Лев Мадорский: Письмо не с Колымы

Loading

Лев Мадорский

Письмо не с Колымы

Евреи, как известно, предприимчивый народ. Поэтому когда в ноябре 1991 года, Бундестаг единогласно проголосовал за разрешение потомкам Авраама эмигрировать в страну Холокоста, а у посольства ФРГ в Москве образовались огромные очереди, почти сразу в этих очередях стал появляться невысокого роста пожилой человек со сделанной на компьютере и самостоятельно переплетённой брошюрой: «Что нас ждёт в Германии?» Брошюра стола 25 рублей. Купил её и узнал, что первый месяц приехавшие живут в карантинных лагерях, в специальных бараках, питаются в столовых и выход за территорию лагеря запрещён. Когда я спросил на другой день у автора брошюры откуда у него такие сведения, тот ответил почему-то вполголоса и оглядываясь по сторонам: «Из достоверных источников».

Впрочем, когда я с женой и сыном в ноябре 1992 году приехал в Германию и поселился в общежитии для еврейских беженцев (по официальному статусу мы были именно беженцы) в маленьком городке Кальбе, недалеко от Магдебурга, то увидел, что хотя никакого запрета на выход с территории общежития не было, действительность не слишком отличалась от картины, нарисованной в брошюре.

Дело в том, что из более сотни проживающих в общежитии, по официальному приглашению правительства Германии приехало кроме нас только две семьи. Остальные — либо фиктивные евреи, купившие метрики, где один из родителей или оба были записаны евреями, (такие метрики тогда свободно были в продаже и на Украине, например, стоили, как мне признался один из «евреев», 2000 рублей), либо настоящие, приехавшие в ГДР как туристы, и попросившие политического убежища. Один из последних, Александр Вилков, впоследствии ставший крупным бизнесменом, даже явился в полицию, переплыв в мартовской, ледяной воле Одер. Встречались среди жителей общежития и косившие под евреев молодые ребята, дезертиры из советской армии. Это был любопытный феномен: если в Союзе евреи всеми правдами и неправдами старались записать в метрики любую другую национальность, то теперь всё повторялось с точностью наоборот.

Атмосфера в общежитии была весёлая, праздная (почти каждый вечер до поздней ночи пьянки, застольное пение, танцы под магнитофон), подчас, криминальная.

Купите пистолет задёшево

Один раз я сам оказался причиной истории, подходящей под серьёзную статью уголовного кодекса. Как-то, гуляя по Кальбе, заглянул от нечего делать в небольшой магазинчик, где продавались холодильники, стиральные машины, другие электротовары. В магазине не было посетителей и хозяин сопровождал меня, рассказывая о преимуществах и недостатках того или иного товара. Вскоре, однако, он понял, что я несерьёзный покупатель, и мы разговорились. Точнее, учитывая мой слабый немецкий, говорил больше он. Разговор вертелся вокруг популярной тогда среди восточных немцев темы: когда, наконец, бывшая ГДР догонит по уровню жизни ФРГ. Ответ у хозяина был пессимистичный: «Никогда».

А дальше случилось нечто невероятное. Узнав, что я из России, хозяин сказал: «Секундочку подождите», побежал к припаркованной недалеко машине и вынес из неё какой-то свёрток. Потом также бегом вернулся в магазин и попросил меня пройти за прилавок. Там он свёрток развернул, и я увидел новенький, сверкающий, ещё со следами смазки, пистолет. Хозяин таинственно огляделся по сторонам:

— Дёшево отдам. Всего за 300 марок. Могу ещё достать. Мне продал русский офицер.

— Спасибо,— рассмеялся я от неожиданности, — Что мне с ним делать?

— Продадите. Сейчас многие в России оружием интересуются. На чёрном рынке такой пистолет стоит значительно дороже.

Хозяин говорил с таким доверием ко мне, совершенно незнакомому ему человеку, что я понял: он убеждён, что все русские-бандиты и мафиози.

Вернувшись в общежитие, рассказал кому-то про этот эпизод. Вечером ко мне подошёл парень из дезертиров, Валера, по прозвищу «Бешеный»: «В каком магазине предлагали пистолет?» Я сказал. Потом поинтересовался: «Зачем тебе?» Сейчас понимаю, что надо было бы наоборот: сначала спросить, потом говорить. Валера откровенно объяснил: «Куплю парочку. Знаю наших, которые оружием интересуются» Позже узнал, что Бешеный вышел через хозяина магазина непосредственно на российских офицеров, скупал у них оружие целыми партиями и перепродавал российским и румынским бандитам.

