Юрий Вешнинский: «…Звалось судьбой и никогда не повторится…»

Loading

Теперь — о себе лично. Я родился 17 апреля 1943 года в эвакуации в Челябинске[8]. Вскоре моя мама Раиса Лейбовна Блех с бабушкой и, кажется, с семьёй маминого младшего брата дяди Миши повезла меня в узелке на подушечке в Москву. Поезд шёл очень долго (приходилось пропускать военные эшелоны). И мама очень боялась, что узелок украдут, решив, что в нём находится что-то материально ценное. Между тем, содержимое узелка представляло исключительную ценность только для неё, а также для бабушки и маминых братьев.

«…ЗВАЛОСЬ СУДЬБОЙ И НИКОГДА НЕ ПОВТОРИТСЯ…»

Юрий Вешнинский

 Продолжение Начало

И это было неудивительно. По неполным данным, собранным в рамках деятельности созданной после смерти Сталина Президиумом ЦК КПСС так называемой «комиссии Шверника», занимавшейся реабилитацией жертв сталинских репрессий и, в этой связи, (очень избирательно[1]) расследованием сталинских преступлений, генерал-лейтенантом Александром Ивановичем Тодорским (который сам с 1938 года по 1953 год прошёл через пытки, лагеря и ссылку и был реабилитирован только в 1955 году), приведённых нашим выдающимся публицистом Эрнстом Генри в его написанном в 1965 году и ходившем в самиздате открытом письме к писателю И. Г. Эренбургу (я прочитал его в самиздате в 1970-х годах, но сейчас его не составляет труда прочитать в интернете), потери высших командных кадров в СССР в результате предвоенных сталинских репрессий выглядели так:

————————— Из 5 маршалов Советского Союза——— 3

——————— Из 2 армейских комиссаров первого ранга— 2

——————— Из 4 командармов первого ранга————2

——————— Из 12 командармов второго ранга———12

——————— Из 6 флагманов флота первого ранга——- 6

——————— Из 2 флагманов флота второго ранга———2

——————— Из 15 армейских комиссаров второго ранга- 15——

——————— Из 67 комкоров————————-60——

——————— Из 28 корпусных комиссаров————- 25——

——————— Из 199 комдивов————————136——

——————— Из 397 комбригов———————- 221——

——————— Из 36 бригадных комиссаров————- 34——

Эрнст Генри отмечал, что это были ещё неполные данные. Общее число репрессированных командиров Красной Армии не поддаётся учёту. И далее он писал:

«Если сосчитать только самый высший состав, от маршалов до армейских комиссаров второго ранга включительно, то окажется, что из 46 человек было выведено из строя 42. Если сосчитать всех вместе и вывести средние цифры, то из каждых трёх человек высшего командного состава Красной Армии жертвами стали двое.

Никакое поражение никогда не ведёт к таким чудовищным потерям командного состава. Только полная капитуляция после проигранной войны может иметь следствием такой разгром. Как раз накануне величайшей из войн, Красная Армия была обезглавлена».

Горит главное здание университета на Сенатской площади в Хельсинки На фото виден памятник Александру II Это — единственный сохранившийся памятник ему на территории бывшей Российской Империи-(а их было великое множество)
Горит главное здание университета на Сенатской площади в Хельсинки На фото виден памятник Александру II Это — единственный сохранившийся памятник ему на территории бывшей Российской Империи-(а их было великое множество)
Около 400 советских солдат, погибших в бою 1 февраля 1940 года (финское фото)
Около 400 советских солдат, погибших в бою 1 февраля 1940 года (финское фото)

Но, признаться, даже сейчас мне жаль, что у неё тогда не было времени фотографироваться и у меня нет фото молодой мамы в будённовке! Это выглядело бы очень эффектно! Будённовки, кстати, в массовом порядке заменили на ушанки (впервые использовшиеся, кажется, в армии Колчака) именно после Финской кампании. Как мне довелось где-то или прочитать, или услышать по телевидению, будённовки были вообще очень неудобным для использования на войне головным убором. Летом в них было жарко, а зимой они совсем не согревали. И во время зимней финской кампании это стало особенно очевидно.

