Борис Вайнштейн: В стихах и немного прозой

Loading

Мне друг в хорошую минуту / Поведал как-то суть сонета: / Сонета форма — это брутто. / Душа сонета — это нетто. / Бывает, что молчишь задетый / Гармонией, что веет в брутто. / И негодуешь на поэта — / К душе он не нашел маршрута… / В итоге сотворил уродца. / В сонете проще проколоться.

В стихах и немного прозой

Пародии, сказки, анекдоты и реальные истории
Часть четвёртая

Борис Вайнштейн

Продолжение. Начало

Борис ВайнштейнСонеты. Время Генриха VIII

Эпоха реформации. B почёте
Страсть и стремленье к перемене вер,
Бесславно кончил жизнь на эшафоте
Предтеча тех, кого раздавит Тьер

Испанцы обрели себя в охоте,
Любой конкистадор — миллионер,
Грабёж империй предоставлен роте,
А в остальном мир неизменно сер.

Рисуют в основном мадонн, венер
И ангелов, трепещущих в полете,
И этим украшают интерьер
Того, что называют стилем Gotic,

И чтоб разжечь свой истомлённый дух
Меняют жён, любовниц или шлюх

* * *

Предчувствия дурные и тоска
И не понятно, что тому виной:
Шторм, что корабль потопил у скал,
Который слал за новою женой.

Иль вспомнил, как постель делил с иной,
Шёлк нежной кожи, метка у соска
И медь волос не созданная хной.
В итоге крест на холмике песка.

Поди попробуй управляй страной —
Послать на смерть ту, что любил ласкал.
Она была, как часть себя, близка,
Теперь за бесконечною стеной.

Но может быть у новой будет сын.
Король сидел уставившись в камин.

* * *

Покрытые холщовою рубахой
Колени Анны уперлись в помост,
От шеи отведя волну волос,
Палач пригнул ей голову на плаху.

На галерее с королем был гость,
Издалека, посол, любимец шаха.
Блестя зубами белыми, как сахар,
Толмач переводил его вопрос.

Монах шепнул заранее:»Мир праху».
Но как-то по привычке, не всерьез.
«Преступница» — над площадью неслось.
Топор поднялся. Кто-то громко ахнул…

Немного позже разбрелась толпа
С медлительностью сытого клопа.

* * *

Изъязвленное недугом, грехами
И временем… И вот к окну углом
Мольберт поставив, быстрыми штрихами
Художник набросал портрет углем.

Неотвратимо отразились в нём
Тяжёлое, неровное дыханье,
Двойного подбородка колыханье,
Провал глазниц и рта пустой проём.

Король не раз позировал потом.
Портрет менялся, и не чепуха ли?
Ушли морщины, очи полыхали,
Портрет смеялся белозубым ртом.

В улыбке затаилось торжество…
Художника сожгли за колдовство.

* * *

Их на рассвете вывели из башни
И отрубили головы. Пускай
Народ увидит сразу гнев монарший
И доброту — такая смерть легка.

В тот час с неторопливостью катка,
Грозя, гремя, наваливаясь сажей
Шла туча, подминая облака —
Разбросанные кольца белой пряжи.

Остались для потомков два лубка:
На площади каре швейцарской стражи,
Бунтовщики, помост, толпа сограждан…
Все остальное кануло в веках.

Казнь месяц будоражила умы.
Все стихло с эпидемией чумы.

* * *

— Пляж, море, огненный закат.
Вдали затих погони топот.
Плывет, принявший вид быка,
Зевс. На спине его Европа.

— Зачем же было красть Европу?
Мог золото из кошелька
Достать. Грозить войной, потопом,
Всесильна божия рука.

— Нет, мальчик. Хоть силен дукат,
И острый меч смиряет ропот
Чтоб получить любовь Европы
Зевс выбрал огненный закат.

— А я бы выбрал деньги, страх.
— Он Бог. Ты судишь как монарх.

* * *

Стремительно вращаясь и треща,
Жил фейерверк своею жизнью яркой,
Огонь ракеты расцветал над парком
И умирал в сыром плену хвоща.

Тянулась свадьба и не первый час,
Прочёл стихи придворный сын Петрарки,
Потом он вина пил, мешая марки,
И обнимал за плечи палача.

А королева, осмотрев подарки,
Робка, невыразительна, тоща
Ждала в опочивальне, трепеща
Под одеялом нестерпимо жарким.

В толпу швыряла стража серебро,
И ликовал на площади народ

* * *

Послушная движению руля
Страна оделась в праздничные ткани,
Согласно повеленью короля,
Кaтолики, теперь мы — англикане

Зеленый цвет листвы имеет тля,
И мудрость тли проверена веками,
Чтоб выжить надо делать что велят.
Кaтолики, теперь мы — англикане.

А утром, начиная день с ноля,
Спасая душу, сжатую в капкане,
Прощенья жаждем, господа моля —
Ты любишь всеx господь, мы — англикане.

Страшит нас власти гнев и время смут,
А дни проходят, а часы идут.

* * *

Овраг, поросший вереском, болото,
Деревня, поле, за часовней лес.
За лесом начинается Уэллс.
Туман, усталость ветра и дремота.

Крестьяне и эсквайр — патриоты
Монархии, традиций, здешних мест.
Священник худ и строг, как божий перст,
Но прихожане сплетники и жмоты.

