Из воспоминаний 34 президента США Дуайта Эйзенхауэра: «Я вырос, веря, что евреи — избранный народ, и что они подарили нам высокие нравственные и этические принципы нашей культуры…С нашей помощью спаслись оставшиеся в Европе евреи. Их спасение — это новая жизнь и новая надежда для возродившейся земли Израиля. Я присоединяюсь ко всем людям доброй воли и приветствую молодое государство. Примите мои наилучшие пожелания, и пусть сопутствует вам удача!.. У еврейского народа нет лучшего друга, чем я».
Ex libris. Известные люди о евреях — 14
(Карл Эмиль Францоз, Марлен Брандо, Иоганн Гёте, Дуайт Эйзенхауэр, Бенджамин Дизраэли)
Эдуард Гетманский
На иконографическом экслибрисе («Книга из библиотеки Юрия и Татьяны Фадеевых») изображён Карл Францоз и текст его афоризма («Каждая страна имеет таких евреев, каких заслуживает»). Францоз Карл Эмиль (нем. Karl Emil Franzos) (1848-1904) — австрийский писатель, литературовед и переводчик. Францоз рос в Чорткове (ныне -Тернопольская область Украины) среди украинских крестьян и местечковых хасидов), выделяясь немецким воспитанием. Но он всегда сознавал свою принадлежность к еврейству. Францоз учился в гимназии города Черновицы а затем на юридических факультетах университетов Вены и Граца. В очерках проявилось дарование Францоза — острая наблюдательность и точный выразительный язык. Они исполнены интереса и сочувствия к украинцам, румынам, евреям, о которых было мало известно просвещенной Европе. В изображении евреев Францоз следовал «этнографической» манере австрийского журналиста и писателя еврейского происхождения Леопольда Комперта (1822-1886), но превзошел своего предшественника широтой охвата темы и яркостью литературного таланта. Повесть «Евреи Барнова» (опубликована в 1868-1871 годах) отразила детские впечатления писателя в Черткове. Значительную часть художественных произведений Францоз посвятил евреям Восточной и Центральной Европы: романы «Мошко из Пармы» (1880); «Юдит Трахтенберг» (1891); «Лейб Вайнахтскухен и его дитя» (1894)); «Паяц» (1905); повести — «Молодая любовь» (1878) и «Два спасителя» (1884); сборники рассказов — «Трагические новеллы» (1886); «Чудесные дети гетто» (1888); «Новеллы» (1905) и др.
В 1877-1887 годах Францоз работал юрисконсультом еврейской общины Вены, занимаясь одновременно литературным творчеством, издательским делом и редактированием, затем переехал в Берлин, полностью уйдя в литературу и издательское дело. Роман «Борьба за право» — самое крупное произведение Францоза. Францоз горячо сочувствовал угнетенным евреям России, много писал о них. Он выступал за обновление еврейского быта, но был убежден, что отбросить религию «было бы чрезвычайно вредно». Его переводы на русский язык «Повести и рассказы» (1886) и «Эстерка Регина» (1932 ) оказали значительное влияние на содержание и стилистику русско-еврейской литературы. Отношение Францоза к соплеменникам, говорившим на идиш, было патерналистским (патернализм — система отношений, основанная на покровительстве, опеке и контроле старшими младших (подопечных), а также подчинении младших старшим). Его знаменитое изречение «Каждая страна имеет таких евреев, каких заслуживает» содержит не только прямой призыв к эмансипации и прогрессу, но и как мотив превосходства германоязычных евреев над евреями Восточной Европы.
