Видишь ли, что там у меня изображено, я и сам не знаю. Таков мой творческий метод. Сначала рисую с закрытыми глазами, а потом дорисовываю слегка, если требуется. Что касается названия, то, если ты настаиваешь, могу как-нибудь по-другому назвать. Мне, в общем-то, все равно…

Натюрмордт

Александр Локшин

Мой старинный приятель и друг, которому я многим обязан, сказал мне как-то в порыве дружеской откровенности:

 — Ты хоть понимаешь, что не умеешь рисовать? Причем совершенно не умеешь!

 — Конечно, понимаю, — поблагодарил я его.

 — Так куда же ты лезешь со своей мазней, если понимаешь? Стыдно же за тебя…

 — Глупости, — ответил я ему, — почему это тебе за меня стыдно. Раз уж такое дело, мне самому за себя должно быть стыдно. А тебе незачем переживать. Успокойся и не волнуйся.

Тут мой приятель и друг совершенно расстроился, развернулся на 180 градусов и ушел, не попрощавшись.

Я, само собой, тоже расстроился и уже приготовился уйти в запой, как он вернулся и говорит:

 — И к тому же невозможно понять, что у тебя там намалевано и накалякано. Одни названия чего стоят! Вот что означает, например, “Натюрмордт” ? Во-первых, такого слова нет. А во-вторых…

Тогда я ему объясняю:

 — Видишь ли, что там у меня изображено, я и сам не знаю. Таков мой творческий метод. Сначала рисую с закрытыми глазами, а потом дорисовываю слегка, если требуется. Что касается названия, то, если ты настаиваешь, могу как-нибудь по-другому назвать. Мне, в общем-то, все равно…

Тут мой приятель задумался ненадолго, потом схватил меня за ворот и говорит шепотом:

 — Да не надо переименовывать… Уничтожь ты лучше их, картины эти. Ведь черт знает что могут люди подумать. Всякое, знаешь ли, лезет в голову…

Я тогда ему отвечаю:

 — Не понимаю даже, о чем ты. Мне вот, например, ничего в голову не лезет, когда на них смотрю. Обыкновенные цветовые пятна…

Тут мой приятель еще больше расстроился:

 — Учти, — говорит, — я этих твоих картин не видел и вообще мы с тобой практически не знакомы.

Сказал и ушел.

Странный такой человек. Что это с ним последнее время творится — непонятно.

 

 

 

Москва, апрель 2022