О свадьбе короля приходит весть —
Звон колокольный, пьянка до икоты.
Весть о разводе — гнев и крики:»Месть».
Кому? Конечно, виноваты скотты;

Тревожит новостями мирный быт
Раз в год чиновник, собирая мыт.

* * *

Ломило руку. Сразу от плеча.
— Как в Англии зимою все же скверно.
И лекаря такой народ неверный-
Король пил ром. Глядел в камин. Скучал.

— Вот мода — дверь откроют без ключа,
Уходят оставляя запах серы.
Он мне вторую юность обещал,
Но в ней цветов не более, чем терний.

А гость его входил в дома, таверны
И к рыбакам спустился на причал,
Юлил, хулил, опутывал, прельщал,
Осуществляя замысел безмерный.

Когда б нашел он пару верных слов —
Поймал бы душу короля в улов.

* * *

На внешнем рейде лондонского порта
Стоял корабль. Он привёз шёлка,
Хну, перец, веера из тростника
И сто рабынь — обычный экспорт Порты.

Невольницам спускали на крюках
Еду, они глотали воздух спёртый,
Ругались на различных языках
И спали, тесно прижимаясь к борту.

В тот год была довольно высока
Цена рабыням, ведь такого сорта
Товар купцы везли издалека.
Рабов впридачу к раненым и мёртвым

Дает война. Мир кончился войной.
Рабынь хватало. Трудно стало с хной.

* * *

Корона, плащ, подбитый горностаем,
Король эскорту приказал:»Пора».
Мать обняла, а старшая сестра
Горбунья попрощалась с ней рыдая.

Крик, мельтешенье белоснежной стаи,
Которая преследует корабль,
Ткань парусины влажная, тугая,
Кефали серебристая игра.

Порт где, в сопровождении двора,
Король жених ее приезд встречает,
Корона, плащ подбитый горностаем,
Восторг толпы и выкрики «Ура».

Изгнанье, гнев толпы и нaд причалoм
Пронзительное мельтешенье чаек.

* * *

— Когда посольство отбывает? — В среду.
— Где этот Лондон? В Африке Тува,
И там ещё течет река Нева?
— Нет, Темза там. Нева река у шведов.

— А помнишь мы с послом вели беседу
И он сказал:»Парламента права»,
Придумают же странные слова.
А что там на десерт дают к обеду?

А правда, Генрих мне годится в деды?
— Все выдумка, досужая молва.
— Коль он плохой, так я домой приеду.
— Помилуй Бог. Ты там пока жива…

Она сказала «да» послу в ответ,
И возвратилась через восемь лет.

* * *

— Из золота, вот бред, ночной горшок?
— Да сир, пристрастье к этому металлу
В том государстве вызовет смешок
— Пусть сделают, пожалуй мне пристало.

Нет, отменю — у фрейлин будет шок.
Листаем дальше: храмы, карнавалы,
Глава о рабстве — это хорошо —
В Британии преступников немало.

На Плиния сошлись и Ювенала.
И о разводах не пиши. Душок.
Мне только пересудов не хватало.
Иначе в башню, в каменный мешок.

И как зовётся сей престранный мир?
-‘Утопией’, если позволит сир.

* * *

Борзая, помесь скорости и нюха,
В подлеске поднимая сонных птах,
Кого-то ухватила, впопыхах,
Испачкав свою морду белым пухом.

Король смеялся. Вдруг над самым ухом
Стрела пропела. И сверкнув в лучах,
Вонзилась в дуб, что безвозвратно чах —
Дожди не шли, и было страшно сухо.

В груди оборвалось… И тут же глухо
Забилось. Генрих сдёрнул лук с плеча,
Прислушался. Но лишь лесные мухи
Жужжали, и трещала саранча.

«Когда б охота эта удалась,»-
Подумал Генрих,-«то б сменилась власть».

* * *

Часы на башне отстучали третий
Удар и замолчали. Город спал.
Лишь кое-где позвякивал металл —
Шёл пост, мечи блестели в лунном свете.

Король и Анна ехали в карете,
Пропал размытый темнотой портал,
Мелькнули тени, и эскорт отстал,
Форейтор вскрикнул, отбиваясь плетью.

Дверь отворилась, на подножку встал
Мужчина в полумаске и берете,
Посланник смуты, заговора, смерти,
Король сумел вонзить в него кинжал.

И кто он был? В чем Генриха вина
Была пред ним? Бог знает. Ночь. Луна.

* * *

Король теперь под властью тёмных чар,
Молилась я, мне ангелы сказали.
Мы уезжаем будем жить в Версале,
Представь себе — гардины и парча,

Паркет блестит в огромном светлом зале,
Достаточно движения ключа —
Фонтан играет в солнечных лучах,
И, девочка, какой у них розарий.

Горела тускло сальная свеча,
Но кто же думал о чадящем сале.
Была принцесса мысленно в Версале,
А годы приближали палача.

Париж и Глазго видеть ей пришлось.
К несчастью все сбылось, сбылось, сбылось.

* * *

Стрекочет плёнка и на полотне
Прекрасные английские актёры,
Одетые в костюмы прежних дней —
Дней веры, крови, славы, и позора.

Народ для расширенья кругозора
Разглядывает вздыбленных коней,
Пиры, междоусобицы, раздоры…
Все так и было? Авторам видней.

