Владимир Рывкин: О ХУДОЖНИКАХ

Loading

“Красный еврей” — посередине комнаты сидит на стуле старый еврей в черном пальто с красным шарфом. Лицо морщинистое, голова лысая, один глаз прищурен, одна рука в кармане, другая на колене… За спиной старика — крыши домов, древнееврейская вязь…

О ХУДОЖНИКАХ

Владимир Рывкин

Окончание Начало

 Сначала я честно занял очередь, но вижу, что так я на Шагала не попаду. Бросаю свою очередь, иду пытать счастье. Становлюсь перед ограждением, где очередь за билетами поворачивает к кассе, и начинаю просить взять мне один билет, причитая, что я здесь в командировке, из Одессы, что завтра уезжаю. Меня никто не понимает, некоторые зло на меня смотрят — мол — знаем мы таких ушлых… Но вот молодой мужчина в очках приблизился ко мне, и я его спросил: “Сколько вы берете билетов?” Он, ни­чего не подозревая, просто ответил: “Один”. Потом он понял, что оплошал, но было поздно. Я собрал всю свою волю и очень сосредоточенно, очень убеди­тельно и очень просительно, так, чтобы мне нельзя было бы отказать, но очень тихо, чтобы не слышали другие, буквально шепотом, проговорил:

 Возьмите мне один билет, я завтра утром уезжаю в Одессу. Я здесь последний день в командировке…

 Он, конечно, понял свою оплошность, свое неправильное поведение лицом к очереди, в которой он простоял много часов, и которая справедливо никому не хотела делать поблажки, так как сама простояла столько времени. Но он не устоял, и как-то сжавшись и отвернувшись от очереди, взял у меня деньги. Я напрягся, ожидая бурной реакции очереди… Но она, слава богу, не последовала. Очевидно, это был результат нашей обоюдной “конспирации”.

 Через некоторое время этот замечательный “очкарик” вышел и вручил мне билет. Полной сдачи, из-за отсутствия у него мелочи, он дать мне не мог, и был озабочен этим. Я сказал, что это не важно, и чтобы он выпил пива… Почему я так сказал? Наверное, от нервного напряжения…

 Но он довольно спокойно ответил: “Мне религия не позволяет”.

 Какая религия я уточнять не стал. Он ушел во вторую очередь, которая двигалась уже в музей на Шагала, так как предварительно занял место и в ней, и был уже где-то впереди. А я, с билетом, только в нее стал.

 Очередь шла очень медленно. Я видел, как мой “спаситель” заходил в музей, а мне пришлось стоять еще более часа. День подходил к концу, когда я, наконец, вошел в здание музея. Повторюсь: “Это был подарок судьбы”.

 Увидеть Шагала в таком огромном количестве — от Витебска, до последних дней… надо быть счастливчиком.

Я смотрел во все глаза, старался записать все, что на планшетах было написано о Шагале, старался себе для памяти описать наиболее понравившиеся мне картины.

 В одном из залов мне встретился мой “должник”. Он где-то наскреб мелочи как раз на недостающую сдачу, и вручил ее мне. Мы немного пообщались, высказали обоюдное восхищение и разошлись смотреть дальше.

 На этой выставке я узнал, что Марк Захарович Шагал — великий художник двадцатого века, что он еврей, что он родился в Витебске в 1887 году — пишу по своим беглым записям, сделанным по выставочным информационным планшетам. В 1910 году уехал в Париж. В 1914 — снова в России. В 1916 женился на Белле Розенфельд. У них родилась дочь Ида… 1922 год — Каунас, Берлин. В 1923 году навсегда уезжает из России, в Париж… В 1940 году приглашение в США. В 1941 году покидает Францию… В 1944 году в Америке умирает Белла… В 1955 году женится вторично на Валентине Бродской… В 1974 году первый раз посетил Союз… Музей Шагала в Ницце… Кавалер Ордена Почетного Легиона… В 1985 — смерть… Записи мои очень короткие, а жизнь Шагала… почти целый век…

 Описать всю выставку не хватит ни времени, ни бумаги… Смотрю на свои записи и зарисовки, и кое чем из них хочется все же поделиться. Ну, конечно, это — “Прогулка” 1917-1918 гг. Картина автобиографична. Он стоит с таким дерзким, вызывающим выражением лица — “Вот он — я, ребята! Мы живы и не пропали! И не дождетесь!” В левой, вытянутой под углом его руке, рука его Беллы, и она, опираясь на его руку, парит в воздухе. Под ней зеленый город, на траве цветная подстилка, на ней графин, рюмка. Он в черном, она в сиреневом. В правом нижнем углу картины какое-то культовое строение — костел, церковь, синагога?

