Лев Сидоровский: ПЕСНИ, ОПАЛЁННЫЕ ВОЙНОЙ. Продолжение

Loading

ЗАВЕРШИВ работу над песней, отправились с нею на улицу Зодчего Росси, где располагался Ленинградское отделение Союза композиторов. Однако потерпели фиаско. Да, когда Василий Павлович впервые там «новорожденную» спел, её забраковали:  слишком уж спокойной и «тихой», даже «упадочной» показалась она коллегам,  не подходящей для грозной военной  поры.

ПЕСНИ, ОПАЛЁННЫЕ ВОЙНОЙ

Лев Сидоровский

Продолжение. Начало

          

Глава 2-я

«ПРОЩАЙ, ЛЮБИМЫЙ ГОРОД…»

ПОЖАЛУЙ, самую первую песню Великой Отечественной напи­сал наш земляк  Василий Павлович Соловьёв-Седой. В его квартире, на Фонтанке, 131, бывал я не раз, и однажды, при очередной встрече, Василий Павлович поведал, как тог­да, в сорок первом, уже утром 24 июня принёс на Ленинградс­кое радио клавир, где поверху значилось: «Играй, мой баян». И в тот же вечер ленинградцы услышали голос Александра Борисова: «Играй, мой баян, и скажи всем врагам, что жарко им будет в бою, что больше жиз­ни мы Родину любим свою…» А через полтора месяца на свет явился подлинный шедевр – «Вечер на рейде». Как же родилось это песенное чудо? Василий Павлович вспоминал:

– В августе 1941-го вместе с группой композиторов и му­зыкантов мне пришлось работать на погрузке в Ленинградском порту. Был чудесный вечер, какие бывают, мне кажется, только у нас на Балтике. Невдалеке на рейде стоял какой-то корабль, с него доносились к нам звуки баяна и тихая песня. Мы с  моим давним другом Сашей – поэтом-песенником Александром Чуркиным как раз закончили нашу работу и долго слушали, как поют моряки. И мне подумалось: «Замечательный вечер. Стоит песни». Да, возникла мысль написать об этом тихом, чудесном ве­чере, неожиданно выпавшем на долю людей, которым завтра, мо­жет быть, предстояло идти в опасный поход, в бой. Возвратив­шись из порта, сел её сочинять…

Композитор сам придумал начало припева – «Прощай, люби­мый город!» – и, отталкиваясь от него, стал писать музыку. Через два дня пришёл к Чуркину, который восхитился нежной мелодией, и сказал: «Начать надо так: «Прощай, любимый город…» Чуркин «подкинул» вторую строку: «Уходим в море скоро». Композитор зачеркнул: «Нет, «Уходим завтра в море…» Поэт воскликнул: «Море – скоро – совсем не рифма!». Композитор его успокоил: «Рифма в данном случае не имеет существенного значения». Вместе сочинили продолжение: «И ранней порой мелькнёт за кормой знакомый платок голубой»…

                                   ***

 ЗАВЕРШИВ работу над песней, отправились с нею на улицу Зодчего Росси, где располагалось Ленинградское отделение Союза композиторов. Однако потерпели фиаско. Да, когда Василий Павлович впервые там «новорожденную» спел, её забраковали:  слишком уж спокойной и «тихой», даже «упадочной» показалась она коллегам,  не подходящей для грозной военной  поры. Мол, ни «героики», ни «патетики»… Мол, в такое трагическое время людям нужны марши, а тут сплошной минор… И композитор спрятал ноты подальше…

А зимой сорок первого выступал он на Калининском фрон­те. Как-то после концерта в солдатской землянке под Ржевом бойцы попросили исполнить что-нибудь «для души», потеплее, посердечнее, и композитор, вспомнив о забракованной песне, вновь развернул меха аккордеона. Уже со второго куплета бой­цы начали ему тихо подпевать:

«Прощай, любимый город!
Уходим завтра в море.
И ранней порой
Мелькнёт за кормой
Знакомый платок голубой…»

 

И композитор почувствовал, что песня понравилась, что она дошла до сердец и имеет право на жизнь… Автора попросили продиктовать слова, а потом ещё раз спеть вместе со всеми. Такого в жизни композитора прежде никогда не было!

За несколько дней песня разлетелась по всем фронтам. Её слова передавали по полевым телефонам связисты: ночью по телефону пели её под баян. Да, фронтовикам песня сразу очень пришлась по душе и даже стала опережать артистов. Только начнут концерт, а зрители скандируют: «Ве-чер на рей-де»!.. Возвращаясь с фронта, Соловьёв-Седой заехал в Москву, чтобы в Центральном Доме композиторов показать свои новые произведения. «Вечер на рейде» приняли единодушно. Скоро, после исполнения по ра­дио, её подхватили тысячи, миллионы людей:

«А вечер опять хороший такой,
Что песен не петь нам нельзя;
О дружбе большой, о службе морской
Подтянем дружнее, друзья!..»