Белый Мерседес

Валера Бешеный был, вообще, одной из самых колоритных фигур общежития. Лет 22-23-х, маленького роста, подвижный и верткий, он, как я уже писал, косил под еврея, и, несмотря на то, что до решения суда о его статусе ему, как и другим дезертирам, не разрешалось уезжать от места проживания больше за 30 км., разъезжал по всей Германии. Скупал машины и перепродавал им приезжавшим перегонщикам из России и с Украины.

Жил Валера с молоденькой (лет 18-19), но уже повидавшей многое, девочкой Инной в гражданском браке. Откуда взялась здесь эта девочка я так и не узнал. Во время постоянных отлучек Валерия, Инна крутила роман с Романом, высоченным, рыхлым парнем, тоже из дезертиров. Роман, как и Валера, был личность колоритная. До армии он играл в какой-то группе ударником. Разговаривать с ним было любопытно. Почти после каждой сказанной фразы, бывший ударник бил в воздухе по воображаемому барабану и имитировал бой ударника: «Па-па-парабам-пам пам». Была у него и другая особенность. Роман сильно заикался, причём, не на ту букву, с которой начиналось слово: «Д-д-д… кошка». Развлечений в общежитии особых не было и все кому не лень, развлекались, подсказывая ему предполагаемое слово, часто, матерное. Впрочем, ударник был парень добродушный и не обижался. Когда Валера возвращался домой, доброжелатели рассказывали ему о романтических похождениях Инны. Девочку Бешенный не трогал, но за ударником начинал гоняться по коридору с криком «Убью!», пока бедняга не выпрыгивал в окно со второго этажа.

Однажды Валера вернулся из поездки на шикарном, белом Мерседесе.

— Неужели купил? — удивился я.

— Нет, конечно. Это старая, брошенная машина. Стояла на выезде из Кёльна без номеров, с ключом в зажигании и полным баком бензина. Я думаю, владелец машины не захотел сдавать на шрот (место, где машины утилизируют) и поэтому выставил, чтобы кто-нибудь забрал.

— А откуда номера?

— Так это Серёгина работа. Правда, не отличишь?

Серёга (Сергей Моисеевич) был художник-импрессионист. Одинокий еврей средних лет с Украины. Художник приехал как турист в 1989 году и, как и Вилков, попросил политического убежища.

Два месяца Валера с фальшивыми номерами катался на этом, скорее всего, угнанном Мерседесе. Однажды, полиция остановила машину для дежурной проверки недалеко от общежития. Я случайно проходил мимо и наблюдал эту сцену. С изумлением полицейские рассматривали фальшивые номера, украинские, выписанные на чужое имя с вклеенной фотографией Валеры, водительские права. Бешеный сказал полиции, что приехал как турист, живёт временно у друга и назвал вымышленный адрес. Ему было предложено придти для выяснения всех обстоятельств завтра утром в полицию. Машину закрыли на ключ и опечатали. Но немецкая полиция ещё плохо была знакома с российско-украинскими умельцами. Как только полиция уехала, Валера вернулся с дубликатом ключа и ездил на своём «Мерсе» ещё несколько месяцев.

Хочешь поговорить с Москвой?

Заикающийся ударник Роман (Несколько лет назад встретил его в Лейпциге. Он почти не изменился, и так же заикается на другую букву), несмотря на добродушие и мягкость характера, вполне вписывался в криминальную атмосферу общежития. В армии Роман был связистом и в мирной жизни сумел применить свои профессиональные навыки в полной мере.

Около входа в общежитие стояла телефонная будка. Бывший связист сделал под неё подкоп, подсоединился к проводам, забросил провод, грамотно упакованный в резиновый шланг, на крышу и по ночам (общежитие стояло на отшибе и прохожих тут, практически, не было) он и его приблатнённая компания разговаривали по телефону с кем хотели и сколько хотели. Меня, как музыканта, ребята уважали и иногда в два-три часа ночи раздавался тихий стук в дверь: «Лев, хочешь поговорить с Москвой?» Как правило, я отказывался, но не из законопослушных соображений, а потому что в этой время (в Москве было 4-5 часов утра) мне говорить было не с кем. К утру Роман шланг с крыши убирал и прятал до следующего разговора. Но один раз ребята, видимо, выпили лишнего, потому что когда я утром вышел во двор, то увидел, резиновый шланг, тянувшийся от будки на крышу. Побежал и разбудил Романа. Если бы шланг увидел кто-нибудь из немцев и сообщил куда следует, то дело неминуемо кончилось бы большими неприятностями.