 “Над городом” — большая горизонтальная картина. Внизу город, они летят над ним… Он в зеленой рубашке и черных брюках, она в синем платье с белым воротником. По городу бродит козел… и под забором сидит человек…

 “Автопортрет с музой”. Картина диагональю, слева направо, разделена на серый фон снизу и синий сверху. Шагал внизу за мольбертом, муза с крыльями над ним. В комнате два красных окна…

 “Венчание” — жених и невеста стоят обнявшись. Она в белом, в фате, он (похожий на молодого Шагала на фотографии, помещенной на информационном стенде) — в черном фраке и черной шляпе. У него на лице вырисован ребенок… Над головами жениха и невесты — ангел с красными крыльями. Сзади них — в темных тонах дом, в нем светится окно, на дереве скрипач — старый еврей… от крыши дома вверх идут — в правый угол две, а в левый угол одна, белые полосы…

 “Обнаженная на петухе”. Самый настоящий белый петух, а на нем, на спине лежит голая женщина…

 “Красный еврей” — посередине комнаты сидит на стуле старый еврей в черном пальто с красным шарфом. Лицо морщинистое, голова лысая, один глаз прищурен, одна рука в кармане, другая на колене… За спиной старика — крыши домов, древнееврейская вязь…

 Еврейская тема главная в творчестве Шагала. Это видно и дилетантскому глазу. Женские образы говорят, так мне показалось, что первая любовь его не умерла со смертью Беллы. Даже в самых последних его картинах мне виделось ее присутствие. И конечно, у меня не могла не родиться, не сложиться, не выкататься новая песня:

Марк Шагал
Они над Россией парят,
Они над Парижем летят,
Они на картинах стоят,
Они на картинах лежат.

Ах, Белла, зачем же ты, Белла,
Одна без него улетела?
Ах, Белла, ах, Белла, ах, Белла,
Невеста вся в белом, вся в белом.

Конца нет великой любви,
И не разомкнулось кольцо.
Картины, как храм на крови,
И Беллино всюду лицо.

Ах, Белла, зачем же ты, Белла,
Одна без него улетела?
Ах, Белла, ах, Белла, ах, Белла,
Невеста и в красном, и в белом.

И Витебску тоже — престиж,
А то, что “француз”, не беда –
Зазря не признает Париж…
И мы уж тогда — завсегда.

Ах, Белла, зачем же ты, Белла,
Одна без него улетела?
Ах, Белла, ах, Белла, ах, Белла,
Невеста в зеленом, и в красном,
И в синем, и в белом…
Ах, Белла, ах, Белла, ах, Белла,
Невеста вся в белом, вся в белом.
1987г.

 Эта песня сложилась у меня, когда я шел после выставки по вечерней удивительно красивой Москве. “Когда я с выставки шагал, “достал” тогда меня Шагал…”

 Но мне ещё не хочется расставаться с Шагалом. Стараюсь разобраться в своих записях и вернуть те ощущения…

 Вот картина “Родители” — Захар, его отец, и Ида — его мать. Мама в молодости красивая, прямой нос, черные брови, высокий лоб, красные губы… Отец — старый седой еврей с горбатым носом…

 Натюрморты, портреты, автопортреты, “Башня Давида”, “Лестница Иакова”, “Пророк Исайя”, “Ангел над Витебском”, “Всадник на красной лошади” …

 “Рассвет” — 1976 год. Он с конем в нижнем левом зеленом углу, над ним петух. В верхнем коричневом углу она голая и он ее обнимает… Внизу справа — город и ваза с цветами светло-зелеными и желто-коричневыми.

 “Новобрачные на фоне Парижа” — 1980 год. На картине — слева Шагал с мольбертом, Белла у его ног… Справа ваза с красным букетом, вверху слева Эйфелева башня, город, люди…

 Много картин, связанных с 1914-1915 годами. Наиболее запомнилась — “Солдаты с хлебцами”. Картины эти отличаются от других картин Шагала — в них реальная жизнь, и вырисованы они академично.

 Целая серия картин посвящена Владимиру Маяковскому. И выполнены картины, как мне показалось, в духе поэта. На одной из них Владимир Владимирович и надпись на его брюках: “Пришел к парикмахеру и сказал — пришейте мне уши”.