Торжественная встреча в Берлине и «историческое» рукопожатие  Справа — член Политбюро ВКПб и Председатель Совнаркома СССР В. М. Молотов[2] Слева — рейсфюрер СС Генрих Гиммлер Ноябрь 1940 года
Торжественная встреча в Берлине и «историческое» рукопожатие  Справа — член Политбюро ВКПб и Председатель Совнаркома СССР В. М. Молотов Слева — рейсфюрер СС Генрих Гиммлер Ноябрь 1940 года
И ведь руки у члена Политбюро ВКПб и Председателя Совнаркома СССР Вячеслава Михайловича Молотова (ни после рукопожатий с Гиммлером, ни чуть позже, после рукопожатий с Гитлером) не отсохли! Кстати, за несколько месяцев до этого (8 марта 1940 года) в связи с 50-летним юбилеем В. М. Молотова указом Президиума ВС СССР г. Пермь был переименован в г. Молотов и Пермская область — в Молотовскую (оба названия будут возвращены в октябре 1957 года.

И во время Великой Отечественной войны (особенно — в её начале) мамино мнение о «полководческом гении» Сталина могло отличаться от официального.

Лето 1941 года. В окружении (мой рисунок 1964 года)
Лето 1941 года. В окружении (мой рисунок 1964 года)

А уж о её отношении ко многим инициированным Сталиным послевоенным событиям (борьбе с «безродными космополитами», убийству С. М. Михоэлса, расстрелу почти всех членов Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) и «Делу врачей», которое прямо коснулось её лично и многих её коллег, друзей и знакомых, можно, наверное, не говорить. В частности, она в своей научной работе была тесно связана, как минимум, с двумя «врачами-убийцами»: Михаилом Борисовичем Коганом[3] и Борисом Борисовичем Коганом[4], отцом моего первого учителя в науке Леонида Борисовича Когана.

Как с горечью писал уже покойный Григорий Соломонович Померанц, «Освободив Запад от фашизма, мы сами стали наследниками фашизма. Нет ничего удивительного, что внуки солдат, погибших на войне с фашизмом, становятся фашистами. Их к этому хорошо подготовили. Начиная с конца тридцатых годов, коммунизм дрейфует к национал-коммунизму, похожему на немецкий национал-социализм как две капли воды. Чем уродливее был реальный социализм, тем больше нажим на военно-патриотическое воспитание, на гордость победой, на имперское чувство»[5]. Можно себе представить, как тяжело было воевавшему с гитлеровцами фронтовику на старости лет писать эти слова.

Михаил Борисович Коган
Михаил Борисович Коган
Моя мама Раиса Леонидовна (Раша Лейбовна) Блех на склоне лет
Моя мама Раиса Леонидовна (Раша Лейбовна) Блех на склоне лет

 

Бабушка, дядя Миша и мама (фото в колумбарии Донского кладбища)
Бабушка, дядя Миша и мама (фото в колумбарии Донского кладбища)

Мой отец Гирш Юльевич (Григорий Юрьевич) Вешнинский был родом из Рогачёва (в нынешней Беларуси). Он родился там в 1899 году. Приехав в Москву, он окончил строительный факультет МВТУ (Бауманского) и стал инженером-строителем. Его не стало в 1947 году, когда мне было всего четыре года. Я плохо помню его самого, и сравнительно мало знаю о моей родне по отцовской линии. Хотя папина племянница (дочь его сестры тёти Зины) Вика много лет была маминой приятельницей.

Мой отец Гирш Юльевич (Григорий Юрьевич) Вешнинский
Мой отец Гирш Юльевич (Григорий Юрьевич) Вешнинский

Но его старшая сестра тётя Лиза довольно долго ухаживала за мной, кормила в раннем детстве с ложечки и «выгуливала» меня на Патриарших (тогда — Пионерских) прудах, а позже водила меня в первые классы школы через Садовое кольцо. Тётя Лиза была малообразованной (на ней лежал сильный отпечаток материально нищей и культурно ограниченной среды местечек бывшей «черты оседлости»), но у неё было, поистине, — ЗОЛОТОЕ СЕРДЦЕ! Впрочем, как я теперь понимаю, мне в детстве требовалось более суровое и спартанское воспитание, чем то, что давала мне опекавшая и баловавшая меня тётя Лиза. Мне было бы легче выживать в нашей трудной, а зачастую и просто жестокой, жизни.