На книжном знаке [«Из книг логопеда Иды Герланц (Островской)»] изображён Марлон Брандо и его афоризм «Еврейство — это скорее культурный нежели генетический феномен». Марлон Брандо (1924-2004) — американский актёр кино и телевидения, кинорежиссёр. Он обладатель двух «Оскаров» за фильмы Элиа Казана «В порту» (1954) и Френсиса Копполы «Крестный отец» (1972). В своих мемуарах «Песни, которым не научила меня мать» («Songs My Mother Never Taught Me»), одну из глав Марлон Брандо посвятил евреям. Он впервые вышел на театральную сцену в середине 1940-х годов в спектакле о еврейской истории. В одном из своих интервью в журнале Плейбой, Брандо, с улыбкой упомянул, что у евреев есть невероятный талант отделить богачей от их кошелька во имя благотворительных идей. Брандо в своих мемуарах писал: «Я посещал Новую школу социальных исследований (частный исследовательский университет в городе Нью-Йорке в районе Гринвич-Виллидж, Нижний Манхэттен — Э.Г.) всего год, но что это был за год! Школа и сам Нью-Йорк стали убежищем для сотен удивительных евреев из Европы, сбежавших из Германии и других стран перед Второй мировой войной и во время нее. Эти люди невероятно обогатили интеллектуальную жизнь города — наверное, за сравнимый отрезок времени никогда и нигде не случалось ничего подобного. Эти евреи в значительной мере воспитали меня. Я жил среди евреев. Они были моими учителями, они были моими работодателями, они были моими друзьями. Они ввели меня в мир книг и идей, о существовании которых я и не подозревал. Я проводил с ними ночи напролет — задавал вопросы, спорил, испытывал себя, понимал, как мало я знаю, насколько я косноязычен и насколько поверхностным было мое образование. Я даже не закончил колледжа, а многие из них получили ученые степени в лучших европейских университетах. Я чувствовал себя тупицей, мне было стыдно, но они поощряли мое стремление учиться всему подряд. Они пробудили во мне жажду информации. Я поверил, что, если я узнаю больше, я стану умнее, со временем я понял, что это не так.
Я читал Канта, Руссо, Ницше, Локка, Мелвилла, Толстого, Фолкнера, Достоевского и десятки других авторов, многие их которых так и остались для меня не понятными. Новая школа стала промежуточной остановкой на пути многих выдающихся еврейских интеллектуалов из Европы, которые затем обосновались на факультетах Принстонского, Йельского, Гарвардского университетов. Это были сливки европейской науки, учиться у таких людей было настоящим чудом… Одной из величайших загадок, всегда занимавших меня, было то, каким образом евреи, составляющие такое крохотное меньшинство среди населения земли, смогли достичь таких высот и отличиться в стольких различных областях: в науке, музыке, медицине, литературе, искусстве, бизнесе и так далее. Если перечислить самых влиятельных людей за два последних столетия, в первой тройке окажутся Эйнштейн, Фрейд и Маркс — все евреи. И в этом списке будет еще много евреев, хотя они составляют менее трех процентов населения США. И все они — потрясающие люди. Представьте себе преследования, которым они подвергались веками: погромы, сожжение храмов, набеги казаков, уничтожение целых семей, рассеяние народа и Холокост. После Диаспоры они не имели своих земель и святынь в большинстве стран мира; им запрещали участвовать в выборах и указывали, где они должны жить. Однако их культура выжила, и процент состоявшихся людей среди евреев выше, чем среди любого другого народа в мире… Какое-то время я думал, что в основе успешности евреев лежит поразительное богатство генов, образовавшееся на Ближнем Востоке за миллиарды лет эволюции. Позже я понял, что моя теория не верна, потому что после Диаспоры возникли две совершенно не похожие друг на друга группы евреев — ашкенази и сефарды. Испанские евреи не имели ничего общего с российскими, по сути дела, они даже не могли общаться между собой. Российские евреи были изолированы от немецких, которые считали себя обособленной и самой высшей группой, а евреи Восточной Европы совершенно не походили на евреев-сефардов. Кроме того, на протяжении многих веков заключалось такое количество смешанных браков, что объяснить это явление чисто генетическими факторами невозможно.
