Михаил Ковсан: Сила-солома в контексте безумия

Loading

А им там не кирдык? Кто выжил, тех били, есть-пить не давали. И какого сунулись, какого туда их погнали? Идти? Не идти? Ставить? Не ставить? Или вовсе не надо. Жалко, не успела спросить, можно ли ему посылку послать. В тюрьму можно, наверное, можно и в плен.

Сила-солома в контексте безумия

Михаил Ковсан

— Ты, дура сумасшедшая, зачем ты с ним говорила? Почему трубку не бросила? Ты хоть что-то головой своей тупой соображаешь? Всё засекли, или ты думаешь, что нам сойдёт это с рук? По головке погладят за этого идиота. Какого хрена звонил, он, что дурак, не понимает?

А кому ему звонить, как не матери? Чего он орёт, не понимает? Всё понимает. Только боится. Теперь все боятся всего. Надо сходить в церковь, свечку поставить и молитву заказать, спросить, какую и сколько стоит, и куда лучше свечку поставить. А может, не стоит?

— Подумай, у тебя какая-никакая есть голова на плечах? На что платок ты повязываешь? Теперь всем нам кирдык! Хоть всё бросай и беги. Хоть в Сибирь, хоть в Китай, хоть к белым медведям, хоть к косоглазым.

А им там не кирдык? Кто выжил, тех били, есть-пить не давали. И какого сунулись, какого туда их погнали? Идти? Не идти? Ставить? Не ставить? Или вовсе не надо. Жалко, не успела спросить, можно ли ему посылку послать. В тюрьму можно, наверное, можно и в плен.

— Ты — дура. Мозгами ты пораскинь! Не понимаешь? Не пойдёшь куда надо и не заявишь, житья ни тебе, ни мне, ни детям не будет. Даже не начальство — людишки нас заклюют. А то ты не знаешь, какой у нас душевный народец!

И про людишек, и про народец знала прекрасно. Попробуй пойти поперёк, не защищай даже, только смолчи. Тотчас усекут — на себя саму и пеняй. Не простят, что не клевала со всеми. Не простят — не забудут.

— Великую страну просрали, а теперь и эту, пусть поменьше, просрём. Банька, пьянка — тю-тю. Только снявши голову, не хрен плакать по волосам. Вылетело — лови-не-лови, не поймаешь.

Вот и не лови меня, замолчи.

— Где будешь прятаться от них? Разве в Америке. Хочешь, дура, в Америку?

В Америку она бы не прочь, беда только — язык. В школе ставили тройку, когда был учитель. Обычно по распределению приезжали и через год исчезали. Потом полгода-год не было ничего, и после каникул опять всё начиналось сначала.

— Ты что, дура, оглохла? Или думаешь, что своему дураку этим поможешь?

Она не думала ничего. Вообще старалась не думать. О Стёпке, которого в школе ещё нагуляла, пыталась не думать. Что могла выдумать? Лучше бы не было. А есть — не денешься никуда. Только теперь, после звонка думать приходится.

— Ты, дура…

А если с работы попрут, что жрать они будут? На сегодня есть, что на завтра варить? Мясо не забыть разморозить. Можно щи и макароны по-флотски, давно не варила, дети их любят. И в школу послезавтра идти на собрание. Пошёл бы сам вместо того, чтоб орать. Ну, да пойдёт он, а телевизор кто смотреть будет.

— Чего, дура, молчишь?

Что ответишь? Дура? Пусть дура. Только отстань, не тяни душу из тела, слово — из рта. Тошно. И не с кем слово сказать. Да и что кому скажешь? Мать, была бы жива, спроси, что ей делать, тоже б молчала. Батя, почёсывая бороду, начал бы, с одной стороны да с другой. Никогда ничего толком не говорил.

