Михаил Зисманов: В поисках пути

Loading

В конце 1810 года роман о Никерброкере принёс Ирвингу две тысячи долларов — это был абсолютный рекорд для того времени. Ни один писатель не получал тогда и близко таких гонораров.

 Михаил Зисманов

В поисках пути

Кто не слышал этих имён? Александр Гамильтон, Джон Джей, Джеймс Мэдисон… Ими названы города, улицы, площади. Кем они были? Юристами, политиками, военными дея-телями? Бог поистине щедро наградил их огромными и разнообразными талантами. И ли-теературный дар им тоже был дан и к тому же немалый.

 В стране живо обсуждались проблемы, по какому пути должно пойти молодое государ-ство. Джефферсон и Вашингтон предлагали один вариант, а Александр Гамилтон, Джон Джей и Джеймс Мэдисон придерживались совершенно иной точки зрения.

Именно тогда в прессе стали появляться материалы, которые открыто декларировли принципы, легшие позднее в основу будущей нации. Нью Йорк был центром консерва-тивной партии (тори), но здесь также была довольно внушительная когорта убеждённых революционеров, что и превратило город в центр пламенных диcкуссий и дебатов.Два нью-йоркца Александр Гамилтон и Джон Джей, получивший учёную степень в королев-ском колледже, а также Джеймс Мэдисон — одноклассник Филиппа Френо — начали печа-тать цикл статей «Федералист».

 А. Гамилтон жил по адресу 58 Уолл-стрит, неподалёку от него жил и Джон Джей (133 Бродвей). А наезжавший из Виргинии Мэдисон останавливался в пансионе тоже по — близости — в доме №19 по Мэйден-лэйн. Это было объединение интеллектуалов — яв-ление чрезвычайно редкое для тогдашнего Нью Йорка. Ими было опубликовано 85 по-литических эссе, из которых молодой и разнообразно одарённый Гамилтон, так и не по-лучивший диплом колледжа, написал, как минимум, 51.

Родившийся на Карибах, будучи незаконнорождённым, Александр Гамилтон не без помощи местной еврейской общины был послан на материк, и попал он в город Элизабет (штат Нбю Джерсм), где он с блеском закончмл среднюю школу и поступил в Корорлев-ский колледж (ныне Колумбийский университет), но начавшаяся американская револю-ция не дала ему возможности его оконяить. Гамилтон стал вскоре ближайшим помощ-ником Джорджа Вашингтона, что не помешало ему иметь отличное от генерала мнение  по поводу будущего страны.

После того, как штат Нью Йорк 11-м ратифицировал текст Конституции (то есть его представители поставили под этим документом свои подписи, что означало вхождение штата в содружество американских колоний), авторы «Федералиста» склонили общест-венное мнение населения штата в её пользу. В первом выпуске Гамилтон писал:

«После того как вы на собственном опыте убедились в неэффективности федераль-ного правления, вам предлагается рассмотреть новую конституцию для Соединен-ных Штатов Аме-рики. Предмет, значимость которого самоочевидна; речь идет не больше не меньше, как о существовании Союза, безопасности и благополучии входя-щих в него частей, о судьбе во многих отношениях самой интересной в мире империи. Часто отмечалось, что, повидимому, народу нашей страны суждено своим поведени-ем и примером решить важнейший вопрос: способны ли сообщества людей в резуль-тате раздумий и по собственному выбору действительно учреждать хорошее правле-ние или они навсегда обречены волей случая или насилия получать свои политические конституции? Если это замечание хоть в какой-то мере правильно, тогда кризис-ный период, который мы переживаем, можно считать временем, когда нужно при-нять решение, и неверный выбор нашей роли вполне можно счесть бедой для всего че-ловечества.»

 В 1801 году Александр Гамилтон основал газету «Ивнинг Пост», которая, по его мнению, должна была стать оппонентом демократам Френо и Пейну.

 А через три года на другом берегу Гудзона вице президент США Аарон Барр на дуэли смертельно ранил Гамилтлна, И в ночь с 11 на 12 ибля 1804 года первый министр финан-сов США скончался.