В своих мемуарах «Песни, которым не научила меня мать» Марлон Брандо вспоминал: «Поговорив со многими евреями, почитав об истории и культуре еврейского народа, я, наконец, пришел к выводу, что еврейство это скорее культурный, нежели генетический феномен. Это состояние ума. На идиш есть такое слово: «seychel», дающее ключ к пониманию самых глубинных аспектов еврейской культуры. Оно означает «стремиться приобрести новые знания и оставить после себя мир лучше, чем он был при твоем появлении». Евреи придают огромное значение образованию и труду, и эти ценности передаются из поколения в поколение. Насколько я знаю, подобный динамизм и стремление к совершенству свойственны еще только нескольким азиатским культурам. Вероятно, фантастические успехи евреев можно объяснить именно этой культурной традицией наряду с иудаизмом, тем единственным, что осталось неизменным в годы рассеяния еврейского народа по всему свету. Традиции, передававшиеся через Тору и Талмуд, каким-то образом помогли евреям осуществить предначертанную им судьбу «избранного народа», о чем свидетельствуют поразительные успехи в столь многих областях. Но какими бы ни были причины этого успеха, я не мог считать себя образованным человеком, пока не столкнулся с ними». Они подарили мне понятие культуры, оставшееся со мной на всю жизнь».
Книжный знак («EL литературоведа Юдифи Оз») создан художником В.Н.Чекарьковым, на нём начертаны слова Иоганна Вольфганга фон Гёте: «Народ этот избран среди других народов не только потому, что он во многих отношениях лучше других, но ещё и потому, что он наиболее стойкий из них». Иоганн Вольфганг фон Гёте (нем. Johann Wolfgang von Goethe) (1749—1832) — великий немецкий поэт, писатель и ученый. Он глубоко уважал еврейскую культуру, изучал идиш и неоднократно говорил о евреях в положительном ключе. Русская писательница, литературовед и публицист. Доктор филологических наук Грета Ионкис писала «Интерес к еврейству, а точнее к еврейской истории, у Гёте пробудился очень рано. Он развился из постоянного чтения Библии. Родители поэта были лютеранами. Библия была в доме настольной книгой. Объемистые отрывки из Пятикнижия мальчик знал наизусть. Его отец, советник права, уважаемый человек во Франкфурте, очень этим гордился. Библия оказалась для Гёте неиссякаемым кладезем поэтических образов и сюжетов. В детстве и отрочестве он сочинил драму «Иезавель», трагедию «Вальтасар», эпическую поэму в прозе «Иосиф и его братья», поэму о Самсоне. Собираясь на учебу в Лейпциг, он сжёг часть написанного, а вернувшись из Лейпцига, перед отъездом в Страсбург уничтожил остальное. Но всё же некоторые школьные тетрадки уцелели». Знакомство Гёте с еврейством не было сугубо книжным. Во Франкфурте-на-Майне, где он родился существовал еврейский квартал, называемый Еврейским закоулком. По свидетельству Гёте, он «состоял едва ли не из одной улицы, втиснутой, как в клетку, в малое пространство меж городской стеной и оврагом». Гетто просуществовало до 1811 года, когда евреям было разрешено его покинуть.