Почему же мирная и тихая песня, в которой, кстати, даже ни разу не вспоминается слово «война», так полюбилась в ту суровую пору?  Наверное, потому, что говорила она о том, что пережили тогда миллионы, – о расставании с любимыми, родными местами. И ещё,  наверное,  потому, что есть в ней не только задушевность, но и задумчивость,  не только светлая  грусть, но и большая внутренняя сила. Привольная мелодия льётся ес­тественно, свободно, и поющие словно обращаются друг к дру­гу, ища сочувствия, поддержки, отклика:

«Споёмте, друзья, ведь завтра в поход
 Уйдём в предрассветный туман.
Споём веселей, пусть нам подпоёт
Седой боевой капитан…»

У рояля – словно всплески волн, и ты уже видишь морской простор с его бесконечными далями, ощущаешь величие и силу моря, испытываешь возвышенное настроение – именно это, наверное, и стремился композитор передать в музыке. Красивая, чис­тая, душевная песня…

И завидная же доля выпала ей! Например, знаменитый ко­мандир партизанского отряда Герой Советского Союза Дмитрий Медведев в своей книге «Это было под Ровно» вспоминал, как в тылу врага отмечали 25-ю Октябрьскую годовщину: «Праздник закончился концертом партизанской самодеятельности. Началось с хорового пения. «Прощай, любимый город!» – эту песню знали все. Запевали несколько голосов, весь наш ансамбль, да и весь отряд подхватывали…»

 Да, не только моряки считали её «своей». «Уходим завтра в поле…» – утверждали пехотинцы. А так – бойцы ВДВ:

«Споёмте, друзья, ведь завтра в полёт,
Летим мы во вражеский тыл.
Споём веселей, пусть нам подпоёт,
Кто песен родных не забыл.
Прощай, земля Большая!
Десант наш улетает.
И в дальнем краю за землю свою
Десантник не дрогнет в бою».

Партизаны Ленинградской области имели свой вариант: «Споёмте, друзья, про битвы свои в отря­дах лихих партизан. Про прошлую жизнь, про схватки, бои играй веселее, баян!..» А народные мстители Крыма переиначи­ли песню на свой лад:

«Прощай, любимый город!
Уходим завтра в горы,
И ранней порой
Мелькнёт за спиной
Зелёный мешок вещевой…»

 

Даже к итальянским партизанам попала эта мелодия, и они положили на неё рассказ о юной черноокой героине осво­бодительной борьбы…

Вот какой громкой оказалась судьба у этой «тихой» песни…

(продолжение следует)

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Лев Сидоровский: ПЕСНИ, ОПАЛЁННЫЕ ВОЙНОЙ. Продолжение

  1. В начале-середине 1970-х, если кто помнит, выходил многотомник руской поэзии «Лирика…19…-х годов». Вышло томов 6-7, начиная с 1920-х и, кончая 1960-ми.

    Так, самые лучшие произведения были в 20-х, отчасти — в 30-х и 40-х гг. Сороковые (роковые) дали 2 или три тома!

    Создавалось впечатление, что именно эти десятилетия пикового стихотворчества и были самыми счастливыми для советского народа: революция, гражданская война, НЭП, коллективизация, ГУЛАГ, ВОВ… Послевоенные годы гляделись скучными и постными, несмотря на творчество Евтушенко, Вознесенского…

  2. Вспомнилось. Как много замечательных песен было написано в военные годы! Какая удивительно счастливая судьба у этих песен, если и сегодня, спустя десятки лет, их по прежнему поют! Да ведь и поют не только «в ящике», будь то телевизор, или радио. Поют их за столами в этот светлый Майский праздник. Да вот, совсем недавно увидел домашний ролик, где застолье сопровождалось песней времён войны «Давно мы дома не были…» А написана она была как раз к этому дню, в мае 1945 года композитором Соловьёвым-Седым и поэтом Алексеем Фатьяновым. И вот ведь что удивительно, песни эти мгновенно отпечатывались навечно в памяти. Их не надо было мучительно зазубривать.
    Ах! Какая же счастливая судьба у этих песен, коли они пережили своих творцов и растворились в народе, став поистине народными. А и понятно.
    https://proza.ru/2013/05/21/261

  3. Это было в Томске в 1941-ом или в 1942-ом году. Я ходил в детский сад. Наша воспитательница Надежда Александровна усаживала всех нас на ковер, и мы мычали песню «Вечер на рейде». Почему мычали, а не пели, не знаю. Но у меня была открытка голубого цвета. И на ней были слова этой песни.
    И меня семилетнего ребенка необычайно трогал текст этой песни! «Споемте, друзья, пусть нам подпоет седой боевой капитан».

Добавить комментарий для анатолий зелигер Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.