Вашингтон Ирвинг

Вашингтона Ирвинга — выдающегося американского писателя-романтика — часто называют «отцом американской литературы». О нем мы и хотим вам рассказать.Родился он в Нью Йорке в доме №131 по Вильям-стрит, но че-рез несколько недель его родители переехали на другую сторону улицы в скром-ный двух-этажный кирпичный дом № 128 с садом, в котором было много цветов, абрикосовых и сливовых деревьев. Росли там и нектарины.

 Мальчиком Ирвинг любил смотреть пьесы, которые ставились в находящемся рядом Парк-театре. Ли-тературная деятельность Ирвинга началась в доме, стоящем сегодня на северо-восточном углу Энн и Вильям-стрит, о чём, кстати, говорит установленная там мемориальная доска. Ещё будучи мальчишкой, Ирвинг случайно в лавке, находившейся на углу его улицы, встретился с генералом Вашингтоном и сказал ему, что назван его име-нем в знак большого уважения к его заслугам. Генерал улыбнулся, потрепал мальчика по голове и пожал ему руку.

 Вашингтон Ирвинг и его брат Вильям и их зять Джеймс Кирк Паулдинг (будущий министр флота США), скрываясь под псевдонимами (Вашингтон был Ланселотом Лангстаффом, Вильям — Вильямом Визардом, а Паулдинг — Энтони Эвергрином), печатали сатирические памфлеты в весьма популярном в то время издании «Салман-гунди» («Всячина»).

 27 октиября 1809 года в газете «Нью Йорк Ивнинг Пост» под заголовком «Печальное» появилось следующее объявление: «Некоторое время назад небольшого роста пожилой джентльмен, одетый в чёрное пальто и высокий цилиндр, по имени Никерброкер, оставил свой жилище, и с тех пор о нём никто и ничего не слышал.»

 Это была первая в Америке литературная мистификация, которая привела к появлению романа «Смешной истории Нью-Йорка, рассказанной Дитрихом Никербокером» («Humorous history of New York, by Dietrich Knickerbocker»). Потом Ирвингом будет на-писана сказка о человеке, проспавшем 20 лет — «Рип Ван Винкль» («Rip van Winkle»).

 В конце 1810 года роман о Никерброкере принёс Ирвингу две тысячи долларов — это был абсолютный рекорд для того времени. Ни один писатель не получал тогда и близко таких гонораров. Приведём фрагмент из этого романа:

 «Чтобы спасти от забвения память о минувших событиях и должным образом про-славить многочисленные великие и изумительные деяния наших голландских пред-ков, я, Дидрих Никербокер, уроженец города Нью-Йорка, пишу этот историчес-кий опыт» {* Геродот в переводе Било {6}.}

Подобно великому Отцу Истории, чьи слова я только что привел, я описываю давно минувшие времена, на которые полумрак сомнений уже набросил свою тень и вот-вот должна была навсегда опуститься темная завеса неизвестности. С великим прискорбием видел я, как ранняя история этого почтенного и древнего города постепенно ускользает от нас, едва трепещет на устах стариков и старух, лю-бящих порассказать о былом, и с каждым днем постепенно уходит в небытие. Че-резнекоторое время, думал я, и эти почтенные голландские бюргеры, эти шаткие памятники доброго старого времени, присоединятся к своим отцам; их дети, поглощенные пустыми развлечениями или ничтожными делами современности, не пзаоботятся о том, чтобы сохранить воспоминания о прошлом, и последующие поколения будут тщетно искать свидетельств о днях патриархов. Происхождение нашего города будет похоронено в вечном забвении, и даже имена и подвиги Воутера Ван-Твиллера {1}, Вильяма Кифта {2} и Питера Стайвесанта 3 будут окутаны со-мнениями и легендами, подобно именам Ромула и Рема, Карла Великого, короля Артура, Ринальдо {4} и Готфрида Бульонского {5}…».