В своей автобиографической книге «Поэзия и правда» Гёте признается, что Еврейский закоулок, в силу своей таинственности, и пугал, и притягивал его мальчишечье воображение. Дядя Гёте по материнской линии был связан по роду своей деятельности со многими евреями-коммерсантами, очевидно, именно он устроил эти посещения Еврейского закоулка… Гёте пишет: «И всё же евреи оставались избранным народом Божиим и, невзирая ни на что, жили среди нас олицетворённым напоминанием о древнейших временах. Вдобавок они были люди энергичные, обходительные, а самое упорство, с каким они придерживались своих обычаев, невольно вызывало уважение. Девушки их были хороши собой… Я не мог успокоиться, покуда не побывал несколько раз в еврейской школе, не увидел собственными глазами их свадьбы и обряд обрезания, не составил себе представление о празднике кущей. Повсюду меня встречали приветливо, радушно потчевали и просили приходить ещё… Энергия — основа для всего. Каждый еврей как бы незначителен он ни был, вовлечен в решительное и немедленное достижение цели… Это наиболее вечный народ на земле». По мнению Греты Ионкис «Гёте не был атеистом, но он не был и христианином в прямом смысле этого слова. Он был пантеистом. Бог, по его мысли, — это Природа… Ответы на свои духовные запросы юный Гёте нашёл у еврейского мыслителя Баруха Спинозы, авторитет которого он признавал до глубокой старости… Особого внимания заслуживают личные контакты Гёте с евреями. Они характеризуют не только его отношение к сынам Израиля, но позволяют лучше представить положение в обществе евреев — современников Гёте в период Хаскалы, в условиях начавшейся эмансипации». Гёте общался в основном с евреями ассимилированными. У Гёте были и негативные высказывания, касающихся еврейства.
В них явственно проступают непреодолённые им предрассудки времени и среды, из которой он вышел. В 1823 году был издан закон, разрешающий смешанные браки между евреями и христианами. Гёте отнёсся к нему резко негативно. Грета Ионас пишет: «Он не сражался за равноправие евреев, как это делал Лессинг, которого Гёте чтил. Но при этом трудно назвать другого нееврея этой эпохи, кто демонстрировал бы столь глубокий интерес к еврейской истории, кто испытал бы столь значительное влияние еврейской мысли, кто имел бы столь разнообразные личные контакты с евреями». Гёте писал: «Перед нравственным судом Бога, перед судом, которым будут судимы народы, не будет спрошено, самая ли лучшая, самая ли превосходная эта нация, а только продолжает ли она существовать, сохранилась ли она… Израиль — самая упорная нация в мире: она есть, была и будет прославлять имя Иеговы в веках…».
Книжный знак («EL Моше Шерток») нарисовал тульский график Владимир Чекарьков. На нём изображён президент США Д.Эйзенхауэр и его афоризм «Я хочу отдать честь бойцам героической Еврейской бригады». Дуайт Дэвид Эйзенхауэр (англ. Dwight David Eisenhower) (1890—1969) — американский государственный и военный деятель, генерал армии (1944), 34-й президент США (1953 -1961). В воспитании и профессиональной жизни Эйзенхауэра мало что могло способствовать развитию особого сочувствия к еврейскому народу. Эйзенхауэр не имел никакого личного опыта общения с евреями. Он однажды сказал министру иностранных дел Израиля, послу Израиля в ООН и в США Аббе Эвену, что в детстве думал, будто евреев и нет на земле — «они все живут на небе как ангелы». В ежегоднике выпускников военной академии Уэст Пойнт, изданном в 1915 году, Эйзенхауэру была дана характеристика «несносного шведского еврея». В ходе службы в Маниле участвовал в операции по спасению евреев из Германии путём выдачи им виз для въезда на Филиппины. Когда во время Второй мировой войны войска США в Великобритании под командованием Эйзенхауэра высадились в Северной Африке, он оказал давление на французские власти, чтобы аннулировать антиеврейские законы режима Виши. Как верховный главнокомандующий Союзными экспедиционными силами, Эйзенхауэр руководил вторжением в Нормандию в 1944 году. После сдачи Германии одним из его первых актов стало аннулирование всего нацистского расового и антисемитского законодательства. В занятых союзниками частях Германии была введена практика привода немцев в лагеря смерти, чтобы они увидели всё сами и не смели говорить, что этого не было. В своей телеграмме генералу Джорджу К. Маршаллу, главе Объединенного комитета начальников штабов в Вашингтоне, Эйзенхауэр писал, что приказал это делать, предвидя времена, когда рассказы о происходившем в лагерях смерти будут пытаться объявить пропагандой. Армии Эйзенхауэра освободили десятки тысяч евреев в концентрационных лагерях. Когда выяснилось, что выжившие отказываются вернуться в свои родные страны, и после давления со стороны президента Гарри Трумэна он создал беспрецедентную должность советника командующего генералом по еврейским делам, чтобы ускорить оказание помощи выжившим евреям.