— Ну, хорошо. Сама посуди. Чем ты Стёпке можешь помочь? Ну, пойдёшь ты трубить нет войне. Заметут. Ещё чего орать — тут же в ответ: «Сын ваш, гражданка, предатель! Мало того, что попал в плен, значит, плохо сражался, так ещё на вражью пропаганду работает, к бунту против родины призывает. Это, гражданка, экстремизм, тем более во время спецоперации, взрослая, должны понимать». И что ты им, дура, ответишь? Во-первых, власть-сила у них. Во-вторых, как ни крути, кругом они правы. Не совсем же ты дура, должна понимать, солома силу или сила солому, как там, короче, понятно.

Не совсем дура, должна понимать. Должна. Но не понимает. А про солому-силу слышала часто. Закончив с одной стороны и с другой, батя обычно соломой-силой заканчивал.

— Ну, дура, упёрлась. Проснись, говорю, делать нечего. Надо идти. Скажешь, что тебе я скажу, и всё — домой, тебя мурыжить не будут. Только глянут — сразу поймут. Всё будет по-старому. Время пройдёт, всё призабудется, и Стёпка вернётся живой и здоровый. Что ему сделается, бугаю?

И правда. С самого детства рос бугай-бугаем, весь в Кольку, папашу, который только узнал — и в бега. До сих пор ни разу не объявлялся. Всё бегает. Теперь уже не от неё — от Стёпки, от сына. Как бы папаню, где встретив, не приветил, поколотив за счастливое детство. Хотя старалась дать, что могла, и потом, когда Иван появился, всё было путём. Иван Стёпку не обижал, хотя тот поначалу страшно дичился, даже грубил. Но привык, на рыбалку с ним ездил, делать всю мужскую работу по дому у него научился. Вырос — бриться тоже Иван его научил и первую рюмку налил. Правда, был заместо отца.

— Ну, что? Поняла? Хочешь — вместе пойдём. Говорить будешь, конечно, сама, а я тебе вроде подмоги. Спросят, кто я, скажу им, что муж, хоть и гражданский, в наше время без разницы.

Ну, да, без разницы. Для него может без разницы. А для них очень даже и разница, они — власть, не мы.

— Я тебя не гнушаюсь, ты не подумай. Да и ты здесь совсем ни при чём. Всё — Стёпка. Чёрт его надоумил в контрактники записаться. Хотя, с другой стороны, что ему оставалось? Домой возвращаться? И хрен ему здесь? Ни денег, ни девок. Все разбежались. Да и Стёпка, разве он виноват с этим пленом. Набежали бандеры, схватили — не вырвешься. Я так себе думаю. Не виноват он. А если виноват, то не сильно. Ему как мы поможем? Зато нас не тронут. Оставят в покое. О Сашке и Машке подумай.

Она и думала, хоть и дура, но думала о Машке, Сашке и Стёпке, сразу о всех, она их, когда думала, не делила. Это Ивану одно дело Машка-и-Сашка, Стёпка — другое. Она так не умела. Всё сразу. Все вместе. Будто Стёпка здесь сейчас в доме с Машкой-Сашкой играет, чего-то им ладит, это тоже не от отца своего непутёвого у него — от Ивана. А то мерещится, будто Сашка-Машка сейчас с ним, со Стёпкой, вместе в плену: хоть бы не били, не мучили, хотя бы хлеб-воду давали, голодом, бандеры клятые, не морили.

— Ну, что? Скажешь слово или будешь душу морить? Накрывай, пока суд-да-дело и есть ещё что, на стол накрывай. Не забудь бутылку и два стакана. Что смотришь, дура? Из тех, что на праздник купили. Выпьем, подумаем, поговорим. Я ведь не враг. Ни тебе, ни Стёпке не враг.

Отец не отец, но и вправду не враг. Стёпка — тот ещё фрукт, весь в папашу своего, сама ему, когда шёл на блядки, в карман гондоны совала, хватит, что сам такой уродился. Приходил — проверяла. Бывало, что, как сунула в карман, так и лежали. Был бы отец, толком бы ему объяснил, надо, то и поясом помахал для острастки. А с неродного — что? Взятки гладки. И правильно делал Иван, что в эти дела не встревал. Хорошо, что пронесло, до армии ничего такого не приключилось. И то сказать, девок почти не осталось.