 На другой картине (“Лиличке на память”) — она голая, в туфлях, вместо фигового листа ветка, за ее головой голова Владимира Маяковского…

 В Москву из музея я вышел, когда было уже совсем темно. Был счастлив и горд, что побывал у Марка Захаровича Шагала…

 А тот хороший парень в очках, который помог мне с билетом, запомнился навсегда. Я его и сегодня представляю… И мне все время кажется, что это — ведущий популярной телепередачи “Любовь с первого взгляда”. А, может, мне это только кажется? Допускаю, что кто-то и осудит меня за такое описание великого художника двадцатого века, но так уж и будет.

 Как-то в конце 80-х годов подходит ко мне на работе одна молодая сотрудница и говорит: “Владимир Львович, хочу нарисовать ваш портрет”. Я, конечно, очень удивился неожиданному желанию этой молодой и довольно симпатичной особы и спросил, как она себе представляет процесс написания моего портрета, и что нужно от меня. Она сказала, что от меня ничего не нужно, и что она иногда будет при­ходить к нам в отдел и будет на меня смотреть. И я согласился… А что мне оставалось делать? Да и не каждый день “валятся” такие предложения… А она так и делала — приходила, смотрела и уходила.

Однажды я иронически спросил ее: “Как там мой портрет?” И получил ответ: “Я каждый день понемногу вас рисую. Но сначала, придя домой, я тщательно мою руки и подхожу к мольберту только с чистыми руками”. Я не нашелся с ответом, а наш научно-исследовательский отдел, который следил за процессом создания моего портрета и тоже порядком иронизировал, после ее слов как-то очень значительно затих…

 Я не думал, что это так серьезно, и больше о портрете не спрашивал.

 А однажды Регина (так звали мою художни­цу) пришла и сообщила, что портрет готов…

 За портретом нужно было идти к ее бабушке, которая жила где-то в начале улицы Карла Маркса (сегодня это Екатерининская) …

 Мы, в сопровождении ее бабушки вошли в большую пустоватую комнату. У окна я увидел мольберт… На нем под легким покрывалом угадывалась картина.

 Регина торжественно сняла покрывало, и я увидел… Теплая волна поднялась в моей душе, а может в груди… Картину я почувствовал и полюбил сразу. Такое, наверное, происходит со всеми людьми, когда они видят себя на холсте в первый раз…

На картине было что-то похожее на меня, с гитарой, по струнам которой бежал одинарный красный трамвайчик. На этих же струнах висели (наверное, после стирки) развевающиеся от ветра белые брюки, тельняшка и белая юбка… Где-то выше — на корпусе гитары был Одесский оперный театр, а внизу, на куске булыжной мостовой, подперев руками подбородок, лежала голая фигуристая одесситка… А на боковой поверхности гитары виднелась надпись — В.Рывкин. Человек, державший гитару, имел седую шевелюру с челкой, доходившей до его бровей. Брови были черные — правая выше и была под самой челкой… Вместо глаз были голубые сегменты, нос обозначен штрихами, так же, как и рот с кривоватой улыбкой. Левая рука подпирала левую щеку так, что согнутые три пальца были у левого угла рта, а прямой указательный палец — вдоль левого виска. Правая рука обнимала корпус гитары так, что правая кисть находилась на наружной боковой ее стороне. На человеке было какое-то зелено-синего цвета одеяние, похожее и на пиджак, и на купальный халат… С двух сторон человек обрамлялся многоцветным подобием театрального занавеса… Картина была довольно больших размеров, так что под мышку ее я взять не мог. Пришлось перевязать ее бечевкой и за нее и нести. Домашние мои, конечно, были обескуражены картиной, да, к тому же на поле картины, в нижнем правом углу, стояли инициалы художницы: РБ.

 Регина хотела сделать к картине еще «крылья», на которых были бы фрагменты моих стихов, но моя лень, а, может, несерьезное отношение к её порывам, не дали это ей осуществить. Она еще сделала к «Юморине» мою маску — смешную и немного похожую на меня…

 Вскорости она уехала в Америку. Регина была необычным человеком — в ней жил художник. Она металась между живописью и художественным литьем (имела счастье окончить литейное отделение мехфака Одесского Политеха, которое окончил, и я на много, много лет раньше ее), но здесь, видно, что-то у нее не сложилось. А как она знала и любила одесские решетки… Она собирала их, делая с них эскизы…

Может быть там, в другой стране она реализовала себя как художник? Хотелось, чтобы так и было…

И о ней я тоже написал песню:

КАРТИНА
Регине Булаевской
Вас нарисует женщина одна —
Жена и близкие лишатся мигом сна.
Но разве ваша в этом есть вина,
Что вас рисует женщина одна.