Неторопливое повествование Ирвинга погружает читателя в увлекательный мир, увиден-ный глазами интереснейшего человека.

«Но главная заслуга, которой я горжусь и на которой основана моя надежда на будуущее признание, — это полная достоверность, какой я придерживался при создании моего бесценного небольшого труда, тщательно отсеивая всю мякину гипотез и отбрасывая плевелы басен, слишком склонные буйно разрастаться и заглушать семена истины и благодетельного знания. Если бы я жаждал завоевать расположе-ние легкомысленной толпы, парящей подобно ласточкам над поверхностью ли-тературы, или если бы я жаждал прельстить моими писаниями изнеженное небо литературных сластен, я мог бы воспользоваться мраком, окружающим младен-ческие годы нашего города, и ввести в свой рассказ тысячуприятных вымыслов. Однако я добросовестно отбросил множество занимательных сказок и чудесных приключений, которые пленили бы сонный слух людей, предающихся летнему безделью, и ревностно соблюдал правдивость,серьезность и достоинство, приз-ванные всегда отличать историка

Чтобы не быть обвинённым в мужском шовинизме, познакомлю вас и с первой женщи-ной, которая успешно попробовала свои силы на литературном поприще. Разговор пойдёт о Сусанне Роусон.

Сусанна Роусон, жившая в Новой Англии, писала романы, пьесы, религиозные тексты, была драматической актрисой и успешно учительствовала. В 1791 году в Нью Йорке вы-шел её роман «Шарлотта Темпл».

 «Роман Роусон был первым явлением в американской литературе, к которому приложимо название национального бестселлера. Его необыкновенная популярность вызвана уни-кальным сплавом пафоса сентиментальности с социальной остротой звучания. Стилевой особенностью «Шарлотты Темпл» является образ автора-повествователя, организующего повествование своим личным откликом, постоянно сопровождающим событийный ряд. В то же время повествователь намеренно отстраняется от своих героев как наделённый, в от-личие от них, суммой единственно верных представлений. Его всезнание позволяет ему обращаться к читателям с назиданиями, порой облекающимися в форму проповеди. Одна-ко, проповедническая убеждённость подтачивается сентименталистской рефлексией и над пуританской догмой торжествует человеческое сочувствие…» — пишет в своей диссертации филолог Светоана.Владисоавовна.Станевич.

В 1795 году Сусанна посетила в Нью Йорке кладбище возле церкви Святой Трои-цы, где была похоронена Шарлотта Стэнли, ставшая прототипом героини её ро-мана. Сегодня на северной стороне этого кладбища довольно непросто отыскать неровную плиту с надписью «Шарлотта Темпл». Только полвека спустя появление книги «Хижина дяди Тома», написанной Гарриетт Бичер Стоун, перекрыло рекорд, установленный Сусанной Роусон.

В 1821 году в НьюЙорке был напечатан роман «Шпион» Купера.Купер — фермер из Скарсдэйла -тогда сказал своей жене, что, несмотря на успех этого романа, он готов написать нечто значительно лучше. Изданный годом раньше роман «Предосторожность» оказался незамеченным ни публикой, ни прессой. Но молодого писателя увлекло страст-ное желание писать. Сюжет романа «Шпион» был подсказан ему жившим неподалёку Джоном Джеем.

Из википедии:» Действие «Шпиона» происходит во время Войны за независимость. Главный герой — Гарви Бёрч, скромный американец, выдающий себя за обычного торговца вразнос, а в действительности собирающий для Континентальной армии военную информацию на территориях, контролируемых английскими войсками.

 Кроме того, в романе изображена семья богатых землевладельцев Уортонов, которые симпатизируют англичанам, но их младшая дочь Френсис влюблена в майора Континентальной армии Данвуди. В конце книги Данвуди женится на Френсис, а Бёрч встречается с Вашингтоном и отвергает предложенную ему награду. Он погибает спустя тридцать лет на следующей войне с англичанами, и капитан Данвуди (сын майора и Френсис) узнаёт из найденной при нём записки правду о деятельности Бёрча.»