Тётя Лиза (мой рисунок 1958 года)
Тётя Лиза (мой рисунок 1958 года)
Тётя Лиза и дочь папиной сестры тёти Зины Вика (фото в колумбарии Донского кладбища)
Тётя Лиза и дочь папиной сестры тёти Зины Вика (фото в колумбарии Донского кладбища)

А младшую папину сестру тётю Зину я лично не знал. Знаю, что во время Великой Отечественной войны она из эвакуации написала кому-то неосторожное письмо с жалобой на какие-то трудности. Его прочитал кто-то из тех, «кому надо», и она несколько лет провела в «АЛЖИРе» (Акмолинском[6] лагере жён изменников Родины). А потом она какое-то время жила за 101-м километром от Москвы.

Тётя Зина (фото в колумбарии Донского кладбища)
Тётя Зина (фото в колумбарии Донского кладбища)

Папиного брата Арона Юделевича Вешнинского и его жену Шулю Нафтольевну я тоже лично не знал. Знаю от их сына Анатолия Ароновича (Толи), только то, что Арон Юделевич прошёл две войны: Финскую (во время которой, как и многие, был довольно сильно обморожен) и Великую Отечественную[7].

Шуля Нафтольевна и Арон Юделевич Вешнинские
Шуля Нафтольевна и Арон Юделевич Вешнинские
Шуля Нафтольевна и Арон Юделевич Вешнинские
Шуля Нафтольевна и Арон Юделевич Вешнинские

 Но с его сыном Анатолием Ароновичем (Толей) Вешнинским (и с его женой Цилей) я в прошлом (начиная со студенческих лет) довольно активно общался лично. Толя был инженером-строителем и долго работал прорабом на стройках. Потом был главным инженером в главке. В конце 1980-х — начале 90-х годов он даже принимал участие в работе созданных мной опросных команд. Сейчас, после его эмиграции в США, мы общаемся, в основном, по телефону. Живут теперь Толя и Циля в Нью-Йорке. Хотя, сравнительно недавно они с Цилей побывали в Москве.

Толя и Циля Вешнинские на фоне дома своей молодости
Толя и Циля Вешнинские на фоне дома своей молодости

С Толиным (и моим) племянником Аркадием Кониковым мы общаемся лично гораздо чаще. Он человек гражданско-политически довольно активный, и мы нередко «пересекались» с ним на соответствующих акциях.

Аркадий Коников в Сахаровском центре в 2015 году- на первом вечере памяти Бориса Немцова раздаёт значки
Аркадий Коников в Сахаровском центре в 2015 году- на первом вечере памяти Бориса Немцова раздаёт значки

О себе лично

Теперь — о себе лично. Я родился 17 апреля 1943 года в эвакуации в Челябинске[8]. Вскоре моя мама Раиса Лейбовна Блех с бабушкой и, кажется, с семьёй маминого младшего брата дяди Миши повезла меня в узелке на подушечке в Москву. Поезд шёл очень долго (приходилось пропускать военные эшелоны). И мама очень боялась, что узелок украдут, решив, что в нём находится что-то материально ценное. Между тем, содержимое узелка представляло исключительную ценность только для неё, а также для бабушки и маминых братьев.

Моё первое фото с мамой
Моё первое фото с мамой

На этом, фото ещё военного времени видно, что мама, питавшаяся почти одной картошкой, была совсем исхудавшей. Но на моей упитанности это явно не сказывалось!