И пусть в картине только силуэт,
Пусть сходства точного картины с вами нет.
Но в ней ваш цвет и ваш какой-то свет,
И очень ветхий, но весь ваш завет.

Картине ваша комната мала,
Она буфета больше и стола,
Она в квартире будто бы скала.
Картина эта всех с ума свела.

Не выбросишь картину, не продашь
И женщине обратно не отдашь.
К тому ж она уж нравится жене
И очень нравится, естественно, и мне.

Вас нарисует женщина одна –
Жена и близкие лишатся мигом сна.
Но разве ваша в этом есть вина,
Что вас рисует женщина одна.
1989г.

 Так у меня сложился триптих о художниках. Я его несколько раз исполнял в художественных аудиториях и, кажется, не без успеха…

 Первый раз это произошло на юбилейной выставке Одесского художника. Это был известный и очень заслуженный художник. Выставка была устроена в Одесской Картинной галерее. Устроители выставки и близкие художника старались наиболее полно представить его творчество, рассказать о его большой, непростой, но славной жизни.

 Родился он в Харькове, (я тоже родился в этом городе) там выучился на художника, прошел фронты Великой отечественной, много лет жил в Одессе, писал сам отличные картины, учил других, воспитал дочь — Светлану, которая тоже стала хорошим художником, а за ней и внучка…

 А пригласила меня на эту выставку вдова художника. Кто-то дал ей мой телефон. Она думала, что я музыкант и смогу на художественной части юбилейного мероприятия сыграть и спеть песни, которые любил ее муж. Я сказал, что я не профессионал, что я самодеятельный бард, и пою только свои, если можно так их назвать, песни. Она извинилась за беспокойство и сказала, что ей бард не нужен. Мы куль­турно распрощались. Но через некоторое время она почему-то позвонила мне снова, пригласила на юбилейную выставку и попросила, чтобы я взял с собой гитару…

 После осмотра выставки все собрались в небольшом зрительном зале. Здесь торжественно чествовали художника, вспоминали его при жизни, горевали о его безвременном уходе. Потом был небольшой концерт. Выступали знаменитые одесские оперные артисты. Вот там и я выступил со своим триптихом о художниках. Это были рассказы о Боттичелли, Шагале, Регине и песни о них. Публика приняла меня хорошо. Я сказал, что у меня есть та­кой триптих, но, чтобы не задерживать всех, я расскажу только об одном художнике, но по требованию присутствующих я исполнил триптих полностью.

 Времени я занял порядочно, и выступавшим после меня знаменитостям пришлось подождать. Я до сих пор чувствую, говорю искренне, свою вину перед ними…

 Тут же на выставке у меня сложился небольшой стихотворный экспромт о художниках:

Художники не умирают
Они с картин своих на нас
Задумчиво взирают,
И мы глядим на них в ответ,
И в этой круговерти
И есть художников секрет,
И в этом их бессмертье.

 Были в моей жизни и другие выставки — Пиросмани, Рериха, Коненкова, Соколова… Пикассо в Барселоне… и много; много других.

 Всегда жалел, что не был знаком с настоящим художником.

 Но зачем же я так? А Женька Марусин, а Регина, а Светлана…

1986-1998гг.

 Р.S. А картину, нарисованную Региной, я поместил (в уменьшенном, конечно, виде) на лицевую сторону обложки своего сборника стихов и песен “Что там — в Одессе…”, вышедшем в 1998 году в издательстве “Оптимум”, в Одессе. Если сборник окажется в Америке, то, может, и попадется Регине на глаза…

 ***

Только тем, кому, как воздух,
На глаза смотри и губы,
Только тем, кому, как воздух —
Дуй в серебряные трубы…

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Владимир Рывкин: О ХУДОЖНИКАХ

  1. Выпускающему Редактору
    ————————————————
    Жалуется Е.Л, — бОльше иллюстраций жаждет.
    А Локшин А. наиллюстрировал и написал свой любопытный маленький шедевр,
    а места для комментариев нет как нет.
    А почему?

  2. Очень интересный текст. Было бы желательно дополнить его бОльшим количеством иллюстраций.

Добавить комментарий для Е.Л. Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.