В днях наших с верой стало победней,
Достаточно и крови и позора
О славе ходят только разговоры.
Все так и будет? Господу видней.

Зал шепчется и борется со сном
И кто-то ищет выход запасной.

* * *

Край озера, поросший камышом,
Был под песчаной, невысокой кручей.
Дул ветер, дождик мелкий и колючий
Лез в рукава, ботфорты, капюшон.

День для охоты выдался не лучший.
Но к ночи распогодило. Ковшом
Смотрели звезды сквозь окошко в туче,
Что прорубил архангел палашом.

На этот раз охотились без жён,
Им по такой погоде будет скучно,
Раскуксятся и будут багажом,
А девок взяли раз уж выпал случай.

Вчера, а может в средние века,
Но это было, и наверняка.

* * *

Дождь кончился, и первый луч в осколки
Разбился, чтобы в каплях догореть.
Там, где трава скрывала лаз в бугре,
Большая свора окружила волка.

Веками освящённая в игре
Смерть, как итог исполненного долга
Пред выводком? людьми? смущала только
Та предрешённость схватки у зверей.

Король на сценку напряжённо долго
Смотрел. Oн медлил. На его бедре
Висел ягдташ, где силясь умереть,
Подраненная билась перепёлка.

Потом он поднял ствол, вложил заряд.
А шкуру ободрали егеря.

* * *

— По виду корня надо понимать
В какие ветви разовьются почки.
Вот плоть от плоти — две родные дочки
Одна ханжа, другая просто ****ь.

— Послушай, брось, не изводи тетрадь,
Учти непрочность бренной оболочки
Прочтёт доброжелатель эти строчки —
Из милости приговорят распять.

— Грози, приятель, ты же сам опять
Пока я в пьесе не поставлю точки,
Не дашь мне и минуты проволочки
И первым меня будешь подгонять.

Поскольку нас один попутал бес —
Ты режисcёр, я сочинитель пьес.

* * *

О Господи великий и всеблагий,
Прошу тебя, дай мне знаменье, знак.
Молю тебя, как молит слабый злак
На пересохшем поле летом влаги.

Я короля люблю, но дай отваги
И мудрости не сделать этот шаг.
Он просит, чтоб я с ним вступила в брак,
Но лучше стать подружкою бродяги.

Я с ним близка. Kогда король наш наг,
Он жалок. И любовь моя от тяги
Погладить, успокоить. Даже гадин
Так гладят. Лучше, если ранит враг.

Она молилась, оплыла свеча,
В окне светало, и Господь молчал.

* * *

Не говори про короля:»Он стар».
Да, властны годы над монаршим телом,
Но власть от бога. Значит, что за дело
Как выглядеть наш повелитель стал.

Завидна участь чистого листа,
Когда на нем прекрасная новелла
Написана. В лачуге запустелой
Нет места розе, сорванной с куста.

И если ты и помыслом и телом
Принадлежишь монарху — ты чиста.
Есть червь сомненья — значит, охладела
Твоя душа иль попросту пуста.

Теперь тебе все ясно наконец?
И ты согласна?» — «Да, святой отец».

* * *

Господь, Я связан с обликом твоим,
«Помазанник»,»Любая власть от бога…».
А это плохо, это слишком много.
Твой облик заволакивает дым.

И так, как мы для подданных сродни,
От их рожденья и до их итога,
А власть моя реальна и жестока,
То как бы не запутались они.

Им трудно. Средь забот и беготни
Боюсь от их молитв не будет прока,
А будет род духовного оброка,
Ты их, Господь, от этого храни.

К несчастью, я себя не изменю.
Но ночь быть не должна подобной дню.

* * *

Его лицо не доброе, не злое
И без надежды. Он идёт к венцу.
Подсвечники горят пред аналоем,
На серебре подноса по кольцу.

Вдруг судорогой память по лицу.
Давным давно здесь он и Анна, двое.
Скоpей бы служба подошла к концу —
Забудется щемящее былое.

Воск затвердел на бронзе толстым cлоем.
Tеряя звук, как бабочка пыльцу,
Туда, где знать теснилась пёстрым строем,
Летело эхо службы по дворцу.

И вот о чем в тот день гадала знать:
«Когда ж её король решит изгнать.

* * *

Есть повод после смерти погрустить —
Так осрамить, да вы сличите даты:
Почетный мир, страна была богата,
Когда сказал «последнее прости».

Не то что у российского собрата,
Он тоже, умирая холостым,
Смог восемь жен и взять и извести
И брал мою племянницу девятой

Прослыл почетно «Грозным» — рок проклятый!
Оставил кровью залитый пустырь,
В советниках ходил не Мор: Скуратов.
А у своих историков в чести.

Не то что наши: въедливый народ —
Всегда есть камень, был бы огород.

* * *

Сонеты. Личности, история, мифы

Сизиф

Дорога круче, ноша легче
Из-за того, что цель вблизи.
Но камень вырвался, калеча
Траву, сплетения лозы,

Склон пропахал и лег в грязи.
Но року не противоречат.
И вновь взбирается Сизиф.
Тропинка в октябре скользит,

Зато в июле пышет печью,
И сколько б не тянулась жизнь
Все время камень давит плечи.
А те кому сей труд грозит

Не вспомнят о своём предтече…
Сизиф одолевает вечность.