Нацики напали

23 декабря 1992 года, в ночь под Рождество (почти по Гоголю) где-то в час ночи, когда мы уже спали, в дверь раздался стук. Я открыл. На пороге стоял Дмитрий Исаакович, или как его все называли в общежитии, «дядя Дима», небольшого роста, плотный, с маленькой «ленинской» бородкой и с большим чёрным газовым пистолетом в руке.

О «дяде Диме» надо сказать несколько слов отдельно. Уроженец Бердичева был тоже достопримечательностью общежития. Он знал огромное количества анекдотов, особенно, еврейских, и с большим искусством рассказывал их. Впрочем, сам дядя Дима с его ярко выраженными еврейскими интонациями в разговоре, был типичный персонаж из такого анекдота. Помню, я как-то попросил его научить меня разговаривать на идиш. Показывал на какие-то предметы или говорил по-русски слова и просил перевести. Результат оказался неожиданным.

— Как это на идиш? — показывал я на подоконник.

— А подоконник.

— Как на идиш племянник?

— А племянник.

И так далее, в таком духе…

Итак, в час ночи на пороге комнаты возник дядя Дима с газовым пистолетом в руке:

— Лёва, выходи. На нас нацики напали. Нациками русские называли подростков-неонацистов. Благодаря еврейской интонации, даже эта угрожающая фраза прозвучала у дяди Димы, как фраза из анекдота. Да и дальше всё напоминало анекдот.

— Никуда он не пойдёт, — сказал жена. — Иди, Дима, иди.

Я всё-таки оделся и вышел.

— Что случилось? — спросил по дороге у «дяди Димы»?

— Бешеный сказал, что нацики разбили окно на первом этаже.

Около дома толпились, испуганно оглядываясь по сторонам, жители общежития. В центре стоял Бешеный и что-то взволнованно говорил, показывая в сторону кустов, росших вдоль забора.

Я подошёл ближе: «Может, вызовем полицию?»

— Не надо, — сказал Валера. — Они уже убежали.

Позже выяснилось, что Бешеный сам по пьянке случайно разбил окно и, опасаясь, что у него деньги вычтут из пособия, стал кричать: «Напали нацики! Напали нацики!»

Я вернулся домой и долго не мог заснуть, А к утру откуда-то из подсознания возникла эта странная, почти тюремная песня. Аудиозапись её в исполнении автора, можно прослушать в моём Блоге при журнале «Семь искусств»

Письмо не с Колымы

Я пишу тебе письмо не с Колымы,
Из Кальбе, здесь такая есть дыра.
Нет снега здесь и, значит, нет зимы,
Бананы жрём с утра и до утра.

Германия на сотни вёрст кругом,
Все шпрехают на птичьем языке,
Вчера ещё в Совке был мужиком,
Сегодня, извини, за грубость, хер.

Нельзя кричать, ругаться и плевать,
Ферботен, как Талмуд мы знать должны,
Ну не страна, ребята, благодать,
Не знаю, продержусь ли до весны.

Гуд морген, а по нашему подьём,
Тут немцев невозможно нам понять.
Они ложатся спать, а мы встаём,
Они встают, а мы ложимся спать.

Гуд морген, хаусмастер за стеной,
И, значит, просыпаться нам пора.
Доволен я судьбою и страной,
Но стёкла били нам ещё вчера.
1992 г.

Примечания:

Ферботен (нем.) — запрещено;
Хаусмастер (нем.) — рабочий по дому.

Print Friendly, PDF & Email

18 комментариев для “Лев Мадорский: Письмо не с Колымы

  1. Спасибо, Лева за ваши чудные багатели , взятые из жизни. Они все пропитаны добротой и вашей особой иронией и юмором. Но… но,пожалуйста, не забывайте про начатый вами сериал о знаменитых евреях деятелях культуры и искусства. Искренне Сэм

  2. Прекрасный рассказ, полный юмора и «ностальгии».

    1. Мадорский Ружанскому и Альшуллеру!
      Дорогие Сэм и Борис! Большое спасибо за тёплые отзывы.

  3. Забавно, персонаж моего рассказа «Мешок на колесах» и был, конечно, таким вот дизертиром. Может он в том же общежитии начинал. Армянин, косил под еврея. Теперь я лучше понимаю его историю. Спасибо.

    1. Мадорский-Матусевич
      Вы пишете:» Армянин, косил под еврея».
      Уважаемая Елена, спасибо за отзыв. Самое удивительное. что песонаж рассказа, выведенный под кличкой «Бешенный» был, как выяснилось позже, армянином. В конечном итоге его приняла, как еврея, Голландия. Там он сказал, что в Германии чувствует себя неуютно, так как нацисты уничтождили его родных.. Но он, конечно, не из Вашего рассказа.