Капеллан Джуда Найдич первым занял эту должность. Для евреев были созданы отдельные лагеря для перемещенных лиц, чтобы улучшить их физические, культурные и духовные условия. Эйзенхауэр также распорядился принять в эти лагеря десятки тысяч евреев, бежавших из Польши и Восточной Европы после войны. В октябре 1945 года Эйзенхауэр принял Давида Бен-Гуриона и присоединился к его просьбе о самолетах, чтобы привести в лагерь из Палестины учителей иврита и преподавателей земледелия, чтобы облегчить последующую иммиграцию перемещенных лиц в Палестину. Во время президентских полномочий Эйзенхауэра (1953-61) сотни миллионов долларов в виде грантов и в виде помощи были предоставлены Израилю. Соглашение по атомной энергии с Израилем предусматривало подготовку израильских ученых и предоставление тяжелой воды. Военная техника, отправленная в Израиль, включала учебные самолеты, сигнальные принадлежности, запасные части и боеприпасы. Эйзенхауэр продвигал на важные государственные посты Льюиса Лихтенштейна Штрауса. В 1953 г. Д. Эйзенхауэр назначил Штрауса председателем Комиссии по атомной энергии. В 1958 году Д.Эйзенхауэр предложил кандидатуру Штрауса на пост министра торговли, но сенат, где преобладали демократы, после долгих проволочек не утвердил это назначение. Для многих евреев, однако, память о президенте Эйзенхауэре омрачена тем фактом, что он назначил государственным секретарем антисемита Джона Фостера Даллеса, а также скептическим отношением его администрации к сионизму и довольно непрочными отношениями с молодым государством Израиль. Эйзенхауэр продвигал идею мемориализации Холокоста. Он же приказал принять чрезвычайные меры, дабы обеспечить благополучное существование перемещенных лиц из числа евреев в период оккупации Германии. Симпатии Эйзенхауэра к европейским евреям удивительны также на фоне процветавшего в американской армии 1920‑х — 1930‑х годов антисемитизма.
Как рассказывает историк Джозеф Бендерский в своей книге «Еврейская угроза», в отделе связи внешней разведки заправляли офицеры, распространявшие клевету на евреев вроде «Протоколов сионских мудрецов». Книги известных сторонников превосходства белых, таких как Лотроп Стоддард, были обязательным чтением в Вест‑Пойнте и Военном училище сухопутных войск. В своей лекции в Военном училище в 1939 году гарвардский историк Уильям Лангер заявил: «Надо признать тот факт, что евреи контролируют некоторые самые влиятельные американские газеты. (В частности, «Нью‑Йорк Таймс») придает огромное значение любому мелкому инциденту, происходящему в Германии… Так что вас ненавязчиво подводят к той мысли, будто в немцах вовсе нет ничего хорошего». Еврейские критики Эйзенхауэра часто упоминают два спорных решения, принятых им во время войны: договоренность с французским вишистским генералом Жаном Дарланом во время операции «Факел» — договоренность, оставившую в силе различные антиеврейские распоряжения во время оккупации союзниками Северной Африки, — и решение союзников не бомбить пути, ведущие в Освенцим, в июле 1944 года. Если решение бомбить или не бомбить концентрационные лагеря принималось, конечно, не самим Эйзенхауэром, а на несколько ступеней выше, договор с презренным французским генералом он заключил, чтобы избежать необходимости воевать не только с вермахтом, но и с французами в Северной Африке или же оттолкнуть арабское население, что могло бы негативно сказаться на и без того трудной военной кампании. В обоих случаях именно военные соображения — правильные или же неправильные в более широкой перспективе — были определяющими для Эйзенхауэра в то время, когда исход конфликта был далеко не очевиден.