* * *

Полифем

Он день за днем ждет возвращенья греков
Горою — торс, скалою — голова.
Над толстой переносицей провал
Пустой глазницы, не прикрытый веком.

Скопив за годы ненависть, калека
Развил в себе искусство узнавать
Сквозь шум ветров, натянутых на деку
Залива, звон уключин и слова.

Под вечер камни станут остывать,
День кончится, словно зарубка, веха.
Он вырвет дуб, как будто тот трава,
Представит месть и испугает смехом

Зверье. Еще не скоро стихнет эхо.
И в этот миг его душа жива.

* * *

Медуза

Как равнодушно солнце жгло
Прекрасный мрамор, смугло-белый,
Лозой увитый изабеллы,
Придавшей торсам вид стволов.

Какому мастеру пришлось
Создать сей город, тронуть мелом
Десятки лиц, оцепенело
К зениту вскинутых голов

Губам дать очертания слов…
Работая над каждым телом,
Вложить всего себя всецело
В искусство, а не в ремесло.

Она и не брала резец.
Ей нужен миг и образец.

* * *

Дракон

Взмахнув отполированным древком,
Отряд остановил передний всадник,
Грыз шелк штандарта вышитый дракон,
Разглядывая тех, кто был в осаде.

А те, смеясь, глядели из окон
На всадников в засаленном наряде
И обещали, что украсят кол
Бараньим жиром смазанные пряди.

Китаец инженер машину ладил,
С горящей нефтью тысяча горшков
Взметнулась и сожгла дома в посаде.
Запечатлились в памяти людской

Дракон и пламя. Миф даря о гаде
Слизнувшем целый город языком.

* * *

Угра

Река — тиха. Река — узка.
И в дали, обозримой глазом
По обе стороны войска.
Стоят войска и ждут приказа.

Два полководца, два князька
Томят дружины, вдарить сразу б,
Да зуб не попадает на зуб,
Проходят дни, грызёт тоска.

Но через время, сквозь века
Былоe просочится сказом.
Сказ мудростью назвать обязан
Покой и страхи тупика.

И славою цепь неувязок…
Полки стоят, зима близка.

* * *

Наполеон

Судьба сумела в нем соединить
Понятья: полководец и политик.
Он в двадцать шесть смог диктовать элите
И торопил свою звезду в зенит.

Всевластный и безжалостный магнит
Войны тянул невидимые нити.
Маренго. Йена. Бедный победитель
Итог предсказан: остров, форт, гранит.

И то сражались — пушечки одни.
Теперь в эпоху роковых открытий,
Кумир тиранов, ох, хватило б прыти
Еще на десять тронов для родни.

А так Господь Европу охранил:
Сир ничего не знал о динамите.

* * *

«Немалый клан, что толстая кора.
Защита. Все мы чтим закон вендетты.
Один убит и честь семьи задета,
А там для мести подрастает брат.

Так гроздьями теснится виноград,
И, значит, надо гроздь срезать стилетом.
Будь у Христа хоть пара братьев, где там!
Его бы не посмел распять тиран».

Семья шла в церковь и отец мораль
Бубнил. И фразы были как монеты.
Похожи. То же он твердил вчера.
Аяччо. Полдень. Середина лета.

Десятилетний мальчик входит в храм.
Там у дверей Христос полураздетый.

* * *

Чехову

Целитель, сглоданный чахоткой,
— К несчастью дар не амулет-
Все знавший о добре и зле
И их вложивший по щепотке

В своих героев. В параллель
Реальность шаржу. Пятый, сотый…
Рассказы заполняли соты,
А мир, читая, веселел.

Но в ремесле, как бог велел
В рисунке меньше линий четких,
Зато полутонов без счета,
Он наблюдал, писал, болел.

Крым, осень, дней дождливых клей.
И с каждым днем платок алей.

* * *

Сонеты. Лирика

Без лирики гнездо не просто свить,
Но с лирикою сложно, скушав супа.
Любовники твердят слова любви,
Зато мужья их повторяют скупо.

В придачу жены мелют всякий вздор,
Увы не исключение донна Анна,
И вот уже с газетой на диване
Уснул после обеда Командор.

А донна Анна вышла из сеней,
Заждался дон Жуан свою красотку,
По прежнему легка ее походка,
Хоть килограммов двадцать лишних в ней.

Потом антракт. И не к чему тужить,
Что так воплощено искусство в жизнь.

* * *

Покуда жив, я вечный твой должник.
Другой любви не боль и память сроки.
Что сравнивать далёкие огни
И плaмя обжигающее щеки.

Ты избежала сетки западни,
А я попался, хоть давал зароки.
Другим дано усваивать уроки —
Смотреть на пламя, но стоять в тени.

И лучше, чем гадалки и пророки,
Я знаю завтра — Бoже охрани:
Жар, маята. Пусть знаю, что раним,
Но все же щит оставлю на пороге.

Мне кажется, что в мире мы одни.
Твой мир напротив состоит из многих.

* * *

Она покорна и мягка,
Но если мастер глину тронет,
Он ощущает на ладони
Сопротивление комка.

Творя, копирует рука,
Зачатое в вулкане, в лоне
Секундное, что на изломе
И неизменное в веках.

Как пальцы жаждут вид комка
Улучшить. Возникают кони,
Сосна на каменистом склоне,
Тигр за мгновенье до прыжка.

