Покатилась Феба колесница,
Воссиял он, славен и могуч, —
И, едва успев посторониться,
Пропустили Оры первый луч.

СТИХОТВОРЕНИЯ

Владимир Алейников

* * *

Спору нет — округе в самом деле
Впору платье утром выжимать —
О дожде сады ли не радели?
И упрямства им не занимать.

Отдышаться б шавкам шелудивым
От ночного шумного поста —
И пора бы Орам нерадивым
Растворять небесные врата.

Распахнутся с грохотом и скрипом,
Чтоб дохнуть космическим огнём —
И орлам с шипением и сипом
Не сощурить веки даже в нём.

Обленились времени богини,
Да кому ж такое охранять?
Нет у них старанья и в помине,
Но работу надо выполнять.

Покатилась Феба колесница,
Воссиял он, славен и могуч, —
И, едва успев посторониться,
Пропустили Оры первый луч.

В горы жгучей впившийся стрелою,
Мир заставил вздрогнуть он опять —
И запахло влагой и смолою,
Чтобы всем блаженство испытать.

* * *

О чём под утро сад шептал? —
Уж не о том ли, приоткрытом,
А всё же тайном и размытом,
Где влажен зеркала кристалл?

Всей кожей к сути прикипев,
Уже почудившейся где-то,
Вздыхал он шумно и отпето
И вздрагивал, оторопев.

Всей ночью жертвуя легко
Для неизбежных, невозможных
Каких-то поисков тревожных,
Он был и здесь, и далеко.

Всей кровью душною прилив
К чему-то бьющемуся рядом,
Он слух свой спаивал со взглядом,
Неугомонен и пытлив.

Какой-то заговор бубнил
Так монотонно и бессонно,
Что некто, глядя с небосклона,
Звездою ключик обронил.

И сразу щёлкнуло внутри,
В незримой прорези замочной —
И что-то с меткостью заочной
Прошло, как нить, сквозь фонари.

Как будто ветер пролистал
Алхимиков «Немые книги» —
И в этом шелесте и сдвиге
Блеснули камни и металл.

И дверь открылась — предо мной,
Уже отхлынув от истока,
Пылало золото востока
Воздушной лавою сплошной.

* * *

Тирсы Вакховых спутников помню и я,
Все в плюще и листве виноградной, —
Прозревал я их там, где встречались друзья
В толчее коктебельской отрадной.

Что житуха нескладная — ладно, потом,
На досуге авось разберёмся,
Вывих духа тугим перевяжем жгутом,
Помолчим или вдруг рассмеёмся.

Это позже — рассеемся по миру вдрызг,
Позабудем обиды и дружбы,
На солёном ветру, среди хлещущих брызг,
Отстоим свои долгие службы.

Это позже — то смерти пойдут косяком,
То увечья, а то и забвенье,
Это позже — эпоха сухим костяком
Потеснит и смутит вдохновенье.

А пока что — нам выпала радость одна,
Небывалое выдалось лето, —
Пьём до дна мы — и музыка наша хмельна
Там, где песенка общая спета.

И не чуем, что рядом — печали гуртом,
И не видим, хоть, вроде, пытливы,
Как отчётливо всё, что случится потом,
Отражает зерцало залива.