Рисовать я начал в 4 года. Кажется, меня начал учить рисовать ещё папа, о котором я помню очень мало. Сначала мы с мамой и бабушкой жили в Ермолаевском переулке, а потом, после смерти отца, года два мы с бабушкой жили в оставшейся после его смерти комнате в коммуналке в «Доме Гинзбурга»[10] в Малом Лёвшинском переулке, в котором жило немало инженеров-строителей. В этом дворе у меня недолго была какая-то детская «дворовая компания». Мы говорили друг другу: «Честное Ленинское» и «Честное Сталинское», но, при этом, тайком от взрослых, пели, порой, лагерные песни. В одной из них были такие слова: «Ах волюшка, волюшка, воля, как счастье твоё далеко. Свободы, свободы не вижу, в тюрьме я сижу ни за что». Где-то дальше были слова: «…поедем мы строить канал…» и ещё что-то в этом духе. Как в нашем сознании одно с другим совмещалось, я уже не помню. Может быть это и было описанным Джорджем Оруэллом «двоемыслием»? Интересно было бы с этой точки зрения осмыслить и многое другое в моей жизни.

Первый (и последний) двор моего детства в «доме Гинзбурга»
Первый (и последний) двор моего детства в «доме Гинзбурга»

Мама, вынужденная разрываться между нами и работой, нас с бабушкой регулярно навещала. Потом мы снова вернулись в тот же дом в Ермолаевском переулке, но уже в другую коммунальную квартиру.

Подъезд нашего дома в Ермолаевском переулке
Подъезд нашего дома в Ермолаевском переулке

Между прочим, как я узнал гораздо позже, в доме напротив жила тогда Тамара Моисеевна Дридзе. И там до самого конца жила её мать. Самое раннее моё воспоминание, если угодно, об «эхе войны» (или «организованного голода» конца 1940-х годов?), это — стояние в очередях с бабушкой за мукой, которую «давали» неподалёку от Патриарших (тогда — Пионерских) прудов в «Волоцких домах». Помню, что бабушка чернильным карандашом писала мне номера на ладошке.

Подъезд одного из «Волоцких домов»
Подъезд одного из «Волоцких домов» Там мы с бабушкой стояли в очереди за мукой

Папина сестра тётя Лиза водила меня в песочницу на Патриаршие пруды («Патрики») с того самого угла, где в знаменитом романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» Аннушка пролила подсолнечное масло, и комсомолка отрезала трамваем голову Берлиозу. Кстати, я где-то прочитал, что, вопреки мнению многих, утверждающих, что по Малой Бронной никогда не ходил трамвай, одновагонный (не пассажирский, а технический) трамвай по Малой Бронной действительно очень недолгое время ходил. И было это именно тогда, когда происходили соответствующие события в «Мастере и Маргарите». Вообще, как уже не раз отмечалось, городская топография в обоих романах М. А. Булгакова очень точная. Стоит, пожалуй, ещё отметить, что в своё время (кажется, в годы перестройки или чуть позже) в журнале «Знание-сила» была опубликована статья «М. Булгаков как социолог». Там были собраны и проиллюстрированы текстами основные соображения М. А. Булгакова о деформирующем воздействии «квартирного вопроса» на души людей и на их поведение.

«Патрики» моего детства (мой рисунок 1964 года)
«Патрики» моего детства (мой рисунок 1964 года)

В 1950-м году я поступил в образцово-показательную школу № 114, в которой проучился первые три года. Она располагалась за Садовым кольцом, неподалёку от Планетария и Новой территории Зоопарка. Из окон школы были видны даже звери в клетках, и это порой отвлекало нас от учёбы. Там мы узнали в марте 1953 года о смерти Сталина. У всех, кажется, была одна и та же мысль: «Как же мы теперь жить будем?». Но чьих-либо слёз, о которых нередко вспоминают в этой связи, я не помню. Думаю, что у моей мамы (одного из двух первых в СССР специалистов по лучевой болезни), которую во время «Дела врачей» уволили с работы в больнице (сейчас она носит имя генерал-лейтенанта медицинской службы Аветика Игнатьевича Бурназяна и я сейчас живу в Щукино неподалёку от неё) «по сокращению штатов», могли быть и другие мысли по поводу смерти Сталина. Кстати, сравнительно недавно я узнал от живущей сейчас в Мюнхене редактора недавно вышедшего сборника памяти Георгия Степановича Кнабе, куда я тоже написал свои воспоминания, Нинель Израилевны Немцовой, что моя мама упоминается в книге переехавшего в Израиль Фёдора Мироновича Лясса «Последний политический процесс Сталина, или Несостоявшийся юдоцид»[11] и в снятом по его исследованиям фильме «Большой концерт народов, или дыхание Чейн-Стокса».