Но хочет быть собой комок
И он остался, если б смог.

* * *

Люблю ли я тебя саму
Иль прошлое, что в дымке тает…
Так кто-то душу поверяет
Уже не другу, но письму.

Напрасно вглядываться в тьму,
Обратно календарь листая,
Святая ты иль не святая
Неважно сердцу и уму.

Но узник, меряя тюрьму,
Не о свободе помышляет,
А о побеге. Мне, родная,
Томиться больше ни к чему.

Ты, чьи черты скрывает ночь,
Ничем не можешь мне помочь.

* * *

Поверь, поверь я знаю наперед,
Что скажешь ты сегодня или после,
Увы, любовь уйти мне не даёт,
И должен быть я постоянно возле.

И хоть изрядно сей ошейник трет
И будущее ясно, я не создан
Терять надежду, так безглазый крот
Надеется когда-то видеть звезды.

Я б растерял, рассыпал или роздал
Твоё другим, когда бы в свой черёд
Я б верил что любовь моя умрёт
Сама, ведь мы с тобой так долго розно.

Но я наверно обречен судьбой
Быть без тебя и все-таки с тобой.

* * *

Вернуться я к тебе не властен
Не потому, что неверна,
Боль смоет время. Тишина
Ко мне придёт, но все напрaсно.

Пусть это не твоя вина,
Пусть кто-то так расставил снасти,
Что флирт вдруг стал прологом страсти,
И ты с другим была нежна.

Нет, просто черезчур сильна
Была любовь, и как не кайся,
Не подобрать теперь лекарства,
Уж коли лопнула струна.

Натянутую слабо нить
Гораздо легче сохранить.

* * *

Нет, я не жив одной надеждой —
Несчастье, что надежда есть.
Не на Гoлгофу тащишь крест
И даже не к реке рубежной,

А к горизонту. Синь небес
И наугад во тьме кромешной
В объятьях липнущей одежды
Сквозь пыли бархатную взвесь.

И так идти, идти не мешкать,
Идти и вглядываться. Здесь
Любая весть — благая весть,
Но каждый день похож на прежний.

О если б мне не верить в ложь
Надежды, что ты подаёшь.

* * *

Я в сочетании с «почти»
Слов не приемлю «дружба»,»нежность».
Теряет чувство неизбежность
Его уже не обрести.

Нам это слово стало мстить,
Рутинней наши встречи, реже,
Так птица, что летала прежде,
Почти жива — лежит в горсти.

Воспоминания конечно,
Нас греют, но зимой в пути
Почти одежда, не одежда,
Мне холодно с тобой, прости.

Снег, холод, зимняя тоска.
Ты так близка, почти близка.

* * *

И куклы и картонная трава
Так потрясли мое воображенье,
И я не верил взрослым, что движение
Их вызывает просто бечева.

И лишь потом я стал осознавать —
Достаточно простого натяженья,
Чтоб вызвать боль, надежду, раздраженье
И все другое, чем душа жива.

Особенно любовь. Твои права
Вести меня к победе, пораженью,
К утрате воли или умноженью
Не описaть ни краскам, ни словам.

Но нити взяв, освоив ремесло,
Не поспеши употребить во зло.

* * *

Я от тебя все время жду
Звонка, открытки, взгляда, слова.
И если день не дал улова,
Его приемлю как беду.

Вперёд разгадано, не ново,
Так что ж быть с логикой в ладу,
Пяти другим отдать суду
Боль чувства главного, шестого.

Я данью дорожу былого
И в днях, которые грядут
Я буду намывать руду,
Звонок, открытка, встреча, слово

Так до пришествия второго.
А дни идут, идут, идут

* * *

Май, утро, солнце. Кто-то за стеною
Наигрывает: До, ре, ми, фа, соль…
Луч нежно давит чашечку весов
Склоняя день, как и вчерашний, к зною.

Господь уже расправился с весною
И жилкою пульсирует висок,
Когда жара затянет поясок
И пыль смешается с голубизною.

Ту влагу, что успел сберечь песок
Деревья пьют и пьют с непоказною
Поспешностью, натянутой струною
Корней стремясь дойти до полюсов.

А ветви от ненастья ждут вестей —
Протянуты жаре и духоте.

* * *

Красивo, но не обессудь,
Намучаешься с новой парой,
И чтоб немного отдохнуть,
Ее на день заменишь старой

Лишен и радости и сна,
Я столько дней скучал в опале.
Но с кем-то у тебя война,
И наконец меня призвали.

Ты счастлива, а я вдвойне.
Но месяц вот твоя граница
Ты снова честь окажешь мне
На складе памяти пылится

Ничуть при этом не тая,
Чем для тебя являюсь я.

* * *

Когда рождается строка
Расплавленного жаждой в слове,
Соедини биенье крови
С холодной правдою зеркал.

Огромен мир, не смог соткать
Ты все, что в стоне есть, в истоме,
Но влагу берегут ладони
Не к утоленью — для глотка.

Из ощущения комка,
Из вопля, что рождался зовом,
Расплавленное будет словом
И тем что ты давно искал.

А боль, слабей или сильней
Так надо, примирися с ней.

* * *

День, по которому плыву,
Верней влечет его теченье,
Знаком мне будто изреченье
Расхожее. И так живу.