 После выхода романа Купер с семьёй постоянно поселился в Нью Йорке.

Дочь писателя Сюзанна вспоминала:

 «…мы заняли сначала один из двух домов, недавно построенных на Бродвее чуть выше Принс-стрит. Это было тогда почти за городом. Прямо напротив нас стоял скром-ный двухэтажный дом, в котором жил богач Джон Джейкоб Астор».

 Позднее дом, в котором поселился Купер, будет снесён, и на его месте появится Нибло Парк с летним театром. А писатель переедет по адресу №3 Бич-стрит в трёх-этажный кир-пичный дом, куда вели мраморные ступени и тяжёлые дубовые двери. Но и там Куперы тоже не задержатся. В воспоминаниях Сюзанны читаем:

 «Крысы выживали нас из дома.Я с ужасом чувствовала, как они ползают по моей кровти…»

1 мая (в этот день нью-йоркцы традиционно переезжали) Куперы въехали в дом № 345 по Гринвич-стрит, которая в то время была самым тихим и спокойным уголком города. Ку-пер активно общается с представителями художественной интеллигенции Нью Йорка. В одном из помещений книжной лавки, принадлежавшей издателю Чарльзу Вилей, стали собираться друзья. Так сам собой появился первый л-тературный клуб, который долгое время назывался Купер-клуб. Эта группа была известна под именем «Хлеб и сыр», с чего, собственно, всё и начиналось, пока это не было организовано на более формальной осно-ве. Хлеб — это когда голосовали за нового члена, сыр — голос против кандидата. Члены клуба — это, бесспорно, элита Нью Йорка: Чарльз Вилей, Вильям Данлап, Генри Бревурт, Джулиан Верпланк — исследователь Шекспира, Фиц-Грин Халлек-ведущий поэт в городе, Джеймс Кент. Ирвинг стал его почётным членом. Поэт Вильям Куллен Брайант, и знаме-нитейший художник и изобретатель Самюэль Морзе присоединились к клубу в 1825 году. Когда же Купер решил поехать во Францию, чтобы дать детям лучшее образование, в го-родской мэрии тогдашний губернатор Джордж де Витт Клинтон дал в его честь обед.

 Во время своего пребывания в Европе Купер подверг Америку серьёз-ной критике, и, когда он вернулся назад в Нью Йорк в 1833 году, отношение к нему полностью измени-лось. Так на 4-ый день пребывания в городе он посетил банкет в доме одного из старых друзей. Большинство людей, которые были с ним хорошо знакомы, весьма прохладно встретили его и старались избежать диалога с ним. Почувствовав это, Купер, не прощаясь, оставил банкет. Он не явился и на обед, устроенный в мэрии по случаю его возвращения. В прессе появились обвинения и откровенная клевета на писателя. Ему приходилось выс-тупать в судах, чтобы защитить своё имя. Странно, что одним из тех, кто не приветствовал Купера, был Вашингтон Ирвинг, которого Джеймс Фенимор когда-то сделал почётным членом литературного клуба. Они не встречались друг с другом, хотя оба жили в Нью Йорке. Ирвинг, вернувшийся из Европы, жил со своим братом по адресу № 3 Бридж-стрит, а Куперы поселились в доме на Бликер-стрит. Зиму Купер проводил в Нью Йорке, а на лето он уезжал в городок Куперстаун на берегу живописного озера Отсего. Два класси-ка американской литературы встретились только однажды слу-чайно в 1850 году в оффисе их издателя, где они больше часа беседовали в своё полное удовольствие.

В период с начала 20-х годов до начаоа сороковых Купер написал сериб романов, которые принесли ему славу не только в Америке, но и в Англии, где его сравнивали с Вальтером Скоттом: «Пионеры, или У истоков Саскуиханны», 1823;,«Последний из могикан», 1826;, «Прерия», 1827;, «Следопыт», 1840, «Зверобой, или Первая тропа войны», 1841.

Print Friendly, PDF & Email

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.