Ты же знаешь, что Теория Страха, которой я занимаюсь много лет, поначалу у меня совершенно не шла… Чужие воспоминания, архивные документы — всего этого было недостаточно…Чтобы добиться прорыва, я должен был сам стать очевидцем…. Мне была нужна машина времени, которая перенесла бы меня туда (ты знаешь, куда). Я даже в шутку сочинил просьбу, обращенную к Высшим Силам…
Крокус
Александр Локшин
Спустя неделю после того, как мы поговорили с Крокусом (Крокус — это было его школьное прозвище), беднягу нашли в саду в скрюченной позе и уже окоченевшего. Смерть, вроде бы, не была насильственной; в экспертизе значилось: «острая сердечная недостаточность».
О чем же был наш тогдашний разговор? Как обычно, мы не называли вещи своими именами — застарелая привычка, сохранившаяся со студенческих лет.
— Понимаешь ли ты, в чем истинная причина всего этого? — сказал он при встрече, не уточняя, впрочем, причина чего имелась в виду.
— Разумеется, — отвечал я, — эта причина очевидна.
— Ну, и в чем же она, по-твоему? — не унимался он.
— В подводной части айсберга, — отвечал я, не уточняя природу айсберга.
— И ты туда же, — скривился он и сплюнул в траву, — ошибаешься, причина не в этом.
— Есть куча неопровержимых свидетельств, — сказал я.
— К черту свидетельства. Они недостаточны, недостоверны и только маскируют истинную причину. Настоящая причина не там, где ее видите вы все. Она спрятана еще глубже. Причина — во мне.
— Что? — возмутился я. — Ты же не пуп Земли, чтобы все вертелось вокруг тебя. Есть объективно идущий процесс, захватывающий множество людей. И ты тут просто ни при чем. Ты — песчинка в море песка…
Тут он внезапно изменился в лице и сказал:
— Я не отрицаю, что я песчинка и, может быть, самая мелкая из песчинок. Но иногда даже такая песчинка как я, решает все…
— Чисто теоретически я с тобой согласен, — отвечал я примирительно. — Но такая песчинка должна случайно оказаться в нужное время в нужном месте… Но это явно не про тебя. Ты же ни с кем не общаешься. Ты узнаешь новости спустя неделю, если вообще узнаешь. Ты — человек в футляре! И к тому, о чем мы говорим (а я надеюсь, что мы говорим об одном и том же), не имеешь никакого отношения.
Он усмехнулся:
— Ты же знаешь, что Теория Страха, которой я занимаюсь много лет, поначалу у меня совершенно не шла… Чужие воспоминания, архивные документы — всего этого было недостаточно…Чтобы добиться прорыва, я должен был сам стать очевидцем…. Мне была нужна машина времени, которая перенесла бы меня туда (ты знаешь, куда). Я даже в шутку сочинил просьбу, обращенную к Высшим Силам…
— Крокус, ты сумасшедший, — сказал я ему. — Заруби себе на носу: ты ни в чем не виноват. И без твоей, с позволения сказать, просьбы к Высшим Силам было бы все то же самое. Наслаждайся жизнью, если можешь, и ни о чем не думай. Вообще, думать вредно.
Так я сказал и отправился домой.
А дальше — случилось то, что случилось. Потом прошла еще пара недель, и я поехал к Марионше, его третьей жене, довольно противной бабенции.
Ехать не хотелось, но и не ехать тоже было нельзя. Все-таки Крокус был моим лучшим другом, как-никак.
Вместе с мадам мы подошли к открытому окну, выходящему в сад, и стали смотреть на яблоню, под которой нашли Крокуса. Солнце стояло высоко, не было даже малейшего ветерка. Разговаривать не хотелось, и пауза неприлично затянулась.
— Ой, что это? — внезапно воскликнула Марионша и указала на дерево, которое вдруг зашевелилось и стало словно змеиться в жарком стоячем воздухе, протягивая к нам свои узловатые старческие руки.
Через мгновение яблоня приняла свой прежний вид.
— Какой-то оптический эффект, — предположил я. — Не придавайте значения.
Мы распрощались. Я сел в машину; отъезжая, решил все-таки бросить последний взгляд на странную яблоню, но не обнаружил ее на месте. Внезапно моей щеки что-то коснулось.
2022