Не то что б грёзы наяву,
События полны значенья
Есть радости, есть огорченья,
Жду завтра, вижу синеву.

А к ночи глянь стежок по шву
И капля горечи. Леченье
Должно быть горьким истонченье
Надежды и шажок ко рву.

Шажок, шажок еще шажок…
Вот и пришли. Прощай дружок.

* * *

И тот дикарь, что в солнце бросил дротик,
Дерзнувший посягнуть на божество,
Томимый ожиданьем — кто-кого?
Пока его копье еще в полете.

Или художник, тот, что мог листвой
Пейзажа только навредить природе,
Давно понявший, что он плох, бесплоден,
Вдруг ощутивший кисти колдовство.

И прочие, которые в колоде
Дней пахнущих унынием, вдовством
Находят день. И помятью его
Горит звезда в неярком небосводе.

Они мои друзья, мои враги.
И зависть давит обручем тугим.

* * *

Мне снились ночь и парк. Стеной
Стоял подстриженный кустарник,
Дул ветер, слабо нарастая,
И лиц касался нежным льном.

И ты лишь малостью одной
Была той ночи. Как кристаллик
Звезды, что померцал устало
И вновь погас во тьме ночной.

Увы, была свобода сном.
Когда не связанный мостами
С реальностью мой сон истаял,
То ждал меня расклад иной.

Что было главным там во сне
Лишь малостью предстало мне.

* * *

Природа видно не в своем уме.
Ручьи, капель и снег сырой и вязкий,
Сосульки над окном и птичьи дрязги.
А я еще хотел побыть в зиме.

Ну хоть на день, хотя бы на момент…
Холодный ветер, снег и зимней сказки
Холодный поцелуй прощальной ласки.
И тихие шаги в промозглой тьме.

Нет будят. Как обычно невпопад
Не спросят и отменят снегопад,
Отменят дед мороза и снегурку,

И ожил лес, что в xолодa зачах,
Сверкают лужи в солнечных лучах…
Ах боже ж мой. Все мне не так придурку.

* * *

Покрыла Лондон трауром зола
Ночи сгоревшей в тысячах каминов.
Мрачны дома, а в будущем руины.
Прохожие, а в будущем тела

В развалинах, спешат на запах тмина
И кофе, ибо мало в ком талант
Кассандры. Под созвездием Вола
В огне луны блестит тевтонский лак —

Германская надежда — супермина,
И полетела дальше может мимо?
Как отличим спокойный запах дыма
От гари, что готовит полумгла

Будильники стучат неутомимо:
До тла, до тла, до тла, до тла, до тла…

* * *

Снег падает и все покроет скоро.
Уже сегодня ночью до зари
Листвы умершей яркие узоры
Однообразье белизны смирит.

А через день зима, чтоб подурить,
Лес оживит внезапным птичьим ором,
Или услышишь рядом лай Трезора —
Что хочет сцапать белку как гран-при.

Безмолвие отступит. Громкий звук
Стряхнет лесную дрему наяву,
Чтобы смешно упрятать душу в пятки,

И миг, побывши, в статусе таком,
Тебя назвав пугливым дураком,
Душа поймет, что с миром все в порядке.

* * *

Похоже поколенью выпал шанс
Достичь очередной великой цели,
В почете марши, танки и шинели,
Короче, жизнь не стоит ни гроша.

И обыватель, погруженный в транс,
Не вспомнит, что пожалуй с колыбели
Они с врагом о вечной дружбе пели,
А скажет — враг по духу тот же Ганс.

Монетка ли упала — чет, не чет,
Или река истории течет,
По руслу, что определили предки?

Не то, не это? Что-нибудь еще?
А может это так резвится черт,
Для душ готовя и силки и клетки.

* * *

Брутто и нетто

Мне друг в хорошую минуту
Поведал как-то суть сонета:
Сонета форма — это брутто.
Душа сонета — это нетто.

Бывает, что молчишь задетый
Гармонией, что веет в брутто.
И негодуешь на поэта —
К душе он не нашел маршрута

Иль есть и мысль и чувство в нетто,
Но только вот поэт иуда
На форму пожалел монеты
И вместо стен — обломков груда.

В итоге сотворил уродца.
В сонете проще проколоться.

* * *

Сонеты. Челядь литературных героев

Няня Онегина

Плохие нынче стала видеть сны —
Капуста снилась, а потом закат…
К потере денег это говорят.
И Женю я не видела с весны.

Приехал и обрадовал — простыл.
Ну а у нас леченье не хитро,
Не немцы чай — обходимся простым.
Мед, баня с девкой, вот он и здоров…

А раз здоров, то раззудись плечо.
Хоть не столица, все таки не глушь.
Пришли соседи, наварили пунш
И спорят сами не пойми о чем.

Или стихи читать до петухов.
Но я господских не люблю стихов.

* * *

Гувернантка Карениных

Опять с визитом приезжал вчера.
С каким лакеем и в какой коляске!
Улыбчивый. Взгляд маслянисто-вязкий.
Меня не замечает, я — стара.

А я мечтала:Теплая нора,
Забиться и три года без опаски
Прожить в покое и довольстве. Сказкa…
Heт снова место мне искать пора.

А эта мужа, проводив, с утра
Рыдать. Небось для совести отмазки,
Кататься любишь, так вези салазки,
Не доведет такое до добра.

