Девтерономист уже очень близок к пониманию идеи абсолютного, трансцендентного, вневременного и внепространственного Б-га: однако и в его теологеме сохраняются некоторые элементы телесности, «идольности» божества, для него характерна в этом плане амбивалентность

Афтара Трума (IМелахим 5:26-6:13)

Михаил Ривкин

Наша недельная Афтара рассказывает о строительстве Иерусалимского Храма. Иерусалимский Храм был важнейшим строительным проектом царя Шеломо, более того, еврейская религиозная традиция уверенно называет это строительство более важным, чем строительство царского дворца, городских стен и т.п. Сам Храм воспринимается в иудаизме как нечто совершенно новое и дотоле не бывалое не только в истории Израиля, но и в истории всего человечества.

В Первой книге Мелахим мы можем выделить те древние источники, которыми пользовался Девтерономист при подготовке своей версии строительства Храма (там 6:1-10, 14-38, 7:13-51). При внимательном чтении становится ясно, что это не одна, а, как минимум, две разные хроники. В первой из них, в наиболее краткой, вообще не сказано, кто именно построил Храм. Во второй сказано, что Шеломо послал своих служителей и они привели к нему Хирама из Цора. Именно этот Хирам и стал главным архитектором Храма. Хирам был родом из Цора, а его жена — вдова из колена Нафтали. Вероятно, автор второй, более полной хроники, был младшим современником строительства Храма. Сама личность Хирама, безусловно, исторична. Шеломо должен был пригласить архитектора из-за рубежа, поскольку собственного, израильского опыта строительства таких больших культовых сооружений не было, а Цор был давним торговым партнёром Израиля.

«В царствие Шеломо важнейшим внешним признаком процветания стало широкомасштабное повсеместное строительство по всей стране. При строительстве Храма Шеломо пользовался помощью специалистов из Цора. Планировка Храма выдержана в соответствии с планировкой храмов в Северной Сирии. Само по себе строительство столь великолепного Храма, со всеми его культовыми атрибутами и Священными Сосудами была и в плане архитектурного исполнения, и, особенно, в плане символики всех этих атрибутов, несомненным новшеством для Израиля»[i]

Девтерономист умело соединил эти две версии, краткую и полную, вместе, и добавил к ним впечатляющий финал, ту речь, которую произносит царь Шеломо в момент освящения Храма.

Я построил Тебе дом обитания, постоянное место для пребывания Твоего вовеки. (IМелахим 8:13)

Жрецы храмов на Севере Сирии при освящении своих капищ говорили примерно то же самое. Какой же именно смысл вкладывал сам Шеломо и храмовые коэны в эти слова? Похоже, что отчасти сходный, отчасти — отличный от того, который вкладывали в свои слова земляки Хирама. Все они очень хотели, чтобы именно дом обитания их божества превосходил все другие дома.

«Каково же в картинах мира древних историописцев функциональное назначение Храма? Для древневосточного человека ответ на этот вопрос сравнительно прост и однозначен — храм есть место обитания бога. Однако крепнущее с течением времени представление о безыдольности или ограниченной идольности Г-спода, порою яростная антидольность яхвизма затрудняет для ветхозаветного человека, историописца, ответ на данный вопрос. В ветхозаветном историописании нередки признания, что основное функциональное назначение храма в том, чтобы быть местом обитания бога, его идола»[ii]

Вероятно, и сам царь Шеломо, слова которого прилежно записал царский хронист, понимал назначение храма именно так. Однако Девтерономист, века спустя уверенно воспроизводящий в своём рассказе о строительстве Храма эти знаменитые слова Шеломо, придаёт им новое значение

«В девтерономистическом сочинении отчётливо проявляется отрицательное отношение летописца к такой интерпретации функционального назначения храма. \…\ В девтерономистическом сочинении полностью побеждает другое функциональное назначение храма, связанное с теологемой «Г-сподь воинств, восседающий на херувимах», согласно которой допленный иерусалимский храм — Святая святых (devir), в нём есть место обитания Г-спода как небесного царя, который хоть и не лишён элементов телесности, антропоморфности, но не имеет своего идола, и потому присутствует в храме невидимый»[iii]

Девтерономист уже очень близок к пониманию идеи абсолютного, трансцендентного, вневременного и внепространственного Б-га: однако и в его теологеме сохраняются некоторые элементы телесности, «идольности» божества, для него характерна в этом плане амбивалентность.

«Но воистину, разве будет Б-г жить на земле? Ведь небо и небеса небес не могут вместить Тебя, тем менее этот дом, который я построил. Но обратись к молитве раба Твоего и к молению его, Г-споди, Б-же мой, чтобы услышать хвалу и молитву, которою раб Твой молится пред Тобою ныне, Чтобы были очи Твои отверсты на дом сей ночью и днем, на то место, о котором Ты сказал: «Там будет имя Мое» чтобы слышать молитву которою будет молиться раб Твой на этом месте (6:27-29)

 И именно эти элементы телесности, архаичные, и потому особенно устойчивые в ритуально-культовой традиции, помогают автору уверенно чувствовать себя, описывая во всех деталях планировку Иерусалимского храма, все его культовые атрибуты и Священные Сосуды.

Примечания:

[i] תולדות עם ישראל הוצאת דביר ת»א 1969 עמ’ 105

[ii] И. П. Вейнберг Рождение истории Наука М 1993 стр. 214

[iii] И. П. Вейнберг Рождение истории там