Нинель Израилевна Немцова
Нинель Израилевна Немцова

Сам недавно умерший в Израиле Фёдор Миронович Лясс был в то время у мамы ординатором и считал себя её учеником (я незадолго до его смерти успел вступить в переписку с ним). А его мать Евгению Фёдоровну Лившиц хотели сделать чем-то вроде новой Веры Чеберяк (лжесвидетельницы в проходившем накануне Первой мировой войны государственно-антисемитском «Деле Бейлиса») и оговорить коллег. Но, несмотря на пытки, её не удалось сломать, и тогда её вообще изъяли из процесса. А роль новой Веры Чеберяк сыграла печально известная Лидия Тимашук.

Фёдор Миронович Лясс
Фёдор Миронович Лясс

Моя мама после увольнения долго обивала пороги разных учреждений, дошла, кажется, (или пыталась дойти?) даже до тогдашнего Председателя Президиума Верховного Cовета СССР Н. М. Шверника, и везде слышала примерно одно и то же: «А почему вам надо работать именно в Москве? Ведь на периферии так не хватает врачей». Врачей, кстати, не хватало и в Москве, а мама должна была тянуть на себе меня и пенсионерку мою бабушку Двойру Иосифовну (Веру Осиповну) Сардатскую, но её собеседников это не волновало. Кстати, если мамины братья знали о том, что она не работала, то мы с бабушкой этого не знали. Мама уходила по утрам как на работу и снимала деньги с книжки, как будто получала зарплату. Однажды, как она потом (много позже) мне рассказывала, она шла по улице и у неё вдруг хлынули слёзы: «За что?». В конечном счёте она нашла работу в поликлинике в качестве участкового терапевта. А её подруга и сослуживица, изучавшая лучевую болезнь как физик, Раиса Давыдовна Друтман, с сыном которой Лёней Дубовским (сыном дружившего домами с И. В. Курчатовыми известного физика Б. Г. Дубовского) мы и сейчас дружим (тем более, что теперь мы и живём неподалёку друг от друга), работала в средней школе учительницей физики. По фотографиям видно, что Раиса Давыдовна и моя мама были очень красивыми (но не очень счастливыми в личной жизни) женщинами.

Раиса Давыдовна Друтман в молодости
Раиса Давыдовна Друтман в молодости
Лёня Дубовский
Лёня Дубовский

 Потом, после смерти Сталина, их, по инициативе всё того же А. И. Бурназяна, восстановили на работе (двух евреек из 15-ти уволенных). Им даже восстановили прерванный стаж. Кстати, уже в то время у нас дома проходили своего рода «советы клана», в которых принимали участие бабушка, мама и ей братья. Жён маминых братьев (хотя они и были еврейками) на эти советы не приглашали, что их, видимо, сильно обижало. Собирались только кровные родственники[12]. Считалось, что я сплю в соседней комнате, но я обычно не спал и старался уловить основное содержание разговоров, хотя говорили очень тихо. На семейно-бытовые темы говорили обычно на идише, которому меня нарочно не учили, чтобы я не понимал разговоров взрослых на эти темы (но общий смысл этих разговоров я сам научился понимать), а о политике — по-русски. И вот, незадолго до смерти Сталина, обсуждалась возможность выселения евреев из европейской части СССР. Это я помню хорошо.

