Хотя авторы непосредственного участия в боевых действиях не принимали, побывать на фронте им довелось не однажды. Для композитора, например, особенно памятной оказалась поездка на Курскую дугу, под Орёл и Белгород, и встречи там с воинами, только что в жестокой битве врага одолевшими. А поэт многие месяцы провел среди воинов на Западном, Карельском и 3-м Белорусском фронтах, итогом чего стали песни, которые в армии широко бытовали.
ПЕСНИ, ОПАЛЁННЫЕ ВОЙНОЙ
Лев Сидоровский
Продолжение. Начало
Глава 14-я
«ВЬЁТСЯ ПЫЛЬ ПОД САПОГАМИ…»
КАК МНЕ вспоминается, эта песня впрямую «войной не опалена», потому что мы узнали её уже в сорок пятом, совсем-совсем скоро после Победы… Спустя годы, став журналистом, выяснил, что она, действительно, была написана для театрализованной программы «Весна победная», которую задумал и осуществил режиссёр Сергей Юткевич. Вот и попросил поэта Льва Ошанина и композитора Анатолия Новикова что-нибудь для этого действа сложить. Задумались поэт и композитор: вроде, всё, что можно написать о войне, уже написано…
Сам Анатолий Григорьевич Новиков только что сочинил мелодию прелестной «Смуглянки» (помните: «Как-то летом на рассвете заглянул в соседний сад…»), а у Льва Ивановича Ошанина, который рано зарекомендовал себя и как песенник, было много просто хороших стихотворений. Полный инвалид по зрению, он очень переживал, что может бить врага лишь пером, а не настоящим оружием: «Кем я был на войне? Полузрячим посланцем из тыла,// Забракованный напрочно всеми врачами земли.// Только песня моя с батальоном в атаку ходила, –// Ясноглазые люди её сквозь огонь пронесли…»
***
И ВОТ озаботились оба: какой должна быть их общая песня сейчас? Может, попробовать рассказать о солдатах, которые идут на фронт? Мигом загорелись этой темой: ожидание боя на марше, его предощущение, готовность к нему… Ошанин потом вспоминал:
— Наша песня должна была стать раздумьем о предстоящем и свершившемся, о горечи потерь и о вере в победу. Такая песня, думалось нам, может быть написана только в 1945-м с позиций знания всего, что произошло на войне…
Хотя авторы непосредственного участия в боевых действиях не принимали, побывать на фронте им довелось не однажды. Для композитора, например, особенно памятной оказалась поездка на Курскую дугу, под Орёл и Белгород, и встречи там с воинами, только что в жестокой битве врага одолевшими. А поэт многие месяцы провел среди воинов на Западном, Карельском и 3-м Белорусском фронтах, итогом чего стали песни, которые в армии широко бытовали. Поэтому, так метафорично продолжал вспоминать о рождении «Дорог»:
— «Дороги» родились, когда под Жиздрой мы лежали в поле, настигнутые бомбёжкой, и русоволосый лейтенант, упавший рядом, уже не встал… «Дороги» родились, когда в землянке на высоте Шляпа над Западной Лицей мы показывали с Марком Фрадкиным песню «В белых просторах» и её оборвала разорвавшаяся под окном мина… «Дороги» родились, когда за десять дней была выбита половина личного состава противотанковой бригады, а она каждую ночь меняла позицию, чтобы встретить танковую лавину врага… Помню, как я искал в песне одну строку: «Выстрел грянет. Ворон кружит. Твой дружок в бурьяне неживой лежит…» Вот это — «неживой», мне кажется, сказало больше, чем множество слов, которые могли стать на сие место…» Эти и некоторые другие строки песни очень сжато вобрали в себя всю войну…
А композитор сидел за роялем и искал музыкальное выражение чувств, картин войны, пробовал какие-то мелодические отрывки и гармонии. И в энном по счёту варианте вдруг запелось: «Эх, дороги…» Вскоре появились четыре коротенькие музыкальные строчки, и на них тут же легли стихи:
«Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян…»
Потом широкая и несколько грустная интонация этого припева-запева потребовала быстрой, моторной средней части песни:
«А дорога дальше мчится —
пылится,
клубится…»
Как позже опять-таки вспоминал Ошанин, «все строчки песни оказались совсем короткими. Было очень трудно положить на них естественные и ёмкие слова и заставить эти слова рассказывать».
***
И ВОТ — премьера. Первым исполнителем «Дорог» стал солист ансамбля НКВД Иван Шмелёв. И хотя встретили её восторженно, хотя мигом подхватили её другие солисты и ансамбли, авторы всё равно были недовольны. Потому что почувствовали, чего не хватает песне, чтобы она ещё пронзительнее отразила свою тему. В общем, детище своё основательно переработали, и, кстати, название изменили: не «Солдатские дороги», как сначала, не «Эх, дороги», как потом, а просто «Дороги»… И хоть строка в этой песне действительно короткая и слов в ней умещается мало, но зато каждое слово весит много. Очень много…
«Край сосновый,
Солнце встаёт,
У крыльца родного
Мать сыночка ждёт.
И бескрайними путями —
степями,
полями –
Всё глядят вослед за нами
Родные глаза…»
Дороги, пыль, холода… Всё это объемно, всё включает в себя множество понятий, ассоциаций, и это для новой песни было необходимо, потому что…
«Снег ли ветер
Вспомним, друзья,
Нам дороги эти
Позабыть нельзя».
Спокойно, ровно течёт мелодия, но спокойствие это кажущееся, за ним — трепет взволнованного воспоминаниями сердца. Воспоминаниями разными, и среди них немало горьких, страшных… Поэтому где бы ни звучали «Дороги», в какой бы стране их ни пели, даже там, где слова требуют перевода, — и без перевода песню слушают, не шелохнувшись. В чём же такая её сила? Наверное, в том, что побеждает в песне всё-таки не горечь, а светлая романтика. И излучает её мелодия, полная мужественной лирики.
***
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ Анатолия Григорьевича Новикова:
«Нас с Ошаниным тогда стали постоянно приглашать в школы. Я садился за рояль, мы с поэтом пели «Дороги», и вместе с нами — все ребята. Когда такое случилось в первый раз и мы потом из школы вышли, я Ошанина спросил: «Что же произошло? Почему ребятишки поют эту песню, она же солдатская?» И тут мы оба поняли, что ребята своими сердечками очень сильно, очень глубоко чувствуют эти самые взрослые военные дороги. Что в песне заключены для них и похоронка на отца, и бомбоубежище, и недетские военные страхи… И к тому же потом всякий раз пели её мальчишки и девчонки как-то необычно, «со слезой»…
***
ИЗВЕСТЕН и такой случай. Вскоре после войны лектор-музыковед выступал в лагере немецких военнопленных. Он читал лекцию о советской музыке, о её гуманистической сущности и завершил выступление песней Новикова и Ошанина, которую, не переводя на немецкий язык, спел сам. И вдруг эта, прямо скажем, весьма специфическая аудитория буквально замерла. А потом люди потянулись к платкам… Какая же могучая сила заключается в мелодии песни про дороги, про наши солдатские дороги, если даже вчерашних врагов она заставила задуматься об их пути, кровавом и бесславном. Задуматься — и снова, ещё и ещё раз, этот путь осудить…
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