Эйзенхауэр сказал, что увиденные им зверства «недоступны для постижения американскому уму» и приказал каждому американскому подразделению кроме тех, что находились на передовой, посетить Ордруф. На следующий день он побывал в Бухенвальде и отправил телеграмму Джорджу Маршаллу, призывая начальника штаба армии приехать в Германию, чтобы увидеть это самому. «Я намеренно посетил этот лагерь, — сообщил он своему начальнику, — с тем, чтобы иметь возможность свидетельствовать об этих вещах, если когда‑нибудь в будущем появится тенденция отметать такие обвинения как простую «пропаганду». Эйзенхауэр издал ряд распоряжений, направленных на улучшение условий жизни еврейских беженцев. В частности, он приказал поселить их отдельно, реквизировать для них жилье, даже если это означало выселение немцев, и увеличить их ежедневный рацион до 2500 калорий, что вдвое превышало рацион немецких гражданских лиц. Американский журналист посетил обновленные лагеря в октябре 1945 года и сообщил, что условия «значительно улучшились». Рабби Надич, который впоследствии был советником Эйзенхауэра, вспоминал, что отношение генерала к евреям было отмечено «пониманием и сочувствием». Надич утверждал, что Эйзенхауэр спас «жизни не только тех евреев, кто уже находился в лагерях но и еще «примерно 80000 евреев… кто пересек границу и пришел к нам из Восточной Европы».
Бесспорно то, что, несмотря на свое воспитание и вопреки антисемитизму, распространенному в его профессиональной среде, Эйзенхауэр испытывал глубокое сочувствие к трагедии европейского еврейства и неоднократно проявлял это сочувствие в своей решительной и последовательной политике в американской зоне оккупации. Возможно, он и не заслуживает титула Праведника народов мира, но все же он проводил политику, спасшую немало еврейских жизней и сделавшую возможным создание Государства Израиль, — политику, на которую мало кто из американских генералов был способен. Из воспоминаний 34 президента США Дуайта Эйзенхауэра: «Я вырос, веря, что евреи — избранный народ, и что они подарили нам высокие нравственные и этические принципы нашей культуры…С нашей помощью спаслись оставшиеся в Европе евреи. Их спасение — это новая жизнь и новая надежда для возродившейся земли Израиля. Я присоединяюсь ко всем людям доброй воли и приветствую молодое государство. Примите мои наилучшие пожелания, и пусть сопутствует вам удача!.. У еврейского народа нет лучшего друга, чем я».
Экслибрис («Книга по истории евреев Эдуарда Гетманского») с портретом Бенджамина Дизраэли предназначен для домашней библиотеки знаковладельца. На знаке читается афоризм Б.Дизраэли: «Когда предки моего достоуважаемого оппонента были дикарями на никому неизвестном острове, мои предки были священниками в храме Соломона». Бенджамин Дизраэли (с 1876 года граф Биконсфильд; англ. Benjamin Disraeli, 1st Earl of Beaconsfield) (1804—1881) — английский государственный деятель Консервативной партии Великобритании, 40-й и 42-й премьер-министр Великобритании в 1868 году и с 1874 по 1880 год, член палаты лордов с 1876 года, писатель, один из представителей «социального романа». Ученые, политики, деятели искусства, будучи этническими евреями, искренне любили страну своего проживания и способствовали ее развитию и процветанию. Одним из таких примеров был выдающийся политик эпохи Нового времени — Бенджамин Дизраэли. Его родословная уходит корнями в еврейство. Отношение Дизраэли к иудаизму было сложным. В молодости он, похоже, был к нему совершенно равнодушен. Он не проявлял никакого интереса к еврейским общинам, жившим на континенте и в Европе, хотя именно в Европе не было заметного интеллектуального движения, в котором евреи не принимали бы активного участия. Это была эпоха бурной эмансипации евреев Европы, их выхода из гетто и интеграции в окружающую общественную среду. Путь к свободе нередко пролегал через уход от религии отцов, но далеко не всегда это означало утрату национального самосознания и отстранение от проблем своего народа. Именно такая судьба была характерна для Бенджамина Дизраэли, хотя сам он всю жизнь оставался