— Я ж ему заместо отца. Да не всякий отец так бы с ним нянчился. Когда дрался — отмазывал, когда напивался — вытаскивал, когда вляпывался — откупался. Кто это делал? Папаша родной, которого в глаза он не видел?

И правда. Иван Стёпке был за отца. Только уму-разуму ремнём не учил. Может, потому тот хулиганил-разбойничал и в школе ничему не учился. Читать кое-как научился, а писать — курица лапой. И то перебитой. Прав Иван, прав. Только никуда она не пойдёт. Как это от сына отречься?

— Давай, двигайся, с тобой с голоду помрёшь, жратвы не дождёшься. Двигайся — накрывай, накрыла — тогда насыпай, и думай, о чём толкую тебе, всё время думай.

Она и думала. Хотя этого ей совсем не хотелось. Происшедшее в её голове не потуплялось, как мать говорила. Ставила тарелки, ложки-вилки, стаканы, хлеб нарезала, разливала горячий рассольник — и думала, думала, как пойдёт, что она скажет, а если не пойдёт, что сделают им. Ивана с работы попрут? Так всё село без света останется. Детей выпрут из школы? Её из санитарок из медпункта разжалуют? А что будет со Стёпкой? Отпустят — пусть не возвращается, здесь делать нечего, страна большая, всем места хватит, ещё и китайцам останется.

— И какого чёрта полезли? На голову не налезает. Своего что ли мало? На кой нам ещё? Тут порядок бы навести.

Это правда. Давно надо всё побелить и навести порядок в сарае. Сейчас там ни черта не найдёшь. И крыша в двух местах протекает. И уборную хоть бы как на зиму утеплить. А то всё выдувает.

— Ну давай, мать, по маленькой, чтобы все были здоровы, и Стёпка живой-здоровый вернулся, а завтра поедем в район к военкому, скажешь пару слов, а потом… Великую страну просрали, а теперь и эту просрём.

Что она скажет? Кому? А если тот и слушать не станет? Мол, с матерью предателя разговоры вести не желаем.

— А если что… Заупрямится или что там, денег на всякий пожарный возьми, есть у меня человечек, все ходы-выходы знает. Денег жалко, конечно, но делать нечего. А не помнишь, как я от армии, от этой бодяги его собрался отмазать, бабки уже приготовил. Сама не дала. Здесь сопьётся, пусть лучше в армию, чем на зону. Твои слова или нет?

Правда. Правда. Что думала, то и сказала. Кто же знал, что в пекло пошлют. А сейчас и слова не может сказать. Сидит, и впрямь, дура-дурой, только злит мужика. А он, как ни крути, с ребёнком взял её, на такое не каждый решится. Что Иван её мысли читает? Или думают они одинаково, вот и читает.

— Потом закупимся и домой, нападём на сахар — прикупим, и постного масла не мешает взять ещё пару канистр…

И круп, какие будут, побольше.

— Хрен его знает, сколько завтра всё будет стоить, мне только на автостанцию ещё заглянуть. Будь здорова, мать, ну, их всех, сила-солома, прорвёмся!

Сила-солома — это, конечно.

— Смотри, мать, веселей, не благодарственное письмо ведь за дурака Стёпку пришло: так, мол, и так, спасибо вам, дорогая гражданка, за то, что вырастили такого героя, который от пули вражьей бандеровской пал, исполняя свой воинский долг и защищая… Ну, чего-то там защищая.

Воинский долг. Защищая.

— До дна, мать, за героя, до дна! Будем здоровы!

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Михаил Ковсан: Сила-солома в контексте безумия

  1. Внимательный — 2022-05-14 09:34:36(543)

    BORIS — 2022-05-14 09:05:24(539)
    ———————————
    Откуда вы взяли, что в Болгарии 12% арабов?
    =====
    В основном турки, которые обратно переписались после принудительного обЪявления их болгарами.

Добавить комментарий для Марк+Цайгер Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.