растревожил,
не так уж я паскудно прожил,
жил с обмороженною рожей —
остались пятна,
ведь невозможно человеку
вернуть года и в ту же реку
войти обратно.

Продолжение

___

[1] Это стихотворение (точнее, маленькая поэма) опубликовано в «Избранном» и здесь можно было бы ограничиться ссылкой, чтобы не дублировать текст, но… до чего же “вкусен” и сам текст, и его обсуждение — оставили всё как есть. (прим. ред.)

Print Friendly, PDF & Email

11 комментариев для “Леонид Е. Сокол: Оп-пп-с-с!..

    1. Да, Лёва, это из энциклопедии лабытнангской жизни.
      Скоро будет свёрстана.

  1. Я даже вообразить себе не мог, что мои посты в Гостевой могут кого-то вдохновить писать стихи.
    Тем более — вдохновить обитателей лесной глуши, не знающих, где перёд, где зад.
    Тем более — писать хорошие стихи в труднейшем стиле «тактичного сарказма».
    Век живи, век учись 🙂

  2. Способность сочинять стихи для меня есть нечто трансцендентальное . Это как решил Бог. Но я опять получил удовольствие. Прошло 7 лет. Послезавтра Мила и я с нашими младшими отметим 62 года со дня нашей свадьбы. Еще раз прочитаю ей

    И чтобы подвести итог,
    один вопрос, не боле:
    полсотни пять — ужасный срок,
    пожизненное, что ли?

    И отвечу: «Пожизненное!»

    Спасибо, Леонид!

    1. Да, Борис, пожизненное — это серьёзно. И пусть я вчера забыл написать, что хотел, но что такое один день на фоне вечности…
      Вот Мюнхгаузен (тот самый): В свое время Сократ мне сказал: «Женись непременно. Попадется хорошая жена — станешь счастливым. Плохая — станешь философом.» Не знаю, что лучше.

      Поэтому философское:

      Ах, эта юность, заря, голубые мечты,
      белые ночи, рассветы, слова со значением,
      кажется, всё уже было не раз и конечно же ты
      предупреждён, но надеешься стать исключением.

      На эту крепость прекрасную, под этот взгляд
      прямо бросаешься грудью бесстрашным Матросовым,
      думаешь: стану счастливым, но это-то вряд….
      — станешь философом.

      Кто нам подскажет, где путь не избитый, прямой,
      вечером ляжешь с любимой своей в настроении розовом,
      утром посмотришь внимательно: Боже ж Ты мой,
      ну и, естественно, встанешь философом.

      Нечего умничать, ныть, говорить про любовь,
      надо понять в состоянье своём стоеросовом:
      время такое наступит, в котором любой
      станет философом.

      Кто-то серьёзно, а кто-то несёт чепуху,
      кто-то вообще свою жизнь принимает как миссию,
      что нам присудят с тобой где-то там наверху,
      то и потянем, с надеждой попасть под амнистию.

      1. и ещё про пожизненное.

        У соседей ваших с юга
        правосудье так жестоко
        и Фемида косорука:
        ну, порою, Страшный суд,
        сходу, просто так, с наскока
        всем пожизненных два срока
        ни за что, считай, дают.

        А у вас всё как-то пресно,
        но скажу вам: если честно
        вот вердикт суровый мой:
        вам пожизненный влепили,
        вы его почти отбыли,
        но без снисхожденья к Миле
        попрошу вас на второй.

        1. Леониду и Л.С.

          Спасибо! You made our day!

          С Новым Годом! И чтоб все гадости прошлого исчезли пожизненно! А радости умножились!

          Б.

  3. Спасибо за постоянное, не ослабевающее до сих пор, внимание.

  4. Роман из жизни редьковчанок!
    Времён связующая нить!
    …….

    Ну, это вооще — классика!

    1. Игорь Ю.: Ну, это вооще — классика!

      Точно не знаю, но где-то же всё решено,
      меж облаками к вечности вьётся дорога,
      много там всяческих бродит под лаврами, но
      нас там немного.

      В сто миллионов тираж, жизненной мудрости кладь,
      молча на полке стоит, стиснутый тонкой лепёшкой,
      жмёшься среди…
      а этим совсем наплевать,
      кто под обложкой.

      Чайник на книжку, окурок сомнут вдругорядь,
      вовсе порвут, да вдобавок зарядят махоркой,
      вот, раздолбаи, да как же не могут понять:
      ты ж там под коркой.

      Эй, просыпайтесь, не всё же вам пьянство да труд,
      впрочем, и время всегда беспробудно и смутно,
      Вот уж не знаю, как эти, простые, живут,
      Нам, классикам, трудно.

Добавить комментарий для Лев Рубин Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.