Образ Сталина в моём детском восприятии (и, к сожалению, в восприятии многих из тех, кто при нём не жил) Мои рисунки 1964 года
Образ Сталина в моём детском восприятии (и, к сожалению, в восприятии многих из тех, кто при нём не жил) Мои рисунки 1964 года

Примечания:

[1] Достаточно сказать, что в состав «комиссии Шверника» входил сталинский палач, бывший в 1937-1938 годах (в годы «Большого террора») прокурором Донецкой (с 1938 года — Сталинской) области и входивший тогда в состав особой тройки НКВД — Генеральный прокурор СССР в 1953-1981 годах (до самой смерти) Роман Андреевич Руденко. Сегодня у нас его вспоминают, к сожалению, только в связи с его (тоже — далеко не безупречной) ролью Главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе. О бесчисленных преступлениях самого члена ЦК КПСС с 1961 года и Героя Социалистического Труда с 1972 года Р. А. Руденко, награждённого в разное время ШЕСТЬЮ орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени и т. д. и похороненного на Новодевичьем кладбище, которые он совершал не только при Сталине, но и много позже, у нас сегодня вспоминать не принято. Надо сказать, что и сам Николай Михайлович Шверник в 1951 году возглавлял Комитет по разработке и организации проведения мероприятий, связанных с 70-летием со дня рождения Сталина (декабрь 1949 года). Он же предложил учредить орден Сталина, но его идея не была поддержана самим Сталиным. В 1962 году он возглавлял Правительственную комиссию по перезахоронению Сталина. Отмечают, что при перезахоронении Сталина Шверник плакал.

[2] И ведь руки у члена Политбюро ВКПб и Председателя Совнаркома СССР Вячеслава Михайловича Молотова (ни после рукопожатий с Гиммлером, ни чуть позже, после рукопожатий с Гитлером) не отсохли! Кстати, за несколько месяцев до этого (8 марта 1940 года) в связи с 50-летним юбилеем В. М. Молотова указом Президиума ВС СССР г. Пермь был переименован в г. Молотов и Пермская область — в Молотовскую (оба названия будут возвращены в октябре 1957 года.

[3] М. Б. Коган (1893-1951) врач-терапевт, профессор, заведующий кафедрой терапии Центрального института усовершенствования врачей. Научный руководитель Лечсанупра Кремля. По «Делу врачей» проходил посмертно.

[4] Б. Б. Коган (1896-1967) В 1923 году окончил медицинский факультет Московского университета. С 1931 по 1965 год работал на кафедре госпитальной терапии 1-го Московского медицинского института. С 1939 года — профессор и заведующий кафедрой. Врач-консультант Лечсанупра Кремля. 12 ноября 1952 года был арестован как один из главных обвиняемых по «Делу врачей». В 1953 году был освобождён и реабилитирован. После освобождения был восстановлен в прежней должности. С 1965 года персональный пенсионер.

[5] Померанц Г. Меняющееся лицо войны // Знание-сила, 1995, № 5. с. 16.

[6] Поистине, несчастная судьба с бесконечными сменами названий у этого города! Сначала — Акмола, потом — Акмолинск, потом — Целиноград, потом — Астана, потом — Нурсултан! Что дальше?

[7]-Толя мне рассказывал, что, в советское время, кто-то из начальников посоветовал ему сменить «неудобное» отчество для ускорения карьерного продвижения. Толя отказался, мотивируя это, в частности, фронтовым прошлым отца. «Доброжелатель» его не понял!

[8] Мама вспоминала, что эвакуированных там называли «выковЫренными».

[9] На этом, фото ещё военного времени видно, что мама, питавшаяся почти одной картошкой, была совсем исхудавшей. Но на моей упитанности это явно не сказывалось!

[10] Не путать руководителя строительства и партийно-советского деятеля Семёна Захаровича Гинзбурга, жившего в этом доме, с одним из лидеров конструктивизма архитектором Моисеем Яковлевичем Гинзбургом.

[11] Лясс Ф. М. Последний политический процесс Сталина, или несостоявшийся юдоцид. Иерусалим, Филиобиблон, 2006.

[12] Эта «узкая опорная база» оказалась «бомбой замедленного действия» для судьбы той «большой семьи», о которой, в частности, применительно к своей родне писал Олег Николаевич Яницкий в своей книге «Семейная хроника (1852-2002)». М., Издательство LVS, 2002. У нас такая «большая семья», в полном смысле этого слова, практически, не сложилась и родовые связи быстро распались после смерти бабушки и, особенно, после смерти её сыновей и моей мамы.

(Продолжение следует)

Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Юрий Вешнинский: «…Звалось судьбой и никогда не повторится…»

Добавить комментарий для Nelli Nemtsova Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.