Дуреха. Мне ужасно жаль птенца.
Ее мальчишка любит и отца.

* * *

Служанка Джульетты

Она росла в чести и в чистоте.
А я? Да вам зачем про это знать?
С Джульеттою у нас один отец —
В поместье он мою приметил мать.

Мы обе хороши и без прикрас,
Однако я уверена вполне,
Что если платья поменять на нас,
Ромео в тот же день уйдет ко мне.

Он не сказал красивого вранья,
Когда в моей каморке, впопыхах,
Не испросив согласья, взял меня,
И нашу связь не освятил монах.

А он ушел. И думал об одном
Как будет петь любимой под окном.

* * *

Служанка Офелии

Прошло со смерти короля отца
Лет тридцать. Брат и сын его убиты
И госпожа моя давно забыта,
Но кто-то шлет припасы из дворца.

Все поведенье госпожи не в лад,
Давно уже наряды не к лицу ей,
Она одна у зеркала танцует,
А если говорит-то невпопад.

Но глядя на нее в проем двери
Мне чудится (и правды в том немало),
Она безмерно от игры устала,
А сколько ж лет придется ей хитрить?

Играя перед зрителем одним.
О, Господи. Не знаем, что творим.

* * *

Служанка Дездемоны

Что говорить, он с госпожой хорош,
И он, наверно, не беднее Дожа,
Но все же он с такою черной рожей…
А чуркам я не верю ни на грош.

Да и зачем испытывать судьбу?
Держитесь за своих, хоть голодранцев,
Даю я многим. Бог, прости рабу.
Однако все они венецианцы.

С чужими непонятные дела —
От своего, пожалуй, хоть на ****ки,
Он может и поучит для порядку,
Да не убьёт. Останешься цела.

А с черным как? Коли под хвост вожжа?
Но надо мной смеется госпожа.

* * *

Служанка Дульсинеи

Где Санчо — там проделки, озорство:
Раз он, прошло с тех пор уж года три,
Привел к нам господина своего
И подмигнул мне:»Что-нибудь соври»

И, чтоб любовника не потерять,
Я наплела, как некий чародей
Был очарован госпожой моей,
А та ему посмела отказать.

А маг ее за это в колдовстве
Сгубил — прочел заклятия над ней…
Пока врала я, дон все суровел
И делалось лицо его бледней.

Потом кивком закончил разговор.
А Санчо я не видела с тех пор.

* * *

О, Леди!

Как принято меж близкими людьми,
А мы с тобою все же не соседи,
Кончай войну на истощенье, леди,
Скажи чего ты хочешь черт возьми?

Все утро в обрамленьи бигудей
Ворчишь, молчишь и куксишся. Не гоже.
На свете много девушек хороших,
А по простому говоря ледей.

Не стоит мне твердить, что я злодей
И думать, что ты можешь без опаски
Мне портить день. Ведь несколько ледей
Мне на работе вечно строят глазки.

Так что проси, но будь резонна, ледь —
Чтоб мог достать я и не околеть.

* * *

Сонеты. Не лирика

И на виду и по углам
По всей квартире, если честно
Лежит покрытый пылью хлам
И только занимает место

Шкатулка, где ободран лак
Игрушки, сломанное кресло
Где прежде помещали чресла
Короче давней жизни шлак

Гость не заходит в этот дом
Там пребываю сам с трудом
Там меж вещами нет границы

Но унести его не дам
Иначе, хоть напейся в хлам
В ненужном прошлое хранится

* * *

Кого ни спросишь — жизнь проходит зря
Безрадостна, сера, не жизнь, а драма
Пусть жизнь сера, но ведь живут упрямо
Как серый ослик может быть упрям

Несчастны все короче говоря
Но кто-то хочет в этом тарараме
Одной и той же следовать программе
Другим бы все менять поводыря

И если есть урок, то он не в прок
Поскольку смерть все заберет в оброк
Когда прийти она то знает числа

А стихотворцы развели морок
То пишут жизни с юных лет итог
То тратят тыщи слов на поиск смысла

* * *

Я сразу сухопутный и моряк
Когда иду куда-нибудь по лужам
Женат и холост коль с женой не дружен
И друг себе и самый страшный враг

Кремень на службе, для жены тюфяк
Бывает сразу завтрак ем и ужин
Здоров как бык и все-таки контужен
И от меня другим и свет и мрак

И почему так, то есть дать ответ
Не может ни один авторитет
А шарлатаны тычут чудесами

Я ж полагаю — раз такая жизнь
То неизбежен этот дуализм
А не подходит объясняйте сами

* * *

Колхозник пашет, музыкант творит
Рабочий у станка шлифует втулку
А пекарь в ад печи сажает булку
И клаву ночью мучает пиит

Потом сочтут духи и динамит
Объем улова рыбы барабульки
Прибавят булки, втулки и шкатулки
Как и учил великий Adam Smith

И сообщат ответственно толпе
Что рост был треть процента ВВП
И в прошлый год примерно было тоже

И раскрывая этих цифр панно
На вертикали главный эконом
Под новый год всех снова обнадежит

* * *

Не сбиты с толку мы с тобою,
Покуда память нам дана.
Она подобье полотна,
Что разрисовано судьбою.