убежденным в том, что еврейская религия с ее застывшими догматами «отрывает евреев от великой общечеловеческой семьи». В 1831 году Дизраэли был на Ближнем Востоке. Его поразил Иерусалим но он остался совершенно равнодушен к жизни евреев и к еврейским памятникам этого города. Перу Дизраэли принадлежит красивое высказывание о том, что каждый из великих городов мира воплощает в себе какую-либо идею человечества: Рим — он о завоевании, Афины — символизируют искусство, а Иерусалим воплощает в себе веру. Прикосновение к святым местам оставило в его душе неизгладимый след. Вернувшись в Европу, он посвятил еврейской истории два своих романа: «Контарини Флеминг» (в 4-х томах, 1832) и «Давид Алрои» (1833).
Отражая агрессивные антисемитские нападки, Бенджамин Дизраэли стал представителем народа в глазах королевы Виктории и построил самую успешную карьеру за всю историю страны. Дизраэли был еврейской опорой Британской короны. Еврейское происхождение Дизраэли наложило серьезный отпечаток на всем, чем он только занимался. Один из крупных деятелей тори пренебрежительно замечал, что «всё в нем выдает еврея… Он явно умён, но невероятно вульгарен». В целом, английское общество той поры нельзя назвать обществом, толерантным к евреям, и Бенджамину Дизраэли еще не однажды придется столкнуться с дискриминацией и предубеждениями на свой счет на почве нетерпимости к его еврейской национальности. Оппоненты Дизраэли все время возвращались в своих нападках к теме его еврейского происхождения. Более того, чем выше поднимался он по карьерной лестнице, тем чаще звучали голоса тех, кто называл его «иностранцем» и «недостаточным» англичанином. Антисемитские силы, нашли прекрасную мишень в лице многолетнего лидера тори. Позднее либеральные политики и газеты постоянно изливали свой гнев на Дизраэли, используя самые резкие антисемитские высказывания. Против премьер‑министра использовались традиционные антиеврейские обвинения в двойной лояльности и заговорах. Дизраэли в отместку за антисемитские обвинения с немалой долей гордости утверждал (ошибочно), что он потомок сефардской аристократии испанских евреев, тогда как английская аристократия возводит свою генеалогию к «орде балтийских пиратов». Возможно, сам Дизраэли лучше всего описал собственное отношение к иудаизму, назвав себя «белой страницей между Ветхим и Новым Заветом».
Однажды Дизраэли выступил в палате общин в защиту евреев. Вместе с лордом Джоном Расселом они выступали за то, чтобы убрать в тексте присяги депутата формулировку, согласно которой депутат клялся «истинной верой христианина». Это делало невозможным вход в политику и закрывало возможности повлиять на жизнь в стране для евреев. Дизраэли обратил внимание на то, что, постоянно помня об истории и вере, евреи по своей сути — один из самых консервативных народов, и подвергать его гонениям со стороны партии консерваторов было бы просто-напросто нелогично. Подход Дизраэли к вопросу о равноправии евреев был чисто христианский: евреи должны быть избранным народом хотя бы на том основании, что дали миру и Моисея, и Христа. Дизраэли выступил в защиту прав барона Лайонеля де Ротшильда, которому не разрешили занять место в палате общин из-за еврейского происхождения, несмотря на выигранные выборы. «Главная причина принимать евреев, — заявил он, когда, наконец, обратился к обсуждению этой темы, — состоит в том, что они теснейшим образом связаны с вами. Где же ваше христианство, если вы не верите в их иудаизм?». С подачи королевы Виктории Бенджамин Дизраэли становится руководителем палаты общин в парламенте. В феврале 1868 года формирование кабинета министров поручают Бенджамину Дизраэли — сбывается мечта его жизни, стать премьер-министром Великобритании. Однако вскоре, в связи с проигрышем на выборах, правительство ушло в отставку. Вновь Дизраэли приходит к власти уже в 1874 году, и остается на посту премьер-министра до апреля 1880 года. Шесть лет этот человек возглавлял правительство Англии, одной из великих держав второй половины ХIХ века, заняв этот пост в качестве лидера консервативной партии.
