Начертал мелом на грифельной доске слова и ноты песни – печатать не было времени! – а певцы и музыканты переписали их в свои тетрадки. Ещё день – на репетицию с оркестром, и вечером – премьера на Белорусском вокзале, узловом пункте, откуда в те дни отправлялись на фронт боевые эшелоны… В зале ожидания был сколочен из свежевыструганных досок помост – своеобразная эстрада.

ПЕСНИ, ОПАЛЁННЫЕ ВОЙНОЙ

Лев Сидоровский

Глава 1-я

«ВСТАВАЙ, СТРАНА ОГРОМНАЯ…» 

МОЖЕТ БЫТЬ, этот день – 22 июня 1941 года – ты, дорогой читатель, знаешь только по книгам и фильмам, потому что тогда, в сорок первом, ещё просто не успел родиться. Зато люди, которым довелось пережить это воскресенье, наверное, никогда уж его не забудут, даже если фашистские бомбы на их город в то утро не падали. Спроси людей старшего поколения – они подтвердят тебе это.

А я из того дня прежде всего помню цирк. В небольшом нашем сибирском городке приезжий цирк был событием, и родители повели меня на воскресное представление. От проделок клоунов, от знаменитой почти дуровской «железной дороги» цирк ходил ходуном, а во втором отделении вдруг хлынул дождь, и брезентовый купол  шапито быстро промок.  Заливало и зрителей, и артистов, но веселье всё равно продолжалось. Потом мы прыгали через лужи, и, когда, вымокшие до последней нитки, прибежали домой, чёрная радио-тарелка сказала короткое страшное слово – «война».

Вечером через город к вокзалу шли танки, и впервые люди услышали сообщение Совинформбюро. И тогда же по радио зазвучали песни войны. Конечно, написаны они были раньше – про трёх танкистов, про Орлёнка, про то, как «гремя огнём, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход», но в тот вечер эти старые, хорошо знакомые мелодии сразу обрели какую-то новую, очень тревожную тональность.

А через несколько дней по радио прозвучала, пожалуй, самая суровая и самая яркая из всех военных песен, когда-либо сложенных людьми. Написали её композитор Александр Васильевич Александров и поэт Василий Иванович Лебедев-Кумач.

(Однако позже раскрылся отвратительный факт: оказывается, Лебедев-Кумач украл стихи у Александра Боде, простого учителя из Рыбинска, который сложил их ещё к Первой мировой. Тот послал ему свои стихи и накануне 1941-го скончался. Лебедев-Кумач переделал один куплет и убрал ещё один. А так – слово в слово).

И называлась эта песня «Священная война»:

     Вставай, страна огромная,
     Вставай на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна!
Идёт война народная,
Священная война…

Песню исполнил Краснознаменный ансамбль песни и пляски Красной Армии, который спустя годы стал носить имя автора «Священной войны», и руководил ансамблем тогда уже сын Александра Васильевича – генерал-майор Борис Александров. В 1971-м он рассказывал мне:

– Стихотворение Лебедева-Кумача было напечатано в «Правде» на третий день войны. Оно произвело на отца такое сильное впечатление, что сразу же сел за рояль. В Москве тогда оставалась лишь одна группа ансамбля, три другие уже выступали на фронте. В этой группе назавтра отец и объявил:

– Будем разучивать новую песню, которая называется – «Священная война».

Начертал мелом на грифельной доске слова и ноты песни – печатать не было времени! – а певцы и музыканты переписали их в свои тетрадки. Ещё день – на репетицию с оркестром, и вечером – премьера на Белорусском вокзале, узловом пункте, откуда в те дни отправлялись на фронт боевые эшелоны… В зале ожидания был сколочен из свежевыструганных досок помост – своеобразная эстрада. Артисты ансамбля поднялись на это возвышение, и у них невольно зародилось сомнение: можно ли выступать в такой обстановке? В зале – шум, резкие команды, звуки радио. Бойцы в походном снаряжении сидели на скамейках, рундуках, чемоданчиках, дымили махоркой – у каждого своя дума. Сначала нас никто не заметил.  Но вот ведущий объявляет, что сейчас впервые будет исполнена песня «Священная война». Прозвучали первые такты… Знаете, об успехе можно судить не только по аплодисментам. Весь вокзал словно замер. Я находился рядом с хором и видел, как слушатели буквально впитывали в себя звуки. И вдруг встаёт один, другой, третий… Как при исполнении гимна! Все! На суровых лицах видны слёзы, и это волнение передаётся исполнителям: у них у всех – тоже слёзы. Наконец  прозвучал заключительный аккорд, за ним повисла тишина, пауза какой-то немыслимой тишины, и следом – шквал. Требовали: «Ещё!»  Исполнили ещё раз, потом – третий, четвертый, пятый…

Настанет время, и критики поименуют эту песню «музыкальной эмблемой Великой Отечественной». С октября сорок первого она по радио зазвучит абсолютно каждое утро, сразу же после кремлёвских курантов. Георгий Жуков назовёт её «бессмертной». В летописи Великой Отечественной возникнет немало героических эпизодов, рассказывающих о том, как эта песня-гимн вступала в бой. (Например, весной сорок второго небольшая группа защитников Севастополя заняла оборону в пещере, выдолбленной в скале. Гитлеровцы яростно штурмовали эту естественную крепость, забрасывали гранатами. Силы наших таяли… И вдруг из глубины подземелья послышалась великая песня. Потом раздался сильный взрыв, и обломки скалы завалили пещеру). Специалисты про песню скажут о её необычности: марш, написанный трёхдольным размером. Четверть века спустя, в день столетия Московской консерватории, в дар ей – как реликвию –  преподнесут рукописный подлинник  этой  песни. Но первые её слушатели ничего этого знать не могли. Для них это была просто песня. Может быть, самая последняя в их жизни…
Дадим отпор душителям
Всех пламенных идей,
Насильникам, грабителям,
Мучителям людей…

А у нас, мальчишек, слушавших её по радио по много раз в день, мурашки пробегали по коже от сурового пафоса, вобравшего в себя и горечь, и боль, и гнев людей, переплавленные в неукротимую силу отпора – в то, что поэт так точно назвал «яростью благородной»…

Не смеют крылья чёрные
Над Родиной летать,
Поля её просторные
Не смеет враг топтать…

 А долгими зимними утрами, ожидая, пока за школьными окнами хоть немножко посветлеет (ведь электричества-то  в войну чаще всего не было), все первые уроки мы старательно выводили неокрепшими голосами: «Гнилой фашистской нечисти загоним пулю в лоб…» А когда приходили в госпиталь с шефским концертом, своё выступление наш школьный хор непременно начинал со «Священной войны», и, честное слово, не было случая, чтобы люди в бинтах и гипсе нам не подпевали.

Читатель, обязательно послушай эту песню. Не «музыкальный фон» к кино, а именно песню – от начала до конца, со всеми словами и тремя вступительными аккордами.  Достань  запись: Краснознамённый ансамбль и сегодня поёт её так, как тогда, на Белорусском вокзале, не меняя ни на йоту. Очень внимательно вслушайся в марш, который начинается этим суровым призывом: «Вставай, страна огромная…»

(продолжение следует)