  4. Согласен, что придуманное решение Бундестага не очень существенно для литературной части рассказа и дважды согласен с Сэмом, что у тебя безусловно литературный дар, о чем я писал в некоторых комментариях.
    Удивляет, что ты повторил о 9. января 1991 года из гипотезы, упустив, при этом, Канцлера Коля.
    Заявление одного из политических обозревателей, что оно было недействительным — возможно,
    но другого не было и по нему было принято по еврейской линии 220 тысяч человек.
    Что меня в гипотезе заставило написать:
    «Слова руководителей Германии о том, что немцы возложили на себя вину в отношении еврейского народа,
    чувствуют глубокую историческую ответственность, что Германия будет оцениваться по тому, как немцы относятся к евреям и т.п., на законодательном уровне подтверждения не имеют».

    1. Мадорский- Гавартину.
      Заявление одного из политических обозревателей, что оно было недействительным – возможно,
      но другого не было и по нему было принято по еврейской линии 220 тысяч человек.
      Дорогой Лёва. Зная основательность и скрупулёзность твоих утверждений, поднимаю руки. Но, согласиь, что это делает статус еврейских беженцев-переселенцев несколько странным и неопределённым.

  5. Левочка, если ты взялся за тему, о которой написано уже очень много, то я, как надежник, считаю, что нельзя допускать исторические фантазии — решения Бундестага в ноябре 1991 года по приему евреев в страну Холокоста, как, впрочем, и позже, не было. Когда в июньском 2012 года номере Еврейской газеты в статье Бена Фрумкина промелькнуло нечто подобное, я в Гостевой опубликовал Г и п о т е з у (4 июня 2012) о том, что Бундестаг в то время решения о приеме евреев не принимал.
    Через два часа Германец: тут и гипотеза не нужна. Надо внимательно прочитать серию статей Павла Поляна в Заметках.
    В гипотезе я писал, что законодательной основой приема евреев в ФРГ является Решение федерального правительства с премьер — министрами Земель от 9. января 1991 года.
    Кстати, Лева, Нausmeister — комендант, завхоз.

    1. Мадорский-Гавартину
      Лёва, ты пишешь:»… решения Бундестага в ноябре 1991 года по приему евреев в страну Холокоста, как, впрочем, и позже, не было».
      Хотя этот момент, согласись, не очень существеннен для этого рассказа, я посмотрел ещё раз. Впервые решение о приёме евреев в Германию было принято 9 января 1991 года на съезде премьер-министров немецких земель, но оно было не действительно ( так пишет один из политических обозревателей) без утверждения Парламента.

  6. Класс!!
    Надеюсь все имена и клички — измененные или вымышленные. 🙂

    1. Мадорский-Леониду
      Надеюсь все имена и клички – измененные или вымышленные

      Да, уважаемый Леонид. Но персонажи из жизни.

  7. Лев!
    У Вас безусловно литературный дар.
    Прочёл и всё прекрасно представил.
    И вспомнил свой ульпан, в который ходил прекрасной весной 1991 г, практически все — евреи, все -«академаим» (т.е. с высшим образованием), все — умные.
    Хорошо помню как думал: «Как тяжёло мне будет зацепиться…»
    Всего наилучшего и хорошей записи.

    1. Мадорский-Сэму
      Хорошо помню как думал: “Как тяжёло мне будет зацепиться…”

      Спасибо, уважаемый Сэм, за отзыв. Действительно, первые месяцы эмиграции ( даже когда ты делаешь алию) самые сложные. Сначала у меня была некоторая эйфория: » Никому не нужен. И можно от все

      1. Извините, продолжаю: Можно ото всей этой сумасшедшей российской жизни начала 90-х отдохнуть». Но потом страшно захотелось работать и,вообще, быть востребованным. Стал распространять визитки с глупейшей припиской: «Даю уроки фортепиано бесплатно» В Германии, да и не только в Германии, это воспринимается крик городского сумасшедшего: «Раз бесплатно, значит, никому не нужно». К счастью невостребованность продолжалась недолго.

  8. Мадорский- Ослон
    Спасибо, уважаемая Инна, за отзыв. В тексте песни есть небольшие неточности: написано в последнем куплете: «Просыпаться нам», а следует читать: «Закругляться мне» В моём Блоге, где можно прослушать песню, всё верно.
    http://blogs.7iskusstv.com/wp-admin/post.php?post=26691&action=edit&message=1

  9. Интересно написано. Хорошо бы получить продолжение.

Обсуждение закрыто.