В пору своего премьерства Дизраэли принимает ряд важных законов, существенно изменивших жизнь в Англии. Много было им сделано для укрепления положения Англии на внешнеполитической арене. Англия начала проводить продуманную и взвешенную внешнюю политику, вернувшись к континентальной политике. Как у всякого крупного политика, у Дизраэли были серьезные враги в политических кругах Англии, которые в борьбе с ним нередко спекулировали на его еврейском происхождении, утверждая, например, что его внешнеполитический курс определялся отношением того или иного государства к евреям. Чувствуя, что стареет, он просил королеву об отставке, но она не могла найти ему достойной замены. Бенджамину Дизраэли было предложено перейти в палату лордов. Так он становится лордом Биконсфилдом — по названию его родового имения в графстве Бёкингем, недалеко от Лондона. Сочинения Дизраэли тоже отличаются противоречивостью. Евреи играют немаловажную роль во многих его романах, в них периодически фигурируют еврейские персонажи, вполне соответствующие традиционным антисемитским образам. В, последствии, это было с восторгом подхвачено многими ярыми антисемитами. Основным трудом Исаака Дизраэли, благодаря которому его имя сохранилось в истории литературы, было фундаментальное исследование «Достопримечательности литературы», которое он издал в 1791 году, когда ему было всего 25 лет. Благодаря этой книге, переведенной на многие языки, он получил известность как «отец литературной критики». А свою последнюю книгу Исаак обработал и опубликовал в возрасте 73 лет, уже будучи совершенно слепым. Помогала ему в этой работе дочь Сара.
Но иногда Дизраэли превозносил евреев и превосходство «еврейской расы». Христианство, говорит один из его персонажей, было основано евреем в те времена, когда англичане были еще «татуированными дикарями». Мысль о том, что христианство не самостоятельная религия, а высшая стадия развития иудаизма, и что в силу этого рано или поздно все евреи примут христианство, вообще владела Дизраэли на протяжении всей его жизни. Но убеждения его не были последовательны, потому что он одновременно утверждал, что евреи были и остаются духовной элитой человечества, а христиане, фактически исповедуют ту же религию, но лишь «неполную ее часть». Об этом же, по мнению Дизраэли, говорит тот факт, что, несмотря на все преследования, еврейский народ продолжает существовать, что еврейская убежденность в своей исторической исключительности — результат многовековых гонений. И, тем не менее, он был искренне убежден, что по мере развития человечества иудаизм уйдет в прошлое и останется лишь как некая форма анахронизма. Вслед за апологетами популярной тогда расовой теории, он писал о том, что евреи составляют самостоятельную расу, но «наиболее чистую и древнюю», а неумолимые законы природы убедительно доказывают, что «высшая раса никогда не может быть истреблена более низкими расами». Носителем еврейского мировоззрения был и герой его романа «Конингсби, или Молодое поколение» — богатый банкир Сидония. «Энергия и ум», которые он проявил на последних стадиях кампании за право евреев заседать в парламенте, по мнению Чезарини, оправдывают «включение его в еврейский пантеон». Умер Бенджамин Дизраэли в возрасте 76 лет, успев очень многое сделать для своей родной Англии. Памятник был установлен на средства королевы Виктории.