Есть кое что не в тех тонах,
Отнюдь не качества героя,
Не спрячешь от себя, не скроешь
Свое предательство и страх.

Да кое-что хотелось бы
Не вспоминать, а позабыть,
Пусть это лишь тебе известно.

Не забывай и будет прок,
Когда есть совести хорек.
Пусть погрызет, всегда полезно.

* * *

Ты для нее на многое горазд.
На многое? На все. И без оглядки
Готов играть с собою в непонятки.
Да знать, что и обманет и предаст.

И ничего не склеится у вас
И выжжено все будет без остатка…
Пока что душу изливай тетрадке
И новый стих, зачем ей твой рассказ

Себя на чувство безрассудно трать
Ведь для того тебе дана тетрадь
Чтоб выплеснуть себя до буквы в строчках

Пока любовь и радостные дни
Предчувствие безжалостно гони
Не думай, не грусти, люби и точка.

* * *

«Имей глаза» — сказал почтенный реб —
«И ты увидишь все, что видеть должен».
Гость промолчал, слова его итожа,
А между тем темнело во дворе.

Гость был простой неграмотный еврей
Гость делал каждый день одно и тоже
Он сапоги точал из грубой кожи.
И размышлял над тем что скажет реб.

Реб был умен и многое постиг
Он мог беседу мудрую вести
И все же не почувствовал нутром

Как ночь черна и собирает чернь
С ножом, ружьем, дубиной на плече
И на рассвете смерть, пожар, погром.

Print Friendly, PDF & Email

17 комментариев для “Борис Вайнштейн: В стихах и немного прозой

  1. Хорошие стихи, Борис. Рифмы и строчки ложатся легко и точно. Я очень обогатилась за эти два вечера, что читала красивые и мудрые сонеты и все стихи. Получила, что называется, удовольствие и эстетическое, и интеллектуальное; поражают твои исторические знания. Я была бы рада иметь все эти произведения в виде приятно оформленной книги. Дальнейших успехов! Ещё раз, с Новым Годом.
    Галя

    1. Дорогая Галя, спасибо огромное! Вот прочел и почти загордился!
      C Новым Годом!

  2. Бениамин:
    Позволь мне льстить и только не красней,
    Ты стал бы классиком, родись в другое время…
    =============
    Пожалуй, на месте Бориса, я бы не позволил.
    ——
    Ты льстить умеешь, не краснея,
    А написать сонет сумеешь?

    1. Вы слишком строги. Бенеамин человек с юмором. Хотя конечно в каждой шутке…

  3. Позволь мне льстить и только не красней,
    Ты стал бы классиком, родись в другое время.
    Я человека не встречал скромней,
    Твердишь, что слава для тебя одно лишь бремя.

    Прочёл сонеты и восторг велик,
    Уменье рифмовать больших похвал достойно.
    А в образы так глубоко проник,
    Порой за образ становилось беспокойно.

    Тебе я друг, но критик никакой,
    Пожалуй, пафос мой излишне философский.
    Ещё две строчки и — тогда покой,
    Сказал бы точно так Владимир Маяковский:

    Когда
    решитесь
    вы
    писать
    сонеты,
    к Борису
    обращайтесь
    за советом!

    1. Беня, спасибо большое. Ну тогда тебе ответ, как профессиональному психологу и к тому же подполковнику в отставке.

      Ты понял человечию природу,
      Излечивая грусть или хандру —
      Почти любой, пройдя огонь и воду,
      Ломается при виде медных труб.

      И кто в тоске — без славы я помру,
      Бывает постепенно входят в моду,
      Назначив оппонентов в антиподы
      Ругаясь на каком-нибудь дот ру.

      Чтобы крича врагу «Ну погоди»,
      Не допустить «Sic gloria mundi»,
      (Мне не до верных ударений право)

      Хотя скажу по мне такой формат —
      Латынь звучит почти как русский мат,
      Мат вечен, но пройдет мирская слава.

  4. Борис, спасибо. Очень хорошо!
    Стихов тут на книжечку набралось.
    Представил себе новую постановку спектакля “ Генрих VIII” с твоими сонетами,
    предшествуюшими некоторым сценам

    1. Григорий Вольф, Соплеменник, А.Б. — спасибо большое!

      >Представил себе новую постановку спектакля “ Генрих VIII” с твоими сонетами,
      предшествуюшими некоторым сценам

      Гриша, а вдруг?

  5. «Преступница» — над площадью неслось.
    Топор поднялся. Кто-то громко ахнул…
    ==
    Анну Болейн казнили мечом. Она просила об этом как о «… последней милости короля …» — и милость эта была ей оказана.

  6. Очень хорошо, Борис! Писать историю в стихах необычайно трудно. Намного трудней .чем в прозе. Нужно из — за рифмы не пожертвовать истиной. Перечитал о Чехове. Спасибо! С Новым годом!

    1. >Писать историю в стихах необычайно трудно. Намного трудней .чем в прозе. Нужно из — за рифмы не пожертвовать истиной.

      Спасибо, дорогой Лев.
      С Новым Годом.

      Во первых не нужно. Просто надо найди другую рифму. Но вопрос «Когда нужно жертвовать историей в стихах очень интересен.» Только давайте погорим об этом по е-маилу.
      Возьмите его в редакции и поговорим. Я только за.

      Борис.

Добавить комментарий для B.Tenenbaum Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.